мы не будем вместе

Она всегда напоминала мне что-то безумно дорогое. Драгоценнее любой вещи, что у меня есть. Ценнее любого моего воспоминания или момента из жизни.       Она была похожа на тёплый и сладкий какао, который готовила мне мама по утрам. И каждое утро я с упоением делала первый, слегка обжигающий горло глоток, наслаждаясь.       Мне всегда казалось, что она была близка к солнечному весеннему дню. Ещё достаточно прохладному, но одновременно тёплому, с легко обдувающим ветром. Она была теми самыми моментами, когда почки на деревьях превращались в листья, когда все с наслаждением снимали куртки и надевали менее плотные и тёплые пальто или ветровки. Когда каждое утро начиналось с того, что яркие солнечные лучи, пробирающиеся через не задернутые шторы, падали на лицо, будя.    Волосы её были подобны шоколаду, но на солнце отдавали рыжим оттенком. Я никогда не говорила ей этого, но всегда поистине наслаждалась этим невероятным цветом. Не знаю, замечали ли другие то, насколько же она красива в той же мере, как и я сама. Но всегда, всегда она была для меня особенной.       Её карие глаза казались мне волшебными. Коричневатый постепенно переходил в один из оттенков зелёного, завораживая меня и будто пригвождая к месту. Я засматривалась на её глаза, думая, что она не видит. И лишь спустя пару месяцев после начала нашей истории, она рассказала мне о том, что очень часто ловила на себе мои взгляды, что застревали на её красивом лице на долгие минуты. И, озвучив это, она не успела заметить, как её щеки залились румянцем, а губы расплылись в улыбке. И даже тогда я смотрела на неё, очарованно.     Она была поистине великолепна.       Я не ожидала, что когда-то найду человека настолько близкого и родного.       Каждый свободный вечер мы проводили вместе. У нас всегда было, что обсудить и о чём поговорить. Я была готова слушать её постоянно. Её голос, смех, интонация — всё это для меня было сродни наркотику, а сама себя я ощущала давно подсевшим на эту вещь человеком. Мне нравилось, как оживлённо и с эмоциями она рассказывала мне о том, что произошло за день, сопровождая эти рассказы пародиями на людей и цитированием диалогов. Активная жестикуляция во время рассказа всегда добавляла даже серьёзной ситуации некую весёлость.       Она обожала ромашки. А я, узнав об этом, бегала в поисках цветочного магазина, ведь где ещё я могла найти ромашки, живя при этом в центре города? Я была настолько одержима мыслью сделать ей приятно, порадовать её даже несчастным букетом, что, даже когда на мой вопрос мне отвечали отрицательным кивком, я возобновляла свои поиски, идя в другое место. Я хотела видеть улыбку на её лице, и, если бы понадобилось, нашла бы способ отдать весь мир в её распоряжение, только бы моя девочка была счастлива. Ведь моя Маша заслуживала не только глупый букет из ромашек, но и каждый закоулок и кусочек этого мира.       Я знала, что отдушину она находит в книгах. А потому и для меня книги стали интересными до жути. Каждый раз я интересовалась тем, что она читает, и бралась за то же самое, потому что ужасно хотела, чтобы она обсуждала прочитанное со мной. Мне нравилось то, как она выражает свои мысли на счёт персонажей или сюжета, на счёт тех или иных поступков главных героев. И даже если мне в тот момент эти события казались абсолютно неуместными, то, услышав её объяснение и мнение, я тут же понимала, почему герой поступил так, а не по-другому. Я получала её сообщения и восторгалась тем, какая же понимающая моя Маша и как легко ей даётся понять кого угодно, даже если это персонаж с книжных страниц. Она отправляла мне картинки, показывая то, как видит какие-то места. И часто отправляла музыку, под которую момент становился намного более завораживающим и атмосферным. Я восторгалась её умением даже из простого сделать нечто прекрасное и перенестись полностью в мир, описанный на страницах.       Для меня наша связь была самым большим секретом, ведь были мы совершенно разные. Ощущение, будто на клеточном уровне. И я любила эту нашу «разность», потому как знала, что она не такая, как я. Она освещала светом мой бесконечный мрак, и я любила её больше всех в этой бессмысленной жизни.       Но всё провалилось с треском, когда я поняла, что самый масштабный во Вселенной секрет секретом вовсе не был. Мои мечты превратились в мои же оковы, что скрепились на руках и ногах, отныне и навсегда заставляя меня застыть на одном месте и никогда больше не сделать шага вперёд.       Моя солнечная девочка была лишь плодом моей измученной фантазии. Разговоры, прикосновения, тёплые слова, даже букеты этих глупых ромашек — всё обратилось в пыль, рассыпаясь в моих руках. Не было даже переписки с картинками и музыкой, которые связывали с прочитанными книгами. Точнее, музыка и фото были, но в моём личном чате, куда я пересылала определённые сообщения. Зато были сами книги. Но, проходя мимо них и засматриваясь иногда на корешок или обложку, я не чувствовала былого восторга. И не видела никакого смысла в том, что они по сей день пылятся в шкафу.       Я до последнего отказывалась принимать то, что это я создала её в собственной голове. И даже сейчас я не до конца приняла то, что никогда не видела этих обворожительных глаз, прекрасных волос.       Ненавидела ли я себя? Определённо. Я ещё никогда не чувствовала, чтобы безысходность и непринятие так сильно разъедали мою душу. Я ненавидела себя за то, что сама не успела понять, как создала мою Машу. И ненавидела за то, что вообще это сделала.       Я не помню, как моя жизнь превратилась в нечто, что я не могу исправить. Меня раздражало то, что я не могу замедлить ход времени, а жизнь проходила мимо меня, пока я скорбела по несуществующему человеку, которого полюбила больше, чем каждого человека в этом мире. Моя жизнь превратилась в существование. Ведь без Маши я не понимала, как должна жить. Меня терзала мысль о том, что я несколько месяцев была до безумия влюблена в девушку, бывшей простым плодом моего подсознания. А ещё меня убивала мысль о том, что я не заметила ничего подозрительного. Все было так, как и бывает в жизни. Разговоры по вечерам, переписка в сетях, утренний кофе, одна музыка на двоих. Я запуталась в своих же мыслях и действиях, но главное — я этого не заметила.       Как и не заметила того, когда она пропала. В один момент она исчезла, и лишь потом я поняла, что к чему. Спустя долгие три недели, пока я пыталась понять, что сделала не так и куда она могла уйти. Вместе с Машей я забыла обо всём, что было для меня важно когда-либо. Потеряла голову, если быть точнее. Она не была знакома ни с одним из моих друзей или близких. А зачем, если нам было хорошо вдвоём? Настолько хорошо, что мы забыли обо всех когда-то существующих людях. Они вдруг стали простым прилагающим к нашей беззаботной жизни. Но сейчас я буквально не понимаю, как вернуться в строй.       Мне нужна помощь. Но признала я это слишком поздно, ведь нужна ли помощь живому трупу?       Жизнь без неё — не жизнь. Лишь что-то, не имеющее вовсе смысла, лишенное любой логики. Маша была единственной в моей жизни, кто понимал меня. Кто любил меня. И, совершенно не зная, что делать теперь, я поняла, что у меня есть всего два выхода: я должна либо найти Машу вновь, либо прекратить это нечто, лишенное смысла. Ведь, поистине, смысл есть лишь в ней — в моей солнечной девочке, что больше не красит моё бессмысленное существование своим теплом.