У Престо во снах мерцал лёгкий плащ цвета индиго на девичьих острых плечах.
И он даже не пытался избавиться от этих видений: напротив, — сладко дремал до утра, наслаждаясь хрупкой рассеянностью туманных снов.
Каждый вечер сидя у костра в бескрайней пустыне под светом трёх лун или засыпая в тёплых постелях гостеприимных жителей очередной безымянной деревеньки, они думали, что уже исходили вдоль и поперёк этот необыкновенный волшебный мир. Однако приходил новый день, и ребята вновь отправлялись в путь, чтобы снова попасть в очередной незнакомый край в центр новой заварушки.
После их стычки с неясно каким по счёту злодеем — подручным Венджера — их разбросало по порталам. И это оказалось похоже на какое благословенное проклятие, как подумал Престо. Последнее, что он помнил — их разделили: Хэнка и Бобби с Юни забросило в какую-то цветочную долину, Дайану и Эрика закинуло в что-то подозрительно похожее на заснеженные горы, а его —
отправили в рай. Потому что он очнулся в зарослях диких джунглей, не знавших прихода человека, а над ним склонился ангел.
Зрение ещё не до конца прояснилось, и трещина в очках мешала разглядеть чётко изображение: но рыжие пряди, щекотавшие его скулы, и обеспокоенное выражение прекрасного лица Престо разглядел.
Шила что-то говорила, вроде звала по имени и спрашивала как он (глупышка, конечно, он восхитительно), но Престо лишь моргал, вдыхая лёгкий запах лаванды и смотрел-смотрел-
смотрел в её глаза.
Боже, он и раньше знал, что они у неё чудесные, но кто бы мог подумать, что они настолько неземные?
В них плещется столько тревоги (за него?!), столько заботы и сочувствия, столько света и доброты — и всё это по отношению к нему.
Бум. Ты ударился головой, Престо?
Бум. Сердцем, я ударился сердцем.
Под увещеваниями беспокоящейся Шилы он всё же поднимается, смущённо отряхивает собственный плащ, и когда рыжеволосая богиня из снов юного недотёпы-колдуна решает его ещё осмотреть на наличие повреждений охваченный робостью Престо даже не нашёл слов, чтобы поспорить с нею.
Шила разворачивает его к себе, пальцами чуть сжав плечо, и Престо мучительно задерживает дыхание, умоляет мысленно лицо не покрываться пятнами, а внутри у него всё дрожит и обливается мёдом. Весь разум фантастически быстро оставляет только ощущение теплоты руки Шилы: всё его сознание утекает к его плечу. Шила осматривает его, отпускает несколько комментариев, которые Престо не слышит, после чего хмурится...
— Идём, нужно найти остальных, — сияющие глаза Шилы находят изумрудно-зелёные глаза Престо. Престо согласно кивает.
Они идут долго и наконец густые изумрудные джунгли с листьями, что похожи на огромные плоские блины, сменяются заросшим пустырём. Престо смахивает со лба капли пота, устало выдыхает и сквозь стёкла очков глядит как лёгкая быстрая Шила, будто кошка, летяще взбирается на склон. Престо фантастически не подготовлен к таким походам, и если бы у Пещеры чудес существовала система выбора героев, то он бы в приключение к друзьям не попал. Но как случилось — так случилось. Кажется, так говаривал Хранитель Подземелья..?
Поэтому Шила оборачивается и машет ему рукой с вершины холма:
— Престо! Поднимайся! Тут внизу ручей...
Престо подслеповато щурится и разом забывает про собственные жажду и усталость: солнечный свет золотит огненные волосы Шилы, налетевший ветерок играется с рыжими прядями. Он с трудом преодолевает восход на вершину, последние несколько футов откровенно ковыляя. Но уже стоя на холме рядом с Шилой, Престо ненадолго застывает из-за открывшегося ему вида: от красоты бескрайних полей и горных вершин впереди захватывает дух. Даже трещина в очках не мешает ему рассмотреть пейзаж, раскинувшийся перед ними.
Румяное закатное солнце, будто яблоко, лежащее на горизонте, выкрашивает снег на отлогах северных пиков в нежный розовый цвет. Зелёная трава залита красноватым маковым, а ручей внизу похож на оранжевую тонкую реку лавы.
— Отличное место. — выводит Престо из транса звонкий нежный голос. — Тут утолим жажду, а после отправимся дальше — держу пари, они нас уже заждались.
— Да, и Бобби может попасть в переплёт... — согласно тянет Престо.
Обеспокоенная Шила обернувшись смотрит на него с благодарностью, начиная спуск.
Престо только после этого осознаёт по-настоящему высоту холма, на который забрался.
Конечно, небеса игнорируют его мольбы о том, чтобы ноги его не подкосились и он бы с этого холма позорно бы не скатился. Под громкий крик Шилы, Престо кубарем летит в кусты, очки куда-то фантастически испаряются, а он вынужден на коленях потирая ушибленную голову щуриться беспонятливо в пространстве.
Шила помогает ему отыскать очки, убеждает его в том, что он не "последний неуклюжий кретин" и ведёт за руку к ручью.
Престо готов падать с горы раз разом, напоминая самому себе легендарный огромный валун Сизифа, если Шила готова каждый раз вот так держать его за руку.
Когда они усаживаются на берегу у ручья и утоляют первую жажду юный чародей украдкой глядит на девушку. Даже уставшая и взмыленная она остаётся прекрасной: Престо может поклясться, что он сейчас похож на пыльного крота, а Шила... изящная канарейка? миловидная лисица? Престо не может подобрать слов для сравнения — настолько Шила прекрасна в его глазах. И он готов хоть сейчас расцеловать каждую веснушек на её очаровательном лице, разгладить каждую морщинку, которые появляются, стоит ей сурово нахмурить брови. Но Престо помнит кто он.
Он — крот, а кроты — они даже не мыши, чтобы пытаться заговорить с принцессами.
Сильная духом, непокорная нравом, гордая и готовая идти и сражаться до конца…
Когда они воссоединяются с ребятами, он старается поменьше смотреть на неё, ведь она всё равно не покидает его мыслей.
***
Ночь обрушилась на них. Костром, звёздным небом, ветром и чечёронцем — чем-то ещё, сотканным из бархата темноты, шелеста тайн диковинного мира, и смешанного с лунным киселём и мерцающими угольками в догорающем камине.
Они смогли снять комнаты у приветливого лучащегося дружелюбием хозяина таверны, и ждали новых загадок от Хранителя Подземелий. Тем вечером они пили янтарный эль и капли точно солнечные диски расходились в его стакане. Престо рассказывал о солнечной короне и петлях, Шила — единственная, кто не смеялась над ним. Возможно лишь чуть. Самую малость.
Короткая усмешка; ещё один взгляд в омуты глаз, таких ярко-голубых, что по сравнению с ними весь мир кажется черно-белым, как графика Рубенса. И Престо улетал в какой-то свой мир из облаков и нежности.
В мир, наполненный светло-лиловыми ветрами и пушистой ватой тёплого забытья.
Осознавать собственную приязнь к рыжеволосой ведьме сложнее, чем обучаться у величайшего в мире колдуна: особенно, когда в межреберье в миг разгорается пляс девиц, лесных нимф, прыгающих через кострище и поцелованных ласковым языком пламени.
Эрик смеялся и говорил ему, что он вечный растяпа и неумеха. Престо был согласен. Престо был согласен на всё, лишь бы никто из ребят в компании не узнал, что растерян он всегда — с того момента как увидел впервые чёртов индиго летнего лёгкого сарафана с летящей хлопковой юбкой.
Никому в целом мире — том, этом, подземельях и небесах, — не стоит знать какую власть имеют над юным магом дурманящие глаза рыжеволосой ведьмы.
***
Когда на исходе следующего дня они покидают долину, ведомые новой подсказкой и подпитанным чувством веры в то, что они наконец вернуться домой, то Престо идёт впереди, выслушивая тихие ругательства и жалобы Эрика. Он не знает, но когда он ненадолго останавливается, дабы снять и отряхнуть свой колпак по настоятельной жалобе своего спутника, солнечные лучи, запутавшись в его волосах, становятся багряными.
Взгляд задумчивой Шилы падает на таинственные багровые отсветы, пробегающие по его волосам, и ей вдруг хочется на миг прикоснуться к ним, зарыться пальцами в кажущиеся такими мягкими кудри, ногтями поддеть непокорные пряди, взъерошивая и без того растрёпанную причёску. Но Шила тут же встряхивает головой, выбрасывая из мыслей слишком странное желание.
