Point of no return

Бурда в стакане не даёт забыться. Намджуну следовало отказаться от этой тупой идеи, но полбутылки уже опустело, а назад дороги давно нет. Как можно было так облажаться — загадка. У Кима все всегда под контролем, все продумано и просчитано. А здесь… Стакан пустеет. Ухмылка на губах, руки тянутся к бутылке. Да ебаный ты боже, сколько можно… Намджуну тяжело. Опизденеть как тяжело, потому что он устал. Выгорание обрушивается на плечи с двойной силой, только мольбы о помощи никто не слышит. Хотя… Намджун усмехается и почти залпом осушает стакан. Он весь — сплошные трещины, из-за которых, только коснись, рассыпется. Джун был не против. Он был готов рухнуть пылью на землю и забыться. А тут появился он. Чонгук не давал обещаний и не делал прогнозов. Чонгук не говорил, что будет легко. Он монотонно, шаг за шагом склеивал то, что осталось, превращая из разрушенного в полноценное. Закусив губу, вытирая редкие слезы, он упорно шёл туда, где на всех картах было указано такое дорогое и такое (когда-то) живое сердце. Шёл упрямо, назло самому себе. Чонгук-и. Милый, ласковый, открытый, добрый, невероятный Чонгук-и. От таких людей сердце должно отбивать нешуточный ритм, а бабочки в животе — разрывать изнутри. Сжимая в объятиях, задыхаться от нежности, целовать до беспамятства и принадлежать лишь ему. Намджуну бы радоваться, что такой человек обратил на него внимание. Радоваться, что такой человек его любит. Но… Намджун был искренен. Правда. Видит бог, он старался. Намджун пытался отдать должное. Был рядом, оберегал, утешал, когда из таких светлых глаз текли слезы. Пытался полюбить так, как Чонгук этого заслуживал. Только вот из трещин не выходит ни черта. Сложно ориентировать на местности, когда дороги не знаешь сам. Сложно говорить нужные слова, о которых ты даже не думаешь искренне, глядя на человека. Сложно. Страшно. Больно. Намджуну больно не потому, что он устал, не потому, что запутался или все эти куча «бла-бла-бла». Намджуну больно за Чонгука. Больно так, что там, в груди, сжимается то, что когда-то он считал живым. Чонгук старается, Намджун — лишь принимает. Пытается отдавать, но этого, даже по его мнению, недостаточно. Нельзя полюбить человека только потому, что он любит тебя. Будь так, бутылка в его руках не пустела бы с такой скоростью. Будь так — Чонгук сейчас был бы целым. Намджун будто видит вокруг эти ебаные трещины. Они повсюду, рассекают на сотни кусков и лишь предупреждают о том, что скоро все рухнет. Чонгук весь в трещинах. И Намджуну становится страшно от того, что он натворил, ничего при этом не делая. Весёлый некогда мальчишка смотрит на него глазами волка, от которого отвернулась вся стая. И отпустить не получается, черт возьми, Намджун правда пытался. Впервые в жизни молился, чтобы это прекратилось, и как же громко и обречённо смеялся, когда наступало утро. Ничего не заканчивалось. Почти бездыханный Чонгук делает свой последний шаг, и все карты говорят о том, что он пришёл туда, куда так торопился. Проблема в том, что там уже побывали до него. Проблема в том, что там все разрушено до основания. Там ничего нет. Ничего не осталось. И Чонгук ломается. Сначала это не особо заметно, но Намджун видит, как с каждым днем единственный, кому было не плевать, превращается в пыль. Отдаляется, точно мираж. И Намджун ненавидит себя за это. Простым «прости» тут не отделаешься, подарками не завалишь, глупых слов не нашепчешь. Все давно глубже, в подкорке, внизу под рёбрами, там, куда даже если вскрыть — не добраться. Отпустить — погибель. Отпустить — единственный выход. И Намджун отпускает, в надежде, что однажды из пепла и пыли покажется Феникс. Который засияет так ярко, что захочется ослепнуть, который расправит крылья и укроет ими. Только не его. Только того, кто стряхнет с перьев остатки пыли и пепла, который, глядя в глаза, увидит там нескончаемую вселенную и окунется в неё с головой, отдав себя без остатка. Игра не стоила свеч. Последние трещины раскалывают на части. И Намджун чувствует, как рассыпается. Один. Потому что так правильно.

Пауза. Ты смотришь в чашку с чаем, Я — считаю трещинки на блюде. Люди не встречаются случайно. Мы с тобой, наверное, не люди…