Тетрис

Это было ее жизнью. Бесконечные часы в этом убогом месте. Таком же убогом, как и ее жизнь. Иронично, не правда ли? Мелкий аркадный центр на краю маленького городка, прямо у моря, стал ей домом, а автоматы заменили семью. Побои отца, лицемерные друзья, бесполезная школа, а позже какой-то ужасный универ были реальностью, правдой, от которой бежала Минджон. Бежала сюда. Всегда. А после это стало зависимостью. Здесь она была знаменита. Каждый сотрудник знал ее в лицо, хозяин порой руки распускал, на что Минджон не обращала никакого внимания. Но эта известность больше была похожа на известность пьяницы в барах и пивнушках, а не на то, чем следует гордиться. Она играла в каждую игру здесь сотни, а может и тысячи раз. И всегда на первых строчках рейтингов красовалась ярко-красная надпись «Winter», ее никнейм. Если вы спросите, почему именно так, то Минджон скорее просто вас проигнорирует, чем даст внятный ответ, хотя он предельно прост. Все её неудачи происходили зимой. Её рождение, день рождения отца, смерть матери и еще куча других пустяковых событий. Именно поэтому она решила, связать хоть что-то приятное с этим холодным временем года. — Минджон, тебе не стоит проводить так много времени в этом месте, тратя свою жизнь на всякие пустяки, — говорила Ичжоу, одна из подруг Минджон. Но она ничего не понимала. — Пустяки? По твоему это пустяки? — Я именно так и сказала. — Тогда тебе следует свалить. Не пытайся делать вид, что тебе есть дело. Даже если ты искренне хочешь мне помочь, тебе следовало сначала открыть свои глупые глаза! — когда Минджон злилась, она сама становилась слепа и безразлична к другим, но не могла ничего с собой поделать. — Как вам угодно, ваше высочество! — и та ушла. И она больше не вернется, как и предыдущие, как раньше. Но Минджон плевать, Ичжоу далеко не первая и вряд ли последняя. Хотя второе было бы очень кстати. На самом деле, она была довольно популярна в городке. Поначалу ходили слухи о какой-то красивой девушке, победившей всех в аркадном центре, но эти слухи сменились насмешками и издевательствами, ещё до того, как успели дойти до самой Минджон. Она всегда была отстраненным человеком, ей не нравились большие тусовки, культура одной ночи и прочие близкие взаимодействия с чужими людьми, которые в последнее время становились все популярнее. На самом деле она ненавидела это место. Ее нахождение здесь хоть и отвлекает от проблем внешнего мира, но также является напоминанием о её ничтожности, жалости к себе и неспособности хоть как-то повлиять на свою судьбу. Минджон становилось все противнее от себя, от этого. И все больше и больше она хотела забыться и забывалась, проводя все своё время в аркаде. Но ведь она пыталась, пыталась не приходить туда, и порой даже получалось. Она заходила лишь раз в день, считая это за «совсем редко», чтобы проверить, ради интереса. Но было ли это правдой? Каждый раз, когда после очередной проверки оказывалось, что результаты на каком-то автомате обнулились или в центр привезли новую игру, Минджон снова становилась Винтер, забывая про все на свете. — Ты так часто сюда ходишь, — говорила очередная привязавшаяся к ней девушка. Её кажется звали Эри, или что то типа того. Минджон честно не помнила. Ей было абсолютно не до этого, — тебе так нравится играть? Ответа не последовало. Минджон даже не слышала, что ей что-то говорят, а Эри все ждала. Разве она на столько глупа, чтобы не замечать явное равнодушие к её персоне? Но даже молчание её не останавливало, и она задавала все больше вопросов и все больше говорила что-то о своих интересах. Этот шум Минджон уже давно не замечала. Не замечала до тех пор, пока Эри не начала пытаться привлечь её внимание прикосновениями. Она всего лишь немного похлопала Минджон по плечу, на что та нервно, в миг разгневавшись, резко обернулась схватив руку девушки. — Ты что, совсем слепая? Или тупая? Ты что не видишь, что я играю? Я абсолютно не слушаю твою бессмысленную глупую болтовню! Ты вообще когда-нибудь затыкаешься? — Минджон была в ярости. Ещё один проигрыш, снова. И все из-за этой прилипалы. Эри не была похожа на самоуверенную Ичжоу, она была глупой слабачкой. Слова Минджон сильно задели её, и она, вмиг расплакавшись после немаленького испуга, выбежала из аркады. И она тоже никогда не вернется. Но Минджон не думала об этом. Все её мысли были заняты новой игрой. Игрой из СССР. Она была довольно популярна последние пять лет, но Минджон все не представлялось шанса в неё сыграть, хотя бы просто потому, что тогда её еще не было в аркадном центре. Игра совсем простая, но совсем необычная, Минджон такого в жизни не видела, и увидеть было огромным потрясением. Эта игра не просто затягивает, она остается с тобой. Это поэзия, искусство и математика работают в волшебной синхронности. Это идеальная игра. И называлась она «Тетрис». И Минджон заняла лидирующие позиции в автомате. У центра увеличилось количество посетителей из-за этой игры, но никто так и не смог обогнать Винтер. Каждый день она проверяла на сколько очков оторвалась от второго места и всегда хранила эту разницу. В этот день, повторив свой ритуал, она довольная, впервые за долгое время, отправилась домой. По дороге ей мерещились цветные пиксели, прямоугольные фигурки, стремительно летящие с небес, ярко-красные буквы в первой строчке рейтинга. И все это превращалось в подобие сна, волшебное место. Полная безмятежность без определенной причины, словно наркотик. Наркотик от которого хотелось смеяться, радоваться этой невероятной жизни. И все было хорошо, до слез, пока Минджон не очутилась в подъезде своего дома. Синее небо сменилось грязным бетонным потолком, а волшебные квадратики просто растворились в воздухе, вместе со всеми радостями. Минджон усмехнулась, поражаясь своей наивности. Такая глупость, ведь все это нереально. Пока она в этом месте. Ей не хотелось возвращаться домой, ведь скорее всего её встретят либо побои, либо спящий отец, набухавшийся какого-нибудь дешевого пива. И то и другое было сродни аду, и Минджон также адски не хотелось снова терпеть все это. Решив, что будет только хуже, если отец не спит, и она не вернется домой, Минджон, собрав всю свою волю в кулак, медленно поплелась к двери своего «дома». Войдя в холодную, почти пустую, как казалось на первый взгляд квартиру, Минджон сняла с себя куртку и кроссовки, совсем не подходящие под отрицательную температуру улицы. И сердце холодело от давящей на душу тишины, будто здесь никого нет, будто его нет, будто отца нет, будто она теперь одна. Но Минджон слышит протяжный храп, доносящийся из гостиной. Вздох облегчения. Он спит. Она ненавидит отца, но всегда так боится, что он вдруг просто исчезнет. Лучше бы он просто сдох, тогда все проблемы Минджон бы закончились. Вот бы ей пойти на кухню, взять нож и затем пойти к отцу. Она бы закончила его бесполезное существование просто воткнув в него эту железяку, это же так просто. А после она бы пошла в свою комнату открыла окно и бросилась бы вниз. Точно также, как и красочные фигурки Тетриса. Она обязательно сделает так. Когда станет достаточно сильной. Когда она получит такой счет, что ещё долго никто не сможет её обогнать. Эта мысль успокаивала её. — Минджон, это ты? — храп стих, а затем послышался хриплый и грубый мужской голос. — Да. — Ты купила сигареты? — У тебя ещё прежние не закончились. Они в твоей куртке. Если так хочется — возьми. — Вот, сука. Да как ты с отцом разговариваешь? — Ты только по документам мой отец. Отъебись. Думаешь, что буду тебе прислугой работать? Нет. — А кто тебе еду покупает, кто тебя растит? — силуэт отца показался из-за двери, такой же старой и скрипучей, как и все вокруг. — Мать меня растила! А на счет еды, только это ты и делаешь, ведь только на это хватает твоей ничтожной зарплаты. Если бы не мое пособие и стипендия, ты бы уже давно на улице лежал. — Да как ты смеешь! Вот сука! — мгновенно очутившись около девушки, он хватает ее за шею, прижимая к стене, — Хочешь чтобы я тебя сам заткнул? Где твоё уважение к старшим! — в его голосе промелькнули привычные пьяные нотки. Может он и пытался больше походить на хорошего отца, но был слишком вспыльчив, а алкоголь окончательно затуманивал его разум. И Минджон была такой же. И это их погубило. Она не могла держать свой язык за зубами, была слишком наглой и упертой, когда дело касалось нее. И каждый раз ей доставалось, — ты все деньги на ебанные игры тратишь! Вот блядина. Но Минджон всегда держалась, чтобы не ударить в ответ. Она могла язвить, но в ответ не била никогда. — На бесполезные игры тратишь все своё время и деньги. Да ты не лучше меня. Но я твой отец и я имею право… Но Минджон не слушала. Не слушала его бесполезную болтовню. Она терпела, пока отец яростно, все сильнее и сильнее сжимал её шею. И воздуха стало не хватать. А в глазах все мерещились разноцветные фигурки, летящие вниз… Минджон очнулась на полу, прямо рядом со стенкой, у которой потеряла сознание от нехватки воздуха. Видно, отец так и бросил ее здесь одну. Минджон встала, огляделась вокруг. Стояла гробовая тишина. Никого не было дома. Голова сильно болела, в горле пересохло. Но самым ужасным была резкая боль в шее. Минджон, пошатываясь подошла к зеркалу. Приподняв голову, она увидела синие синяки на своей бледной коже. — Вот ублюдок, — ее голос срывался, дрожал. На глазах выступили предательские слезы. Почему жизнь так обошлась с ней, почему бы ей просто не умереть? Всем стало бы легче. Без Минджон. Даже ее отцу. Даже ее отец ненавидел ее. Родной отец. — Папа… Почему? Где мама? Я хочу к маме, — и она плакала. Впервые за долгое время. Она была на волоске от смерти, и у неё снова не получилось. Не получилось умереть…