Скверна Гнева

Сердце покрыто болью порезами, Нитками мужества сшиты они. Ты существуешь лишь прошлым и грёзами, Считая ненужными реальные дни. Разум холодным,точным расчётом Всё понимает-ничто не вернуть. Сердце же снова трепещет в надежде, Стремится тебя и себя обмануть. Капелька боли и капелька злобы, А в остальном-на душе пустота. Всё потому,что от горькой утраты Покинули жизнь радость и красота. Ах,это горькое слово "утрата"! Боль,что тебя выпивает до дна. И того дня,когда это... Автор: dyx013

В еще непрогретом весною воздухе стояла тишина, такая, которая давила на уши. Такую тишину, обычно, называют мертвой. И она действительно таковою была. Единственное, что нарушало этот мертвый покой - плач. Долгий и протяжный, такой, который исходит не из глотки, а скорее из души и он затмевает разум, тело и дух плачущего. Утром город еще мирно спал после вчерашнего празднества, люди хотели себе позволить отдохнуть последний день перед посевом и тяжелым трудом в полях. Но отдохнуть им было не суждено. Как только солнце коснулось земли и дало сигнал птицам о начале щебетания как мирный сон всех живущих здесь был прерван. Еще холодный ветер колыхал ярко-розовые флажки на оградках и деревьях, а соломенные чучела едва шелестели от копошащихся в них мышатах, которые прятались от еще стоящего холода. И вот тишину и идиллию разрезал топот копыт. Едва проснувшихся он не особо побеспокоил - недалеко от города проходил Крайний торговый путь, поэтому лошади были частыми гостями на этой дороге, даже в такую рань. Но беспокойство на лица разбуженных появилось, когда топот стал заполнять пространство между домов и улиц уединенного городка. Никто не приезжал сюда уже лет двести, даже некоторые торговцы не знали о существовании этого уединенного поселения, которое показывало идеальный пример единения с природой. Топот резко прекратился, словно это была массовая галлюцинация и беспокойно разбуженные, решив, что это вчерашняя выпивка и дрема создала иллюзию в их голове, снова погрузились в сон. Повезло тем, кто не успел проснуться. Вот тишина сменилась металлическим лязганьем и тяжелым маршем, который стал, словно ручей, растекаться по улицам, направляясь к домам спящих жителей. А затем началась боль. Первые разбитые окна привели жителей в ужас, а вышибленные двери отрезвили и окончательно разбудили всех сомневающихся. На город напали и не просто какая то компания разбойников, а слаженная и сплоченная армия рыцарей в начищенных латах. Не каждый смог заметить или разглядеть нападавших, так как смерть они несли крайне быстро и безжалостно, убивая всех - детей, женщин, стариков и даже скот. Но те кто заметил явно никогда не забыли бы этой картины, ведь нападавшие на них были высокими и изящными существами, о которых рассказывали бабушки на ночь своим внукам. На них напали эльфы и причина их нападения еще надолго останется загадкой для единственной выжившей. Матери пытались защитить своих детей, закрывая их собой, отцы и сыновья шли в бой, отстаивая свои семьи, но никто не смог победить тех, кто пришел уничтожить это тихое место. Единственное, что осталось от этого города - это память. Память, сохранившаяся в голове одной единственной выжившей девочки, которая не верит больше ни в какие чудеса и ни в каких богов, ее мир разрушен и сожжен, а единственная причина жить - это месть. Солирья росла в этом отдаленном городе, окруженным с трех сторон лесами, с самого детства. Это был ее дом, место где она чувствовала себя любимой и нужной. У нее была большая семья и возлюбленный, с которым она хотела идти рука об руку по жизни. Возможно она бы с ним даже отправилась в соседний город или в дальние странствия. Возможно, но этого мы уже никогда не узнаем, потому что он погиб, защищая ее. Солирья всегда была немного наивной и, возможно, слишком доверчивой. Это не удивительно, когда ты растешь в самой безопасной среде, которую только могут создать родители вокруг своего чада. Ей исполнилось восемнадцать, вот буквально вчера. Она стала взрослой. Но можно ли ее таковой назвать? Нет, конечно же нет. Это ребенок, самый что ни на есть - маленький, хрупкий и такой одинокий. Ребенок, оставшийся без родительской опеки наедине с жестоким миром. Нужно было выбирать: оставаться в этом городе пропитанном смертью или уходить. Остаться - верная смерть. Уйти - смерть, но с возможностью доказать себе и всем кто погиб, защищая тебя, что ты уже не ребенок и мир - не сказка. Ей, как и всем остальным, пришлось столкнуться с жестокостью этого мира, о которой она даже не подозревала. Ее спасение было случайностью или волей каких-то богов? Это теперь уже не важно. В конечном итоге, возвращаясь на дрожащих ногах и смахивая грязь с содранных коленок, девушка словно вышла из транса. Она находилась в центре всех событий и смогла выжить. Но какой ценой? Солирья шла с потухшим взглядом, озираясь на каждый шорох и дрожа всем телом. Единственная ночная рубаха не могла согреть это тельце в самом начале весны. Но несмотря на босые ноги и жуткий холод, разум девушки был где то далеко, за сотни километров отсюда. Ей все еще не хотелось верить в то, что случилось, она молилась чтобы это был сон. Это кошмар, который закончится как только она проснется, просто он слишком реалистичный. Так бывает, такие сны ей уже снились, когда она чувствовала боль или холод или вкус. Часть ее разума отторгала саму возможность поверить в происходящее. “Сон, просто сон” - повторяла она в своей голове, но у самой с рваных губ сорвался нервный смешок. Какой же она, все-таки ребенок: ей проще поверить, что ее сознание могло придумать происходящее, что это сон, но признаться себе, что ты выходишь босая с разодранными в кровь ладонями из леса по холодной и еще кое где заснеженной земле в разрушенный город, пламя от которого испустило черный дым - она не могла. Треск огня немного отрезвил девушку, а может и жар, который ударил по ней, когда она вошла в город. Деревянные дома быстро разгорались и огонь стал захватывать все, словно он хозяин этого места. Мой дом.. - первые слова, что смогла произнести выжившая сорвались с ее губ так хрипло и тяжко. Разодранное криком страха горло не давало нормально сглотнуть слюну, а теперь и говорить стало трудно. Но девушка себя даже не услышала. Вместе с ее словами обвалилась первая крыша и создала еще одну волну жара, которая заставила отскочить в сторону. Босая нога наступила на что то мягкое и холодное. Сначала девушка этого и не поняла, она прикрывала дрожащие губы руками и неотрывно смотрела как горящие угли опускались на землю вместе с пеплом. Рухнувшая крыша стала первым ключом к разуму и благорассудию - ей это не снится, но какая то маленькая часть рассудка все еще отторгала самое тяжелое. После пары секунд ступора Солирья чувствует, что стоит на чем то. Повернувшись, она окончательно убедилась, что все произошедшее - не сон и изо рта вырвался первый крик осознания и горя. Она наступила на руку. Рука женщины, лежавшей сверху на совсем еще маленьком ребенке. Даже пороге смерти мать старалась защитить свое дитя, но это не особо помогло - длинная стрела прошила насквозь тело женщины и угодила точно ребёнку в череп. Девушка закричала от увиденного и ватные ноги подкосились, глаза тут же намокли. Она больно упала на спину и стала отползать подальше от этой картины и жара горящих домов. Тишина, стоявшая в этом мертвом городе, сменилась скрежетом рушащихся домов и треском дерева во всепожирающем пламени. Девушка отползла, глядя на несчастную мать и ее ребенка, которые погибли почти одновременно. Девушка раньше видела мертвых, когда их хоронили,но они были чистые, нарумяненные, а некоторые даже будто улыбались, словно зная, что уходят из мира живых в кругу тех кто их любил и память о них никогда не умрет. Но эти мертвецы были другие - мертвенно бледные, от пронзающей плоть стрелы по коже расползались полосы темно-зеленого цвета. Словно змеи они ползли и захватывали тело уже не живых людей, поглощая остатки того, что называлось плотью. Теперь, каждый труп был похож на корм, по которому расползалась зараза, все дальше отходя от ранения. Но это было не так страшно - глаза - вот что стало причиной испуга. Глаза были словно покрытыми льдом стеклом, мутные и совершенно нечеловеческие, будто их вытащили, а в глазницы вставили поцарапанные стеклянные шарики. И кровь, она была зеленой, цвета змей, ползущих по коже убиенных. Эта картина полностью разбила надежды девушки проснуться от кошмара. Она была в кошмаре - это все было на самом деле. И этот кошмар не закончится если зажмурить глаза или спрятаться под одеялом - он разгорается вместе с пламенем, пожирающем ее город. Солирья едва смогла взять себя в руки, точнее собрать в кучу остатки здравого смысла, который подсказывал ей уходить из этого огненного ада. Но девушка мешкалась - каждое ее движение приносило боль. Только сейчас она стала подсчитывать урон, который получила во время побега. Но, словно подталкивая к отрезвлению, огонь обрушил с шумом еще одну крышу и девушка подскочила на ноги и в спешке стала хромать по знакомым улицам. Она видела трупы, которые лежали возле домов, трупы были везде, словно их хаотично раскидала чья та рука. Но если бы девушка остановилась и стала рассматривать их, то поняла бы, что у каждого знакомого убиенного здесь - своя история смерти. Вот возле дома на заборе, словно выброшенная тряпка, висел труп, изогнутый в спине, его голова была запрокинута и смотрела снизу вверх.. Он выпрыгнул в окно со второго этажа, в попытке спастись от убийц, что пришли в его город, но падение оказалось неудачным и он приземлился спиной, проткнув себя остро заточенными кольями забора. По дереву стекала ярко бордовая кровь, а взгляд был ясным и все еще отражал ужас увиденного. Но несмотря на то, что девушка знала каждого в своем поселении - оплакивать каждого погибшего она не может, потому что в горле застрял вопль, когда на глаза ей попался труп ее возлюбленного и тут в голове стали всплывать мутные воспоминания о произошедшем. Когда девушка бежала из города, то перед глазами расстелилась пелена, которая не давала остановиться или хоть на секунду о чем то задуматься. Единственное на что была она способна - бежать, ее тело отключило разум и заставило нестись подальше от смерти. Но теперь перед глазами был труп близкого и воспоминания накатили. Он пытался заступиться, еще вчера только посвященный в кузнецы - сегодня уже герой, спасающий свою семью и возлюбленную. Но силы были неравны и один меткий взмах снес голову с плеч наивного героя. Тяжелый кузнечный молот, которым он отмахивался моментально выпал из его и рук и тело рухнуло. Жизни в нем уже нет. Девушка в бреду подползла к голове, лежавшей чуть поодаль от тела и, стоя перед ней на коленях, вскинула руки, чтобы взять ее, но вопль, вырвавшийся из самого нутра, заставил ее тело содрогнуться и она сложилась пополам, стараясь заглушить крик. Где то в глубине души остаток разума боялся, что убийцы все еще ходят по городу и могут ее услышать, но в голове тут же пронеслась мысль о ней самой. Что если ее сейчас тоже не станет - так же быстро. Этот кошмар кончится? Что ждет ее в мире мертвых? Встретит ли она там всех тех, кого потеряла в этой резне? Или она, просто, исчезнет. Вопль стал громче, словно в попытке отогнать от себя мысли о смерти, которые впервые в жизни посетили девушку. Давид..- Едва она смогла простонать имя своего возлюбленного как вопль снова повторился. Кричать было уже больно, но разум все еще не мог смириться с такой утратой и заставлял тело содрогаться от каждого всхлипа. Шатаясь и крича девушка пошла сквозь горящую улицу в сторону своего дома. Ей не хотелось видеть того, что там было, но ей нужно было это сделать. Ее семья положила свои жизни на то, чтобы она осталась в живых. И она осталась - одна единственная и потерянная. В этой части города огонь еще не начал править и по коже снова ходил мороз, заставляя плачущее тело содрогаться еще больше. Под голой ногой послышался хруст и ступню пронзила боль. Солирья отшатнулась и смахнула впившиеся осколки стекла. Боль сейчас была не такой яркой, как обычно, так что это ее немного отрезвило и она стала идти чуть более аккуратно. Вскоре вопль перешел на всхлипы и она, словно маленький ребенок шла, вытирая слезы содранной ладонью. Вот уже виднеется ее дом, она прошла мимо десятка трупов, но тот, что она увидела перед собой сейчас заставил ее сердце рухнуть. Мама..- Губы задрожали сильнее. Тело матери с мутными глазами и стрелой попавшей точно в шею, лежало, распластавшись на входе в дом. Она едва смогла выбежать, как ее тут же убили. Но это было не самым страшным. Подойдя чуть ближе, девушка увидела, что возле нее, лежит Кэтор, который даже после смерти держится за маму, крепко сцепив свои маленькие пальчики на ее мозолистой руке. Маленькому братику было всего пять лет - самый младший член семьи, который и толком не успел пожить. Он побежал за мамой и ее убили, и он это видел. А потом убили и его, такой же огромной стрелой, прямо в голову. Дыхание стало сбивчивым, плакать уже не было сил, но другого девушка сделать не смогла. Опять в бреду она подошла к трупу матери и несмотря на его страшный и искаженный вид обняла. Девушка кричала ей в шею, поднимая труп с лестницы и пытаясь его удержать в руках. Мама, за что? - Это все что она смогла прохрипеть. Девушка стала метаться от тела матери к брату. Вся ее жизнь сейчас проносилась перед глазами, она мысленно просила прощения за каждый проступок перед мамой и за все те разы когда обижала своего младшего братика, пусть даже случайно. В голове пронеслись все моменты которые она пережила со своей семьей, а теперь всего этого нет и самое страшное, что она никогда не сможет их вернуть. Едва заставив себя оторваться от трупов она зашла в дом. Огонь стал чуть ближе и тепло ветром доносилось до девушки вместе с дымом. В доме был погром - все стулья были перевернуты, от некоторых отломаны ножки, все нити с грибами, которые ее матушка так тщательно собирала и насаживала иглой на толстую нить для сушки, были разбросаны по полу и растоптаны огромными ногами эльфов. Один из убийц все таки был остановлен и его бездыханное тело лежало посреди комнаты. Девушка почти сразу прекратила плачь, завидев тело в белоснежных латах, запачканных красными и зелеными пятнами крови. Она медленно приблизилась к трупу. Его лицо закрывала плотная копна льняных волос, которые были залиты бордовой кровь. Крови было так много, что волосы слиплись и закрыли его лицо, словно мокрое покрывало. Он был высоким, выше, чем Солирья представляла. Он был жестоким, куда более жестоким, чем девушка думала. Она медленно наклонилась к лицу этого эльфа и откинула кровавый ком с его лица. Под подбородком торчала рукоять кухонного ножа. Эльф был убит. Рукоять также была залита кровью, а глаза существа были словно летнее безоблачное небо, сквозь копну грязных волос, торчащих из под шлема, виднелся острый кончик уха. Если бы девушка встретила такое существо при других обстоятельствах, то даже сказала бы что этот эльф красивый. Но сейчас она этого сказать не могла, потому что перед ее глазами снова поплыли воспоминания, как ее отец сцепился с этим эльфом и воткнул нож. Как приказал ей, матушке и братику бежать и они побежали, но выжить смогла только одна из них всех. Солирья вдруг поняла, что даже не заметила, как ее мать и братик остались позади и не смогли уже побежать за ней. На удивление для себя самой, девушка моментально успокоилась и ей стало жарко, но дрожь. Дрожь стала такой сильной, словно она раскачивалась в повозке по брусчатке. Руки колотились, а в глазах проступил гнев. О, эти прекрасные ярко-желтые глаза, они стали цвета кипящей лавы. Ты..Это ты..- Сквозь дрожь и приступ неконтролируемого гнева, девушка прошипела себе под нос и протянула руку к окровавленному ножу, торчащему из тела эльфа. Рукоять была скользкой и холодной, да и вытащить нож оказалось не так то и легко, но девушка даже не заметила с какой силой ей пришлось дернуть на себя руку, чтобы сделать это. Ты, сволочь.. - Девушка взмахнула ножом и он угодил точно в небесный глаз, который моментально лопнул и вместе с кровью стал растекаться по лицу. Сука, я тебя уничтожу! - Взмахи повторялись и повторялись. Девушка и сама не заметила, как сидела на коленях и приступе дикого гнева кромсала лицо трупа кухонным ножом, пока от него не осталось лишь месиво, которое перестало походить на что то живое. Кровь вместе с кусочками плоти стала обрызгивать руки и лицо девушки. Но она даже не замечала этого. Обе ее руки крепко сжимали нож и с хрустом вонзали его в эльфа снова и снова, а из ее рта хриплым голосом вырывались ругательства и проклятья в адрес эльфийского рода. Остановилась она только когда лезвие ножа не выдержало и надломилось. В руках девушки осталась окровавленная рукоятка, но она даже не сразу это заметила и еще пару раз ударила эльфа по лицу деревяшкой. Солирья остановилась и смотрела на то, что раньше было лицом эльфа. Дыхание было тяжелым, словно она пробежала несколько километров, а тело все еще дрожало. Ей нужно было пару секунд на анализ того, что она видит перед собой. Ее руки настолько сильно сжимали рукоять, что костяшки побелели и их начало сводить. Что я.. - Ее голос подействовал отрезвляюще и она разжала пальцы. Кровавая деревяшка с шумом упала на пол и отскочила в сторону. Девушка хотела прикрыть рот рукой, но стоило ей поднести руки к лицу, как она уставилась на них в безумном испуге. Только сейчас она заметила, что кровь стекает по самые локти. Гнев охватил ее, заставил растерзать лицо уже мертвого эльфа. Сама не ведая того, что творит - девушка выплеснула часть эмоций, обезобразив лицо этого существа. Едва осознание пришло ей в голову как она подскочила на ноги и содрала скатерть с кухонного стола. Скатерть цвета слоновой кости моментально окрасилась в багровый цвет. Девушка судорожно вытирала руки и лицо от крови, озираясь на изувеченный труп. Дрожь немного успокоилась и девушка, испугавшись саму себя, повернулась в сторону второго этажа. В душе она молилась не увидеть еще один труп эльфа. Но увидела она труп отца, который свисал из окна второго этажа. Его ноги едва касались пола, он висел, словно простыня, которую оставили тут сушить. Девушка снова начала плакать, но уже не громко, а скорее печально. Потеря каждого члена семьи была ударом, но отец. Отец был всем для нее - он обучил ее всему, что знал сам, опекал и безумно любил, позволял ей куда больше, чем остальным детям, в конце концов - она была его единственной дочерью из шести детей, четверо из которых уже успели найти свое призвание и жениться, а она оставалась для него той самой маленькой принцессой, которую он так ждал и любил больше жизни. Папа..- Девушка быстро подлетела к окну и потянула бездыханное тело за пояс, стараясь выволочь его в дом. Не без усилий девушка смогла оттащить отца от окна. Но слезы мешали и застилали обзор. Стрела попала в самый центр лба и моментально убила мужчину. Видимо, он выглянул в окно и его убили с улицы. Но девушка не могла думать об этом, она сидела и тихо всхлипывала, поглаживая отца по мертвенно - бледной руке. Вот и все - беззаботная жизнь кончилась. Тот кто опекал ее, кто был ее верным хранителем и любящим отцом теперь лежит с мутными глазами и зелеными пятнами, расползающимися по всему лицу от стрелы. Как же я..Что мне делать? - Девушка вопрошала, всхлипывая и вытирая слезы. Но ей никто не ответил, вокруг нет ни одной живой души, кроме нее. Вокруг снова стало тихо, только пожар, разгорающийся на соседней улице заставлял бревна трещать. Но если сесть в доме рядом с Солирьей и прислушаться к ауре вокруг, то можно почувствовать кожей, что здесь все мертво. Вокруг был лес, но птицы в нем замолкли, словно у них тоже был траур. Иногда попискивающие оленята, пробегающие недалеко от реки тоже сейчас не говорили. Только плачь и тресканье деревянных домов, словно дров в камине. Что же мне теперь делать? - Девушка заставила себя успокоиться и хриплым голосом спросила саму себя. А ведь и правда, что ей теперь делать? Она никогда не выходила за пределы города и даже не знает куда ей сейчас идти, ближайший большой город достаточно далеко отсюда, если судить со слов отца. Солирья встала с колен и побрела к себе в комнату, сейчас каждая деталь в доме делала ей больно, ведь отец сам строил этот дом для них всех, сам вырезал узоры на стенах ее комнаты и привозил дорогие подарки из города, куда ездил с торговцами продавать все что только могли купить на рынке. Девушка зашла в комнату и шумно выдохнула носом. Дрожь в теле моментально прекратилась. Она вынуждена была вырасти в эту же секунду, в этот момент. Ей нужно принять решение, что делать дальше? Остаться в городе и сгореть вместе с ним до тла или же идти? Но куда? Погрузившись в раздумья она и сама не заметила как начала собираться в дорогу. Какая то часть ее страшно боялась того, что она увидит дальше,она боялась идти, боялась неизведанного, в конце концов она была совсем одна и никто не смог бы ей помочь или подсказать что делать. Но умирать она боялась еще больше. Никогда до этого дня она не задумывалась о смерти, ей всегда казалось, что для этого еще слишком рано и смерть это что то далекое, что ее вообще никогда не коснется. Но теперь ей пришлось столкнуться с суровой реальность - она может погибнуть, умереть в любой момент. Тяжелое платье, сшитое из шерстяного сукна немного согрело девушку, но идти в поход в таком было всегда неудобно, хотя делала это она уже не раз. Как то без раздумий девушка достала портные ножницы и отрезала подол платья почти до колена, она всегда мечтала это сделать, но матушка не одобрила бы, однако сейчас матушки уже нет. Девушка тряхнула головой сбрасывая тяжелые мысли и посмотрела на себя. Край был рваный и криво отрезанный, но тяжесть платья снизилась в разы и девушка запихала отрезанную часть себе в льняной мешок. И будто напоминая, что сейчас самое начало весны, в разбитое окно дунул ветер и девушка накинула на плечи вейл и завязала его концы под грудью. Надеть на разбитые и исцарапанные ступни шоссы, а затем и натянуть полностью кожаные ботинки стало достаточно тяжелой задачей. Бег босиком по мерзлой весенней земле в лесу дал о себе знать и от боли девушка сильно прикусила губу. Кое как обувшись девушка надела еще одни шоссы, прямо поверх ботинок. Так ее научила делать мать, если Солирья боялась замерзнуть. Из под кровати она достала войлочный настил - единственное на чем она теперь могла спать, ведь о кровати теперь ей придется только мечтать. Девушка почувствовала запах гари, который до этого не замечала и выглянула в окно - огонь был уже на соседнем доме и она замешкалась. Она знала что брать с собой в поход, но мысли путались и она начала метаться по комнате. Казалось ей больше ничего и не нужно. Но это было не так, когда осознание дошло до нее, то крыша соседнего здания начала трещать, как бы подгоняя ее. “Припасы” - Девушка молча повернулась в сторону лестницы. Ей нужно было пройти мимо трупа отца и истерзанного эльфа, чтобы спуститься в погреб и достать хоть что то. Она, конечно, умела охотиться, но делала это только с отцом и братьями, да и охота была больше традицией, чем способом добыть пищу - их город разводил достаточно скота, чтобы выжить, поэтому в своих навыках она тут же усомнилась и ее передернуло от мысли, что она может долго и мучительно умирать от голода в неизвестных местах. Крыша соседнего здания рухнула и Солирья, выйдя из своих раздумий, ринулась вниз. Она старалась не смотреть на труп отца, но глаза невольно повернулись и тихий плач снова настиг ее, но несмотря на него она продолжила сборы. Тело эльфа лежало прямо на двери в погреб и девушка сквозь плач стала оттаскивать его. Дрожь снова посетила ее тело и она подошла к двери в погреб. Теперь осознание, что она совсем еще юная девочка настигло ее. Ей всегда было страшно туда спускаться, но сейчас вокруг нет никого, кто бы мог пойти с ней и ей пришлось это сделать. В темном и сыром погребе девушка совала припасы на ощупь, стараясь положить как можно больше и не смотреть в темноту. Как только мешок стал тяжелее она затянула на нем шнурок и вынырнула из страшной темноты погреба. Тело эльфа заставляло ее содрогаться каждый раз, когда она его видела. Но в этот раз ей пришлось остановиться перед самым выходом. Ей нужно было оружие, хоть какое то. Кухонный нож, который она взяла с собой был бесполезен против мечей или секир. А кто на меня нападает с мечом или секирой? - Девушка тут же себя отдернула и ее глаза невольно опустились на труп. На нее, может, никто нападать и не будет, но ей придется. Внутри нее снова стала закипать кровь, а сердце стучать в висках. Эти эльфы, они же должны быть хоть где то. Девушка сейчас ответила на все свои вопросы. Она не знала куда ей идти, но теперь в ее крови закипала ненависть к этим остроухим и она решила, что умереть, пытаясь отомстить будет куда более правильно, чем всю жизнь прятаться и выживать, как какой то дикий зверек. Она плохо умела драться, пусть отец ее и учил, но сейчас ее это не волновало, сам факт, что она вступит в драку с эльфами за все то, что они сделали заставило ее тело испытать жар, а разум расставил все по полочкам. Она будет убивать эльфов, хоть одного, хотя бы попытается, но сделать это она должна, иначе ее спасли зря, иначе все было зря, каждая смерть в этом городе будет напрасной, если она хотя бы не попытается отомстить. Девушка подошла к трупу и плюнула на то, что осталось от лица. Теперь только гнев будет ее спутником и никто больше. Меч был у эльфа в ножнах - она даже не успел его достать. Кровавые ножны вместе с длинным мечом теперь стали единственным оружием девушки, которым, по правде говоря она и владеть то не умела. Но здравый смысл покидает рассудок, когда главенствует гнев и ярость. Последнее, что забрала девушка из дома - это отцовский кошель со сбережениями и тотем Зимнего Бога, который повесила себе на пояс с ножнами - ей нужно было это напоминание, иначе все зря, иначе от родителей и ее города ничего не останется. Выйти из дома было трудно - труп матери и брата заставили девушку сморщиться от боли и быстро прошагать мимо - она не могла принять всего, что случилось, никто не смог бы. Солирья почувствовала жар, сильнее и поняла, что соседнее здание поделилось пламенем пожара с ее домом. Девушка отошла подальше и стояла напротив своего дома, глядя как последние остатки ее прошлой жизни медленно тлеют. Трупы ее родственников, друзей, знакомых и возлюбленных сожрет пламя, придав им покой. У них было принято сжигать трупы. Вот и сейчас все сгорят - все сгорит дотла. И город сгорит, словно убитый, словно это еще один труп. Девушка медленно побрела в сторону дороги. Первые сгоревшие дома уже превратились в груду руин и углей, которые постепенно дотлевали, птицы вновь запели, а солнце уже стояло в зените, даже несмотря на холодный ветер, который остался еще после зимы - погода была хорошая, но только не для Солирьи. Выйдя за пределы города, девушка в последний раз окинула взглядом то, что раньше было местом где она жила и любила. Имя этого города - Мэлорн, но теперь название этого города знает только один человек и он медленно идет по торговой дороге куда то в сторону неизвестности и отчаяния.