너에게 한걸음 다가갈 수만 있다면 — An Ode To You
Эта история началась очень давно. Право, не знаю, могу ли называть её совершенно своей, ведь я разделяю её с одним прекрасным существом, но об этом чуть позже. В те незапамятные времена, когда медведица превратилась в женщину, а тигр сбежал от всеобщего осуждения, в мир пришли первые люди, в сердцах которых всё ещё была частичка божественного огня. Вскоре на благословенном острове появилось маленькое, но славное государство, которое жители нарекли Чосоном, или страной утренней свежести. В год, который ознаменовался столетним юбилеем, в пяти знатных семьях, которые вели свой род от самого Тангуна, родилось пять мальчиков, красивых и изящных, как цветы. Их звали Джинки, Джонхён, Кибом, Минхо и Тэмин. Своим появлением они принесли в новорождённый мир настоящую радость. Каждый был талантлив, и каждый сиял от своего таланта ярче звёзд. Мальчики росли, разделяя свой дар с людьми вокруг. Так вместе с ними чосонцы учились ценить жизнь, познавая искусство и ремесло. Тэмин принёс людям танец. Кибом — моду. Джонхён — литературу. Джинки — музыку. А Минхо — культуру атлетизма и артистизма. Однако в день празднования их 16 весны случилось ужасное. На праздник во дворец пришёл незваный гость. Мужчина в длинном потрепанном плаще, капюшон которого скрывал его лицо от взволнованной толпы. Резким движением он скинул его с головы, и люди ахнули, увидев хищное, с грубыми чертами лицо. Один глаз был рассечён шрамом, а другим мужчина дико озирался. Завидев в толпе прекрасных юношей, он залился ржавым, режущим слух смехом. Минхо выступил вперёд, пытаясь защитить остальных и не показывать страх. — Кто ты и что тебе нужно? — Дети медведицы и сына Неба, из-за вас я многие годы скитался по свету. Я был рождён, чтобы стать человеком, но со мной сыграли злую шутку, — громко, словно рыча, начал странник — И вы заплатите за грехи своих предков, отдав в жертву того, кем дорожите больше всего. Оказалось, что тигр, который вместе с медведицей мечтал стать первым человеком, вступил в сделку с местной ведьмой. К слову, она была первой, кто после появления славного государства занялся чёрной магией. А, как известно, заклинания чёрной магии стоят очень дорого. Раньше она была жрицей в священном храме Неба, но искушение могучей, тёмной силой оказалось слишком сильным. Как только её намеренья были раскрыты, влиятельные семьи изгнали её в горы. Долгие годы она точила свою ненависть, и видела в этом смысл своей жизни. Она знала, что возможность поквитаться с обидчиками представится. И когда в её логово по своей воле пришёл отчаявшийся тигр, она решила поставить всю свою жизнь на карту, чтобы вернуть силу и руками несчастного отомстить. Тот же в свою очередь получил бы человеческую жизнь. «Неравноценный обмен» — подумала ведьма, в тот момент, когда объявился тигр. Но подробнее об этом расскажу чуть позже. Сейчас же вернёмся ко дню празднования. Странник обвинительно ткнул пальцем в юношей. Послышались удивлённые вздохи. Матери прятали за собой маленьких детей. Отцы были готовы схватить смутьяна, мечи уже были наготове, но все опешили, когда в мгновение ока странник на их глазах превратился в огромного хищного тигра. Все бросились в рассыпную. Однако потом стало ясно, что целью тигра были не жители, а юноши. Он рычал, медленно обходя их заставляя их скучковаться. Все затаили дыхание, не понимая, чего выжидало это чудовище. Прозвенел лязг вынутого из ножен меча, и громкий голос Минхо развергся как раскат молнии. Юноши переглянулись. Джинки пытался незаметно, знаками договориться, чтобы бежать, но ничего не выходило. Страх был сильнее всего остального. — Нападай! Я тебя не боюсь! — лязг вынутого из ножен меча прозвучал резче, чем восклицательный знак. Тигр пронзительно зарычал и начал готовиться к прыжку. — Бегите, — крикнул Джинки. Кибом успел потянуть Минхо в сторону, спасая от участи быть разорванным в клочья. — С ума сошёл?! — процедил сквозь зубы он, потащив его за собой. Минхо ничего не ответил, лишь сверкнул недовольным взглядом в сторону Кибома. Он скинул его руку и ринулся к животному. Конечно, одним ударом убить было невозможно, но это хотя бы дало им фору. Юноши надеялись на помощь дворцовой охраны, но те словно сквозь землю провались, как впрочем и король. Им не осталось ничего, кроме как спасться бегством. Они побежали на педеле своих сил, но тигр даже с окровавленной лапой уже нагонял их. Казалось, вот-вот их поймают, но вдруг какая-то магическая сила остановила разъярённого зверя, он застыл в прыжке. Небо засияло сине-зелёным светом, превратив ночь в день. Время остановилось, и юноши вознеслись на небо. В ту секунду, когда пять фигур уже не было видно, на небе родилось пять прекрасных звёзд. Это были они. Джинки, Джонхён, Кибом, Минхо и Тэмин. Жить среди небожителей было поистине благословением, но та любовь, которую каждый из них получил на Земле, навеки отпечаталась в их сердцах, и тоску по родному дому нельзя было унять. Больше всех скучал Тэмин, поэтому он, находя всяческие лазейки (спускаться вниз бессмертным разрешалось только в самых крайних случаях), часто возвращался и наблюдал за людьми.***
То была середина весны. С момента нападения тигра прошло уже добрые двести лет. За это время люди уже успели позабыть пять сияющих юнош, как обычно, приняв всё чудесное как должное. За то время, когда Тэмину приходилось скрывать свою личность в городе, его сердцу милее стал лес, находившийся неподалёку от столицы. Так он и проводил там большую часть времени, иногда встречая по пути редких путников. В тот день юноша в переливающимся на солнце небесно-голубом ханбоке медленно ступал по зеленеющей тропинке, мурлыча под нос какую-то мелодию. Он держал свой путь в горную долину, уединённое место, где прекрасно было слышно музыку из монастыря на вершине горы. Тэмин любил танцевать там, наслаждаясь свежим воздухом и голосом природы. Вдруг из стройного пения птиц и мелодичного журчания небольших водопадов своей резкостью выбился детский плач. Тэмин озадачено осмотрелся и увидел, что вдалеке на большом валуне стояла корзинка, а в ней белый свёрток. Юноша подбежал туда и увидел, что внутри корзинки лежал куксящийся карапуз. Как только он встретился глазами с Тэмином, кряхтение прекратилось, и в маленьких глазах засиял интерес. «Надо же, будто всё понимает» — О, здравствуй! Ты что здесь делаешь? — осторожно сказал юноша и взял ребёнка на руки, — Где же твои родители? — тихо добавил он, скорее для себя, и огляделся. — Тэмин! — откуда-то сверху, словно гром среди ясного неба, прозвучал недовольный голос Кибома. Тэмин знал, что от кого, от кого, но от него улизнуть было невозможно. Кибом приземлился, отряхнул свой ханбок и скрестил руки на груди. За ним спустился и Джинки, но, учитывая гнев друга, предпочёл подождать в стороне и вступить только в самом крайнем случае. — Мы же, вроде, договорились, что отправимся на Землю на фестиваль весны. Неужели так сложно было потерпеть всего каких-то два месяца?! Уже успел забыть, как тебя чуть на наказание в прошлый раз не отправили? Тэмин повернулся к нему и неловко улыбнулся. — Да я хотел туда-обратно. Честное слово! Но по дороге кое-что случилось, — он указал виноватым взглядом на ребёнка, который стал с интересом изучать нового человека. Тут из лесной чащи появился бегущий Минхо. Он остановился, восстанавливая дыхание. — Кибом-а, ты чего так кричишь? Тебя слышно от самой столицы, — улыбаясь, спросил он. — И ты туда же?! Если мне не изменяет память, мы обещали божествам вернуться в Чосон вместе. Джинки согласно кивнул и, раскрыв веер, слегка обмахнулся. — Ой, всё с вами ясно. Теперь не видать нам никакого фестиваля! И… — Кибом было хотел закончить, но дитя снова захныкало. Тэмин растеряно покачал младенца, но напрасно, тот всё не унимался. — Боже, ещё и ребёнка до слёз довёл! — сказал Минхо и отобрал кулёк у Тэмина, — Здравствуй, чудо. Как ты здесь оказалось? Оказавшись в крепких руках, ребёнок затих и потянулся своими маленькими ручками к лицу юноши. — Я, как обычно, шёл в долину, и вдруг заметил корзинку. Вокруг ни одной живой души. Может, феи леса озорничают? Слышал, они любители красть младенцев из люлек. Был безветренный день, но внезапно дуб, под которым стояли юноши, уронил листву. — Зачем гадать, когда у нас есть дар ясновидения Джинки, который, как я слышал, он плодотворно развивает? — расположившись на одной из веток, откуда открывался прекрасный вид на всё происходящее, сидел Джонхён с книгой в руках и что-то записывал. Кибом закатил глаза ещё больше и состроил недовольную гримасу. — Ну, скажешь тоже, дар! Просто навык. Но попробовать можно, — застенчиво ответил Джинки, неловко приблизившись к Минхо. Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, Джинки сложил руки так, что одна была выше другой. Через несколько секунд расстояние между руками увеличилось, и внутри появился сине-зелёная сфера. Джинки направил ладони в сторону ребёнка и через пару секунд, сияющая сфера распалась на множество переливающихся огоньков, которые упали на траву и быстро растворились в весеннем воздухе. — У этой девочки никого не осталось. По крайней мере, я не чувствую, что её родители сейчас на Земле. — Девочки?! — не сдержавшись, выразил свою удивление вслух Тэмин. — Следов энергии фей тоже нет. Что-то подсказывает, что судьба её ждёт необычная. Я читал, что часто небожителей со слабой энергией отправляют на Землю. — Зачем это? — Жизненный опыт в мире смертных очень ценен, вот зачем. Но это не главное. Главное, что никакой демонической энергии я не чувствую, а значит, нам не попадёт за то, что мы каким-то образом связывались с тёмными силами. — Вот и славно! — Минхо от радости поднял девочку в воздух и покрутился. Вдруг какая-то сила выхватила кулёк из рук юноши. То был Кибом, который за пребывание в Небесном царстве овладел искусством перемещения. — Осторожнее нужно быть, всё-таки не брёвна свои таскаешь, — осторожно взяв девочку на руки, он улыбнулся и продолжил в самой что ни на есть мягкой манере, вызывая усмешку Минхо. — Не волнуйся, мы найдём тебе хороший новый дом. Малышка понимающе посмотрела на него, а потом потянула ручки к его богатому нефритовому ожерелью. — Смотрите-ка, а у неё есть вкус. — Знаете, на опушке леса живут достопочтенные муж и жена, они торговцы. Когда я проходил мимо, они однажды даже по доброте душевной угостили меня обедом. А ещё они недавно потеряли сына, и как рассказывают, госпожа в каждый удобный момент ходит в храм, чтобы молить о новом дитя. Так и порешили. Юноши положили корзинку с девочкой на порог дома той семьи, постучали в дверь, а сами вернулись в Небесное царство, продолжая изредка при помощи волшебного зеркала наблюдать за жизнью их находки. Благо, супруги-торговцы с радостью приняли дитя, посчитав её появление милостью Небес. Они назвали её Дасом, в честь дарованной им божественной благодати. Шли годы, Дасом росла не по дням, а по часам. Родители в ней души не чаяли. А наши сияющие юноши, каждый раз когда возвращались на Землю навещали гостеприимных торговцев, незаметно оставляли им небольшие подарки, таким образом косвенно заботясь о девочке. Больше остальных к Дасом прикипел душой именно Тэмин, он и радовался больше всех, наблюдая за тем, как раскрывался её озорной и задорный характер. Когда Дасом исполнилось пять лет, она впервые лично познакомилась с Тэмином. Вообще Кибом строго-настрого запретил ему вмешиваться в жизни смертных, разрешил только смотреть на неё через зеркало, но оказалось, Джинки был прав, девочка и впрямь была не из простых, поэтому и встречи их избежать было нельзя. С возрастом она могла видеть то, чего обычные дети не видели. Так однажды она заметила, как дорога из её дома в лез засияла почти прозрачным небесно-голубым цветом. Она ни капли не испугалась, и просто прошла по мерцающей дороге, чувствуя, что так было нужно. Конечно, сияние привело её к долине, где, как обычно, Тэмин наслаждался танцами в одиночестве. Он был прекрасен. Движения его поражали своей выверенностью и стройностью. Солнце сияло так, будто пыталось ухватиться за каждый кончик его медовой кожи. Длинные и чёрные как смоль волосы были убраны в прическу удивительной красоты шпилькой, а распущенные пряди подлетали всякий раз стоило ему сделать резкое движение. После довольно долгого танца, дыхание его ни капли не сбилось, и тогда Дасом была уверена, что встретила существо неземное. Впечатление от его красоты, казалось, навеки отпечаталось в её сердце, настолько крепко, что она даже ощутила боль. Как может боль идти рука об руку с красотой? Дасом смотрела, затаив дыхание — боялась спугнуть. Мысль о том, что её неловкость заставит это сказочное существо безвозвратно упорхнуть в далекие дали, не переставала знамением крутиться рядом. Но по иронии судьбы хруст листвы под ногами выдал Дасом. — Я знаю, что здесь кто-то есть. Покажись же, если не трусишь. — Это была я, — девочка была не из стеснительных, и всегда резко отвечала, если дело касалось отваги. — А прячетесь скорее вы. Вы же мой хранитель, да? Тэмин опешил и совсем не знал, что ответить. — Даже не пытайтесь убедить меня в том, что я всего лишь глупый ребёнок, который сам себе всё напридумывал. Я видела ваше сияние, у обычных людей его нет, и в этом я уверенна. — Как тебя зовут, дитя? — наконец сказал Тэмин. — Дасом. Но зачем вы спрашиваете, если уже знаете. — А ты меня подловила, — Тэмин загадочно улыбнулся. — Ладно, я никому ничего не скажу, но только если вы скажите мне своё имя. Он знал, что так нарушает правила Небес, но ничего с собой поделать не мог. «Раз она видит то, чего другим недоступно, может, нам суждено было встретиться?» — подумал он и затем сказал: — Моё имя Тэмин. С тех пор он стал для девочки хранителем. Пусть это была ложь, но ложь была настолько прекрасной, что она переросла в дружбу. Так у Тэмина появилась ещё одна причина сбегать на Землю.***
— Мама и папа всё время говорят, что у меня был брат, который уехал куда-то далеко. Представляю, как здорово было бы играть с ним. Он бы точно ни за что на свете не дал бы меня в обиду. Тэмину она сама тоже напоминала свою младшую сестру, с которой их навсегда разделил тот весенний день. Первое время после попадания в царство Небес он пусть и мог возвращаться на Землю, но только в виде невесомой сущности. Так он и продолжал немо наблюдать за жизнью сестры, чей век оказался недолог. Душа переворачивалась, когда перед глазами стояла картина её похорон. Мертвенно бледная в красном свадебном платье, которое той так и не довелось надеть. — Можно я буду считать тебя моим старшим братом? — однажды спросила Дасом с обезоруживающей надеждой. — Конечно, — легко и просто ответил он. Потом братьями Дасом стали и остальные юноши. Они защищали её от злых детей, узнавших о том, что она была неродной, и учили своим мастерствам. И что примечательно, она преуспевала во всем, за что бы ни взялась. Их догадки о бессмертной сущности подтверждались. После встречи со своим «хранителем» Дасом всё чаще стала видеть сны, причём с каждым годом эти сны становились всё более детальными. Она видела безутешную немую женщину, которая то пыталась сказать ей что-то, то вела её в пугающую неизвестную тьму. После таких ведений Дасом просыпалась и долго не могла найти себе места, но вовсе не из-за страха, а из-за того, что эта тьма отзывалась чем-то знакомым в её сердце. Лишь десять лет спустя ей удалось узнать причину — тогда она впервые услышала голос той бедняжки. Всё это время то была её мать. И что до боли иронично, она была именно той ведьмой, которая когда-то помогла слабовольному тигру стать человеком. — Мне не повезло родиться в богатой семье или стать небожительницей, и вот сейчас я мучаюсь в чистилище, не имея права даже заботиться о своём собственном дитя. Твой отец был моей последней надеждой, но они уничтожили и его. Я сделала всё, что могла, чтобы ты появилась в судьбе этих юнош, и теперь нужно довести всё до конца, — зычно говорила ведьма, каждым словом разрушая былое представление Дасом о мире. «Око за око, милая» — фраза, красными кристаллами впившаяся в её сердце. Дасом проснулась с жгучей болью в груди. За оном занималась заря. По щекам бежали горячие слёзы. Она тихо встала, чтобы не разбудить родителей и на дрожащих ногах подошла к зеркалу. На белоснежной ткани сорочки появилось мерцающее ожерелье: черная тесьма с красным острым камнем, очень напоминающем кинжал. «Это кровь твоего отца и частичка моей сущности. На предстоящий праздник красной луны вонзи это в грудь твоего названного братца. Тогда душа его будет порабощена, и он потянет за собой другие души. Так твой отец будет отомщен. Он, наконец, сможет отправиться в мир Спокойствия, а ты обретешь бессмертие» — в голове не утихал голос ведьмы. Дасом попыталась восстановить дыхание, но воздух словно встал поперек, и получилось сделать только несколько отрывистых вздохов. «Три дня до праздника. Нужно найти выход. Ну же, думай!» — говорила она себе, не выпуская из рук горячий камень; причем так крепко держала, что тесьма давила на шею, оставляя за собой алые следы. Тогда родители как раз отправились в соседний город на ярмарку, поэтому у неё появилась возможность встретиться с шаманкой, что жила на другой стороне горной долины, узнать, как избавиться от тяжкого бремени родителей, и при этом остаться незамеченной. Едва проводив мать с отцом, Дасом вышла в путь. Путешествие предстояло долгое, и она продолжала идти, не позволяя себе отдыхать. Так она и шагала, пока не заметила, что безжалостно стоптала ноги в кровь. Рядом, тихо журча, протекал горный ручей. Она присела на булыжник и опустила болезненно пылающие от мозолей ступни в быструю воду. Прохлада коснулась ран, они защипали, и только спустя какое-то время наступило облегчение. Дасом оперлась на руки и, и зажмурившись, вскинула голову к небесам. В этой искусственной темноте она надеялась скрыться от светлого образа братьев, вгоняющего в мучительный стыд, но всё безуспешно. «Почему мир так тесен?!» Самое ужасное, что глубоко в её душе теплилась ненависть, словно гадюка, греющееся на солнце. Теперь она знала причину этих темных чувств и, казалось, ей суждено было предать тех, кто оберегал её всё это время. Тем не менее, сдаваться было не в характере Дасом. «Минхо бы не оценил» — подумала Дасом. Испачканные носки пришли в негодность, поэтому она, выкинув их, оторвала ткань нижней юбки, обернула ею ноги, и отправилась дальше. Только завидев Дасом, шаманка посерьёзнела, но удивления в её выражении не было, будто та уже давно ждала её в гости. После небольшого ритуала в хижине, убранство которой не могло не вогнать в ужас, шаманка стала говорить: — Твоя мать пожертвовала частичкой своей сущности, когда работала над этим заклинанием. Коли не выполнишь её волю, погибнет не только она, но и все люди, которые когда-либо обращались за её помощью. Даже твои родители. К слову смерть их единственного сына тоже дело рук твоей матушки. Дасом хотелось плакать от безысходности, но она сдержалась, крепко прикусив внутреннюю сторону щеки. Перед глазами пронеслось всё: матушкины колыбельные перед сном, папенькины заграничные подарки, приятные своей обыденностью деньки и шумные праздники в кругу семьи. Только вот остановилось всё на родительских слезах, которые Дасом приходилось видеть каждый день помина по брату. — Что же мне сделать, чтобы избежать таких жертв? — Остаётся разве что предстать перед судом Небес. Но, как обычно, самый честный путь — самый сложный путь. — Да?.. Но…раз я могу спасти других, то я готова к жертвам. — Ха, глупенькая, никто, даже сам сын Небес не готов к испытанию молниями, а это именно то, что тебя ожидает. Куда проще послушаться мать и спастись. — Чтобы это бремя передалось и моим детям? Ни за что! — Дасом сжала кулаки и, устремив взгляд на шаманку, громко сказала, — Лучше помогите мне оказаться в Царстве Небес. Шаманка улыбнулась, а в глазах её сверкнула хитрость. Сразу отвечать она не спешила. И только после того — Ладно, но только вход в другой мир дорого стоит, а глаза единственной дочери тигра — достойная оплата «Ну так хотя бы не увижу то, с каким осуждением будут смотреть на меня братья» — успокаивала она свою тревогу. — Одним мучением меньше, одним меньше. Я согласна. — после недолгого молчания Дасом добавила тихо-тихо, скорее, для себя, — Только почему вообще я появилась на свет, раз только и делаю, что несу за собой чужие страдания? Слух шаманки оказался чрезвычайно острым, и та ответила: — Никто, кроме тебя самой, этого не знает, и не узнает. Но все мы здесь не случайно. Дасом и шаманка вышли из хижины на просторный задний двор. Погода была прекрасной: вечернее солнце отдавало свое последние тепло, птицы причудливо напивали ему оды, а многоликая листва лишь иногда играла при ласковом дуновении ветра. Однако стоило гулкому бубну зазвучать, как пение затихло, завыл горячий ветер, и солнце спряталось за уродливыми багряно-серыми облаками. Это было последние, что Дасом увидела. Затем наступила кромешная темнота. Она лишь слышала, как звучат неразборчивые заклинания, и чувствовала, как ноги её оторвались от земли. Дальше все смешалось. Она помнила лишь, то как чьи-то сильные руки схватили её и потащили куда-то. Наверняка, то были стражники. Когда они пришли, Дасом с силой поставили на колени, и прогремел величественный голос, казавшейся по истине вездесущим. «Видно, это и есть сам Сын Небес» — Кто ты и зачем пришла в мои владения? Она неуклюже поклонилась и молвила: — Ваше Небесное Величество, меня зовут Дасом, я — дочь тигра и ведьмы, которые посмели ослушаться вашей воли. Я пришла ответить за проступки моих родителей. Каждое слово отдавало горечью, словно она шла против своего естества. Снова под действием чьих-то волшебных сил, которые словно веревки стянули ей грудь, Дасом поднялась вверх. Не прошло и пары минут, как она слова оказалась на коленях. Во рту почувствовался вкус крови и дышать с каждой секундой становилось всё труднее, но она ни проронила ни звука. — Немедленно соберите всех старейшин. Пусть явятся и сияющие! Дасом вдруг услышала как-то помещение, в котором она находилась, стало заполнятся голосами, среди голосов она услышала и самые родные. Приказ владыки был исполнен. — Ваше Величество, я всё объясню! — только заметив беспомощную Дасом, чьи глаза теперь были как застланное облаками небо, выкрикнул Тэмин и выбежал вперед. За ним хотел идти и недовольный Минхо, но стоило Кибому сделать пару почти незаметных движений рук, и оба вдруг опустились на колени (более того чары не позволили им и слова сказать). После этого они сам покорно склонился. Кибом всегда был принципиальным, поэтому старался уважать чужие принципы. И хотя в тот момент его переполняла ярость, ему хотелось выкрикнуть «Я же вам говорил», любовь к каждому из них оказалась сильнее и он почтительно промолчал, понимая, что тоже готов защищать Дасом. — Ваше Небесное Величество, в нашу первую встречу, да и потом, я не видел ничего подозрительного, — также опустившись на колени, с деланным спокойствием вступился Джинки. — Неудивительно, ведь такого сильного и коварного заклинания Чосон не видел давно! Даже нашим самым умелым владыкам будет трудно избавить мир от возможных последствий. Голоса старейшин слились в единую волну удивления. — Ваше Небесное Величество, а я с самого начала знал правду, — как всегда, из неоткуда появился Джонхён; все собравшиеся с непониманием следили за тем, как он уверенно приблизился к пьедесталу и поклонился повелителю, — но, насколько мне известно, мы не имеем право влиять на переплетения судьбы, а нам всем, и в особенности Тэмину, было суждено встретиться с этой девушкой. — Ты мне ещё перечить будешь, Джонхён! Раз так, то и наказание вам суждено понести всем вместе, ибо негоже небожителям путаться с ведьминым отродьем! Тут, дабы смягчить обстановку, в разговор пришлось вступить мудрой богине Плодородия. — Несмотря на то, что смертные считают нас безгрешными, мы такими не являемся. Если всех новоиспеченных наказывать за проступки, то Царство наше опустеет в миг. — Ладно. Пусть трижды искренне попросят прощения перед Небесным Судом, и я позволю им остаться с нами. Тэмин каким-то образом освободился от чар Кибома и всё-таки подбежал к Дасом, заслоняя её собой. — Извините, Ваше Величество, но это мой человек, и, если она одна будет страдать, я себе этого не прощу. Без её поддержки я больше никогда не смогу танцевать. Вам известно, что для меня это равносильно смерти. Поэтому прошу наказать и меня. «Мой человек?» — подумала Дасом, и как-то совсем неуместно её душа заликовала, однако, как только её ушей коснулись последние слова, на сердце грузным камнем упала вина. — Братец, прошу, не противься и извинись. Я этого не стою, — прошептала она, схватив его за руку. — Всё будет в порядке, — только и сказал он, крепче сжимая её руку. — После наказания молниями выживают, но тогда существование становится своем невыносимым, — надменно произнёс один из старейшин. — И пусть! — Дасом чувствовала, как Тэмин начал дрожать от страха. Тут, быть может, чтобы разделить боль друга каждый из четырёх юношей по очереди произнёс: — Прошу наказать и меня! — Нет, пожалуйста! Виновата только я! Помилуйте их, Ваше Величество! — не выдержала и закричала Дасом. Сына Неба поразило то, как в той тьме, которая перешла ей по наследству, отыскалась отвага. — Довольно! Джинки, лучше ты на правах старшего ответь, почему все вы так вступаетесь за это дитя? Он переглянулся с остальными и, не долго думая, ответил: — Всё просто. Она наш человек, а за своих людей принято сражаться. До этого равнодушное выражение лица повелителя исказилось. То ли жалость, то ли отвращение — неизвестно. — Раз так. То вместо наказания молниями, я снова отправлю всех вас на Землю, теперь вам всем придётся беспрестанно бороться за то, что до этого доставалось вам так же легко, как дыхание. На этом всё. Да будет так. — Повинуемся вашему приказу, Ваше Небесное Величество! — прозвучали в унисон пять сильных голосов, и затем наступила тишина; ни криков, ни боли, тишина и мрак. В тот день с небес ушли пять звёзд, но это не было концом, скорее началом нового долгого пути. Сияющим предстояло снова прожить сотни, а может, и тысячи жизней. Что же до Дасом, это вы услышите сами, из первых уст, так сказать, потому что Дасом — это я. На долгие годы из-за испытания Небес мне пришлось стать невидимым хранителем Тэмина (Сущностью без пола, возраста и возможности покинуть его, даже когда очень сильно хочется. Поверьте, у каждого из вас такая есть такая сущность, которая путь и не всегда успешно, но невзначай уберегает от неприятностей). Я сопровождала его в каждой жизни. Да-да, даже в той, когда он был камнем на берегу Хангана. Но, конечно же, я не стану утомлять этим, и расскажу вам, дорогие читатели, только о том, как судьба снова связывала сияющих. Каждый раз я надеялась, что эти исключительные встречи будут хорошими, но это же не еда, чтобы можно было точно определить вкус и послевкусие. Хотя, если подумать, даже еда бывает кисло-сладкой. Ох, опять ухожу от темы. Вместо тысячи предисловий лучше просто спрошу: Готовы ли вы услышать нашу историю?***
Для убоства все встречи будут появляться в хронологическом порядке. Итак, первый дневник под названием «Силла»…