EssencE

Это было достаточно напряжённо. Гермиона стояла напротив портрета Полной дамы и понимала, что нервничает. Её руки пытались пригладить непослушные кудри, выдавая в ней волнение, которое она, будто и не пыталась как-то скрыть. Нет, скорее это было страшно. Она с готовностью была готова принять всё, что на неё обрушится от преподавателей после случившегося, но не представляла, как всё объяснит друзьям, которые и так уже долгое время ждали разговора с ней. События, происходящие в последнее время, громадным натиском наседали на неё, совершенно выбивая из колеи. Буквально за какие-то месяцы Гермиона успела стать зависимой, ненавистной самой себе и окружающим, и неутешимо нуждающейся в Альфе. Своими действиями Гермиона отрезала себе путь в Слизерин, но она даже не представляла, как будет выглядеть её возвращение в Гриффиндор. После стольких недопониманий вернуться, словно ничего не произошло, не получится. Однако, есть люди, которые поддерживают её независимо от мнения всех остальных, и как грустно, что мальчики не относятся к этому меньшинству, а лишь придерживаются мысли того, что она предала их. Если бы только этого всего не было, то было бы проще. И всё же теперь она понимала, как к ней отнеслись бы, окажись она в неловком положении. Кто встал бы на её сторону, несмотря ни на что, а кто стал бы её покрывать всеми невозможными обвинениями. Как же я устала. — Милочка, вам лучше поторопиться и назвать мне пароль, — услышала «певчий» голос Полной дамы Гермиона и подняла голову, не зная, что сказать. Раньше она никогда не колебалась, ведь Гриффиндор был для неё вторым домом, а теперь у неё по ногам проходилась нервная дрожь лишь при одной мысли о том, что всё всплывёт наружу. Гарри и даже Рон этого так не оставят. А за ними вслед обо всём узнает и Малфой. Как и было сказано, Хогвартс полнится слухами день ото дня, и самое ужасное — Гермиона ничего не могла с этим сделать. Будь её воля, она бы уже давно доложила на Паркинсон, но именно по причине того, что эта весть разлетится, как листья на ветру, она так не поступила. Ненависть затмевала ей глаза, ровно как и совесть, которая молила о том, чтобы Грейнджер просто пошла к МакГонагалл. — Сколько можно стоять? Если не назовёте пароль, то мне придётся позвать старосту, — опять нарушила покой Гермионы Полная дама, с важным видом складывая руки, словно застала её врасплох. Даже смешно. Раньше Гермиона словила бы панику только от одного упоминания, что с неё могут снять баллы, а что же сейчас… Безразлично. Со вздохом девушка опустила руку, которая всё это время теребила каштановые локоны и приподняв подбородок произнесла: — Мимбулус мимблетония. Сощуренные глаза Полной дамы распахнулись, и она нехотя отворила портрет, пропуская девушку внутрь. Грейнджер ступила на ковёр и, начав оглядываться по сторонам, услышала довольно громкий вскрик: — Гермиона! Первой, кто кинулся к ней с объятиями, была Джинни. Грейнджер с удивлением мягко обхватила руками плечи подруги и отстранилась от неё, смотря на обстановку вокруг. Многие ученики расположились поодаль, с интересом наблюдая за тем, как гриффиндорка пытается уловить атмосферу в комнате. — Что происходит? Вся гостиная Гриффиндора была полна людьми: одни с воодушевлением смотрели на Гермиону, будто она герой этого столетия, другие же продолжали прожигать её глазами и с фырканьем отворачивались. — Это я должна у тебя спрашивать, — чуть ли не смеясь, ответила Уизли. — Что это было в Большом зале? Многие хотели знать ответ на этот вопрос, потому и оставались до сих пор в гостиной, создавая некую публику. — Гермиона, ну ты дала конечно, — приблизился Невилл. — Безмозглая Паркинсон не сразу отмерла после такого, — он точно так же, как и Джинни, буквально светился от счастья. Да что здесь творится вообще? Естественно, что Паркинсон была в шоке. Эта истеричка только и могла, что моргать, ведь ожидать нападения от Гермионы Грейнджер — последнее, что будет указывать на то, что этот мир действительно сошёл с ума. — Кто бы говорил, Невилл, — смеясь, поддела его младшая-Уизли. — Он так и завис с ложкой у рта, когда Малфой вывел тебя из зала, — после упоминания о нём в Гермионе поднялось снова это тянущее чувство, которое она так ненавидела. — Кстати о Малфое… — Не будем о нём, — резко оборвала Гермиона, продвигаясь чуть вперёд от друзей, чтобы не стоять в проходе. Джинни понимающе кивнула и не стала дальше топить Гермиону в море вопросов, которые так и были готовы вырываться из неё. — Гермиона, — этот голос она уже не слышала давно. — Гарри. По виду Поттера можно было сказать, что ему жаль, и в этой неловкости, что струилась между ними, можно было задохнуться. — Я не хотел вмешиваться, но.. Ты в порядке? Гермиона скептически уставилась на него, но все ненавистные слова, которые она хотела выговорить уже давно были истрачены на Малфоя, который в порыве ярости чуть не прибил её совсем недавно. Этот ублюдок забирал все её нервы и силы. — Да, я в порядке, — грустно улыбнулась ему Грейнджер, словно другого ответа и не могло быть. Пауза. Что ещё можно было сейчас сказать? На самом деле многое. Например, как ей было плохо без его поддержки и как она страдала из-за ненавистного отношения к себе, и многое-многое другое, но слова будто застряли в горле. Ей просто хотелось, чтобы он всё понял без слов, но это было невозможным. — О, Грейнджер, ты не смогла поладить со змеями, потому приползла обратно? — подал голос Финниган, сидя на кресле возле камина в скоплении своих приятелей, — Вот только не думай, что пролитый на голову Паркинсон сок даст тебе возможность вернуться. Мерлин, снова этот слизняк. Гермиона медленно сделала вдох, находясь на грани эмоций, которые вновь наполнили всё её нутро, словно сосуд, который вот-вот готов лопнуть. В ней уже не осталось никакой выдержки, чтобы терпеть его наглые издёвки в свой адрес, и всё же поднимать новую суматоху она не планировала. — Замолчи Симус, — заткнула его рот в этот раз Джинни. — Гермиона и не уходила от нас. Уизли бойко встала на защиту Гермионы, цепко держа её за локоть, словно хотела в любой момент укрыть от летящего в них заклинания, которое могло последовать от сидящего Альфы напротив. Гарри точно так же встал рядом, показывая, что он в этот раз на стороне Гермионы, хоть толком и не знает, почему именно. — Неужели, — манерно растянул Симус в ответ. — Потому-то она и таскалась все эти недели рядом с Малфоем. Нет, это уже было каким-то реальным фанатизмом. Он никогда не успокоится. Казалось, даже после смерти он будет бродить по Хогвартсу, ища потомков Малфоя, чтобы отравлять им жизнь. — А ты так пристально следил за мной, Финниган? — наконец услышала Гермиона свой собственный голос, отстраняя руку Джинни. — Моя личная жизнь столь сильно вызывает у тебя интерес, что ты постоянно норовишь засунуть в неё свой нос, словно престарелая дамочка. — Да кому ты сдалась?! — повысил Симус тон, напрягшись, словно сейчас разорвётся от поднявшегося негодования. То, что он попытался опять использовать Альфа-тон, ему совершенно не помогало. — Лишь факты, не более, — отмахнулась в который раз Грейнджер, складывая руки, как всегда это делала, когда кто-то выводил её из себя, и она старалась не сорваться раньше времени. — Тем более, если бы не ваши выходки, то я бы и не якшалась со змеями. Оглядев вокруг всех тех, кто последние недели доставлял ей беспокойство, она убедилась, что их подговорил именно Финниган. — Только не надо винить во всём нас, ты сама прыгнула в койку к Малфою, — сделал попытку задеть за живое Финниган, но промахнулся, как и всегда. Как же он уже задолбал. — И что дальше? — довольно безэмоционально ответила Грейнджер, не собираясь даже тратить на него свою энергию. Кажется, не такого ответа он ждал. Наверное, думал, что я буду оправдываться. Что ж, напрасно. — Ты ждёшь, что я буду ползать на коленях и молить простить меня? — смехотворно отозвалась Гермиона, глядя на него свысока. Привычки Малфоя никуда не делись. — За что? Независимо от того, кто такой Малфой, он всё ещё обычный человек, как и все мы. Или ты хочешь убедить меня в том, что чист помыслами и поднимаешь вопрос дискриминации, когда сам дискриминируешь его, хотя и пытаешься выдавать себя за правого во всех смыслах? Симус стушевался, начиная немного дёргаться. — Этот человек издевался над нашим факультетом годами, и не только над ним, — уже тише прозвучало от него. — Ты ведь и сама это знаешь. Чего он добивается? Гермиона никогда не признавала того, чем занимался Малфой, и много раз думала, почему он это делает. Она никогда не искала ему никаких оправданий, ведь он травил её на протяжении весьма долгого времени, что не могло как-то иначе сказаться на их взаимоотношениях, чем именно так, как было до недавнего времени, пока они не открыли в себе свои сущности. Но, если посмотреть со стороны, то его отвратительное поведение и мерзкие устои просто напросто в нём воспитала его собственная семья. Он был тем, кто рождён, чтобы относиться к магглорожденным соответственно тому, как его научили это делать ещё с детства. В конце концов, его род столетиями занимался этим, но самым парадоксальным было то, что, по правде, всё это было просто для того, чтобы возвыситься и обрести власть, которую достигали Малфои любыми средствами, и сотрудничество с магглами не стало бы исключением для них. Они просто играли роль, которую сами же и придумали, чтобы занять устойчивую позицию в обществе, но были готовы опуститься на самое дно, которое так старательно избегали, ради достижения своих целей. Довольно лицемерно. Власть губит и, одновременно с этим же, манит. — Я всегда была против этой вражды и никогда не стремилась поддерживать её. — Заметно, — хмыкнул Симус, — потому и связалась. — Хватит! — вскрикнула Гермиона, сжав кулаки. —Малфой-Малфой-Малфой! Мне поперёк горла уже стоит Малфой. Если тебе он так сильно интересен, то разберись с этим сам, а не обвиняй меня во всех грехах этого бренного мира. — Что за чушь? — исказилось его лицо, словно он съел что-то кислое. — Правда глаза колет? Ты помешанный, Финниган! Сколько раз за эти недели я услышала фамилию Малфой из твоих уст? А твоя мания…. — Заткнись! — он резко вскочил со своего места, направляясь прямиком к Гермионе, но её вовремя заслонили Невилл и Гарри, а Джинни обхватила её ладонь, словно сама сейчас набросится на Симуса. Неудивительно, ведь она тоже Альфа. — Симус, тебе лучше уйти, — первым ответил Гарри, пока они все стояли, держа палочки наготове. — Ты тоже, Поттер, а ведь раньше сам не мог терпеть подонка Малфоя, а теперь твоя дорогая подружка с ним спит, не противно самому-то? — бросил в ответ Симус, надеясь вывести этим Поттера из себя. И у него это получилось, потому как Гарри в несколько быстрых шагов преодолел расстояние, резким движением приставив палочку к горлу Финнигана, и от того, чтобы наслать на него заклятие, его останавливало только хватка Невилла на собственной руке, который встал между ними, стараясь держать ситуацию под контролем. — Симус, заканчивай, — Рон, который всё это время наблюдал со стороны наконец решил вмешаться в разговор, останавливаясь подле Финнигана и положив ладонь на его плечо. — Это уже выходит за рамки. Гермиона дёрнулась, будто от пощёчины. — Теперь и ты, Уизли. Да пошли вы все, — стряхнул он со своего плеча руку Рона и направился прочь из гостиной, пока все остальные пытались переварить увиденное. Проходя мимо Гермионы, которая была за спиной Джинни, Симус тихо проговорил: — Не думай, что смогла сбежать и на этом всё закончилось, мерзкая Омега, — словно плевок донеслись его слова. О чём он говорил, Гермиона так и не смогла понять, да и задумываться над оскорблениями Симуса Финнигана было простой тратой времени, ведь он только и мог, что кидаться словами. Как только рамка портрета за ним захлопнулась, она выдохнула с облегчением, но Рон быстро прогнал это лёгкое дуновение прочь. Он молчал, однако выражение его лица говорило о том, что он напряжённо о чём-то размышляет. Когда, казалось, Рон был уже готов разрушить эту гнетущую атмосферу, вместо того, чтобы обратиться к ней, он развернулся и громко озвучил: — Чего вы все здесь столпились?! Давайте быстро по своим комнатам, вам здесь не цирк, — поднял Уизли руки, жестами разгоняя народ. Гермиона грустно усмехнулась, вспомнив о том, как впервые употребила при нём выражение «здесь вам не цирк» и Рон с заинтересованностью в голосе спросил, что такое цирк. Было забавно наблюдать за эмоциями на его лице, когда она рассказала ему. Казалось, будто это было совсем недавно и, в то же время, так давно. Как только гостиная опустела, Рон обернулся и с мрачным выражением лица всё-таки сказал: — Я считаю, что тебе стоит уйти, Гермиона. В этот раз он даже не ждал каких-либо объяснений и действительно, зачем они были нужны, когда и так всё было понятно. Она не сможет уйти от Малфоя только из-за желания друзей оградить её от него. Рон, похоже, и сам это понимал, но всё же ему было тяжело принять очевидное. — Что ты несёшь, Рон? Куда ей стоит уйти? — потрясённо произнесла Джинни, до сих пор стараясь защитить Гермиону от опасности. Инстинктивно Грейнджер понимала почему, но разумно ей не хотелось верить, что Рон способен причинить ей вред. — К Малфою. — Её место здесь, — оскалилась рыжеволосая, выпуская свой феромон. Уизли небрежно тряхнул плечами и оборонительно начал выпускать феромон в ответ, из-за чего Гермиона пошатнулась, чуть не упав на Гарри, который её подхватил, пока Невилл старался справиться с вновь образовавшимся напряжением. — Половина Гриффиндора настроена против неё, и это не изменится. Ты хочешь, чтобы ей и дальше отравляли жизнь? Как будто это прекратится, если она уйдёт к Малфою. Тем более, сейчас ей вообще лучше с ним не пересекаться после их недавнего «разговора». — Так перестаньте это делать, — недовольно произнесла Джинни. — Симус настроен слишком враждебно, чтобы прекратить, — сквозь зубы ответил Рон, напрягаясь всем телом. — Ребята, прекратите распространять феромоны, Гермиона еле стоит на ногах из-за вас, — пресёк спор Невилл, обращая их внимание на Грейнджер, и они поутихли. Стало легче, но Гермиону до сих пор бросало в дрожь от такого скопления Альф в одном месте. — Ты мог бы прекратить сам и мне было бы этого достаточно, — обратилась она к Рону, отстраняясь от Гарри, который до сих пор был готов её, в случае чего, подхватить. — Но, видимо, неприязнь настолько затмила твой взор, что ты уже не замечаешь того, насколько отвратительные вещи делаешь. Ты, возможно, забыл, но раньше мы были друзьями, так почему же сейчас всё изменилось? — Потому что ты стала Омегой и связалась с Малфоем! — эмоционально ответил Уизли. — Нет, это из-за того, что ты пренебрёг нашей дружбой! — уже кричала Гермиона, а её глаза наполнились слезами. — Если бы ты оказался в моей ситуации, то я бы не бросила тебя! Но для тебя всё иначе, так? Ведь ты никогда не дорожил теми узами, что были между нами. Так больно осознавать это. — Это не я пренебрёг нами, а ты, Гермиона, решив, что, если ничего не говорить, то я слепо буду следовать за тобой. Что мне думать, когда ты внезапно появляешься с запахом Малфоя, а он заявляет, что собирается увезти тебя в Мэнор к своей семейке?! Он был прав, но… — Ты мог просто мне довериться. Уизли фыркнул и истерично хохотнул в ответ. — Я не могу доверять тому, кто предал меня, связавшись с человеком, который годами издевался над моей семьёй. Он говорил так, будто самый несчастный в этом мире, но разве Малфой не издевался и над ней тоже. Эгоист. — Если бы ты дал мне время, то я бы всё объяснила, но сейчас уже вижу, что это ничего бы не изменило, и я так бы и осталась в твоих глазах предательницей, — слезы медленно катились по лицу, сверкая пламенем из камина, которое в них отражалось. — Больше не вижу смысла здесь оставаться. Грейнджер развернулась и бросилась к раме, чтобы покинуть это место, которое раньше согревало её тёплыми воспоминаниями, а не грозилось испепелить изнутри. — Гермиона, постой. — подал внезапно голос Гарри, который будто только очнулся после всего, пытаясь удержать её. Джинни и Невилл точно также взволнованно смотрели на неё сзади, готовые остановить. Только Рон прокричал ей вслед: — Ну и вали! Тебя никто здесь и не ждал! — Ещё слово, Рон Уизли, и ты лишишься своего языка, — угрожающе произнесла Джинни. — Не надо, Гарри, — сдерживая всхлипы, ответила Гермиона, хватаясь рукой за стену, чтобы открыть проход. — И все вы, не идите за мной. Я хочу побыть одна. *** Зайдя в туалет плаксы Миртл, Драко встретила тишина и пустые кабинки, где изредка доносились звуки капающей воды. Поначалу могло показаться, что здесь нет ни души, но Малфой слишком отчётливо видел, как подле раковин воздух обволакивает прозрачная плёнка, напоминающая человеческий силуэт. Дезиллюминационное заклинание. Это оказалось быстрее, чем он думал. Если бы Паркинсон действительно умела накладывать на себя такие чары, то он бы не смог так легко её обнаружить, но благо слизеринка была бестолочью и успешно пропускала всё мимо ушей, когда они проходили это на занятиях, пока она болтала о новых сплетнях со своими подружками. Малфой сделал шаг вперёд, чтобы убедиться в своей догадке и, как только он увидел, что плёнка воздуха создала рябь, его лицо исказила ухмылка. Он, не мешкая, прошёл расстояние в несколько шагов и остановился прямо около Пенси. Один взмах палочкой и невидимая плёнка растворилась, показывая ту, что так неумело её использовала. Паркинсон стояла сейчас перед ним идеальная, будто просто зашла попудрить носик в уборную, но Малфоя было не обмануть. Пенси усердно постаралась, чтобы скрыть свои красные от слёз глаза под чарами гламура, однако знание того, как Паркинсон было легко задеть, говорило о том, что она блефует, выдавливая из себя прежнюю уверенность. Пенси была чистокровной, которую с детства учили не показывать свои слабости, а потому Драко мог понять её действия, но он не мог понять одного — почему Паркинсон плачет, если по версии Грейнджер именно она виновата? Неужели то, что произошло в Большом зале настолько пристыдило её, что она не выдержала насмешек? Пенси была слабой. Сверх того, она была Омегой. Но точно так же она была аристократкой, эмоции которой не могли взять над ней контроль. Её слезы не должны были его удивлять, ведь он сам не раз был их причиной, но Драко почему-то был удивлён. Тем не менее, Паркинсон стояла сейчас перед ним, задрав подбородок и смотря на него так, словно ничего не произошло и это не на неё недавно была направлена палочка львицы Гриффиндора. — Что ты ей сделала, Паркинсон? — не церемонясь, сразу же задал главный вопрос Малфой. — С чего ты взял, что это я что-то сделала этой психованной? — недовольно прозвучало в ответ, и девушка обиженно поджала губы. Кажется, она действительно надеялась на его защиту. — Если бы ты ей ничего не делала, то Грейнджер не стала бы даже приближаться к тебе, поэтому я думаю, что у неё был весомый повод позволить этому произойти. Паркинсон в миг стала багровой от ярости и возмущения, её ядовитые глазки заблестели от слёз, а рот открылся, дабы озвучить свою обиду. Она теряла свою маску, которую так старательно на себя надевала. — Вот и спросил бы у неё тогда, чего же ты пришёл ко мне? Я уже сказала, что понятия не имею, что нашло на эту дуру, — она начала брезгливо дёргать плечами, стараясь избавиться от воспоминаний того, как на неё наставили палочку. — Ей бы провериться на проблемы с головой. — Я жду. Малфой не собирался отступать в своём желании узнать истину. Слабый феромон, что он почуял, не выходил из его головы, заставляя беспричинно злиться и копаться в том, что он не хочет трогать. — Почему ты мне не веришь? — подняла глаза слизеринка, хмурясь. — Сколько мы знаем друг друга, разве я стала бы тебя обманывать? Несомненно. Паркинсон любила кормить людей сладчайшей ложью, вытаскивая из неё для себя выгоду, но Малфой слишком долго её знал, чтобы не суметь отличить правду от ереси. И всё же, он не мог довериться сейчас даже себе самому. Малфой резко сделал шаг вперёд, хватая за плечо Пенси и направляя палочку ей в висок. Шокирующее осознание на лице Паркинсон проскользнуло прежде, чем он произнёс заклинание. — Не… — Легилименс. Он не хотел этого, но иначе было никак. В конце концов, Альфа-тон заставил бы только её скулить, а не говорить. Мысли Паркинсон были однообразны. Чтобы добраться до нужной Малфою информации, ему пришлось пронаблюдать слишком отвратительные сцены: грязные сплетни, обсуждение парней, мысли о самом Драко, что не выходили из её головы никогда, жуткое чувство ревности, и наконец он дошёл до нужного фрагмента, где палочка Грейнджер коснулась изящного носика Пенси. До этого он не увидел ничего подозрительного, но это не значило, что она не могла скрыть даже свои поганые мысли от него. Выбежав из Большого зала Паркинсон кинулась в сторону подземелий. — Эта сумасшедшая сучка! Как она посмела так меня унизить перед всеми, ненормальная! Почему никто её не приструнил? Отвращение, обида, злость — всего этого было сполна, но никакого упоминания, почему именно Грейнджер так поступила с ней. Только после того, как Драко увидел, как Пенси позорно рыдает на полу туалета, он мог с точностью сказать, что Паркинсон ничего не вытворила, что делало действия Грейнджер попросту бессмысленными. Более того, что удивляет больше всего, у неё и в мыслях не было как-то ей вредить. Лишь обычные издёвки в стиле Паркинсон, как и всегда, но не более. — Если ты действительно ей ничего не делала, то значит знаешь, кто мог посметь, — наконец посмотрел на сидящую у его ног девушку Малфой, отвлекаясь от своих мыслей. — Неужели главная сплетница Хогвартса не знает, что произошло на самом деле? — Малфой, ты ужасен, — всхлипы слизеринки начали отскакивать от стен, распространяясь вместе с эхом. — Ты всегда это знала и всё же пыталась внушить себе идеальный образ меня, — довольно бесчувственно прозвучало в ответ. — Не нужно было воображать с самого начала, тогда не было бы таких разочарований. Ему было бы её жалко, если бы она действительно стоила его жалости к себе. Не то чтобы он возвышал себя, хоть это тоже было весьма очевидно, просто Пенси настолько успела пасть в его глазах после всех своих выходок и сказанных слов, что каких-то чувств к ней не осталось. — Как ты только посмел залезть мне в голову! — запищала она, будто хочет, чтобы из его ушей пошла кровь. — И всё это ради неё?! Она настолько важна?! –неустанно кричала Паркинсон, вскочив на ноги. — Раньше ты бы прошёл мимо и не подумал что-либо делать, а теперь идёшь по головам своих близких. Она права. Раньше он бы никогда не поступил так, как поступает сейчас.. Никогда. — То было раньше, сейчас всё изменилось, — как факт, ответил он ей. Зарёванное лицо Паркинсон быстро приобрело былой оттенок достоинства. — Она прокляла тебя. Ты не мог так. Впрочем ненадолго. — Пенс, заканчивай с этим, — вздохнул блондин, убирая палочку. — Я уже всё тебе объяснял, так что хватит нести этот бред. Слизеринка сжала руки и прикусила губу, явно желая его прибить, но у неё это слабо выходило. — Это ты несёшь бред, Малфой, — высокомерно озарила она его своими блестящими глазами. — Ты ведёшь себя опрометчиво, ведь она даже не сможет войти в твою семью. Ты просто обесцениваешь нашу дружбу, зная, что это даже ничего тебе не даст. Дружба? Он хмыкнул. — И что с того? — Что значит, что с того?! — вскричала с новой силой Пенси. — Ты готов отказаться от своего рода ради грязной крови? Совсем с ума сошёл?! Её смятение было понятным, ведь она знала последствия того, что будет, если чистокровный волшебник останется без своего рода. — Это не тебе решать, как мне поступать, — отмахнулся Драко, смотря на неё удушающим взглядом. — Я никогда не собирался отказываться от своего рода, но ничего не поделаешь, если мой род откажется от меня, — слишком надменно для смысла этой фразы произнёс он. — Тем не менее, этого не произойдёт, и ты сама прекрасно понимаешь почему. — Единственный наследник, — цинично ответила она, понимая к чему он клонит. — Именно. Однако так быстро Паркинсон не собиралась это принимать. — Но Люциус не станет с этим мириться, и когда он выбросит Грейнджер за дверь, а тебя подвергнет заклятию, не беги ко мне за помощью, — приподняла она подбородок, чувствуя превосходство. — Паркинсон, разве я хоть раз бежал к тебе за помощью? — его ледяной высокомерный взгляд словно пощёчина отразился в зрачках Паркинсон. Сжавшись, она показывала ему всем своим видом, что более продолжать этот диалог нет никакого смысла. — Я ничего не знаю о том, что произошло, а если бы знала хоть что-то, то ты бы это уже увидел, — опустила голову девушка, не желая продолжать зрительный контакт. Малфой не задерживаясь более, двинулся к выходу, но перед тем, как исчезнуть из поля зрения, произнёс: — Пенс, я сделал это не для того, чтобы тебя унизить, и ты это знаешь. Это была правда, за которой последовал еле сдерживаемый всхлип. *** Как и всегда, местом, где Гермиона могла побыть наедине с собой или же по-другому без общества людей, которые ей противны, была библиотека. Возможно, это уже был своеобразный ритуал: она ходила рядом со стеллажами, забывая о недавних неприятностях, выбирала книгу и устраивалась поудобнее, не заботясь о проблемах, которые настигали её пару мгновений назад. Пройдя в конец читального зала, Гермиона зашла в укромный уголок, где обычно её никто не мог найти из-за того, что стеллажи были установлены так, что проход сюда был перекрыт. Все просто проходили мимо, даже не стараясь пробраться в пространство, где у Гермионы был свой своеобразный мирок. И вот уж чего, а чтобы встретить там кого-либо у неё никогда не было в мыслях. — Забини? — удивлённо и угрюмо произнесла Гермиона, смотря на слизеринца, который листал какую-то книгу, стоя возле окна. — Кажется, что теперь это наше секретное место для встреч. Да, Грейнджер? — сверкающие глаза Блейза дополняли полноту ощущения того, что ей стоит уйти. Но идти ей было некуда. — Что тебе надо? — спокойно прошла Гермиона внутрь, пока он закрыл с громким хлопком книгу, положив её на подоконник, на который упирался. Грейнджер вздрогнула от звука и понимания того, что скорее всего от такого удара корешок обложки мог повредиться. Забини не был человеком, который мог бы бережно относиться к школьному имуществу, да и впринципе применять в отношении него слово бережный было как-то неестественно. — Сегодня ты была в ударе, когда заставила малышку Пенс убежать почти что в слезах из Большого зала, — начал он весьма нелепо. — Что на тебя нашло? Его интерес сквозил настолько сильно, и было ясно — он не уйдёт, пока не поймёт, что произошло, но Гермиона была не настроена сейчас что-либо объяснять. — Так ты пришёл за информацией, — хмыкнула она. — Как это типично для тебя. Блейз ухмыльнулся, наполнив звучным смешком помещение, что было непозволительно в таком месте, как библиотека. Гермиона нахмурилась, складывая руки в оборонительном жесте и готовая в любой момент заткнуть его. — Я не собираюсь скрывать очевидное, мне действительно интересно, что могло тебя заставить пойти на такой открытый шаг, — говорил он весьма складно и спокойно для человека, подругу которого не так давно пытались проклясть. — Меня это не касается напрямую, но это касается Малфоя. Эта фамилия больше не вызывает в ней ничего, кроме желания не видеть её владельца. Если он приблизится, то она больше не сможет держать себя в руках. В последнее время её тело жаждет его присутствия, и Омега каждый раз пытается всецело отдаться этому ощущению. Возможно, у неё скоро будет снова течка, чего она так сильно не хотела, и что было бы совершенно неуместным на данный момент. В этот раз она проведёт её без него. Она уже решила. — Это никоим образом не касается никого из вас! — Ты в этом так уверена? — почти что игриво задал он вопрос. — Пока ты ещё Омега, а Малфой непосредственно твой Альфа, мне кажется, что это напрямую касается вас двоих. Гермиона замолчала, не зная, что ответить. — Поэтому рассказывай, что произошло. Всё, как было. Воспоминания того, как на неё напали, а после, как Рон прогнал её, заставили глаза снова наполниться слезами. Забини явно не ждал, что сможет увидеть слёзы Гермионы Грейнджер, особенно в такой обстановке. — Я не собираюсь говорить тебе об этом, — твёрдо донесла она до него свою позицию. — Если ты не скажешь, то я не смогу помочь, — не отступал он, видя, что её и без того красные глаза снова начали выглядеть воспалёнными. — Сейчас весь Слизерин желает тебе смерти, если ты ещё не поняла. Паркинсон в любом случае не могла совершить того, что заставило бы тебя просто так направить на неё палочку. Он был прав, учитывая, сколько всего сделала Паркинсон и как много причин у Гермионы было до этого, чтобы наслать на неё проклятье, а она ничего не делала. Не потому, что не хотела, а потому что была слишком дисциплинированной, чтобы ослушаться правил, но сейчас ситуация была совсем другой. — Она натравила на меня двух Альф. Теперь ты по-прежнему жалеешь эту мерзавку? — быстро проговорила Гермиона. Впервые. Она впервые смогла кому-то это высказать после случившегося. Казалось, Блейз ей не поверил. — Паркинсон никогда не была паинькой, но она ни за что не сделала бы.. — Но она это сделала! — слёз уже не было, остался только гнев. Гермиона действительно надеялась, что он сможет её понять? — Почему ты уверена, что это была именно она? — нахмурившись, подошёл ближе Забини, не желая признавать правду. — Эти твари, они упоминали её, — сквозь истерическую улыбку ответила Гермиона, стараясь держаться, чтобы либо не заплакать, либо не убить кого-нибудь. — Им могли это внушить с помощью империуса, — неустанно отрицал очевидное Блейз, — Все знают, какие между вами отношения и этим легко могли воспользоваться. — Ты думаешь, что кто-то стал бы использовать непростительное на двух рослых Альфах, чтобы что? Изнасиловать меня? Тебе не кажется, что они и без того способны на такое. Забини явно не устраивало то, как думает об Альфах Гермиона, но после того, что произошло, это было вполне естественным. — Им могли вбить в мозги, что говорить, — уже пытался держаться Забини, чтобы не ударить стеллаж со всей силы из-за наполнивших его эмоций. Феромон раскрывал его. — Ты так в этом уверен? А если они не были под действием заклинания? — кинула она ему в ответ. — Я понятия не имею, но это не могла быть Паркинсон, — со вздохом произнес он, зная, что это не сделает её непричастной в глазах гриффиндорки. — Я знаю её слишком много лет, чтобы утверждать, что это она, — недоверчивый взгляд Гермионы заставил его приобрести каменное выражение лица. — Да, в это трудно поверить, учитывая, как она к тебе всё это время относилась, но она не такая. Пенси никогда бы так не поступила, Грейнджер. Бред. Гермиона не верила ни единому слову. — Почему вы все её защищаете? Что ты, что Малфой! После того, как я тебе рассказала обо всём, ты все ещё придерживаешься тому мнению, что она невинная овечка. Больше не было сил держаться. — Успокойся, Грейнджер, — поднял руки итальянец, пытаясь что-то сделать, чего он сам даже не знает. Это было последней каплей. Как много дней она уже пыталась быть спокойной? — Я не могу успокоиться! Тебя удерживали насильно? Тебя трогали там, где не смеет трогать никто? Тебя настигало чувство омерзения от самого себя из-за того, что ты позволяешь этому случиться, — она яростно начала озвучивать всё, что у неё было на душе до этого момента. — Они пахли, как он, как Малфой. Я никогда не чувствовала себя настолько грязной, как тогда, — её рассеянный взор говорил о том, что она сейчас совершенно не здесь, а где-то в своих мыслях. — И когда всё закончилось, у меня было только одно желание — найти Малфоя, но теперь я понимаю, что правильно поступила, что сразу не кинулась к нему, — её горькая ухмылка озарила лицо. — Он всё равно не встал бы на мою сторону, не после того, как увидел бы эти отметины, почувствовал этот мерзкий запах, — наконец подняв свои глаза на Забини она уже тихо произнесла: — Поэтому не говори мне успокоиться, я имею полное право сейчас рыдать в истерике. Гермиона дрожала. Обнимала себя за плечи, пытаясь укрыться. Забини застыл, не зная, как реагировать. — Ты сказала, что от них пахло, как от Малфоя? — через несколько секунд задал он вопрос, нарушая поток новых ещё более мерзких мыслей в голове Грейнджер. — Это всё, что ты уловил из сказанного мной? — терпению гриффиндорки подходил конец, и она уже была готова развернуться и уйти. — Вы все одного поля ягоды, я ещё хотела, чтобы… — Грейнджер, успокойся и начни мыслить разумно, а не своими бушующими эмоциями, заполнившими твою голову, — твёрдо перебил он её. Жгучий взор Гермионы мог уничтожить. — Запах был, как от Малфоя? — не унимался Блейз, желая получить чёткий ответ на вопрос. — Да, словно он был там, — нехотя ответила она. — Его феромон, я отчётливо чувствовала его. Лицо Блейза приобрело серый оттенок. — А что такое? Почему ты спрашиваешь? — повернула Гермиона голову опять к нему. Он выглядел так, словно перед ним предстал боггарт или же словно из него выкачали всю его душу. — Малфой навряд ли упоминал в ваши немногословные встречи о том, что я хорошо разбираюсь в зельях. Причём здесь вообще это? Он серьёзно хотел сейчас похвастаться? — И что дальше? — недовольно ответила она. — Я тоже немало… — Грейнджер, умерь свой синдром отличницы хоть на время, — прервал её Забини. — Дело в том, что я не только хорошо знаю школьную программу, но и делаю кое-что на заказ для своей матери. — О чём ты говоришь? — лицо Гермионы начало озарять понимание, но слизеринец, будто специально тянул время, ничего не говоря дальше. — Забини! — Я готовлю афродизиаки для Альф. Шок. Что? Отрицание. Этого не может просто быть. Реальность. — Это незаконно! Ты понимаешь, что тебя могут.. . — Не надо этих нравоучений, Грейнджер. — едко ответил Забини, смотря на неё сверху вниз. — Я прекрасно осознаю все последствия, которые, пожалуй, могли бы меня коснуться, но до сих пор ни разу не касались. — Как иронично, что только «до сих пор», — хмыкнула Грейнджер, вытирая лицо от недавних слёз. — Ты хочешь сказать, что те Альфы, они использовали твоё зелье? — Вероятность этого высока. — И кому же ты его продавал? — в мыслях предстала сцена того, как Забини упекают в Азкабан из-за того, что он успел уже натворить. — Ты хочешь сказать, что помнишь абсолютно всех, кому готовил это грёбаное зелье? Его лицо исказила гримаса недовольства. — Я вижу, что лексикон Малфоя также начал прослеживаться в тебе, как и его феромон. По Гермионе было видно: ещё секунда и она наставит на него палочку точно также, как и на Паркинсон. — Может ты уже скажешь, — нетерпеливо высказала она, понимая, что он явно что-то знал. — Грейнджер, я не запоминаю ненужную информацию, — всё-таки ответил Забини, не сильно приводя этим известием в восторг. — Но забыть то, как Финниган скрупулёзно умолял меня продать ему зелье, я просто не мог.