Спальный вагон.

Вы любите сюрпризы? Тэхён нет. Он их просто ненавидит. Особенно такие. Такие, которые из прошлого. - Привет, Тэ, - бархат знакомого голоса заставляет отвлечься от ленты в телефоне и вскинуть удивлённый взгляд, на того, кто только что зашёл в его купе. - Чонгук?! - из-за внезапно севшего голоса, вышло весьма хрипло, а смартфон едва не выпал из рук, - что ты здесь делаешь? Насколько Тэхён знал, после неприятных событий давно минувших лет, Чонгук (бывший бойфренд, предатель и изменник), уехал в далёкую страну неограниченных возможностей на ПМЖ, и Тэхён был в этом уверен, потому что знал, возвращаться тот не собирался. - И я рад тебя видеть, - ответил он с улыбкой, от которой защемило раненное им же сердце, а в груди всколыхнулось давно (не) забытое. Чонгук убрал свой чемодан в специальный отсек под сиденьем и, стянув темно-серое пальто, повесил его на плечики около входа. - Я тебе не рад, - хмыкнул Тэхён, откидывая со лба упавшую прядь русых волос, стараясь не выдать нахлынувшее волнение, - и ты не ответил. Чонгук, оставшись в черной водолазке, обтягивающей все рельефы красивого тела (Тэхен помнил каждый его изгиб) и чёрных джинсах, уселся напротив. - Неужели до сих пор обижаешься? - вскинул он бровь, разглядывая ни чуть не изменившееся, красивое и до боли родное лицо своего бывшего парня, - почти пять лет прошло... - напомнил, будто Тэхён забыть мог. Не мог. - Ты, - красивое лицо стало до нельзя суровым, - ты бросил меня, ничего мне не объяснив! Ты не брал телефон и не отвечал на сообщения! Ты пропадал пять лет, а теперь заявляешься и говоришь, что рад меня видеть? - Тэхён вскакивает на ноги и, не сдерживая эмоций, от всей души залепляет Чону смачную пощёчину, от который тот бьётся затылком, благо о мягкую спинку спального места, - иди ты к чёрту, Чон Чонгук! - он с грохотом захлопывает за собой дверь, покидая купе спального вагона, ориентируясь на ходу, в какой стороне вагон-ресторан. В тамбуре закуривает в затяг и кашляет, поперхнувшись дымом, бросая взгляд на смятую в руке пачку Мальборо. Крепкие. Свои в машине забыл, а на вокзале других не было. - С вами всё в порядке? - интересуется, курящий рядом, - помощь нужна? Тэхён головой мотает прокашлявшись и недокуренную сигарету в окно выбрасывает, думая, что побежавшие из глаз слезы именно от крепких сигарет, а не от того, что в груди огнём горит, то что тлело углями угасающими пять лет уже. - Всё нормально, - говорит он незнакомцу, покидает тамбур и размашисто шагает через вагоны в намерении, найти вагон-ресторан, и знатно так выпить чего-нибудь покрепче прямо из горла. Однако, поняв вскоре, что шёл не в том направлении, разворачивается и с той же уверенностью идёт обратно. Смотрит со злостью на покинутое им ранее купе и через два вагона находит искомое. - Бутылку виски и стакан, - просит, тяжело усаживаясь за столик. Через минуту перед ним возникает желаемое и несколько долек лимона на маленькой тарелочке, что не заказывал, но видимо входит в меню по-умолчанию. Тэхён наливает полный стакан, наплевав на все правила приличия и, откидывая мысли о том, что пить он так и не научился, выпивает залпом, глотая после жадно воздух, обожженным спиртом ртом и хлопая ладонью себя по груди. Как? Как возможно такое? Почему через столько лет, он ТАК реагирует на него? Почему сердце бьётся словно заполошное? Почему огнём горит? И самое главное, где вся та злость, что копилась годами? Откуда эта слабость в коленях от одного взгляда чёрных глаз, до костей пробирающего, и дрожь по телу от полуулыбки дьявольской, за которую и умереть не жалко. Жалко что до сих пор. Рука снова льёт янтарную жидкость в стакан, только вот выпить ему не дают. Его личный демон, сидит напротив и руку со спиртным придерживает. - Не надо, Тэ, - просит тихо, в глаза мокрые заглядывая, - позволь я всё объясню. Объяснит? Тэхён ставит стакан на стол, хмыкая, опустив уголки полных губ вниз и оттягивая с шеи галстук, что душит теперь. Ему, как человеку к спиртному не приученному, и одного бокала за глаза, поэтому, руки уже сложились на груди, обтянутой белой рубашкой, а спина откинулась на мягкую спинку сиденья, типа расслабленно (ни хера, ни разу). - Валяй, - разрешает великодушно, глядя в упор. Вот так, под шофе, и не страшно совсем, даже в глаза. - Пойдём в купе, там поговорим, - предлагает демон, не иначе, поднимаясь с сиденья, и руку протягивает, помочь чтобы. На что Ким усмехается, слегка развязно и, забрав со столика початую бутылку, сам встаёт и идёт первым. Купе спального вагона повышенной комфортности рассчитано на двух пассажиров. Здесь, можно сказать, просторно, спальные места более широкие, похожие на настоящую постель, имеется отдельный санузел и душ, с подготовленными белоснежными полотенцами для каждого, небольшой круглый столик и стул с высокой спинкой, один. Но не об этом. Бутылка с грохотом приземлятся на столешницу, сразу после того, как из нее сделан большой глоток, и Тэхён, вошедший в купе первым , вытирая влажные губы рукавом шёлковой, да пофиг уже, рубашки, оставляет на ней мокрый след, и разворачивается ко входу, чтобы вновь скрестив на груди руки, услышать жалкие оправдания того, кто растоптал его сердце. Только вот Чонгук его ожиданий не оправдывает, оказываясь непозволительно близко и, впечатывая задом в стол, крепкими руками к себе притягивает, чтобы... Чтобы что? - Эй! - Тэхён только через мгновение в себя приходит, начиная отталкивать, - с ума что ли сошёл? - в попытке отодвинуться, он уже сидит на столе, только Чон не отступает, сверху нависая, опираясь ладонями на края столешницы и заставляя Кима, практически на неё лечь, - ты чего удумал? Чонгук молчит. Словно в душу смотрит и молчит. Падла. Красивый невыносимо и любимый до сих пор, не смотря на нож в спину воткнутый и сердце кровоточащее, что бьётся глупое, радостно до невозможного, от встречи неожиданной. - Я скучал, Тэ, - от хриплого голоса перед глазами плывёт. Хотя нет, это скорее всего от виски. Однако, границы смазываются и губы, что губ касаются, самыми сладкими в мире кажутся, потому что целуют правильно и как надо знают. Тепло чужого тела, крепкого и подтянутого, сквозь одежду жаром обдает, который мгновенно концентрируется внизу живота, разливаясь болезненной истомой ещё ниже. Вот черт. - Чувствую, ты тоже, - переходит в шёпот, потираясь своим возбуждением о его промежность, в которой огнём уже пылает. - Иди на хуй, Чон! - шипит злобно, отворачиваясь и вмиг ощущая как расслабленный язык по щеке проходится. - О нет, мой родной, сегодня на хуй пойдёшь ты, - заверяет Чонгук, перемещаясь ниже, - я же знаю, что ты хочешь... Черт. Хочет. Всегда хотел, даже когда ненавидел, и сейчас тоже хочет, потому что... - Как же я скучал по тебе, мой маленький, - проворные пальцы ловко расправляются с пряжкой ремня, пуговицей и замком на белых скини, Тэхён всегда такие носит, других не признает, Чонгук помнит. И целует снова и снова, мотающего головой из стороны в сторону Тэхена, что увернуться (типа) пытается. - Отпусти меня, Чон! - требует Тэхён, ощущая чужую ладонь на своём возбуждении, - пусти говорю! - Никогда больше, - удерживая на месте, обещает Чонгук, - слышишь меня, Тэ, никогда не отпущу... За поцелуем снова тянется, только, ошалевший от происходящего Тэхён, выворачивается всё же со стола соскальзывая, однако со спущенными штанами и захмелевшей головой, координация совсем ни к чёрту, поэтому, Чон легко ловит его поперёк талии и на одну из кроватей заваливает, прижимая собой сверху. - Я всё объясню, Тэ, ты поймёшь, - снова целует в шею, в скулы, везде куда дотянется, - я очень хочу, чтобы понял, - выдыхает рвано, вновь давая почувствовать свой каменный стояк, упираясь крепкими бёдрами прямо в голую задницу (самую охуительную из всех существующих). - Я тебе в морду дам! - предупреждает Ким, понимая обречённо (нет), что попытки к сопротивлению бесполезны, да и какое там сопротивление, когда у самого стоит, что аж больно. - Не спорю, заслужил, - рука настойчиво мнёт упругие ягодицы, - только давай позже, ну? - выдыхает прямо в ухо. - Да хер с тобой, давай, - соглашается зная, что потом жалеть будет, но сейчас всё готов отдать чтобы ещё хотя бы раз ощутить блаженство, которое только с ним и было, - только я не готов, ясно? Чонгуку до таких мелочей дела нет, он полностью удовлетворённый ответом, хмыкает довольно и, приподнявшись, садится в ногах, давая возможность Тэхену, перевернуться на спину. Раздевались молча, словно боксёры на ринге, каждый в своём углу, бросая друг на друга короткие взгляды. Чонгук похотливо-восторженные, Тэхён разочарованно-обиженные. - Это ничего не значит, - предупреждает Ким, оставшись совсем без одежды, которую аккуратно разместил на стуле с высокой спинкой, Чонгук же свою скинул на соседнюю кровать, сдерживаясь, чтобы с ходу не наброситься на тело по прежнему изящно скульптурное, руками мастера созданное, не иначе. Чонгук вспоминает в последний момент и, нагнувшись, сверкая своим охренительным голым задом, достаёт из чемодана, тюбик со смазкой и пачку презервативов. - Запасливый, - язвит Тэхён, наблюдая за обнажённым Чоном, что за годы проведённые в разлуке, возмужал и теперь выглядел очень горячо. Хотя кого Ким обманывает, Чонгук всегда таким был, широкие плечи, крепкие руки, мощные бёдра и всё остальное тоже, мощное. - Хочешь сказать, у тебя с собой нет? - интересуется, двигаясь на встречу. - Нет, - качает головой в ответ, усмехаясь вопросу, - не люблю мимолётные интрижки, знаешь ли. Чонгук насмешливо растягивает губы в ответ: - Серьёзный значит? - Очень. - Вот и проверим насколько... Они сталкиваются словно два айсберга, без малейшего шанса увернуться и не распасться на осколки. От горячих объятий, лёд даёт трещину и плавится, стекая теплом вниз живота, где трепещит и пульсирует от сладостного ожидания. Тэхён понятия не имеет, как там что у Чона в его Америке было, но лично у него, Чонгук был первым и единственным с кем было так. Не то чтобы все пять лет Тэхён в монахах ходил, просто сам никого к себе не подпускал, предпочитая брать, не иначе. А сейчас. Сейчас, ТАМ тоже пульсировало и поджималось от предвкушения того, что будет очень скоро. Прямо сейчас. Тэхён снова лежит спиной на постели, что в спальном вагоне повышенной комфортности, весьма удобная и довольно широкая, и голову запрокидывает от ощущений забытых, когда чужие пальцы, на которые предусмотрительно надет презерватив (предупредили же), по анусу кружат, скользкому от смазки, которую Чон щедро вылил на него, постель запачкав изрядно, но не суть... Пока Чонгук его растягивает, долго и терпеливо, чувствуя, что давно видимо здесь никого не было, удивляется мысль смелую допуская, что возможно и вообще. Отчего в груди ещё сильнее бьётся. - Тэээ, - выдыхает протяжно, толкаясь тремя уже, наблюдая за тем, как парень под ним (самый красивый, любимый и желанный), губы поочередно закусывает и, голову запрокинув, глаза прикрывает, трепеща ресницами, потому как Чонгук гладит именно там где надо. - Давай уже, Гуки... Гуки. Слух ласкает. - Люблю тебя, малыш, - в ответ хрипит, членом своим пальцы заменяя. Не те немного ощущения, они ведь раньше (в прошлой жизни), ни разу с резинками не трахались, но снова не суть вовсе. Чонгук входит медленно, не останавливаясь, скользит сквозь растянутый, щедро смазанный вход, сгорая от чувства неописуемого восторга, толкаясь сквозь упругие стеночки в узость желанную. Вот оно - то, чего так ждал долго, воспоминаниями о чем жил каждый день своего одинокого существования, и то, что оставил без объяснений, пропав на целых пять лет. Самому от себя противно, сам страдал, сгорал и возрождался, чтобы вернуться, найти и больше не оставлять. Он всё объяснит, а Тэхён всё поймёт, простит и примет обратно, иначе и быть не может. Чонгук верит в это, всегда верил, как только решил, что жить будет ради возвращения. - Ты как? - спрашивает, войдя по основание, чувствуя как сжимают его естество тугие стеночки и как тяжело дышит под ним Тэхён. - Нормально, - шёпотом в ответ, - давай уже, не тяни... Чонгук усмехается, легонько губ пухлых касаясь своими, и, приподнявшись на руках, движения начинает. Сначала плавные, неторопливые, но срывается моментально на темп быстрый и размашистый, ну потому что терпеть невозможно, когда Тэхён (его Тэхён), так отзывчиво выгибается навстречу, в глаза смотрит не отрываясь и протяжное: "Гууукии" - выстанывает, своим низким (сексуальным) голосом, от одного этого уже позорно спустить хочется в первые три минуты после начала. Чонгук одну ногу ниже колена подхватывает и приподнимает, меняя угол проникновения, теперь с каждым разом попадая по чувствительной железе, отчего стоны громче становятся и требовательней. Поза не очень удобная и Тэхену приходится самому доводить себя до разрядки, но Чонгук это исправит непременно, в следующий раз только, сейчас уже нет, не остановится, даже для того чтобы позу сменить. Зубы сжимаются от накатывающего наслаждения, мышцы сводит, и дыхание сбивается, когда он видит и, главное, чувствует, задрожавшего под ним Тэхена, что кончает в собственный кулак, со стоном громким и сжимает его внутри приближая к наслаждению, которое волной накрывает, обдавая жаром всё тело, заставляя подогнуться локти и практически навалиться сверху. Хватает сил сползти немного вбок, чтобы тяжело не было. - Ты как, малыш? - на сбитом дыхании спрашивает, выходя из тела расслабленного. Как? Охуенно. До звезд перед глазами, до галактик далёких, что взрывались мириадами осколков, впиваясь в каждую клеточку изголодавшегося по ласкам тела, от того и слезы по щекам потекли непроизвольно, что столько лет без него провёл. - Ненавижу тебя, - кривя губы, выдаёт неожиданно, поднимается с постели и как есть, раздетым, в душ уходит не оборачиваясь. - Люблю, - сказанное вслед не слышит. Наверное. Между ними стол и полупустая бутылка виски. Они сидят чистые и одетые, будто и не было ничего. В глаза не смотрят и молчат. Словно им снова по восемнадцать и это был их первый раз. Как же давно это всё было, кажется в прошлой жизни, не иначе. Первый робкий поцелуй, признание, взаимные чувства, первый раз, боязнь, что узнают и осудят, ведь не правильно же вот так, с мужчиной, запретно даже. Но что делать, если ни о ком другом думать невозможно? Робкие планы на совместное долго и счастливо, тоже взаимные и такие наивные, что вспоминать больно. Всё ещё больно, от того что рухнуло, предано и растоптано, тем кто напротив сидит и теперь не смотрит даже. - Надолго вернулся? - Тэхён первым интересуется, решив таки начать нелепый разговор, потянувшись за бутылкой и делая смачный глоток, губы кривит от горечи, и обратно ставит. Чонгук его действие повторяет, пытаясь дрожь унять, что отпускать не хочет после того как снова к мечте своей прикоснулся, только запал весь растерял, когда из душа вышел, увидев его, такого красивого, растерянного самую малость и теперь наверное чужого. - Я на свадьбу, к сестре. - К сестре? - Тэхён приподнимает одну бровь, удивляясь наигранно, потому как больше знает, чем Чонгук думать может. - Она мне сводная, по отцу, в Ильсане жила со своей матерью, а теперь вот выросла и замуж выходит, только чует моё сердце, что не всё там гладко. По расчёту. Знаю. - Ну этим-то сейчас никого и не удивишь, тем более когда твой отец Чон Лиен, - хмыкает Ким. Чон Лиен. Властный, консервативный до мозга костей, поднявший свою империю с нуля, зубами выгрызавший признание и уважение среди таких же как он, создавший собственный клан, переживший не одно покушение и смену власти, выживший и ставший сильным и могущественным, настолько, что узнав о романтических отношениях своего единственного сына с, упаси господи, парнем, насильно увёз его из страны, пригрозив, что убьёт пидора, который посмел толкнуть его мальчика на кривую (голубую) дорожку, если Чонгук хоть раз с ним связаться рискнёт. И Чонгук не рисковал. Боялся за Тэхена. Потому что человек, чей бизнес замешан на крови, слов на ветер бросать не будет. А Тэхён кто? Сын обычного юриста, что служит в администрации президента правда. Должность конечно приличная, но с его отцом, на тот момент, несравнимая. Поэтому Чонгук, скрепя сердце, терпел, ждал и упорно работал. Отец, в качестве испытания наверное, поставил его во главе небольшой фирмы, что досталась в счёт уплаты очередного долга и находилась аж в Колумбии, занималась выращиванием и продажей кофе. Кофе. Где был на тот момент двадцатилетний Чонгук, только закончивший колледж и готовящийся поступать на факультет бизнеса и управления и, мать его, - кофе. Так, с лёгкой руки отца, Чонгук стал плантатором. Слово то какое... Университет, он заканчивал уже в Боготе, попутно изучая науку о кофе. И дело пошло. Бизнес рос, маленькая кофейная плантация стала больше, потом к ней присоединилось ещё несколько. Вскоре, Чонгук выкупил их большую часть по всей Колумбии, имел акции в схожем бизнесе в Бразилии и Мексике, активно налаживал экспорт и заключал выгодные контракты. Молодой бизнесмен, богател и становился независимым от своего отца, которого хоть и уважал, но и ненавидел одинаково. За Тэхена ненавидел. Два года назад, у Чон Лиена проблемы начались, где-то его подставили. Ему бы за помощью к другим кланам обратиться, но он же гордый, поэтому заключил сделку с китайским представительством нелегального бизнеса в Корее, но снова прогорел, и те пригрозили, если долг с процентами не отдаст, дочь, что в провинции скрывает, выкрадут и по кругу пустят, а после, если жива останется, в бордель определят, самый дешёвый, где практически за еду... Поэтому и решился Чон Лиен свою дочь срочно замуж выдать, да не абы за кого, а за сына высокопоставленного государственного деятеля, что по факту второй человек в стране, после президента и премьера. Сыну, которого выставил не только из страны, но и практически из семьи, за связь порочную, о проблемах своих так и не сказал. Чонгук от третьих лиц узнавал о плачевном положении дел, а вскоре и приглашение на свадьбу пришло. Наконец, Чонгук официально получил разрешение вернуться домой, неофициально - к Тэхену. Он бы и без этого вернулся, но позже гораздо, потому как хотел крепче на ноги встать, но так даже и лучше. Прямой рейс до Сеула отменили из-за непогоды, самолёт в срочном порядке развернули в Кванджу, где Чонгук и сел на поезд, встретив неожиданно того, с мыслями о ком засыпал каждый вечер, в стране далекой. Сердце, при взгляде на парня в белом костюме, что сидел за столиком, листая ленту в смартфоне, удар пропустило, а следом жаром обдало, когда точно понял, что не ошибается и перед ним тот самый Тэхён, любовь всей его жизни, первая и последняя. - Не мог я тогда против отца пойти, - вздохнул Чонгук, - молод был, боялся. - Понимаю, - протянул Тэхён, с сожалением глядя на опустевшую бутылку и думая о том, что надо было две брать, - а теперь значит, не боишься? - Не боюсь, - качает головой Чон, соглашаясь, - теперь я крепко стою на ногах, у меня свой процветающий бизнес, я независим от него больше, - снова на Кима смотрит, каждую эмоцию с лица считывает, любуется. - А ты, зачем в Сеул? Тэхён улыбается, глядя пьяным слегка взглядом. - Не поверишь, тоже на свадьбу. - Ну надо же, совпадение какое и к кому? - интересуется Чонгук, трезвея от ответа моментально, да так, что сердце вниз ухает. - К себе, Чонгук, - отвечает (с сожалением?), - я женюсь, Гуки. В чёрных глазах напротив будто боль всего мира отражается, сконцентрированная в одном отдельно взятом Чонгуке, что неверяще: - нееет, - тихо выдыхает и лицо ладонями трет. - Тэхён, ты не можешь! - вскидывает голову, в глаза заглядывая, - ты же гей. Звучит как глупое оправдание, да ещё словно с упреком, самому от себя тошно от предъяв таких. Может быть давно уже и не так все, откуда Чону знать, ему только лишь надеяться и остается. Однако, губы пухлые улыбка трогает весьма нерадостная. - Ну так это и не по любви, - жмёт плечами Тэхён, доставая из кармана брюк пачку мальборо, на которые кинув взгляд морщится разочарованно, крепкие потому что, и на стол откидывает, решая не курить, - как говоришь, сестру твою зовут? - Джису, - произносит, глаза расширяя и смеётся от нервов, видимо, читая ответ во взгляде напротив, - да быть такого не может. Вы же даже не знакомы. Рука с пальцами изящными, сама за сигаретами тянется. Пусть будут крепкие, ведь Чонгук в точку словами попадает - не знакомы, и это факт. - Ты же знаешь своего отца, - напоминает Ким, закуривая от протянутой зажигалки. - Подожди, - Чонгук, на столе её оставляет, у него никак пазл в голове не сложится полностью, всё время теряются необходимые детали, - так твой отец... - Ким Намджун, - подсказывает он. - Тот самый? - Тот самый, высокопоставленный, - Тэхён курит невзатяг теперь, а Чонгук не зная что делать, молча выходит из купе, оставляя его наедине со своими мыслями, что одна хуже другой рисуются. Он не знал, что отец Тэхена столь значимый в стране человек, пять лет назад, он ведь был обычным юристом в администрации, да и имени его парень тоже не знал тогда. Чонгук остановился в тамбуре, прижавшись лбом к холодному стеклу. Его Тэхён, женится на его сестре. Как такое возможно? Он улыбается словно сумашедший, заходясь в беззвучной истерике. Его отец, с завидной регулярностью портит ему жизнь, снова и снова, и снова. Чонгуку срочно нужно что-то делать, и если до последних новостей у него и был план, то теперь... теперь он у него всё ещё есть. Он ехал сюда не столько на свадьбу, сколько с целью найти Тэ и он его нашёл. И больше не потеряет, ни при каких обстоятельствах. Чонгук разворачивается на каблуках и решительным шагом возвращается обратно в купе, резко открывая тяжелую дверь, только никого там не находит. Обычный за эту поездку уже набор на столе. Бутылка виски, стакан, лимон на тарелке. Тэхён снова пьёт. Он никогда столько не пил, а теперь. Что ему делать теперь? Он лично слышал, случайно конечно же, разговор Чон Лиена с незнакомым Киму китайцем, что угрожал, прямо в туалете элитного правда, ночного клуба, обещая сделать из его дочери шлюху последнюю и опозорить на весь мир, если деньги не вернет. В принципе, Тэхену на тот момент было похер, однако через неделю, когда ему позвонил отец и попросил приехать для важного разговора, он проникся проблемой, да и девочка на фото была слишком молодой и невинной для незавидной участи, что обещали китайские партнёры её отца. Что связывало высокопоставленного чиновника с "типа" бизнесменом Чон Лиеном, Тэхён не знал, но помочь согласился. Тэхён знал кто она и кем приходится Чонгуку, недоумевая, почему он сам не спешит помочь ни отцу ни сестре, не знал же, что тот ни сном ни духом, осуждал, вот и согласился из жалости к Джису. Всё равно личная жизнь не клеилась, Чонгук пропал, а так хоть кому-то польза будет. Чувств больше не было, Тэхён их все выплакал, выстрадал, вырвал из сердца и выбросил к чертям собачьим, а они суки вернулись, стоило только Чону вновь появиться, даже не в его жизни, а просто перед глазами. Это уже клиника, наверное. И нужно что-то делать, потому что только научившийся заново дышать и жить без него, Тэхён снова чувствует нехватку кислорода, заменяя его обжигающей жидкостью, которая расползается по венам змеями ядовитыми, отравляя и делая только хуже. - Опять пьешь? - Чонгук садится напротив, ловя на себе расфокусированный взгляд. - Что? - спрашивает Тэхён, имея ввиду всё что только можно вложить в этот ёмкий несомненно вопрос, потому как заплетающимся уже языком, сказать больше ничего не может. - Свадьбы, говорю не будет, - твёрдо говорит Чон, - фините ля комедия, я сам всё решу! Тэхён только плечами жмёт, даже не пытаясь понять услышанное, что воспринимается словно сквозь толщу воды почти не доходя до адресата, у которого веки становятся неимоверно тяжёлыми, отправляя того, кто так пить и не научился, в страну спасительного сна. Просыпается Тэхён с тяжёлой головой от громких слов Чонгука, который по телефону разговаривает, выказывая свою настойчивость: - Значит освободи время для меня, это очень важно! В первую очередь это в твоих интересах. Да, я помню с кем разговариваю! Вот и отлично, увидимся в восемь. Чонгук скидывает, глядя на экран, сейчас три, до прибытия в Сеул остаётся полчаса, а до встречи с отцом еще уйма времени. Взгляд скользит на щурящееся, от яркого дневного света, спросони лицо. - Проснулся? - Воды, - сипит тот, подниматься отказываясь, потому как сила притяжения подушки на данный момент бьёт все мыслимые рекорды. - Держи. Чонгук стакан с булькающей жидкостью прямо к губам подносит, помогая приподняться. - Сейчас полегчает, горе ты моё. Тэхён выпивает послушно, не обращая внимания на слова, у него ещё тридцать минут есть для отдыха, поэтому, он отворачивается к стене и укрывается одеялом с головой. Зря он всё таки напился, ни хрена ведь теперь не помнит. Через полчаса, они вместе покидают своё купе и поезд. Чонгук ухоженный и счастливый, Тэхён помятый и с больной головой. - Ты где остановился? - интересуется Чонгук, когда они подходят к стоянке такси. - В своей квартире, - пыхтит Тэхён, желая поскорее до неё добраться, чтобы отоспаться наконец. Всё правильно, Тэхён же сам из Сеула, понятно, что у него здесь своя жилплощадь, не то что у Чонгука. Его, когда отец из страны выпер, всего имущества лишил, поэтому Чону сейчас одна дорога, в забронированный заранее отель. Чонгук грузит оба их чемодана в одну машину, даже если им и в разные стороны, то он сначала завезет Тэ и убедится, что с ним всё в порядке. Он усаживается рядом, с уже задремавшем на заднем сиденье, парнем и даёт знак водителю, что можно ехать. Наверное Тэхён, перед тем как отключиться, адрес свой уже назвал, потому что вопроса: куда едем? - не следует. Вот и отлично. Тёмная макушка сползает на его плечо, устраиваясь поудобней, а Чонгук умиляясь, носом своим в неё утыкается и руку, что на бедре лежит, своей накрывает, наслаждаясь моментом близости. Такси въезжает на подземную парковку жилого комплекса, вполне себе респектабельного, Чонгук расплачивается и помогает сонному Тэхену, выбраться из машины, пока водитель достаёт их чемоданы. Чонгук разрешения не спрашивал, сам решил, поэтому, попросив помочь с багажом всё того же водителя, сунув ему в руку крупную купюру, повёл Кима к лифту, по пути узнавая этаж и номер квартиры. Как оказалось не квартиры, а апартаментов, одних на целый этаж. Услужливый водитель занес чемоданы в просторный холл и, откланявшись, удалился, захлопнув за собой дверь. Чонгук же, продолжая придерживать полусонного парня, сняв туфли, провёл его в гостиную и уложил на диван, на котором тот сразу же и уснул, сложив руки под головой. Чонгук стянул с его ног белые лоферы и, прикрыв Тэхена пледом, отнёс обувь в прихожую. Чонгук снял пальто, повесив его во встроенный шкаф, и решил осмотреться. Пять лет назад, когда они ещё встречались, Тэхён жил вместе с родителями, весьма скромно, в обыкновенной панельной двушке не в самом центре, а теперь вот у него собственная квартира за несколько миллионов долларов, в которой, помимо гостиной, ещё две спальни, небольшой тренажёрный зал, кабинет, кухня и раздельный санузел с джакузи в ванной комнате. Конечно с его частным домом в Колумбии не сравнить, где, прямо во дворе, двадцатипяти метровый бассейн имеется, но тоже весьма неплохо. Тэхён так и не проснулся, а Чонгук будить не решился, оставив на столе записку, поехал на встречу с отцом, которую тот назначил в кабинете собственного ресторана, домой даже не пригласив, будто Чонгук и не прожил там до двадцати лет. - Проходи, присаживайся, - окинул его суровым взглядом отец, что поседел заметно за прошедшее время, - рад тебя видеть А так ведь и не скажешь, - думается парню, когда он усаживается напротив, в указанное отцом кресло. Никаких тебе улыбок и обьятий. Не простили значит. - Здравствуй отец, - склоняет он голову. - Слышал о твоих успехах, - отмечает тот, - молодец. Чонгук кивает согласно, потому что да, похвала более чем заслужена. - Надеюсь ты уедешь сразу после свадьбы? - больше утверждает, чем интересуется Чон старший, вскидывая на сына тяжёлый взгляд. Точно, не простил. Чонгук качает головой слегка, прикидывая с чего бы начать, ведь отец прямо таки давит своей властной аурой, но и Чонгук теперь не двадцатилетний мальчик, который и слова против сказать не мог. Поэтому он выдерживает этот взгляд, своего не отводя. - Свадьбы - не будет! Густые брови сходятся на переносице, а уголки тонких губ ползут вниз. Отец смотрит изучающе, на того кто возразить посмел, впервые в жизни своей. Однако, эмоции рвущиеся наружу, сдерживает, подмечая довольно, что сын всё таки мужик. - Джису нажаловалась? Не успела, если бы встретились, то так бы оно и было. Чонгук хоть со сводной сестрой мало общался, но в данной ситуации в поддержке точно не отказал. - Ты снова решаешь свои проблемы, за счёт собственных детей, - прямо говорит Чонгук, звуча с упрёком. - Всего лишь обеспечиваю лучшее будущее для своей дочери... - О которой ты и не вспоминал ни разу, пока тебе не напомнили, что она есть, пригрозив забрать, - продолжил Чонгук. Он тоже был в курсе вопроса. - Откуда такие познания? - интересуется отец, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, - шпионил за мной? Чонгук плечами жмёт, вины своей не ощущая. - Ну отчего же? Просто интересовался, - и полуулыбается с укором, - семья как никак. - Значит в курсе проблем, - одобрительно кивает отец, - и почему, позволь спросить, ты против? Хороший вопрос. Правильный. И ответов на него у Чонгука так много, что с какого начать не знает. - Ким Тэхён. - Жених Джису, достойная для неё партия, - кивает отец, - и ей муж красавчик и мне благосклонность от государственных органов. - Как всё интересно, - хмыкает Чонгук, удивляясь неосведомлённости такого пронырливого обычно родителя. Значит он так и не узнал, кем был тот самый парень, - но всё же, свадьбы не будет, я против. - С чего вдруг? - Отец, - Чонгук смотрит почти не моргая, на морщинистое лицо, - твой вопрос с китайскими партнёрами, я улажу в течении суток, поэтому не вижу необходимости, отдавать Джису нелюбимому человеку. - Уладишь? - переспрашивает мужчина, в дорогом клечатом костюме коричневых тонов, за слова цепляясь. На что парень кивает решительно, ему нужно пару звонков сделать, наверняка найдутся общие знакомые, ведь в Колумбии растёт не только кофе. Чон Лиен удивлён приятно, упустил из вида появившееся могущество собственного сына, который готов тягаться с представителями китайской мафии. Достойная замена ему самому, если бы не одно но, которое поперёк горла до сих пор стоит, сыном назвать не позволяя. Поэтому, ему нужен другой наследник, которого и родит Джису. А Чонгук снова уедет в свою Колумбию и глаза мозолить больше не будет. Что дела уладит, спасибо, как никак дети родителям помогать должны, но причин для отмены свадьбы Лиен не видит, да и родство с Кимом ему очень на руку. - Ким Тэхён, тот самый парень, с которым у меня были отношения, - медленно произносит Чонгук, выливая своим признанием ушат холодной воды, на голову отца. - Что? - вскакивает тот, переваривая услышанное, - как такое возможно? - колючий взгляд впивается намертво, отец в несколько секунд оказывается рядом и хватает за лацканы пиджака, на себя дергая, - скажи, что врешь! - требует. Страшен отец в гневе своём, только вот Чонгук не боится больше. - Я люблю его, - огорошивает, получая в лицо кулаком смазанно, однако перстень, что на мизинце, щеку царапает, до капелек крови на ней. - Убирайся! - орёт отец, - чтобы духу твоего здесь больше не было! Позорище! Чонгук тыльной стороной ладони по щеке ведёт, в крови её пачкая, и за отцом наблюдает, которого скорее всего в последний раз сегодня видит в жизни своей. И прощение его, Чонгуку, совсе уже без надобности. Парень идёт к двери, прихватив с вешалки снятое пальто, ему действительно пора, его ждут (он очень на это надеется) и ему предстоит серьёзный разговор, намного серьёзней, чем был только что. - Чонгук, - на выходе слышит, оборачивается. - Про китайцев не забудь, - тыкает в него пальцем отец. - Не забуду, - отвечает, сам ведь обещал, а он слово своё держит. Теперь держит. - Проваливай! Вот и весь разговор. Чонгук выходит на улицу, вдыхая холодный вечерний воздух и, накидывая на плечи пальто, ловит такси. Уже в теплом салоне, назвав адрес, набирает знакомый номер. - Хосе, брат, - улыбаясь, говорит по-испански, - у меня здесь небольшие проблемы, помощь твоя нужна. К тебе мой человечек подойдёт сегодня, выслушай и помоги. Конечно, брат, какие разговоры, сочтемся. Вызов скинут, одной проблемой стало меньше, теперь осталось решить самую главную. Тэхён не спит. У него даже голова не болит с похмелья, видимо вода, которую ему Чонгук ещё в поезде дал, волшебной оказалась, потому как он больше и не помнит ничего вплоть до того момента, как проснулся в собственной квартире на диване. Сел, встряхнув головой, и немного покачиваясь, пошёл в сторону кухни, пить всё таки хотелось. На столе нашёл записку, а чуть позже, в коридоре, смотрел вскинув брови, на чужой чемодан с узорами известного бренда. Вздохнув глубоко, поплелся в душ, он хоть и мылся уже сегодня, цыкнул, вспомнив почему, освежиться всё же стоило, тем более, что в записке, Чонгук обещал вскоре вернуться. Вот и вернулся, когда Тэхён из ванной выходил, в одном обматонном вокруг бёдер полотенце, открывать пришлось. - За вещами? - на пороге хмыкнул, указывая взглядом на чемодан. - За тобой, - Чонгук ответил решительно и, отодвинув почти голого парня в сторону, зашёл в квартиру, - дверь закрой, а то продует после душа. Тэхен усмехается, запирая замок. - Проходи, чувствуй себя как дома, - кричит вдогонку, уже расположившимуся в кресле парню, а сам в гардеробную спешит, чтобы одеться. Обстановка располагала к выпивке, но Тэхён больше не мог, его от одной только мысли о спиртном, мутить начинало. Поэтому, разговор по-душам, начали под чай, за столом на кухне. - Когда ты пропал, я не знал, что думать. Я не пил, не ел, не стал поступать в универ, как мы с тобой планировали, не мог возвращаться домой, - Тэхён говорил, обнимая ладонями горячий бокал, изучая взглядом узор на столешнице, - ничего не хотел. Злился сначала, потом паниковать начал, ведь ты не отвечал неделю, две, месяц, - взгляд мокрых глаз на мгновение метнулся к Чону и снова вернулся к столу, спрятавшись под густыми ресницами, - я думал тебя больше нет. Ходил по улицам, как неприкаянный, ничего вокруг не видел, - усмехается горько, вспоминая, - пока под машину не попал... - Тэээ, - у Чонгука сердце щемит от признаний таких, он руку вперёд тянет, беря одну ладонь Кима в свою, переплетаясь пальцами. Тэхён руку не забирает, но и в ответ не смотрит. - Когда из больницы выписали, отец меня на разговор вызвал и я ему рассказал всё, про тебя, про нас. И знаешь, что? Тэхён снова смотрит, нос морща, силясь сдержать вновь подступаюшие слезы, - он меня не осудил, пообещал помочь найти тебя. Пожалел наверное, видел как я страдаю. И, не знаю как, но нашел, - Тэхён шмыгнул, - вскоре, ко мне пришёл человек в форме полковника и рассказал, что ты жив-здоров, живёшь в Колумбии, начал своё дело, поступил в университет. В общем всё заебись у тебя... , - качнул головой парень, всколыхнув копну волнистых волос, - я сначала обрадовался, узнав что с тобой всё в порядке, а потом в депрессию впал, ведь получалось, что ты меня и вправду бросил... - Тэээ... - Почему? - требует он ответа, сжимая переплетённые пальцы, - почему ты не брал трубку? - Я не мог, - сдерживая слезы от чужой боли, отвечает Чон, - отец сказал, что убьёт тебя, если я... - Я без тебя и так не жил, - полоснул по сердцу словами Ким, продолжив рассказ, - после второй попытки суицида... У Чонгука сжалось внутри, а в горле застрял противный комок. Он даже подумать не мог, что Тэхёну настолько плохо. - ...отец пообещал мне оплатить билет к тебе, в Колумбию и помочь с переездом, если только захочу. И я хотел, веришь? Чонгук кивает, на вопросительный, полный слез, взгляд. - Всё что мне было нужно, одно твоё слово - приезжай, но ты так и не позвонил. - Я не мог... Мне нельзя было, ты же знаешь. - Но с Сокджином же ты общался и с Хосоком, - ставит в вину Ким, заслуженно при чем, - мог хотя бы через них мне весточку передать, нет? Чонгук только выдыхает беспомощно, губы поджимая. Не мог, потому что тоже боялся, настолько, что имя любимое произнести вслух не мог. Отец ведь умеет (умел) запугивать. Тэхён взгляд отвёл, понимая наверное. - Постепенно, я начал возвращаться к жизни, - продолжил Тэхён, - учиться так и не пошёл, закончил курсы ландшафтного дизайна в Кванджу, там и остался. Открыл свою оранжерею. Отец помог, конечно, - Тэхён сморгнул слезы, - я стал выращивать цветы, для души и на продажу, за несколько лет заработал неплохо, да и сейчас продолжаю, - улыбнулся кончиками губ. - И вот, отец сказал мне, что пора бы и жениться, поведав историю твоей сестры и, как видишь, я согласился. - Прости, - Чонгук сползает со стула на пол, и кладёт голову на колени Тэхена, обнимая руками, - прости меня, я такой трус, так боялся потерять тебя, что не подумал, насколько тебе может быть тяжело. На словах Тэхена про суицид, у Чонгука едва сердце не остановилось. - Что я наделал, Тэ? Ладонь с изящными пальцами зарылась в тёмной макушке, перебирая жесткие волосы. Тэхён высказался, стало легче, он словно освободил себя от того, что душу тяготило все пять долгих лет, всё словно прошло, отпустило, не давит больше и больно не делает, кроме одного. Он отталкивает Чона от себя не сильно, самому чтобы на пол спуститься, обнимает ладонями лицо, что слезами заливается и смотрит побитым щенком, глазами виноватыми, - прости, - в сотый раз шепчет и губами, губ его касается. - Люблю тебя, - прямо в них, отвечает, - как же сильно я тебя люблю... - Тэ... - Люблю, - сам себе вторит и целует уже с напором, желая повторить то, что в поезде было. *** - Объект в данный момент находится в квартире вашего сына, - докладывает полковник министру, что в своём рабочем кресле сидит, - и вроде что-то там как то всё... - начинает запинаться. На что хозяин кабинета требовательный взгляд вскидывает. - По существу! Полковник сглатывает, устремляя взгляд на собственные ботинки. - Целуются они там, решительно готовы перейти к дальнейшим действиям, - краснея продолжает. Не его собственно дело, кто там и с кем, но вроде как друг семьи и сам Тэхена первый раз из петли вытаскивал, случайно в туалет больничный зайдя, когда приходил навестить товарища с аппендицитом, который лежал в том же госпитале, что и Тэхён после аварии. Лично с врачами договаривался, чтобы огласке не придавали. И Намджуну, тоже звонил, лично. Поэтому и не осуждает, только вот чуждо это ему. - Понятно, - вроде и не удивляется Намджун, - снимайте наблюдение. - Так точно! - радуется полковник, потому как ну не его это, - разрешите идти? - Иди, Сану, иди, спасибо за службу! Полковник отдаёт честь в ответ и покидает кабинет. Намджун же, ослабляет галстук, стягивая узел до груди и вздыхает наконец-то с облегчением, надеясь всей душой, что сын его, исстрадавшийся по любви утраченной, наконец таки обрёл своё счастье. А проблему Чон Лиена с китайцами, Намджуном же и созданную, он сам решит, без всяких там Хосе, что уже полковнику звонил, узнавая как уладить недоразумение полюбовно, и ложная информация о нелётной погоде в Сеуле, сущий пустяк, куда сложнее было уговорить сына приехать в Сеул на собственную свадьбу, а уж подсунуть Чонгуку билет в нужное купе, вообще детская забава. Намджун обещал сыну, Намджун своё обещание выполнил, пусть Тэхён и думает, что встреча с Чонгуком в поезде, это чистая случайность. Но как говорил один великий мудрец: - "Случайности вовсе не случайны". Конец.