Он дрожит на ветру от озноба:
«Да, оружье такое старо.
Но, когда в мире властвует злоба,
Кто-то должен стоять за Добро.
Пусть перо расплевалось с бумагой,
А театр перестроился в тир,
Кто-то — с кистью, с гитарой, со шпагой -
Всё же должен спасать этот мир».
Андрей Земсков, «Мальчик со шпагой»
Смешно, не правда ли, смешно, смешно,
Когда секунд недостаёт, —
Недостающее звено
И недолёт, и недолёт, и недолёт, и недолёт?!
Смешно, не правда ли? Ну вот!
И вам смешно, и даже мне.
Конь на скаку и птица влёт —
По чьей вине, по чьей вине, по чьей вине?
Владимир Высоцкий, «Прерванный полёт»
Вайсс Шни — Я уверен, отец жив, — снова повторил Уитли за завтраком. Тела джуэлов-полукровок в пище нуждаются куда меньше человеческих, но совместные завтраки и ужины, где все (или почти все — побег из дома старшей дочери клана всё же был изъяном в этой идиллии) члены семьи могли видеть друг друга. Карикатура — чинный ряд статуй с чашечками кофе и ломтиками дорогих экзотических фруктов на тостах. Но почему-то Жаку Шни именно это казалось «нормальной семьей». Показательно нормальной. Вайсс это всё бесило. По человеческим меркам её можно было бы назвать трудным подростком — при этом вкладывая скорее социальный смысл. Физиологию, включая выбросы гормонов, идеально контролировали даже квартероны — что уж говорить о полукровках, или тем более о чистокровных, как мать. В двадцать лет с этим относительно справляются даже и обычные люди. Но подростковое бунтарство всё же сквозило. Причина была простой — девушке надоело быть лишней. После красавицы и умницы Винтер нового ребёнка Жак Шни и Уиллоу Гошенит не собирались заводить целых сорок лет. Сорок лет, за которые отец не слишком-то вылезал из мастерской — Винтер мало рассказывала младшей, чем он занимался, поскольку вычислила многое уже сама, путём дедукции. Однако это были не совсем обычные эксперименты с Прахом. А потом на свет появилась Вайсс. И первые воспоминания детства — младенчества у джуэлов-полукровок толком не было, точнее, базовые навыки начинали загружаться уже с восьмого месяца двенадцатимесячной беременности (случаев, когда джуэл был в паре «отцом», было крайне мало — пять за всю известную историю сожительства двух народов, и во всех случаях пара была магами-биомантами выше среднего), так что ребёнок рождался уже умеющим ходить, говорить и развитым на уровне человеческого пятилетки — были довольно страшными. Отец кричал на мать. Уиллоу Гошенит не хотела сына. В дочерях она реализовывала свою карьеру авантюристки, которая не особо сложилась. Сначала из-за того, что быть наложницей в гареме прошлого Героя Самоцвета было не пределом её мечтаний — хотя бы потому, что там приходилось сражаться за конкуренцию. Вокруг этого самозваного «Короля под горой» постоянно крутилось множество девиц. То, что гениальный ювелир-авантюрист оценил «порченый драгоценный камень» и решил заново огранить его, в своё время даже льстило леди Уиллоу. Жак не хотел вторую дочь. Точнее, это мог быть полезный социальный актив — особенно на фоне бунтарской фазы старшей, которая публично заявляла, что не хочет становиться девушкой Героя — а хочет стать героем, не важно с какой буквы. Изучая техники оружейной магии с упорством, которое было достойно истинной скалы, Винтер вполне смогла бы претендовать на Клановую Катану — хотя предпочитала для боя парное оружие и магию проекций. Вторая могла бы быть только «запасной», бледной копией. И к Вайсс так и относились. Если Винтер отец откровенно побаивался, называя за глаза «Терминатрикс», то Вайсс была просто одной из множества дворянок-джуэлов, не выдающейся ни в чём — и ищущей своё место под солнцем. Примерной девочкой, отданной наставникам и видящей родителей положенные два раза в день — за превращенными в церемониал завтраками и ужинами. А ещё в этом сыграло свою роль то, что после того, как Уиллоу Гошенит прошла курс восстановительной магической терапии после вынашивания Вайсс, она забеременела снова. На этот раз — сыном. То, что её драгоценный камень после этой беременности практически угас — было совсем другим вопросом. Уитли был любимчиком отца, с которым он проводил дни и ночи. И всегда, в каждом разговоре, он давал это понять. При этом, если Винтер смогла бы претендовать на Катану или даже на Косу (без поправки на то, что это оружие давно приватизировала конкретная королевская семья), из Уитли, похоже, растили идеального кандидата на Книгу. В детской ссоре, помнится, Вайсс обозвала брата «библиотечным кроликом» — он и впрямь походил на кролика в обличии джуэла, только красных глаз до полной картины не хватало. Драться Уитли не любил и не учился — причём это ещё и поощрялось отцом. Зато в лабиринтах политической интриги для двадцатилетнего мальчишки разбирался идеально, мог произвести сложнейшие логистические расчёты за доли секунды и вообще, как подозревала Вайсс, последние годы реальное оперативное руководство «Праховой Компанией Шни» осуществлял именно он. При этом он спокойно отнёсся к тому, что отец оказался в Нурменгарде — и, казалось, даже рад был более сложным задачам, и совершенно не выглядел не готовым к роли наследника. Так что Вайсс было совершенно непонятно, почему Уитли настаивает, что отец жив — по поведению в предыдущие месяцы совсем не выглядело, что у юноши существует психологическая зависимость. Кроме того, Жак Шни был совсем не молод — да, магия изрядно продлевала человеческую жизнь, но даже с её учётом и без фактора Волн и сопутствующих стрессов Вайсс дала бы отцу ещё лет двадцать, максимум. Сто пятнадцать лет для человека немыслимо много — но для человека, имеющего доступ к медицинской магии высочайшего класса, это вполне нормально, при этом боеспособность сохраняется до самого конца. — Ты… всё ещё веришь в это? Ради матери? — спросила девушка первое, что пришло в голову. На самом деле хотелось сбежать из дома, тем более что сегодня возвращалась сестра — единственный член семьи, который относился к Вайсс безусловно хорошо. У матери, похоже, выгорели все чувства, она полностью соответствовала стереотипу о «живом камне», Уитли с презрением относился к «пушечному мясу». «Герои выигрывают сражения, логистическое обеспечение выигрывает мир» — именно так юноша отреагировал на чествование Винтер после отражения первой Волны. Разрушения на Волнах — вещь неизбежная, а Герои прошлого мало заботились о сопутствующих потерях и о том, что кто-то должен восстанавливать мир после них. Так что то, что Уитли выбрал для себя свою войну, где он не конкурировал со старшими сёстрами, а мог быть таким же гением, как Винтер, но в своей нише, казалось в общем-то логичным. — Ты мне не поверишь, так как скажешь, что я склонен к эмоциональному доводу в ущерб рациональности, однако отец посвятил меня в некоторые магические методы определения своего биологического статуса. И фактически я отслеживаю его состояние в реальном времени. — А почему ты, почему не мама? — У отца были причины доверять мне, при этом у матери нет повода в этих причинах сомневаться, — ледяные глаза юноши смотрели сквозь неё, в ближайшую стену. — Кроме того, требуется учесть ряд любопытных факторов, о которых вы, господа любители героических сражений, имеете обыкновение забывать. Из-за пространственных пертурбаций территории Лувара не подвергались воздействию Вторых Волн, однако расчётные данные говорят, что от этого феномена наши территории не свободны. Мне следует подготовить отчёт о готовности нашей логистической и промышленной системы к ситуации, когда монстры окажутся не главным нашим врагом. Исторический опыт показывает, что начиная с третьих Волн воздействие на экосистему оказывается монстрами — и даже не только ими — достаточно сильно. При этом… — Тоже хочешь быть героем? Ты же вроде говорил, что это не твоё, — хмыкнула Вайсс. — Не хочу красиво позировать на фоне разрушенного города. Хочу минимизировать разруху, которую ваши любимые драки непременно после себя оставят. И да, радуюсь, что я не Герой Книги — да, это позволило бы быстрее провести расчёты — но меня бы перекинуло на эту вашу дурацкую Волну и могли бы убить. А кто, кроме меня, имеет достаточно ресурса, чтобы спланировать все необходимые операции по защите обычных людей… тех, кого сестра так пафосно именует «гражданским населением», — юноша скривился, как после кислого лимонада. — Ну, по последнему заседанию королевского совета у клана Эснины такие козыри есть, — усмехнулась Вайсс. — При дворе слухи на эту тему давно ходят. — У меня больше влияния на Франка, чем у отца когда-либо могло быть. Мы росли вместе, пусть этот малолетний дурак и смотрит на меня как на живой вычислительный артефакт. Эснина же не выглядит субъектом, объективно оценивающим свои интеллектуальные способности. Он пошёл на крайне высокий риск, который не оправдался уже на старте — оказалось, что столкновения с Миром Зелий носят временный характер. Чем он руководствовался — я не знаю. У меня другая проблема. — Я могу чем-то помочь? — глупый вопрос. Потому что что Уитли и Винтер могут хотеть от неё? — Можешь. Поговорить с нашей матерью. Она не спускалась к завтраку уже третий день. Я могу… давать не совсем фактически подтвержденную информацию Франку, особенно когда задача — месть за отца. Но у матери депрессия. Отец знал, как с этим справляться. У меня для полной работы с его артефактами не хватает полномочий — а тут как раз тот случай, когда пригодится сестрица, учащаяся на барда!***
Выбор Вайсс и в самом деле был нестандартным. Она не была ни гением боя, как старшая сестра, ни гением логистики, как младший брат — крепкий середнячок, не более того. Она вообще непростительно долго застряла в ученичестве — по крайней мере, для серьезно осваивающей одну специализацию джуэла-полукровки стыдно было находиться на том же уровне, что и ровесники-люди. Впрочем, шпионаж далеко не оружейная и ремесленная магия, в которых джуэлы почти автоматически имели преимущество над людьми. Мать с обучением дочери согласилась — музыка была одной из немногих вещей, которые доставляли угасшей, «зашлифованной» леди Шни искреннюю радость. Отца мало волновала карьера дочери как певицы — хотя Лувар и не достиг высот юго-западного соседа в искусстве бардов как мастеров шпионажа, профессия в этом ключе была уважаемой, и Жак Шни рассчитывал либо получить верные уши при королевском дворе, либо, если повезёт, шефа корпоративной разведки «Праховой Компании Шни». Вайсс подозревала, что успехи её самой волновали отца по остаточному принципу — на фоне того факта, что он мог оказаться не столь гениальным ювелиром, как ожидала публика — а ведь дети в данном случае тоже произведения ювелирной магии. Винтер соревновалась за звание первого клинка Лувара. Уитли в двадцать лет был вполне готов принять на себя руководство компанией. Вайсс… развлекалась. При этом младшая дочь семейства Шни ещё и обладала совершенно странным для девушки-барда профилем. Обычно девушек считали специалистами по «шлифовке» чужого разума. Противостояние чужой шлифовке — вкупе с амплуа соблазнителя с рапирой и гитарой — оставляли для парней. Или для таких, как сама Ваййсс — которую к тому же нельзя было обвинить и в нетрадиционной ориентации — хотя по человеческим меркам большинство джуэлов-полукровок балансировали на грани между асексуалом и пансексуалом, Вайсс охотно флиртовала с юношами, хотя и сохраняя при этом ореол холодной недоступности. Деление на трубадуров и маэстрин почему-то было одной из немногих вещей, где SMS не справилась с нулификацией гендерных различий. И это при том, что до сих пор никто не мог ответить, откуда так повелось — трубадур должен быть юношей, предпочитающим помимо музыкального инструмента лёгкое одноручное холодное оружие, маэстрины же прибегали к оружию крайне редко. Девушка, получающая профессиональный класс трубадура, была нонсенсом — даже если её фамилия Шни. С одной стороны, это шокировало отца. Положение маэстрины во многом уважаемо, часто это хозяйка своего светского салона, а трубадуры, хотя и были одной из опор Гильдии Пересмешников, за пределами Вайоля считались недалеко ушедшими от странствующих шутов. Даже не шутов придворных, что зачастую позволяло возвыситься практически до «министра без портфеля». А просто искателей романтических приключений — популярных, но бесполезных. С другой стороны, признать себя неудачником как ювелир Жак Шни попросту не мог. Девушка имела доступ к самому совершенному музыкальному оборудованию, которое можно было достать за деньги — но при этом ещё и получала уроки фехтования, как у старшей сестры, так и у приглашенных наставников. Её артефактная рапира, правда, больше была жезлом мага — имея барабанную рукоять со сменными картиджами «праха» на двадцать пять различных заклинаний. При этом отдельные элементы конструкции пришлось заказывать аж в Сикуре, у Ромины Эмбер — в период, когда обе страны уже вступили в борьбу за гегемонию на континенте. Материалы для того, чтобы быть лучшей, у девушки были. Но не то трубадур, не то рунный рыцарь… при этом даже не особо превзошедшая в этом сочетании классов обычных людей, была близка к семейному позору. А сейчас от неё фактически требовалось заменить ювелирное искусство отца. Найти резонансную гармонию, которая залечит трещину в сердце её матери.***
А вот в покоях матери её ждал сюрприз. Не слишком приятный. — Госпожа Уиллоу час назад получила письмо. Попросила заложить её носилки и уехала. — Куда? — хотелось схватить слугу матери за пояс и потрясти. Схватить за шкирку не вышло бы — в Вайсс было едва полтора метра роста, хотя девушка компенсировала это высокими каблуками и левитационными платформами. Старшая сестра на её фоне выглядела почти амазонкой. — Не считали нужным сообщать. Отлично. Впрочем, это означало, что брат, что бы он не рассказывал малоправдоподобное про шестое чувство, был прав. Единственное место, куда мать могла отправиться в таком состоянии — это к отцу. Ну или туда, где, как она считала, он может находиться. Носилки-бастерны были популярным личным транспортом по всему континенту, за исключением разве что Вайоля, где существовал развитый общественный транспорт на магии пара и водный транспорт везде, где нельзя было проложить железную дорогу. Да и то местная знать периодически пользовалась таковыми. В них запрягали либо тягловых монстров, либо прибегали к услугам профессиональных носильщиков — хотя последнее было часто актуально на ближних дистанциях, на дальних могло играть роль тоже. Именно профессию носильщика очень часто выбирали бедняки из числа чистокровных джуэлов — выносливость Народа Камня была несравнима с людьми. Госпожа Шни пользовалась как раз парочкой таких вот носильщиков — братья Машише, невысокого ума любители побрякушек — впрочем, имевшие по семидесятому уровню на брата и бывшими неплохими телохранителями. Кроме того, семьи Машише и Гошенит были в довольно дальнем родстве — так что держа эту дальнюю родню как носильщиков, леди Уиллоу Шни, бывшая Уиллоу Гошенит, занималась благотворительностью. Догнать носилки пешком на улицах города было не лучшей идеей. Пользоваться наземными верховыми монстрами — тоже, погоня верхом по земле была не лучшей идеей. Впрочем, имелся вариант получше, преподанный в своё время старшей сестрой. Девушка выбежала на балкон особняка. На минуту задержала взгляд на расстилавшейся внизу столице Лувара. Извлекла из ножен рапиру, повернула эфес, активируя нужный картридж. Короткое слово «Явись!», несколько быстрых взмахов клинком — и перед ней появилась вполне подходящая под её небольшой рост мантикора — что-то вроде снежного барса с крыльями дракона. Твердосветовая проекция, фамильная техника семейства Гошенит, куда более старая, чем любые эксперименты с Прахом. С учётом резервов в картридже и личных запасов маны просуществует где-то пятнадцать минут — но во-первых, способна летать быстрее, чем бежит лошадь, во-вторых, перемещается напрямую, не петляя в лабиринте зданий. Фора в пятнадцать минут для погони достаточна — а количество Праха в картриджах, точнее, соответствующих манапунктов, девушка знала с точностью до пункта.***
Носилки Уиллоу петляли по улицам города, продвигаясь к его трущобным окраинам, а затем на восточную дорогу. Следовало ли бросаться и останавливать мать? Брат велел Вайсс успокоить леди Шни, а не следить, чтобы мать не влипла в какую-то авантюру. Тем более что отправилась она сама, не таясь, со своими же носильщиками — это не было похоже на похищение. То, что цель поездки явно лежала в глуши, правда, было подозрительно. Или не в глуши? На этой дороге в пригородах лежали и явно фешенебельные места, вроде трактира «Зелёный Хорёк». Отец мог сколько угодно путешествовать по всему миру в молодости — здесь и сейчас он предпочитал мягкую постель и вкусную еду. Учитывая, что и люди Кё Эснины периодически захаживали в этот трактир, если отец «залёг на дно» именно там, вся эта история начинала выглядеть совсем странно. В том числе — из неё пропадала любая лишняя мистика, кроме истории с подкупленной охраной Нурменгарда и дорогой инсценировкой. Но если отца держат в заложниках — почему не выдвигают требования? Или выдвигают, но именно матери, а их всех не считают за взрослых самостоятельных людей? Долететь до трактира девушка могла довольно быстро — хотя уже на тракте скорость её голографического зверя сравнялась бы с таковой носильщиков… если не тратить лишнюю ману, что дестабилизирует конструкцию. Но проблема встала раньше, чем планировалось — почти сразу после выезда на большую дорогу, когда до точки назначения оставалось не больше километра. Предполагаемой точки назначения, но бастерн матери свернул именно на ведущую к трактиру дорогу… осталось немного его обогнать. Тонкий слух молодого барда уловил что-то за гранью слышимости, ультразвуковой комариный писк. А затем девушка почувствовала, что теряет опору в воздухе. Твердосветовая конструкция рассыпалась облаком фотонов, и её швырнуло вниз. Падение с высоты двухсот метров для джуэла-полукровки было не смертельным, но неприятным. А гравитационный картридж, чтобы замедлить падение, не хотел активироваться до последнего. — Дракон вас побери! — может, это и не будет больно, но с безупречным костюмом придётся распрощаться. А если она ещё и сломает рапиру… Хуже всего, что она не могла понять — была ли это магическая атака или ей просто померещилось и она неправильно рассчитала время действия заклинания. Впрочем, активировать нужный картридж удалось довольно быстро. Порыв ветра швырнул её вперёд, замедляя падение — и это позволило как раз обогнать носилки матери на нужное расстояние. Те как раз остановились. Сначала Вайсс испугалась — вдруг один из носильщиков узнал её и заметил? Не то, чтобы мать часто делала ей за что-то выговоры, но требовать объяснения того, как она тут оказалась, будет лишним. Она окажется в глупой ситуации, если ей велели успокоить мать, а она просто направлялась в популярный ресторан развлечься. Причина остановки была, впрочем, явно другой — и в ближайшее время на Вайсс никто не собирался обращать внимание. К носилкам приближались двое всадников верхом на наземных вивернах. Один из братьев-носильщиков сделал угрожающее движение, хватаясь за тесак… и тут же обмер, когда всадник поднял капюшон. Всадником на чёрной виверне оказался её отец. Жак Шни. Да, лицо осунулось по сравнению с тем, каким Вайсс запомнила его до тюремного заключения. Да, видно было, что долгое отсутствие доступа к омолаживающей косметической магии берёт своё. Но это был отец… хотя… Приблизиться теперь было страшно — во-первых, брат оказался прав. Во-вторых, теперь её точно побьют и хорошо ещё если не зашлифуют — отец совершенно терпеть не мог, когда дочери влезали в его дела. Из кармана девушка достала небольшой кристаллический варган. Простейший приём музыкальной магии, позволяющий слушать на расстоянии. Правда, требовалось сыграть небольшую мелодию, чтобы всё было понятно. — Успокойся, дорогая, это я… У меня оказались друзья, которые помогли мне выбраться из тюрьмы — и первым делом я тебя разыскал! — Это ещё кому из нас надо успокоиться! — голос матери звучал так же необычно твёрдо, как голос отца — необычно ласково. За все двадцать два года своей жизни таких тонов от родителей девушка не слышала — после рождения Уитли мать не спорила с отцом даже по таким мелочам, как цвет штор в гостиной. — Ты слишком долго держал на мне свою руку мастера… чтобы я не поняла, что с тобой что-то не так. А с тобой не так примерно всё! Последний раз я видела такую ауру тёмной магии сто лет назад — когда этот идиот Иватани, «Король под горой», пал в безумие от Проклятой Серии Алчности. Тогда я увлеклась тобой, думая, что никогда больше такого не увижу. Где ты это взял? Жаль, что доступная ей сейчас магия позволяла усиливать только слух, но не зрение. Издали девушка видела только, что в волосах отца сверкнул металлический ободок. Возможно, украшенный драгоценными камнями. — Друзья передали. Никому не надо знать, что я жив и свободен. А тебе — надо знать, что у нас проблемы. Я хочу увезти тебя. Ты мне нужна живой… в столице скоро, очень скоро станет плохо. — Не так уж и плохо, — второй мужчина, рыжеволосый и одетый в щегольский белый костюм, снял капюшон — правда, остался в тёмных очках, скрывающих часть его лица. Об этом аксессуаре из Мира Героев знали, но заклинание обычно было надёжнее — очки носили лишь очень немногие позеры, что от солнца, что для улучшения зрения. А теперь девушка смогла толком рассмотреть его ауру — и ахнула, чуть не выдав себя. — Мой долг Героя — защитить простых людей. Маньяки, которые с потерями не считаются, остались в прошлом. А на награды здешний король не скупится, верно? Штука за его спиной явно была Легендарным Оружием. Непонятно каким, кроме того, что это что-то длинномерное и массивное, хотя сейчас и завёрнутое в плащ. — Вы… — Один из друзей вашего мужа. Вы можете звать меня Роман, просто Роман. «Господин Герой Пушки» — звучит слишком пафосно, — Вайсс отметила, что системой автоперевода рыжий не пользуется — хотя луварский язык у него с явно выученной правильностью, и явно не родной. — И не хватайтесь за артефакты. Во-первых, я не собираюсь уничтожить этот мир — хотя моё Оружие из мира другого. Во-вторых, помощь ювелира уровня вашего мужа понадобилась нам за совсем другим. Вы что-нибудь слышали о правиле «Волны всегда бьют туда, где могут нанести максимальный урон»? Слышали, вижу. Ваш муж рассказывал, что сто лет назад вы были спутницей тогдашнего Героя Самоцвета. — Была. И сейчас вижу в своём муже именно его безумие — голос матери снова выдал нетипичную для него сталь. Эх, была бы усиливающая зрение магия — столько информации теряется невербально. — Дорогая, я понимаю, что мой арест стал для тебя стрессом, но сейчас ведь всё хорошо, — голос отца звучал практически елейно. Что-то пребывание в тюрьме странным образом сказалось на его характере. Если бы речь шла о джуэле, а не человеке, она сказала бы, что его «зашлифовали» — да, опытный бард мог проделать что-то такое и с человеком, но… слишком уж резко и быстро. Брат говорил, что пыток к отцу не применяли. — Просто мне нужен твой ключ к семейному хранилищу артефактов. Так вот. Правило существует — но существуют и способы его обмануть. — Ваш муж постоянно портит сюрпризы, — кокетливым почти девичьим смехом рассмеялся рыжий Роман. — Возможно, прояви я себя на Волне — вы бы говорили по-другому. Но к сожалению, чтобы сработал план — нужна подготовка заранее. Даже если имеете право нам не верить. Сейчас Вайсс больше всего жалела даже не о том, что второго картриджа призыва проекции верхового монстра у неё нет — в чистом поле её взлёт бы заметили. Речь шла о том, что устройств связи у неё не было, да и возвратный манускрипт она не брала с собой — да, до города было близко, но сейчас, пешком, это могло быть слишком далеко. Опытные барды выпутывались и не из таких историй — но у неё опыта не было. А вот проблема, похоже, была — причём ещё бы быть уверенной, в чём она заключалась.