***
Кол вышел из грузовика у дома и, не задерживаясь, вошел в дом, направившись прямо в свою комнату. Открыв ящики, он немного порылся в них и нашел пузырек с зельем, которое не использовал. Сунув его в карман, он подошел к одному из оставленных им сундуков и начал тащить его за собой. Пробормотав заклинание левитации, он спустил его по лестнице и закинул в кузов своего грузовика. По дороге в гараж его поразили оставленные Ником машины, но брат наверняка не видел в них ничего особенного. Кол немного порылся, но нашел то, что искал, — стяжные ремни. — Что ты делаешь? — Появилась Бонни. — Связываю вещи, — ответил он. — Где ты этому научился? — Спросил Кай. — И еще, я хотел спросить, почему именно ферма, или Плантация, или как ты там ее называешь? На самом деле ты там работаешь, но я не думал, что ты из тех кто работает. Кол усмехнулся, развязывая нейлон. — Как ты знаешь, моя семья — это те, кого ты называешь викингами, мы были фермерами и торговцами задолго до превращения. Мы никогда не отказывались от этих привычек, потому что нам нужно как-то финансировать наше распутство, поэтому мы занимаемся тем, для чего нас воспитали. Торговля и земледелие, — сказал он. — Возьми это, — приказал он, протягивая один конец Каю. — Ха, — кивнул Кай. — Я бы тоже не догадалась, — усмехнулась Бонни. — Фермерство — это еще и хороший способ поддерживать связь с природой, — объяснил Кол. — Вот почему ты работаешь на ферме.***
Давина наконец-то осталась одна, после ночи, проведенной под расспросами Килин и Джо. Марсель должен был уладить что-то с Клаусом, что-то насчет встречи фракций. Джош отправился проведать Эйдена, на чем она очень настаивала. Элайджа пришел, чтобы отвезти Хейли на завтрак, пообещав сразу же вернуть Хейли, а Хейли пообещала принести ей завтрак, что заставило Давину полюбить Хейли еще больше, потому что больничная еда была отвратительной. Но вот она наконец осталась одна, ей захотелось в туалет, катетера у нее не было, поэтому все, что ей нужно было сделать, — это встать и пойти в туалет. Это была удивительно простая, но утомительная задача. Давина проклинала больничное белье и гадала, когда Кол снова вытащит ее отсюда. Она остановилась, увидев себя в зеркале, и ужаснулась. Ее волосы были растрепаны, и в таком виде она походила на обезумевшую женщину, которую ударило током. Все было не так плохо, как тогда, когда ее похитили и бросили в реку, или когда в нее стреляли, но она все равно сокрушалась по поводу состояния своих волос. Ей хотелось почистить зубы, она готова была убить за зубную пасту и щетку, она все еще чувствовала вкус ионов, и ей казалось, что у нее изо рта идет дым. Ей хотелось, чтобы это ощущение исчезло. Волосы было достаточно легко увлажнить, чтобы они хотя бы лежали ровно, но она вздохнула, понимая, что придется их подстричь. Ее никогда не стригли по-настоящему в салоне или еще где-нибудь, всегда мама и кухонные ножницы, но тут, похоже, нужна была помощь профессионала. Выйдя из ванной, она увидела Моник, и это заставило ее оглянуться, поскольку ее подруга с тревогой смотрела на нее. Давина несколько раз моргнула, не зная, что сказать и как отреагировать на присутствие Моник. Их дружба все еще была… не самой лучшей, но после похорон бабушки она не хотела дискредитировать Моник как подругу. — Привет, — нервно сказала Моник. — Привет, — прохрипела Давина. Она несколько раз моргнула, уставившись в пустоту. — Это мой голос? — Ахнула она. — Мой голос?! — Она в шоке обхватила руками горло. Моник фыркнула и улыбнулась. — Ну что ж, — вздохнула Давина, медленно возвращаясь к кровати. Моник запрыгнула на край, а Давина натянула одеяло себе на колени. Почему в больницах всегда так чертовски холодно? Это же Луизиана, здесь ничего не холодно, но в больнице может быть и морозильник! — С твоим голосом все будет в порядке, — успокоила ее Моник. Давина поморщилась. Когда она впервые проснулась, чтобы поговорить с Марселем, то не обратила на это особого внимания, потому что не могла говорить вслух. Но теперь… теперь это казалось странным. — Эм… как… как ты? — С тревогой спросила Моник. — Я не знала, что смогу это сделать, — снова призналась Давина. — Как ты? — Спросила она. — Почему ты в больничном халате? — О… я… мы здесь из-за того, что ты сделала, Килин сказала что, мы связаны, магически, каким-то образом, и когда ты соединилась с тем, с чем соединилась, это повлияло на нас. Все, что Эбби, Кэсси и я помним, — это затрудненное дыхание, как будто руки обхватили наши горла, а потом твоя магия запылала ярким, горячим пламенем, и наша последовала за твоей, так что… да, магия Жатвы в действии. Давина кивнула. — Прости, — помрачнела она. — Никто из нас не знал, а теперь знаем, — заверила ее Моник. — Как ты? — Повторила она. — Давина… беременность, — ахнула она. Давина несколько раз моргнула, глядя на Моник. — Я… — Что? — Наконец спросила она. — Я… беременна, — пробормотала Моник. Давина прикусила губу, пытаясь осмыслить сказанное. — Я не… Я готовила чай! И я не знаю, я не думала… и Хенрик не знает, а я не знаю, как ему сказать. Кэсси и Эбби не помогут, они слишком… вместе, как будто это отвратительно, что они могут так сильно быть привязаны друг к другу. Я не могу никому рассказать, и мы… Я думаю, мы все еще друзья, и… — Моник заикалась. — Мне страшно, Давина, и я одна, и… Я не знаю, с кем поговорить и что делать! Я беременна! Я не хотела, чтобы это случилось, и ты буквально единственный человек, которому я могу рассказать, так что… — Мы друзья, — прохрипела Давина. — Мы… друзья? — Моник моргнула несколько десятков раз, ее глаза расширились. Давина медленно кивнула. — Я просто… не знаю, как… делать это, больше не знаю, как это делать, — призналась она. — Все… раньше, я знаю, я тебе не нравилась, но мы были друзьями, а после… после Жатвы многое изменилось. Я не знаю, как поступить, Моник, я хочу, но мы уже не те, кем были, и я не знаю, как это сделать. Но… да, я думаю, мы друзья, — неуверенно объяснила она. Моник разрыдалась, и Давина оказалась в объятиях, которых никак не ожидала. Помедлив, Давина обняла Моник в ответ, все еще ошеломленная таким проявлением откровенной привязанности. До Жатвы Моник никогда не обнимала Давину и не была с ней ласкова. Время от времени Моник баловала Давину короткими объятиями или гуляла с ней под руку, но Моник не обнимала Давину. Потребность Давины в прикосновениях, будь то объятия или любые другие формы контакта, уже давно удовлетворили Кол, который был более чем счастлив обхватить ее, обнять, поцеловать или просто прикоснуться к ней, Хейли, которой нравилось, чтобы ее обнимали, и Джош, которому нравилось идти с ней рука об руку, даже Марсель обнимал и целовал ее довольно свободно. Винсент был не слишком расположен к общению, но он всегда улыбался ей или слегка обнимал, когда она этого хотела. Поэтому она была шокирована, когда Моник обняла ее. — Клянусь, я буду лучшей подругой! — Всхлипнула Моник. Давина провела рукой по спине Моник. — Все будет хорошо, — заверила она Моник. — Как ты можешь быть такой спокойной? — Спросила Моник. — Я не беременна, — ответила она. Моник разразилась заливистым смехом, отпустив Давину. Давина вздохнула, держа Моник за руку, а ее подруга просто сидела и билась в истерике. — Тебе, наверное, интересно, как это произошло, — сказала Моник, вытирая лицо и глядя на Давину. Давина пожала плечами, давая подруге выговориться. — Я просто… часть Жатвы — быть чистой, нетронутой девственницей, как в жертвоприношении крови, так и в сексуальном плане, просто чистой, нетронутой, наверное, поэтому твоя мама так настаивала на том, чтобы защитить тебя. Моя мама была такой же. И я знаю, что мы были влюблены в Тима, но ни у кого из нас не было даже поцелуя до Жатвы. И я не хочу снова стать жертвой, и я боюсь Нового Орлеана, или я боялась, если бы у меня была девственность, они все равно могли бы принести меня в жертву, и это глупо, иррационально, я знаю, потому что Скаллк — не Ковен, и Кол никогда бы не позволил принести в жертву одну из нас… — Но это иррациональный страх, и мне нужно было, чтобы вопрос с жертвоприношением отпал, я знаю, что он не отпал полностью, я знаю это, но… вопрос с жертвоприношением девственницы, мне нужно было, чтобы он отпал, так что… Хенрик милый и привлекательный, так что… друзья с привилегиями. Давина кивнула. Она не притворялась, что понимает доводы Моник, но ей был понятен страх быть принесенной в жертву. Она жила с этой мыслью несколько месяцев, и даже когда Кол был рядом и уверял ее, что не даст ей умереть, она была в ужасе. Но после Жатвы Давина мало чего боялась и не думала, что станет хорошей жертвой, поэтому не слишком задумывалась об этом, тем более что Кол всегда был рядом и никогда не позволил бы ей снова стать жертвой. — Я не сумасшедшая, я знаю, что это была не самая лучшая моя идея, но нет девственницы — нет жертвы, так что… Я имею в виду, ты должна это понять, Кол и ты должны быть по уши друг в друге. — Мы с Колом не… — покачала она головой, подтягивая ноги к груди и обхватывая их руками. — Вы… не? — Моник запнулась. — Нет, — ответила она. — Хм. — С чего ты… почему ты так думала? — Спросила Давина. Моник закатила глаза. — Потому что он парень, а они все хотят секса, вот и все. А он постоянно рядом с тобой! — Нет, — покачала она головой. — Я бы подумала, что он соблазнил тебя, а потом сбежал, потому что такова его репутация, но… Прости, — Моник выглядела потрясенной. — Хм? — Хмыкнула она. — Я просто… Давина… — неуверенно произнесла она. — Что? — Я знаю, что раньше мы не были лучшими подругами, и я могу быть лучше, но я не… — она зажала рот руками и выглядела так, словно не знала, что сказать. Давина еще крепче обхватила колени руками и положила на них подбородок. — Кол — мой лучший друг, не считая Джоша, — объяснила она. — Я знаю, что он соблазнял ведьм, использовал их силу и бросал их, он рассказывал мне об этом, но он мой лучший друг, Моник. Он был моим единственным другом на некоторое время после Жатвы. Я нашла Хейли, Винсента, Джоша и Марселя, но они для меня — семья. А Кол… он мой лучший друг, — пожала она плечами. — О… Я просто… — Моник вздохнула. — Все в порядке — она солгала, и Моник невольно вздрогнула, но Давина мягко улыбнулась. — Все в порядке, Моник. — Не… не лги, Давина, мне больно, — прошептала она. — Я знаю, что ты добра, но, пожалуйста, не лги мне. — Моник — она протянула руку и коснулась руки подруги. — Я не лгу, все в порядке. Может, не сейчас, потому что сейчас это ложь, но все будет, у нас все будет хорошо, и я думаю… Я думаю, нам с тобой нужно многое решить, прежде чем мы снова станем друзьями. — Но мы можем ими стать? — Мы друзья, Моник, просто… нам нужно понять, как стать лучшими друзьями. Прости, что не поговорила с тобой после Жатвы, но я не… Я не умею общаться с людьми, — призналась Давина. — То есть я хорошо отношусь к Колу, Джошу, Винсенту, Хейли и Марселю, ну и к Майклсонам, наверное. И я лажу с Бонни, Калебом и Каем, но я не… мы не были настоящими друзьями раньше. Мы были друзьями, потому что выросли в одном Ковене, и я знаю, что раздражаю тебя, что не понимаю ни флирта, ни советов по моде и красоте, я пыталась, Моник, я старалась, я очень старалась, я пыталась быть той, кто понравится тебе, Эбби и Кэсси, и я знаю, что никогда не была такой. Может быть наст оящая я просто непривлекательна, я думаю… но это не значит, что мы не можем быть друзьями. Я просто… Я не знаю, как наладить с тобой отношения. — Давина… ты…… ты привлекательная, ты самый раздражающе привлекательный человек, которого я когда-либо встречала, потому что ты настоящая, и мне не стоило пытаться изменить это в тебе… Я думаю, мы могли бы, я могла бы быть лучшим другом для тебя до Жатвы… но ты мне нравишься. Ты построила этот Скаллк, и ты — клей, который держит его вместе. Калеб сказал, что так и есть, и поверь мне, это правда: когда ты мертва, мы просто кучка людей, держащихся вместе, но ты, кажется, объединяешь всех. Я завидую этому, завидую тому, как ты просто… любишь людей, это так легко для тебя, и я завидовала этому до Жатвы, и я просто… Наверное, мы не были хорошими друзьями, но ты была моей лучшей подругой. — Тогда мы все уладим, — предложила Давина. — Хорошо, — кивнула Моник, когда Давина ободряюще сжала ее руку. — И насчет беременности, — пообещала она. — Я не хотела, чтобы это случилось, — фыркнула Моник, когда по ее лицу потекли новые слезы. — Все в порядке, — заверила она. — Мне ведь почти семнадцать, я не… и я беременна, мама, наверное, переворачивается в гробу, — тихо прошептала она. — Все в порядке, — снова заверила она, пока они сидели. — Почему ты так хорошо к этому относишься? — Спросила Моник. — Я все время чуть не умираю! По сравнению с этим все остальное — жизнь, — с добродушной улыбкой заметила Давина. Моник фыркнула и снова вытерла слезы. — Всякое случается, Моник, мы разберемся, ты не одна, Скаллк и Майклсоны помогут тебе, и мы разберемся. — Давина, я беременна от Хенрика Майклсона! — Выдавила она. Давина сжала руку подруги.