Глаз мертвеца

Случай Нейта не был уникальным, но всё же весьма редким. При рождении ему не достался всеобщий джекпот в виде живой родственной души, скорее он вытащил редчайший похоронный сертификат. Один его глаз был непримечательным с приятной зелёной радужкой и коричневыми крапинками у самого зрачка. Другой же, который по вселенской идее принадлежал его соулмейту, был своеобразным: темно-серая склера с черной «потёкшей» радужкой и светло-серой точкой зрачка. Смотрелось это экстравагантно, а окружающими его особенность то осуждалась, то высмеивалась. Он прятал глаз под повязку, чтобы не привлекать к себе внимание. Скрывал свою мертвую половину, несмотря на то, что глаз прекрасно функционировал. За всю жизнь Нейт по разному относился к своему мёртвому глазу. Был и восторг в детстве от устрашающего глаза, на который молились его сверстники, прозвав его мертвым пиратом, и гнев за уродство, которое приходилось прятать в подростковом возрасте, и печаль с осознанием того, что в мире больше не было того, с кем бы он мог разделить свою жизнь. Той-самой-половинки. Одной единственной и на всю жизнь. В конце концов, он пришёл к смирению. Понимал, что это не в его власти. Понимал, что его родственная душа прожила без него, возможно, виня в том, что он припозднился. Или соулмейт умер слишком рано, не дождавшись его. Вероятно, так он и должен прожить. С кем-то другим или один. Понять что-то важное, какое-то послание из духовного мира, где и переплетались души людей. Он сошелся с хорошенькой девушкой, у которой тоже была проблема с соулмейтом. Второй глаз Норы был незрячим, что сводило на нет её поиски. Ведь только при прямом взгляде, люди понимали, что перед ними их родственная душа. Нора была лишена той же радости духовной близости, как и сам Нейт, поэтому они стали гармоничной парой. А потом начался новый мир. Мир, в котором не было его семьи. Нора мертва, Шон похищен, а Нейт оказался в эпицентре постапокалипсиса, в котором были свои законы. Новая живность не так поражала его разум, как иные разумные формы жизни. Ему стоило огромных сил сдерживаться от навязчивого желания пялиться на каждого бродячего гуля. Потому что его второй глаз был схож с их глазами. Не сказать, что Нейт был окрылен надеждой встретить соулмейта здесь, на старой земле в новом для него времени. Но ведь шансы были? Он бродил по таким одновременно знакомым и чужим местам, ощущая себя покинутым. Он скучал по Норе, беспокоился о сыне, судьба которого была ему неизвестна. Шон мог быть давно мёртв, и Нейт ничего не мог с этим поделать. Временами его охватывал азарт от исследований, иногда меланхолия по прошлому, когда всё было нормальным, понятным и знакомым. – Я слышал, есть гули, которые застали твоё время, – протянул его собеседник. – Поищи в Добрососедстве. Путь до «прибежища изгоев», как поговаривали о Добрососедстве, был не сладким. И если рейдеры не сильно напрягали, то супермутанты являлись настоящей проблемой. Вооружившись, Нейт пробил себе дорогу, заходя в многообещающее Добрососедство. – Эй! – подозвал его здоровяк у входа. – Первый раз в Добрососедстве? Здесь лучше не разгуливать без страховки. Намёк был прозрачным, а настроение Нейта после зеленой орды поганым. У него ещё оставались и гранаты, и патроны, которые он бы с удовольствием спустил в смертника, рискнувшем пристать к нему. – Отвали, – раздражено отозвался Нейт, не желая разводить бучу в новом месте. – Не то тебе самому понадобится страховка. Угрозы не заставили себя ждать, на что Нейт сдержано закатил глаза, потягиваясь за кастетом, но в их диалог вмешались. Не то чтобы бугай прекратил свою ругань, скорее, наоборот, его распаляло от внимания странного гуля. Нейту не хватало только пива и чипсов, чтобы в полной мере насладиться ситуацией. Сам мэр, как оказалось, Добрососедства защищал его от вымогателя. Когда Финн, так звали этого смелого парня, упал под ноги Нейта мертвой тушей, Выжившего охватила странная смесь эмоций. Не то чтобы он был шокирован такой жестокостью, сам бы поступил также, но он всё же был удивлен поступком Хэнкока. Мало кто стал бы убивать маломальского знакомого, жителя своего города, ради незнакомца. Хотя, роль также сыграло оскорбление, неудачно брошенное Финном. Нейт завис, глядя на мертвое тело у своих ног. – Ну, вот зачем так себя вести? – пробурчал Хэнкок, смотря туда же. – У меня сердце кровью обливается. Нейт задумчиво кивнул, поднимая голову, и встретился взглядом с мэром. – Я знаю… – начал Хэнкок и тут же замер с открытым ртом, замолкая. Нейт знал эти глаза. Зеленый с крапинкой, смотрящийся слишком чужеродно на лице Хэнкока, и мёртвый глаз, который был несчастьем Нейта в прошлой жизни. Они застыли друг напротив друга. – Спасибо за помощь, – сказал Нейт севшим голосом, наблюдая, как зеленая радужка на лице мэра медленно пропадала, уступая место тусклой черноте. – Не то чтобы она тебе нужна была, – отозвался Хэнкок, опуская взгляд. Нейт прокашлялся. Он, конечно, хотел найти соулмейта, но что теперь делать? Мэр, конечно, был интересной личностью, но Нейта вроде как не привлекали гули. Он даже не думал об отношениях, только иногда вспоминал Нору. Бурно радоваться или плакать от счастья было не в его стиле, к тому же Нейт всю свою жизнь мирился с тем, что родственная душа мертва. – Поговорим? – предложил Нейт, видя похожее замешательство. – Давай, – согласился мэр, маня его за собой. Нейт с любопытством осматривался в Капитолии, ловя удивленные и подозрительные взгляды обывателей. – Фаренгейт, выйди, – скупо выдал Хэнкок, сидящей девушке. Та безмолвно выплыла вместе с облаком сигаретного дыма, закрывая шаткую дверь. Нейт упал на просиженный диван, вздыхая. Обстановка в комнате говорила о многом. Кто-то любил похимичить, и этот кто-то нервно мялся у окна. Выживший не знал, что сказать. Он думал, что какие-то слова придут, когда они останутся наедине, но в голове было пусто. – Слушай, Хэнкок, – позвал Нейт гуля. – Мы друг друга не знаем и всё такое, поэтому… Как ты вообще относишься ко всему этому? – Я рад, – отозвался мэр. – И удивлен, полагаю. – Без обид, но по тебе не скажешь, – сказал Нейт. – По тебе тоже, – отбил Хэнкок, отлипая от окна. – Я всю жизнь думал, что мой соулмейт мертв, – признался Нейт. – То есть в моё время не было гулей. И я немного в замешательстве от всей этой истории. Это странно, что между собой связаны люди с разницей в пару сотен лет. – Вероятно, какая-то ошибка? – предположил Хэнкок, садясь напротив. Выражение его лица было проблематично прочесть, но сердце Нейта неприятно сжималось от равнодушия собеседника. – Нет, – уверенно ответил Нейт. – Думаю, так и должно было случиться. Для меня это неожиданно, вот и всё. Плюс ты убил Финна для удержания авторитета только что. – Не лучшее первое впечатление, – сказал Хэнкок, ставя локти на колени. Нейт пожал плечами, наклоняясь чуток вперед. – Я бы и сам его пристрелил, но это как-то не вежливо, – сказал Нейт. – А ведь он поверил, что ты хочешь лишь что-то «объяснить» ему. – Я могу быть убедительным. Они оба усмехнулись, зеркаля друг друга. – Давай не будем торопить события, – попросил Хэнкок, заглядывая ему в глаза. – Всё-таки ты тут человек новый. Нейт кивнул, принимая сказанное. – Есть какая-нибудь работа для меня? – Знаешь что, – подумав, сказал Хэнкок, – нужно провести разведку… Напарниками они стали совершенно без труда. Примерно после пары подкинутых работёнок (не обошлось без подстав) и нескольких веселых трипов в Капитолии. – Знаешь, всё-таки винт лучше всего раскрывается, когда на тебя несется Яо-гай, – глубокомысленно произнес Нейт, распластавшись на половине узкого дивана. – Сечёшь, – хрипло отозвался Хэнкок с другой половины. – Надо попробовать как-нибудь. – Почему не сейчас? Хэнкок прищурено впился в него взглядом, осмысливая фразу, сказанную слишком быстро. Потом он сполз на пол, вставая и вытягиваясь. Нейт засмотрелся. Поправив свой сюртук, мэр протянул руку валяющемуся Выжившему. – Зачем откладывать веселье на потом? – лукаво спросил его Хэнкок. Ладонь у Хэнкока узкая, темно-серая с заметными бороздами на коже от некроза. Должна бы выглядеть экзотично, но к чему только человек не адаптируется. Нейт уже привык к необычному облику своего соулмейта. К тому же в его новом окружении было достаточно гулей, чтобы привыкнуть к их своеобразному виду. У него не было проблем с разумными гулями. С некоторыми из них он сотрудничал или торговал. Проблемой были дикие гули. Особенно когда те выскакивали из кустов, где до этого были свернуты неприглядной кучкой тряпья и мусора. Нейт был на волоске от того, чтобы не завизжать от неожиданности, но вместо этого выдавал сдержанное: «Да блять». Хотя топ его личных кошмаров возглавляли мутировавшие насекомые, конечно же. Выживший лениво схватился за протянутую ладонь, от чего Хэнкок чутка пошатнулся. Сказывались последствия ударных доз препаратов. Поднявшись, Нейт отступил, избегая взгляда Хэнкока. Мэр невозмутимо подхватил двустволку с другого дивана. – На встречу приключениям, хах? – спросила у него спина Хэнкока. Для них было совершенно обыденно делить один диван, ведя пространные диалоги под чем-то увеселительным или делиться безумными идеями, но оба никак не могли нормально смотреть друг на друга. Нейт каждый раз думал об их связи, едва завидев черные впалые глаза. Хэнкок же… По правде говоря, для Нейта мэр был и загадкой, и открытой книгой. Он понимал нрав и мотивы мэра, понимал, что тому нравится или не нравится, но вот их межличностные отношения оставляли желать лучшего. Словно между ними стояла стена, из-за которой лично Нейт не мог понять отношения Хэнкока к себе. Он даже знал название этой стене. «Давай не будем торопить события». Они ни разу не упоминали их связь, несмотря на проведенное вместе время. Нейт уважал желание Хэнкока, но шаткое положение неизвестности и неясности сводило с ума. – Давай пока разойдемся, – предложил Нейт, чувствуя надвигающуюся бурю чувств по поводу одновременной близости Хэнкока и недосказанности между ними. Хэнкок хмурился, кривился, щурился, но неизменно пожимал плечами и возвращался в Добрососедство, где Нейт всегда мог его найти. – Ты знаешь, где я, если понадоблюсь, – прощался мэр. Так продолжалось какое-то время. Они то резвились вместе, отбиваясь от полчищ вражески настроенных существ, то зависали в укромном месте, говоря о понятной только им чепухе, то разбегались по разным углам. Неизменным оставалось то, что Нейт рано или поздно приходил на порог Капитолия, зазывая мэра Добрососедства в новые приключения. История о прошлом Хэнкока тяжело легла на его сердце. Нейт всё гадал, как можно продолжать винить себя, если искупил свои прегрешения? Почему Хэнкок не мог остановиться и принять себя? Вслух он этого не произносил, но часто обдумывал это. Несмотря на тёмные наклонности и мутность проворачиваемых дел, мэр был славным парнем. Если, конечно, слово «славный» можно применить хоть к кому-то, кто пытался выжить в суровых реалиях ядерного постапока. Нейт находил Хэнкока любопытным. Со временем он уже не мог не думать о нём, кроме как о партнере. Что-то щелкнуло в нём, переключая фокус его внимания на гуля. Другие люди перестали его привлекать. Даже безобидный флирт со знакомыми дамами сошел на нет. Было неинтересно попросту болтать с ними. То ли дело Хэнкок и его то язвительные, то безумные комментарии о происходящем. Как бы Нейт не отнекивался, пытаясь придумать какое-то рациональное оправдание, ему нравился Хэнкок. И это по-своему сводило его с ума. Нейта вечно беспокоил неугасающий интерес по поводу особенностей Хэнкока, зудящий внутри него. Спросить язык не поворачивался, да и хотелось ему всё изучить… на практике. – Можем поговорить? – подозвал его к себе Хэнкок, когда они остановились на ночлег в одном из многочисленных поселений, организованных минитменами. Радиоактивные осадки настигли их в пути. И, если Хэнкок чувствовал себя вполне комфортно, то у Нейта ломило всё. Радиация – главный минус всего этого нового мира, и он, да, завидовал, гулям и мутантам в этом вопросе. Тон Хэнкока выражал небывалую серьёзность. Нейт уставился на него, пытаясь предугадать тему беседы, но мэр сидел на покосившемся стуле, отстраненного смотря на серо-желтую бурю за окном. – Да, конечно, – согласился Нейт, но подумав, добавил: – Сейчас только… Поспешно приняв новую дозу Рад-Х, Нейт прошелся по смятому ковру, разглаживая его ногой по пути, и сел на потертый матрас, валяющийся рядом с облюбовавшим стул Хэнкоком. Счетчик Гейгера, встроенный в пип-бой, стрекотал в такт буре. – Всё в порядке? – Да, лучше некуда, – отозвался Хэнкок. – Просто… как-то сложно. Нейт был полностью согласен, но промолчал, ожидая продолжение мысли. – Пока мы были вместе, я кое-что понял. Я всегда бежал от всего хорошего, что есть в моей жизни. От всего, что имело смысл. От семьи, от Добрососедства, от себя. Хэнкок вздохнул, отворачиваясь от созерцания бури. Вероятно, впервые после их встречи в Добрососедстве они вновь взглянули друг другу в глаза. Мэр горько улыбался, глядя на Нейта, смотрящего на него излишне внимательно. – Но когда я с тобой, то чувствую себя правильно, может, из-за того, что мы связаны, – тихо сказал Хэнкок. – Но я больше не хочу бежать. Нейт, вставая, придвинулся ближе, кладя ладонь на бедро Хэнкока. Рука гуля мгновенно опустилась, мягко сжимая. Пальцы Хэнкока узловатые и, как и вся кожа, сухие. Нейт непринужденно переплел их со своими. – Тебе и не нужно. Хэнкок усмехнулся. Его пальцы в цепкой хватке дрогнули. – Да ладно, – хмыкнул Хэнкок, – ты же не захочешь видеть эту рожу каждое утро. – Ох, – игриво протянул Нейт, – ты думал о наших совместных утрах, как мило. Хэнкок закатил глаза, порываясь что-то сказать, но Нейт перебил его: – Я думал только о совместных ночах. Если бы гули могли краснеть, то у Хэнкока не было бы шансов скрыть своё смущение. – Хах, – выдохнул Хэнкок, усмехаясь. – Умеешь ты удивить. И обнадежить. Нейт выгнул бровь, наклоняя голову, щурясь на явное самобичевание Хэнкока. – Не делай такое лицо, – попросил Хэнкок. – Какое? – протянул Нейт, придвигаясь к гулю. – Будто я бросаю тебе вызов, – хрипло выдавил из себя Хэнкок. – Это не так. – Хорошо, – согласился Нейт, ловя отсветы радиоактивной бури в черных глазах. – Нам не нужно бороться. Хэнкок пристально смотрел в ответ. Его большой палец медленно вырисовывал круг на внутренней стороне ладони Нейта, у которого от решимости по телу прошлись мурашки. Взгляд Хэнкока не давил на него, в нём, и правда, не было вызова. Только маленький вопрос, ответ на который как раз имелся у Выжившего. Нейт плавно привстал, ведя свободной рукой по жесткой ткани сюртука. Выше, выше, чтобы оказаться на плече. Он мягко сжал его, оглаживая, но продолжая движение. Пальцами Нейт переступил границу одежды, выходя на оголенную кожу шеи. Хэнкок выдохнул сквозь зубы, медленно склоняясь ниже, не напирая, а приглашая. Нейт огладил иссушенную кожу, чувствуя остроту ключицы. Ладонь двинулась выше, лаская сплюснутое ухо. Хэнкок прикрыл глаза на незамысловатую ласку. Тогда-то Нейт и приблизился, держа руку на истерзанной бороздами щеке, мягко касаясь ртом тонких, едва заметных сухих губ Хэнкока. Пальцы Хэнкока сильнее сжали его собственные, так и сплетенных на бедре гуля. Вторая его рука скользнула на бок Выжившего, стремясь забраться под одежду. – Ненавижу твой комбинезон, – выдохнул Хэнкок в поцелуй. Нейт мигом овладел приоткрывшимся ртом Хэнкока, лаская его языком внутри, напирая сильнее. Хэнкок потянул его на себя. Стул под ними рухнул, не выдержав веса. Со смачным треском они упали на пол. Нейт сразу же перекатился, сползая с Хэнкока, смеясь. – Только у нас… – пытался выговорить он, но продолжал хохотать. Хэнкок тихо матерился, откидывая ломаные деревяшки, но засмеялся, видя Нейта. Нейт хрюкнул в последний раз и выдохнул, стараясь прийти в себя. – Мы сломали стул, – констатировал Выживший, тяжело дыша. – Сделаешь им новый, – фыркнул Хэнкок, толкая его ногой, – благодетель. – Может, ещё что сломаем? – игриво спросил Нейт, подкатываясь ближе к гулю. Взгляд того спустился ниже, оценивающе разглядывая. – Если ты избавишься от проклятых шмоток, – в тон ему отозвался Хэнкок, – я подумаю над этим предложением. Нейт приподнялся на локте и показушно взялся за застёжку под горлом. Ведя её всё ниже и ниже, он не отрывал взгляда от Хэнкока, следящего за его рукой. Примерно на поясе Хэнкок не выдержал и вжался в него, вновь целуя. Жарче, чем прежде, и крайне нетерпеливо. Нейт подставился под жадные руки гуля, проникшие под плотный комбинезон. В каждом движении сквозило нетерпение, и Нейт мог это понять. Ему тоже не терпелось, но их словесная игра увлекала его сильнее, чем собственное возбуждение. С Хэнкоком ему хотелось по-всякому. Изучать, экспериментировать, пробовать. Быть. Нейт перехватил инициативу в горячем поцелуе, лаская истерзанную кожу лица подушечками пальцев. Поцелуй стал мягче, в отличие от рьяных, жестких касаний, которыми его одаривал Хэнкок. – Не дичай, – прошептал в губы Нейт. Хэнкок нежно прикусил его за губу, и Нейт потерялся в горящих глазах напарника. – У меня трип? – хрипло спросил Хэнкок, распуская молнию комбинезона Нейта до паха. – С чего ты взял? – поинтересовался Нейт, скидывая вверх комбинезона. – Я хочу тебя, – пояснил Хэнкок. – И ты не против. Нейт кратко хохотнул, щелкая пряжкой на брюках Хэнкока. – Думаешь, мы торопимся? – спросил Нейт. – Может, после третьего свидания? – Вот уж ни черта, – буркнул гуль, стягивая штаны. – Я и так соблазнялся слишком долго. – Надо брать, пока дают, – поддакнул Нейт, наблюдая за действиями Хэнкока. За окном бушевала радиоактивная чума, и Нейта вело, как никогда прежде. За болью костей теплилось горячее удовольствие, за которым вновь волной приходил сковывающий ломотой дискомфорт. – Как ты? – спросил Хэнкок, склоняясь над ним. Нейту хотелось сказать правду, что тело обваляло свинцом, что голова шла кругом не только от соблазна коснуться долгожданного соулмейта. Он не мог позволить себе слабости. Не сейчас. Он, как очевидно и Хэнкок, долго ждал этого, чтобы дать позорной слабости скосить себя. – Ожидаю приглашения. Но Хэнкок видел. Видел, что за бравадой пряталась усталость от долгой дороги. Видел, как тени болезненности легли под глазами. Видел за всем этим упертую решимость и желание. Мэр потянул Нейта на матрас, осуществляя минимальный комфорт. – Иногда твой упертый характер бесит, ты в курсе? – спросил Хэнкок, укладываясь напротив Нейта боком. – Ты имеешь в виду «заводит»? – Нейт прильнул к Хэнкоку, лаская пальцами гладкий, впалый живот. – Не без этого, – признался гуль, возвращая руку к горячему члену партнера. – Это будет самая ленивая мастурбация в моей жизни, – сказал Нейт, отзывчиво поддаваясь в горячую, шершавую руку. – Нам подходит, – кивнул Хэнкок, сосредотачиваясь на лице напротив. Рука Нейта призывно обхватила и его член, который, если признаться, давненько не был в работе. Не то чтобы Хэнкоку не хотелось трахаться, вовсе нет. У него возникали идеи медленно и смачно брать Нейта, теплого и мягкого, в этакой распятой позе. Да, он грешил подобными мыслями. Грезил о горячем рте, который мог бы его ублажить. Думал о том, как мог бы прижиматься к нему сам Нейт, выбивая из него дух. Да, он был бы готов здесь и сейчас на задворках Содружества развлечься, но не ценой здоровья Нейта. О чем он только не думал во время их путешествия, но чаще всего ему хватало мысли о том, что он, наконец-то, встретил родственную душу, с которой чувствовал себя целым. Нормальным. Правильным. Реальным. Любое их время вместе было приятным. Хотел ли он часа три лежать поверх Выжившего, обдолбанный в хлам и слушать о старых временах, которые мало кто застал? Да, звучало и интересно, и удобно. Прошедшее время было потрясающим. И он мог только представить, сколько всего их ждало завтра. Всё обещало быть охренитительным. – На что отвлекся? – спокойно спросил Нейт, поглаживая его головку большим пальцем. – Мне так повезло, – расплывчато ответил Хэнкок, растекаясь под твердой рукой. Нейт промолчал, придвигаясь. Он не стал целовать, лишь приблизил лицо, вглядываясь в ночные глаза. Их руки лениво ласкали друг друга, не стремясь излишне завести. – Да, – выдохнул Нейт, прикрывая глаза от наполнившей их томности. – Знал бы ты, как я хочу тебя, – откровенно высказался Хэнкок, впрочем, не вкладывая ярких эмоций. Его фраза прозвучала, как сухой факт. Движение их рук ускорилось. – Хотел бы я узнать, – не остался в долгу Нейт, сжимая зубы. – Но в другой раз. – Я возьму сполна, – пообещал Хэнкок. Нейт откинул голову, тяжко выдыхая, открывая горло, чем и воспользовался Хэнкок, оставляя цепочку ярких засосов. – Сожми посильнее, – посоветовал Хэнкок. – Проблемы с чувствительностью. Нейт воспользовался советом. Хэнкок закинул ногу на Нейта, поддаваясь. Энергичнее работая бедрами, он схватился за шею Нейта. Пульс того отдавался в ладонь, и Хэнкоку всё казалось, что он держал оголенное сердце. Хрипло прикрикнув, Хэнкок опал, правда, ноги не убрал. Нейт глянул на перепачканную руку. – Что такое? – Думал, она будет светиться, – хмуро сказал Нейт. Хэнкок рассмеялся, смотря на расстроенного Нейта, ожидающего светящийся фонтан спермы. – Только ты можешь так удивлять, – сказал Хэнкок, вытирая их какой-то ветошью. Нейт решил накинуть комбинезон обратно, но Хэнкок попросту обнял его, прерывая ужасное действие. – Кто знал, что тебе нравится моё обнаженное тело. – Прятать его – ужасное решение, – высказал своё мнение Хэнкок. – Хуже, чем идти в одного на Когтя Смерти? – шутливо спросил Выживший, но что получил утвердительный кивок. – Понял, понял. Нейт, вздыхая, уткнулся в худое плечо гуля, чувствуя приятную сонливость. – Я люблю тебя, – сказал Нейт. – И это мой осознанный выбор. – У тебя совсем нет вкуса, – фыркнул Хэнкок. – Мне же лучше. – Тут ты прав, – смиренно отозвался Нейт, криво улыбаясь. – Я же ем яйца болотников. Тяжкий вздох стал ему ответом.