Жизнь на осколках

— Может мне тебя убить? В комнате воцарилась тишина. Тут и до этого было тихо, но как-то по уютному. Теперь же… — Что? — Мне тебя убить? — Его жена повторила свои слова. Безразлично. Мгновенно. Нет, Джеймсу не послышалось. — С каких пор у тебя в голове эта мысль? — голос его груб, взгляд не отрывается от написания отчёта, но предложения уже не на столько понятно и чётко выложены, как до этих роковых слов. В ответ тишина. Это пугает ещё сильнее, но он не подаёт виду. Перед хищником всегда надо держаться так, будто ты сам не являешься добычей. Не показывай слабости, за которую он может уцепиться. Но Джеймс не уверен, правильно ли поступать так с Лили. Правильно ли он в принципе поступает с их маленькой семьёй. Но сейчас не до этого. Сейчас во всём доме стоит тишина, нарушаемая лишь скрипом пера по пергаменту. Он не может перестать писать, иначе повернётся к жене. Вновь увидит эти её взгляды и запутается ещё сильнее. Глубже погрузится в работу. Но слишком страшно остаться в оглушающей тишине. С женой, высказавшей мысль его убить. С женщиной, что чаще, чем хотелось бы, мысли превращает в действия. Именно по её инициативе и вкладу они женаты не просто на документах, а самой магией. Его отец с матерью гордились бы. Но время не то, чтобы думать о давно мёртвых. Не тогда, когда появился шанс того, что он отправится вслед за ними. — Лилс, я с тобой или портретом горгоны разговариваю? Главное не подавать виду. Главное не бояться. Главное не показывать своего страха. Не выдать голосом. Не ошибиться в словах, ведь он не ощущает взгляд жены на себе. Она смотрит на его отчёт и он легко представляет, как выражение её лица становится недовольным, а рука тянется к палочке. Чтобы убрать кляксы, исправить ошибки. Его связать и заставить смотреть на неё. Он поворачивается сам и видит то, что и предполагал. Недовольство и задумчивость. — С чего такие мысли? — А ты не догадываешься? — Её голос тих и ничем не выдаёт её настроение. Он звучит так же, как и всегда, когда она находится не здесь. В своих мыслях. Планах. Её слова не просты, она долго над ними думала. Решала, взвешивала. Джеймс уверен, она решится сделать то, о чём говорит. Он очень часто заставлял её в негодование отступать от своих принципов. В принципе, ничего страшно. На работе ему приходилось сражаться и с более ужасающими противниками. Но одна лишь мысль сражаться с ЛИЛИ заставляет его морщиться и отвлекаться от работы. Он проиграет ей даже со своей аврорской практикой. Эта женщина сильная и страшна в гневе, в тихой ненависти и усталости. Уже проходили. Он не хочет заново отправлять её в Мунго на обследование. — Не догадываешься. — Лили вынесла ему вердикт, и понял он это отнюдь не по интонации. Снова тишина. Его жена уходит на кухню, оставляя его одного и Джеймс ещё некоторое время смотрит ей вслед. Тихо. У него не самое хорошее предчувствие и он невербально призывает палочку, прячет её в рукав. Лучше подстраховаться. Лишним не будет. А с кухни доносится противный звук. Такой обычно издаёт затачивающийся нож. Человек, затачивающий нож. Угроза. Запугивание. Джеймс возвращается к докладу и хмурится. Ошибок сделано много, и править их придётся много. Ему бы уйти из дома. Переждать, например, у Бродяги, пока Лилс успокоится и более менее придёт в себя. Но времени на сдачу доклада всё меньше, и он не может опоздать. Лучше бы он остался сегодня в аврорате. В разы бы меньше головной боли было, даже учитывая появившийся бы скандал с Лили. Может быть. Потому что Джеймс не уверен, что эта мысль не посетила бы её тогда. Больно обречённой и уверенной выглядела ведьма. Лили, его милая и некогда добрая Лили, хочет его убить. И он знает почему. Прекрасно помнит и понимает за что. Наверно. Но поделать что-либо уже не может — в прошлое не вернёшься. С хроновиком не изменишь. Открыли холодильник, захлопнули его дверцу. Поставили чайник, включили воду, сковородой стучат о кастрюли. Лили шумит. Специально создаёт все эти звуки, пытаясь заставить его нервничать. Бесполезно. Он слишком устал, чтобы о чём-то беспокоиться. Он и над докладом по поимке отряда Пожирателей смерти не трудится так усиленно, как должен. Ему всё равно. Он слишком устал для истерик жены. Какие бы последствия они не принесли. — Джеймс, — зовёт его Лили пустым голосом. Таким же усталым, как выглядели её глаза, — ты кушать будешь? Она всё еще на кухне. Всё еще возится с ножом. В этот раз что-то режет. Стучит по разделочной доске громко, усердно. Поттер представляет, что это разделывают его пальцы. Тогда у него будет оправдание перед начальством за поздно сданный отчёт с несколькими помарками и ошибками. Всё равно он не ладит с документацией. — Джеймс, — Голос стал твёрже. Громче. В нём уже присутствует раздражение и Поттер слышит потрескивание с кухни. Тоже громкое, издаваемое палочкой. Показывающее, что терпение у ведьмы истончается с каждой секундой её игнорирования. — Нет, Лилс, — кричит он, чтобы точно быть услышанным. Чтобы не затруднять себя повторением и не отвлекаться от работы. В голове у обоих Поттеров разносится колокольчик сигнальных чар. Со второго этажа слышится крик ребёнка. На кухне всё зашумело, застучало и затихло. Затопали по полу женские ноги, хлопнула дверь в детской. Снова стало тихо. Джеймс наконец сосредоточился на докладе и выкинул из головы все ненужные мысли. Все теории о том, что в этот раз он сделал не так, чтобы качнуть чашу изменчивого настроения жены, он забыл в то же мгновение, как он прошла мимо него на лестницу. Пустая информация. Она ему ничем не поможет ни сейчас, ни в будущем. Ведьма всё так же будет раздражительна и недовольна, что бы он не делал. Он пробовал, вариант потакать её прихотям сделал всё только хуже. Он устал от её каприз и истерик. Но магический брак не расторгнуть по простому желанию и недовольству связанный. Лили всё продумала. Он добился её, а она связала его с собой. Коварная женщина. Умная. Она досталась ему, вот только домашняя жизнь ей совершенно не подходит. А сейчас не то время, чтобы она шлялась по улице, когда этого захочет. Тихо и быстро скрипнула дверь. Лили обычно старается никак не создавать шум. Ведь она не любит его. И шум и Джеймса. Он недавно об этом догадался. Не без подсказок друзей, но всё равно было обидно. Со временем стало плевать. Работа забирает всего его. И он сам в этом виноват. Лили подходит к нему, встаёт позади и смотрит. Наблюдает за его работой, напряжёнными плечами, скачущим почерком. Она разочарованно фыркает и говорит, что ничего другого от него и не ожидала. Странная фраза. Появилась из воздуха, нарушила ход мыслей, повисла в тишине и заставила думать над собой. Ведьма ушла наверх, в спальню, а он остался сидеть здесь. Думать над тем, чем опять её допёк. Чем расстроил, что он делал не так из того, что делал всегда? Ответа не было. Лили перестала отвечать на вопросы о своём настроение через месяц после родов. И с тех пор ему остаётся только гадать. Когда на это есть время и желание. Он не понимает её недовольство. их жизнь нормальная в меру своей нормальности в военное время. Обычная по старым меркам и спокойная по новым. Джеймса всё устраивает, ведь всё могло быть хуже. В разы хуже, и перед его глазами стоит пример семьи Лонгботтом, Уизли, Розье, Пьюси и многих других одногруппников. Друзей. Джеймс не понимает, что происходит в их жизни. Что он делает не так, почему не может сократить пропасть между ним и Лили, чтобы хотя бы жить нормально в одном доме. А не так было всё, но Поттеру этого не понять. Он берёт пример с жизни родителей и думает, что всё будет прекрасно, если их семья будет такой же. Если Лили будет сидеть в доме, не выходить, ни с кем не общаться. А Лили давно бросила все попытки объяснить Джеймсу, что он делает не так. Что к её мнению тоже нужно прислушиваться и не забывать про сына, который растёт и тянется к нему, но не получает только мимолётное потрёпывание по голове. Она пыталась, но давно забросила попытку образумить некогда любимого мужчину. Теперь чужого мужчину, для которого она такая же. Потому что бес-по-лез-но.