***
с Чаном они познакомились на первом курсе универа. Осень, теплый ветерок и развивающиеся рыжие волосы альфы. У феликса тогда сердце пропустило удар, а Чан будто засветился белой вспышкой. Живот потянуло вниз, лёгкие обожгло ярким пламенем. Парень, стоящий под вишневым деревом обернулся. Расширенные зрачки и удивленный вид; взгляд, направленный только на него. На своего истинного. В тот день они познакомились и их история начала течь бурной рекой. Было много улыбок, счастливых дней и жарких ночей. Они начали встречаться. Всё было идеально: Чан — красивый музыкант, успешный продюсер и звукорежиссер. Феликс — блондинистый яркий лучик солнца, освещающий на своей пути, казалось, абсолютно всё. Это длилось три года. Чан сделал предложение Ликсу. Всё было так романтично…словно в романах для сопливых пятнадцатилетних омежек. Берег моря; ночь: беседка, усыпанная лепестками розовых роз; свечи, расставленные вокруг, обрамляя в ровный круг квадратную беседку. В ту ночь дул морской ветер, который развивал молочного цвета ткани. Чан был в смокинге, в кармане которого розовый, под цвет букета, красиво сложенный платок. Он стоял на колене и держал в руках коробочку, а в ней ютилось золотое обручальное. Феликс в ту минуту хотел взлететь до луны, до космоса, сорвать там самую яркую звезду и подарить её Чану. Они любили друг-друга безгранично сильно. Это было только начало их истории. Прошло пять лет. Дом-работа-дом. Они съехались и сказка будто растворилась. «Брачный долг» стал для феликса не чем-то особенным до мурашек процессом, они больше не занимались любовью. Они трахались. Уставший Ли приходит с работы и убирает-готовит-стирает-убирает и так по кругу. Чан, раскидывающий свою одежду, бегающий за ним Ли, поднимающий её. Альфа даже не хвалит за заботу, вкусную еду и чистоту своего супруга. Он валит его на кровать и грубо трахает. Феликс по началу подумал, что это что-то новенькое и мужу захотелось пожестче. Но это «новенькое» длится уже два года и он устал. Он не возбуждается, будто стал импотентом. Феликс давно созрел и хочет детей. Он много раз предлагал Чану завести маленьких ангелочков: альфочку и нежного омежку. Чан отказывал. Заставлял пить ликса противозачаточные, поставили спираль. У феликса пропала течка. Уже год как ее нет, и видимо больше не будет. Что говорит Бан? А ему всё равно. Так даже лучше — нет риска беременности. Феликс хочет уйти, ему больно и чувств совсем не осталось. Пытался ли он? Конечно. И не раз. Разговоры заводил первый, а получал хмурый взгляд, злой оскал и разорванный анус. Вот и сейчас он от боли когтей альфы в гоне задел зеркало и то упало, разбиваясь на крупные части. — Черт, мне не до твоих истерик сейчас, ты мой супруг, твоя обязанность — помогать мне с гоном! — рычал альфа, давя своими томными феромонами на Ли. Раньше ему казалось это самым желанным и любимым ароматом. Он готов был тонуть в нем, в бездонных глазах своего альфы. А сейчас его выворачивает на изнанку. — А тебе с моей течкой. Но что такое? Ах точно! Её нет! Пропала, блять, потому что мне уже тридцать, время идет чан! — У меня нет настроения слушать твою шарманку, нагибайся и расставляй ноги, блять! — Какая ты тварь! Чан хватает Ли за руку и кидает на пол. Проводит широкой ладонью по промежности, сплевывает на колечко мышц и вставляет стоящий член. Феликс кричит. Кричит от боли физический, моральной. Его душа скребёт стены и пытается выйти. Феликс не возражает, он дёргается в судороге, по ногам стекают капельки крови, а когти давно проткнули насквозь нежную кожу омеги. На заду красные пятна от любимых рук. Раньше феликс возбуждался и заводился. Сейчас он хочет выкрутить руки своей «любви», завязать красной ленточкой и выкинуть в ту самую проклятую беседку, а лучше под то дерево вишни закопать. Он еще подумает, время есть***
Мужчина сидел на крыльце дома и мечтательно смотрел за закатом. Можно ли сравнить его с солнцем? Когда-то он был яркий, но угасая он опускается и исчезает, а на его место восстает холодное существо, без души и эмоций. Возможно когда-то его и правда можно было сравнить со звездой. Яркий, лучезарный и всегда стремящийся к чему то Феликс Ли. — Ты тут один? Снова поругались? — И тебе добрый вечер, хён. — уныло хмыкнул Ли. Темноволосый мужчина на вид был вытянутым и имел спортивное тело. Феликс всегда поражала его элегантная походка и манера речи. — Я тоже люблю наблюдать отсюда за закатом, но ещё лучше с крыши. — С крыши? А как туда забраться? — такая авантюра заинтересовала любопытного-кота-Феликса. — Идём за мной, — мужчина стрельнул азартным взглядом и растоптал недокуренную сигарету. Взяв омегу за руку он потянул того в сторону лестницы. На удивление, люк на крышу не был запечатан, что позволило мужчинам забраться на старую черепицу. Феликс уселся на благородно растеленную худи молодого человека и прижал коленки к собственной груди. — Вау…тут и правда лучше. Только вот солнце почти зашло, — если бы Феликс имел собачьи уши, то сейчас они явно были бы опущены. — Я снова хотел увидеть бы увидеть твою улыбку. Не стоит расстраиваться. Щеки Феликса, давно забывшие приятное тепло, покрылись красным румянцем. — Договорились?***
Задымленная квартира, пропитанная горьким запахом табака. Тяжелое дыхание и скрещенные руки на груди. — Где ты шлялся? — Чан стоял спиной к мужу, хмуро глядя в окно. Широкая спина медленно вздымалась, вдыхая и томно выдыхая. — Я был на улице. — тихо прошептал Феликс, пытаясь оставаться в спокойствии. Каждый раз, когда Ликс встречался взглядами с Чаном, его сердце бешено билось в груди, словно пытаясь выбраться наружу. Он знал, что в этих глазах давно нет того тёплого, полного заботы взгляда. Только суровые, полные ненависти глаза. Младший чувствовал, как его тревога и страх начинают возрастать. Чан стал загадкой для него, его непредсказуемость и внезапные поступки заставляли Феликса чувствовать себя прибитым ногами к полу. Но сегодня что-то было иначе. Взгляд Чана, казалось, пронзал его до самой души, и Феликс почувствовал, что настал момент истины. Он не мог больше убегать от своих чувств и страхов, он должен был столкнуться с ними лицом к лицу и принять решение. Сквозь пелену темноты и страха блондин поднял уверенный взгляд на мужа. Он был готов принять — истинная любовь не равно счастливое будущее. И теперь, когда они стояли лицом к лицу, ему оставалось только сказать правду и посмотреть, что произойдет. Каким бы не был исход, Феликсу всё равно. Он хотел жить. — С кем? — брови опустились ниже, а горькие феромоны начали будто бить по коленям младшего. Тишина. — С тем соседом? Хван Хёнджин, да? — альфа резко встал и метнулся тяжелым шагом к супругу. Банчан замахнулся на мужа и снёс его с ног. Капиляры в носу лопнули и густая жидкость начала вытикать. — Стой. Чан-ни! — крик Феликса эхом пронёсся по квартире, застревая где-то глубоко в душе.Удар. Бан Чан замахнулся на мужа и снёс его с ног. Оглушительная боль ударила в голову, влетая через ухо и проходя череп звонким пищанием. В глазах резко потемнело. Сосуды в носу лопнули и густая жидкость начала вытекать, скатываясь по губам и подбородку. Сначала Бан Чан испытал удовлетворение. В его руках была власть, и он не собиралась отпускать свою жертву. Он наслаждался видом крови, которая стекала из носа его мужа. Широкая ладонь мужчины обхватила и сжала пальцами блондинистые, уже тусклые прядки волос. Противный оскал любимого мужа, любимого альфы навсегда отпечатается в памяти Феликса. Где-то внутри, что-то в нём раскололось, рассыпаясь и падая в самые ноги. Глаза в глаза. Беспомощность омеги пробуждала в Чане чувство возбуждения. — Шлюха. Надо было тебя на цепь посадить, как дворняжку. — шептал в самую душу альфа. Влажный язык медленно вёл от мочки вверх. Он прикусил клыками хрящ, немного оттягивая его к себе. Когда-то любимые руки опускались по талии, оглаживая острые бока, переходя на худые бёдра. Бледная кожа Феликса давно не выглядела здорово. Однако альфа не был обеспокоен внешним недугом своего мужа. Да его в принципе мало волновали чувства омеги. Сжимая до красноты ягодицы, Бан проводит носом по худой шее, языком проходя по метке. Ноги блондина судорожно задрожали, он начал отпихивать в грудь некогда любимого мужчину, сжимая его плечи. Слёзы медленно скатывались по впалым щекам, падая на холодный кафель кухни. Снимая боксеры с омеги, Чан ставил на коже багрово-синеватые отметены. Длинные пальцы проникнули в сжатое колечко мышц. Лениво двигая ими внутри, нетерпеливо разрывая раздражающую ткань, Бан резко перевернул мужа на живот, подтягивая того ближе к себе за бедро и так же резко вставляя сочащийся, венистый член. Рваные толчки, импульсивные движения альфы явно не были рассчитывали на удовлетворение партнёра. Глухой крик в пол — это всё, что мог сделать Феликс.Его мир рушился. А рушил его любимый муж.
Альфа продолжал вбивать Ликса в пол. Феликс продолжал прерывно дышать, впиваясь зубами в белую, нежную кожу руки. Боль можно было терпеть, он знал, но терпеть ему надоело. В комнате витал терпкий альфий феромон, одурманивая сознание младшего. Чан выходил и входил в анус снова, заталкивая член в мужа. Воздух был напряжен, он давил на вески. Сжимая челюсть, с громким стоном Бан излился своей спермой внутрь омеги. Белая жидкость смешалась с каплями крови. Семя альфы больно щипало в ранках порванного ануса. Феликс рухнул на пол, тяжело дыша.Ничего не поменяется, понял Ли Феликс, лёжа на холодном полу кухни. И подумать он уже не успеет, и времени у него уже нет.