Во мне нет света

— А это ещё кто? — Саске уставился на Дейдару, который всё ещё молчал. — Его зовут Дейдара, он бывший член акацуки. — И ты привёл его сюда? Откуда такое доверие к своим врагам? — Что тебя не устраивает? Он специалист по техникам дальнего боя, благодаря его творениям мы сможем за короткое время передвигаться на дальние расстояния, к тому же он многое знает об акацуки и Итачи. Мы только выиграем, если примем его в свои ряды. — Как знаешь, но я буду следить за ним. — Хорошо. Дейдара, забери Хидана и выбери любую комнату, какая понравится. — Мммм. — Подрывник ушёл вглубь убежища, а Наруто вместе с Саске пошли немного в другом направлении, в комнату Карин. Дейдару Саске воспринял со скрипом, но радость от того, что его друг всё же успел, пересиливала недоверчивость. — Ты скучал по ней? По нам? — Конечно. Если с вами что-то случится… я умру. — Не смей так думать! Ты же знаешь, со мной сегодня кое-что случится. — Знаю. Не будем о грустном. А чем Карин занималась, пока меня не было? — В основном она просто ждала тебя у входа в убежище, но сегодня ей не хватило на это сил. Её очень напугала мысль о том, что ты так и не придёшь. Она тебя любит, сильнее, чем я мог бы себе представить. А ты её любишь? — Нет. Не так, как парень любит девушку. — Саске дал блондину мощный подзатыльник. — Ну, вот что ты за ебанатик такой? Карин тебе идеально подходит, хватит бежать от своего счастья! — Но я ведь не желаю с ней расставаться, это уже лучше, чем ничего. — Они оказались у комнаты Карин, и Саске как пуля побежал прочь. — Ты куда? Не пойдёшь со мной? — Поверь мне, сейчас я в роли третьего лишнего. — Учиха с улыбкой помахал рукой и скрылся за поворотом. Наруто лишь пожал плечами и приоткрыл дверь. Девушка сидела в на кровати и вертела очки в руках, опустив печальный взгляд на собственные руки. Наруто осторожно открыл дверь, так, чтобы она не заметила, и зашёл ей за спину. — Ну привет, юная Узумаки. — Услышав знакомый холодный голос, она резко развернулась и тут же припала к губам джинчурики. Лишь когда воздух закончился она прервала поцелуй. — И тебе привет, братец. — Не перегнула ли ты палочку? — От чего же? Мы связаны кровными узами, и ты на год старше меня. Пусть мы и занимаемся с тобой тем, чем занимаемся. — Слово «занимаемся» подразумевает, что мы делаем это регулярно. У нас ведь секс был всего один раз. — Горячая ладонь Карин нырнула под плащ джинчурики и опустилась вниз, нащупав внушительный мужской орган. — Я как раз собираюсь это исправить! *** Кабуто готовил лекарства для своего господина. Орочимару был как никогда плох сейчас, когда его тело достигло своего предела. Тусклый свет свечей особенно сильно подчёркивал проступившие вены и пожелтевший оттенок кожи, а безумные глаза змеиного санина выражали безумную жажду своего великого перерождения. — Ещё немного… Совсем чуть-чуть! — Время наконец-то пришло? С вашей первой встречи прошло уже два года. Похоже, что генин, который смог пробудить в Вас жажду крови наконец-то вырос достаточно. — Сила, которую он использует против своих врагов, невероятно хороша. Он подходит, раз смог использовать её в столь юном возрасте. Нет, даже не так, он единственный, кто мог бы стать моим новым сосудом. Вот, в чём я всегда был убеждён. Из-за бремени, которое он несёт, мой ученик обязательно придёт ко мне. Придёт ради силы. — Именно поэтому Вы продолжали следить за ним со стороны на протяжении всего экзамена на чунина, верно, Орочимару-сама? — Ты про разрушение Конохи, в котором я принял участие? Ха! В любом случае, я посчитал, что будет некрасиво так просто уйти, не дав своей деревне знать о том, что я навестил её. — В любом случае, позволить ему остаться в деревне, до конца экзаменов было разумным решением. — Видимо так. Тот бой, за которым мне довелось наблюдать, была воистину великолепен. Кто бы мог подумать, что за столь короткий срок его сила настолько возрастёт. Он прямо-таки прыгнул выше головы. В тот день я понял, что его больше ничто не сдерживает в Конохе. — Однако, жертва, которую Вам пришлось принести, была слишком высока. Бой с третьим хокаге стоил Вам рук, и почти всех тех техник, что вы изучили. — Этот проклятый старикашка? Плевать я на это хотел! Мои руки — лишь малая цена, которую мне принести, но сейчас… сейчас, всё идёт как надо! Я как никогда близок к своей цели!!! Кха-кха-кха! — Орочимару сплюнул кровь, а Кабуто протянул ему стакан с лекарствами. — Орочимару-сама, если я не дам Вам препараты десятой категории, это тело… Подождите немного. — Кабуто ушёл, сопровождаемый зловещим хохотом. *** Очкарик со всех ног бежал в хранилище наиболее мощных препаратов, из-за чего он случайно налетел на блондина с длинным хвостом, который нёс голову фанатика Джашина. — Прости, Наруто-кун! Ой… Ты не Наруто. Кто ты? — Кабуто покрыл свои руки лезвиями из чакры и встал в стойку. — Не кипешуй, братиш. Моё имя Дейдара. Я новичок. — Какой ещё новичок? Орочимару-сама не упоминал о новеньких в наших рядах. — А меня не Орочимару принял. Я здесь по собственной воле, и воле Наруто-данна, разумеется. Он раскрыл мне правду об акацуки, и я покинул эту организацию, и отныне служу лишь Наруто-данна. — Откуда мне знать, что ты не шпион акацуки? Насколько сильно Наруто-кун тебе доверяет? — Учитывая, что он запечатал во мне Санби? Думаю, его доверие весьма велико. — Он сделал из тебя джинчурики? Я под впечатлением. Но что ты здесь делаешь? — Искал место, куда я смог бы пристроить Хидана. Для меня, он слишком шумный собеседник. — Не волнуйся об этом. У меня для него есть прекрасный уголок. — Кабуто сверкнул своими очками, а Хидан с усмешкой спросил.- Что, опять в банку со спиртом? — Именно! И в этот раз, будь так любезен, не пей её содержимое! Сколько раз я тебе объяснял, что тому, у кого нет тела, не нужно пить. — Но это же дело принципа! — Кабуто взял бессмертного в свои руки и скрылся, оставив Дея в небольшом ступоре. Он постоял пару минут, после чего медленно поплёлся в свою комнату. Он резко распахнул дверь и упал на постель, закрыв лицо руками. — Ну и как тебе тут у нас? Нравится? — Дейдара открыл глаза и увидел, что у края его постели сидит брюнет, проводящий пальцами по краю своего лезвия. — Безмерно, Саске-данна. — Тхах! Что это блядь? Я младше тебя, так зачем такая формальность. — Я уважаю Вас, и уважаю Наруто-данна. Тут возраст не имеет значения. — Саске за долю секунды приставил кусанаги к шее джинчурики Санби. — Лезвие. Мне стоит окрасить его твоей кровью? — Не знаю, Саске-данна. А вы хотите этого? — Не знаю. Знаешь, думаю у меня проблемы с доверием. Ты ведь предал свою организацию? Так почему бы не предположить, что и нас ты предашь? — Семью не предают. Ей остаются верны до конца. — Так ты считаешь, что мы твоя семья? Мы ведь даже не знаем друг друга. — Ошибаетесь. Наруто-данна рассказал мне о Вас, а так же о Карин и Орочимару. — Саске слегка скривил губы. — И что же он тебе рассказал? — Если Вы хотите знать, не рассказал ли он о том, что Вы станете новым сосудом для Орочимару, то знайте, он рассказал. — Брюнет бросил катану и схватил Дейдару за шею, вдавив его в стену. — Я хочу, чтобы ты послушал меня внимательно, максимально внимательно. Скоро мне придётся покинуть моих друзей, ради цели, ради бремени, которое я несу, и похоже, что ты займёшь моё место. Станешь ли ты неотъемлемой частью команды? Окажешься ли ты достаточно ценной фигурой? Меня эти вопросы не волнует. Главное, чтобы ты был верен нам. Если по твоей вине хоть один волосок упадёт с головы Наруто или Карин, клянусь я приду за тобой с того света, и поверь мне, Дейдара, ты позавидуешь мертвецам. Мы друг друга поняли? — Более чем. — Хорошо. — Саске отпустил подрывника и собрался уходить, но когда его рука коснулась дверной ручки, Дейдара с прежним уважением в голосе спросил. — О Вас я знаю всё, но о Наруто-данна мне, к несчастью, ничего не известно. Вы ведь его друг детства, Вы хорошо его знаете. Может быть, расскажите мне о том, каков же Узумаки Наруто? — Саске молчал пару минут, после чего, не оборачиваясь, ответил: Лучше тебе не знать. — Мммм. — Учиха вернулся в свою комнату, где горела одна единственная свеча, сел и закрыл глаза, отчищая свой разум от лишних мыслей. *** Наруто лежал на спине и медленно вдыхал сигаретный дым, не обращая внимание на то, что у Карин, лежавшей на его груди, от этого глаза слезились. Он долго молчал, готовясь сказать ей нечто важное, и с каждой новой затяжкой желания говорить становилось всё меньше и меньше и меньше. Пришлось собрать всю силу воли в кулак, и с некой заторможенностью в голосе выдавить из себя одно слово, после которого хранить молчание стало, по сути, невозможно. — Знаешь… — Что? — Во время запечатывания Исобу кое-что произошло и… я встретился со своим отцом. — А? А кто твой отец? — Четвёртый хокаге, Намиказе Минато. — Что?! Твой отец — хокаге?! И ты так спокойно об этом говоришь?! — Если ты не заметила, я обо всём говорю спокойно. — Подожди… Но ведь четвёртый хокаге умер. — Думаешь, я не в курсе? Я встретился не с самим четвёртым, а с его проекцией, созданной из чакры. — И давно ты знал о том, что Жёлтая Молния Конохи — твой папаша? — Если тебе нужно назвать конкретное число, то об этом я знаю уже два года. Орочимару почти сразу мне рассказал о том, кто мой отец. — Ну и каково это, встретиться с ним спустя столько лет? — Честно говоря… мне было противно. — Почему? — Дело в том, что в момент, когда я взглянул четвёртому в глаза, единственной, безумно простой мыслью, захлестнувшей мой разум, стало «Карин была права». — Причём здесь я? — Когда мы были в отеле, и лежали в кровати, примерно так же, как сейчас, ты мне кое-что сказала. Ты сказала, что я хороший человек, просто со мной случилось много плохого. И вот, взглянув в глаза четвёртому хокаге, я понял, что ты была права. Я ведь прекрасно понимаю, что я безумен и кровожаден, что я жесток и многим омерзителен. Но разве мог бы я стать другим? Нет. Если слишком много дерьма смешивается в одном человеке, из этого явно не выйдет ничего хорошего. Но если задуматься, какой эпизод моей жизни можно назвать худшим? В какой конкретный момент я стал таким, какой я есть? — Я не… — Я тебе отвечу. В день, когда во мне запечатали Кураму. Не случись этого, и всё было бы по-другому. Но ведь, это не Кьюби виноват в том, что его запечатали именно во мне, он себе джинчурики не выбирал. И это не моя вина, я добровольцем не вызывался. Единственный, кто в этом виноват, это мой отец, человек, который одним поступком поставил крест на жизни собственного сына. — Но ты не можешь винить его. Кто знает, вдруг у него не было другого выбора? — Выбор есть всегда. Если бы он нашел выход из ситуации, всё было бы другим, я был бы другим. Я был бы счастлив… беспечен, беззаботен, я бы гордился тем, что мой отец был великим человеком. Я завёл бы нормальных друзей, нашёл бы себе достойноё занятие… возможно даже, стал бы пятым хокаге. Я бы любил жизнь, и на худой конец, я смог бы хоть раз спокойно выспаться, так, чтобы меня не преследовали видения будущего. А вместо этого… мне досталась эта изувеченная пародия на жизнь… этот кокон, эта тюрьма, эта золотая клетка, в которой я заперт. Я так хочу освободиться, хочу распахнуть клетку, хочу стать свободным. — Джинчурики горько ухмыльнулся, сделал последнюю затяжку и потушил сигарету о собственную ладонь. Карин шмыгнула носом, от чего блондин тепло ей улыбнулся. — Всё ещё глаза слезятся от дыма? — Дым здесь не причём… Просто… просто мне тебя… мне… — Девушка в конец разревелась, уткнувшись лицом в плёчо Узумаки. — Ну что ты плачешь? Терпеть не могу, когда люди льют слёзы над ерундой. — А как я могу оставаться равнодушной к таким словам? Это ведь не ерунда, это твоя жизнь! — А разве это не одно и то же? — Наруто встал, накинул свой плащ и оставил Карин одну. *** — Зачем ты пришёл? — Саске говорил, не открывая глаз. Он знал, что Наруто в его комнате, ведь эту походку ни с чем не спутаешь. Наруто встал возле почти полностью расплавившейся свечи, воск от которой струйками стекал на деревянный пол. — У тебя свечка догорает. Я пришёл поставить новую. — Учиха всё же решил взглянуть на своего посетителя, который уже поджигал фитиль красной свечи. — Это метафора? — Не знаю. А ты видишь в этом метафору? — Во всём можно её увидеть. Ты говоришь о догорающей свече, а складывается такое впечатление, словно ты говоришь о моей жизни. Она ведь, как и эта свеча, подходит к концу. В этом же контексте, можно предположить, что новая свеча это способ продлить мою жизнь. Ты пришёл, чтобы продлить мою жизнь. — Они оба говорили с долей печали в голосе, как два друга, которые готовятся к расставанию.  — А ты хочешь, чтобы я её продлил? — …Нет. Всё ведь уже решено. — Действительно. — А почему твоя свеча красная? Это намёк на кровопролитие? — Нет. Это всего лишь случайность. Свеча это свеча, и ничего более. Метафора… Столь гибкое орудие. Но, каждый видит в разных вещах разные отголоски реальности. Ты считаешь, что жизнь это догорающая свечка? А мне кажется, что жизнь — это поезд. — Почему, Наруто? — А разве не очевидно? В самом начале пути, когда поезд приходит в движение, всё кажется таким необычным, живым, во всём видишь некую загадку, тайну. Со временем, ты привыкаешь к тому, что тебя окружает, и вещи, когда-то вызывавшие трепет и восторг, перестают приносить какие-то особые эмоции. Затем, если тебе повезёт, рядом с тобой сядет человек. Не важно, мужчина это, или женщина, рано или поздно вы с ним заговорите. Всё начнётся с простого приветствия, обмена любезностями. Короткие беседы превратятся в душевные разговоры, наполненные смехом и слезами, и вот, ты и сам того не заметив, обрёл друга. Ты можешь говорить с ним обо всём, в конце концов, это ведь твой товарищ, у которого ты можешь многому научиться. И вот за всеми этими беседами, люди часто забывают одну извечную истину. — И какую же? — Рано или поздно, дорога закончиться. И чаще всего, ты и твой друг выйдите на совершенно разных остановках. — По щеке Саске сползла одна крупная слеза, он подошёл к Наруто и заключив его в крепкие объятия, начал шептать — Прости меня, Наруто! Прости за всё, чем я когда-то тебя обидел, порой я веду себя как настоящий придурок. Ты… ты ведь за всё это время ни разу меня не оскорбил, всегда говорил от чистого сердца, а я такого тебе наговорил. Ты простишь меня? — Конечно прощаю. Дружба, это священный союз. Друзья всегда прощают друг друга. — Друзья всегда честны друг с другом. Ты самый лучший, и я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом. Я тебя люблю!!! — Произнося последнее слово, Саске перешёл на рёв, после которого из его глаз уже в три ручья хлынули слёзы. Наруто проронил всего одну слезинку, но и этого было достаточно, чтобы понять, что он чувствует. — Это одновременно самое прекрасное, и самое гейское, что я когда-либо слышал в своей жизни! — Сучёнок! Чтоб у меня язык отсох! Хотя нет, я всё сказал правильно, и я готов повторить это ещё тысячу раз. Я люблю, люблю Узумаки Наруто, этого проклятого сучёнка! Прощай, Наруто, встретимся на том свете. — Прощай, друг мой. *** Кабуто наклонился над ухом змеиного санина. — Он идёт, Орочимару-сама. — Отлично! Я знал, что всё будет именно так, знал! — Орочимару-сама, если всё пойдёт по плану, не только пятеро каге, но и весь мир содрогнётся перед величием, которое Вы обретёте. — Всё пойдёт по плану! Нет никакого если, нет ни единого шанса на то, что что-то изменится. С самого начала я знал, что те тёмные желания, что управляют его поступками, приведут его сюда, в эту комнату! Никто не подошёл бы на роль его учителя лучше, чем я! Никто не способен понять ту тьму, что сидит в его сердце так, как я! — Дверь медленно, со скрипом открылась, и в комнату вошёл новый сосуд для души легендарного санина. — ТАК ИДИ ЖЕ КО МНЕ, НАРУТО-КУН!!! — Уже иду, сенсей.