***
Пять часов спустя — Твое имя Мурад, твое имя Мурад, твое имя Мурад, — прошептал Мустафа. Он поцеловал сына, прежде чем передать его матери. Нурбану, несмотря на явную бледность, улыбалась ярче всех. Приняв сына, Султанша посмотрела на соперниц. Румейса и Айбиге даже не пытались изобразить радость, лишь стоящая немного дальше от госпожей Михриниса казалась радостной, наблюдая за церемонией. Махидевран бережно передала внучку Шехзаде. Девочка была очень похожа на маму, такая же светлая кожа и глаза. Мустафа наклонился над дочерью, прочитав молитву, лишь на последних фразах он повысил голос: — Нарекаю тебя Эсмахан, нарекаю Эсмахан, нарекаю Эсмахан. Айбиге подошла к колыбелям первой. Они были одинаковые, хоть для Султанш изготовляли более скромные. Но по приказу Махидевран колыбели были изготовлены с орехового дерева, покрытые золотом и серебром в виде ромбов. По середине каждой фигуры были цветы из бриллиантов и изумрудов. — Пусть у детей будет спокойная жизнь, — крымчанка прикрепила амулет на светло-коричневую ткань. Поднявшись, госпожа посмотрела лишь на Махидевран, которая одобряюще кивнула невестке. Вернувшись на свое место, Айбиге встретилась глазами с Румейсой, и это был тот редкий случай, когда между девушками не было неприязни или лицемерия. Лишь общая ненависть к унизительному правилу. Сильнее расправив плечи, мать наследника вышла в середину. — Пусть дети приносят лишь счастье Шехзаде, — пожелала Аврора, подойдя к колыбели. Это был первый раз, когда девушка исполняла эту традицию. При рождении младенца, родившие детей наложницы не просто обязаны присутствовать на наречении, но и прикрепить амулет с молитвами за жизнь Шехзаде, которого хотели бы видеть в гробу. Румейса прикрепила амулет к колыбели Султанши и, не смотря на Мустафу и его наложницу, вернулась на свое место. — Благодарю за добрые слова, — с широкой улыбкой произнесла Нурбану, наслаждаясь лицами соперниц. — Можете идти, — приказала Махидевран. Женщина не желала мучить невесток больше необходимого. — Твое жалование увеличено до двадцати акче в день. Под конец недели будет добавлено ещё шесть рабынь. Если есть какие-то пожелания, ты можешь их сказать. — Я довольна всеми решениями, поступившими от вас, — Нурбану перевела взгляд на Шехзаде, но тот качал дочь, лишь слушая разговор, но не смотря на брюнетку. — Простите, я бы хотела вам поклониться, — девушка вновь обратилась к Махидевран, но та перебила ее, подняв руку. — В этом нет необходимости. Праздник в гареме будет через пять дней, чтобы ты смогла на нем присутствовать, но золото и угощения будут розданы сегодня.***
Три дня спустя Стамбул Хюррем держала на руках первого внука, гордо демонстрируя здорового мальчика присутствующим, а в особенности Танели. Теперь с Мустафой ее сын равен, ведь каждый показал, что может продолжить род. — Прекрасный мальчик, — воскликнула радостная Фатьма. — Пусть тобой будет доволен Аллах, — пожелала Султанша сидевшей наложнице. — Султан выбрал имя для внука? — спросила Танели. Девушка стояла с лёгкой улыбкой. Можно было так легко обмануться в ее доброжелательности. — Джихангир, — с печальной улыбкой произнесла Хасеки. — У нас ещё не было султанов с таким именем, так пусть он будет первым. — Аминь, — Михримах посмотрела на остальных родственников, но никто больше не поддержал желание ее матери. — Нужно устроить большой праздник! — Фатьма резко разрушила появившуюся гнетущую атмосферу. — У нас радость за радостью. Мустафа ещё дважды стал отцом, да и скоро роды Назенин. Беременным нужны хорошие эмоции, — Султанша повернулась к Танели, и та сильнее улыбнулась тете. — Надеюсь, — вмешалась Михримах. — Вскоре и вы познаете радость материнства. А то в вашем возрасте стоит поспешить. — Михримах, — мягко перебила дочь Хюррем. — Это неуместно напоминать госпоже о старении. — Я ещё об этом не волнуюсь, — широкая улыбка Фатьмы не тронула ее глаз. — А пока поняньчу ваших детей и нового Шехзаде Султана. Хасеки подавила отвращение к этой женщине в улыбке. В наступившей тишине неуютно себя чувствовала лишь Сонай. Ей хотелось забрать сына отсюда. Султанши улыбались, говорили теплые слова, желали лишь лучшего, но чем больше наложница здесь, тем сильнее она боялась. Беременность проходила спокойно, и все были так милы, что рабыня и забыла, в каком месте находится. Сонай хотела лишь дождаться Шехзаде, и вернуться в санджак. Лишь там она сможет наконец успокоиться, ведь даже когда Джихангира держала могущественная бабушка, хатун не чувствовала и капли безопасности.***
Маниса — Госпожа, — Румейса поклонилась бегающей Нергисшах, прежде чем подойти к ее матери. — Вы желали со мной поговорить. — Погода прекрасная, решила предложить и тебе подышать воздухом, — Айбиге положила руку на подушку возле себя. Султанша сидела в тени деревьев. Возле нее была лишь одна служанка, остальные развлекали юную госпожу. — Шехзаде всегда должен быть передо мной, — приказала Румейса слугам, прежде чем нехотя отпустить руку сына. — Я так тронута вашей заботой, — Султанша села на указанное место. — Беременность вам к лицу. — Благодарю. Принеси мне накидку, — приказала Айбиге Наргиз, прежде чем вновь повернуться к наложнице. — Моя служанка услышала занимательный разговор. Михриниса призналась Шехзаде, что не желает выходить замуж. Махидевран Султан, скорее всего, не будет настаивать. — Возможно, если для госпожи верно обрисовать картину… — Шехзаде задумался о никяхе, — перебила гречанку Айбиге. Румейса ни одним движением не выдала злости, девушка все так же сидела с безупречной осанкой, неотрывно смотря за сыном. — Возможно, рабыня неверно истолковала слова, — Султанша говорила медленнее обычного. — Это было бы прекрасно, но не в нашем положение надеяться. — Необходимости в браке нет, да и Султан не даст своего благословления. — Ходили слухи, что для Мустафы Маниса недоступна, — Айбиге повернула голову к наложнице. — Но мы здесь. Не было причин для наследника делать служанку Султаншей, но ты мать Шехзаде. На появление новой фаворитки ничего не указывало, но вот, Нурбану с нами больше полугода. Давай будем честны, единственная причина, по которой Михриниса не надела красное одеяние, — Мустафа недостаточно ее хочет. Но как долго это будет продолжаться? — Вы забываете, что наш Шехзаде умён. — Я всегда это помню, и то, что он мужчина. Давай сразу пропустим часть разговора, в которой мы делаем вид, что не понимаем, как близка угроза. — Ваши предложения, — Румейса все ещё не поворачивалась к Султанше, наблюдая, как Нергисшах дала деревянную лошадку Мехмеду. Мальчик сразу схватил игрушку, радостно прижав к себе. — Мне нужно тебе что-то предлагать? — Айбиге не удержала тихий смешок. — Чтобы вы желали, чтобы случилось с нашей гостьей? — Аврора медленно перевела взгляд на госпожу. Той не нужно было даже открывать рот. В черных глазах плясала ненависть. — Мне все равно, сможет она уйти на своих ногах или нет. Главное, чтобы Михринису больше не пришлось видеть. Румейса вновь перевела взгляд на сына. Несколько секунд она сидела молча, не двигаясь, а после произнесла: — Я не пойду завтра на праздник, позову к себе Михринису и мы поговорим. — Поговорите? — переспросила Айбиге, оставшись недовольной ответом. — Считаешь, если бы все можно было решить разговорами, я бы пришла к тебе? — Госпожа недооценивает силу слов. Вспомните, когда с вами общалась Махидевран Султан, — Румейса на несколько секунд перевела взгляд на крымчанку. — Вы поняли все с первого раза. Айбиге сжала губы в тонкую полосу, успокоив гнев, прежде чем ответить: — Слишком высокомерно сравнивать себя с госпожой. — И в мыслях не было, — наложница едва улыбнулась. — Лишь напомнила, что иногда следует начать со слов.***
Двери в залу были распахнуты настежь, из-за чего музыка была слышна даже в дальних комнатах гарема. В Манисе не часто происходили праздники, поэтому наложницы и служанки веселились как только было позволено, пусть и причина для танцев многим не нравилась. Нурбану вошла в гарем в серебряной короне. Тяжесть украшения доставляла дискомфорт, но Султанша гордо держала голову, чтобы все не только знали, но и видели, как изменился ее статус. Рабыни расходились перед ней, склоняя голову. Даже Михриниса встала для приветствия, как только венецианка подошла ближе. Место в центре зала пустовало, ожидая прихода матери Шехзаде. По правую сторону сидела Айбиге Султан. Госпожа небрежно прошлась взглядом по наложнице, остановив его на красном платье. С официального начала беременности жена Шехзаде носила в основном наряды красных тонов, как и сегодня. Оттенок был очень похож, но ткань у рабыни значительно дешевле, от чего она походила на подделку. Султанша что-то шепнула дочери, и Нергисшах забрала себе две подушки, усевшись на самый верх. — Госпожа, вы сядете возле меня? — спросила Михриниса, пересев на подушку дальше от места Махидевран. Нурбану кивнула, едва присев для поклона перед Айбиге, которая удостоила ее лишь взглядом. Несколько минут продолжалось неприятное молчание. Нурбану делала вид, что наслаждается праздником, а Айбиге, что ее не существует. Нергисшах соскочила с подушек и выбежала к девушкам. — Госпожа, возможно, стоит увести Нергисшах Султан? — шепотом спросила Наргиз. — Правда считаешь хорошей идеей расстроить обожаемую внучку перед приходом бабушки? Для Султанши танцевать с рабынями недопустимо, но если кто-то хотя бы попробует косо глянуть на Нергисшах, сразу же пожалеет. Чем старше становилась дочь, тем больше ее баловали Мустафа и Махидевран. А когда приезжала ещё и Танели, правила для ребенка исчезали. Единственное, что пока не могла делать Нергисшах, это приходить к отцу во время дивана. Хотя крымчанке иногда казалось, что это правило существует лишь пока Нергисшах не знает туда дорогу. Смотря сейчас на счастливую дочь, которая прыгала вокруг девушек, Айбиге невольно вспоминала свое детство. Для нее тогда тоже не было правил. Перед ней и Михринисой поставили клубнику в сливках. Госпожа откусила немного, наблюдая за дочерью. Нурбану же со злостью во взгляде провела слуг. Став Султаншей, она наконец получила возможность есть, что желает, но из-за тяжёлых родов ее питание сделали более строгим, чем во время беременности. — Хотите? — взяв немного, Михриниса заметила, как на сладости смотрела госпожа и протянула тарелку ей. — Это глупая предосторожность, напротив, фрукты очень полезны для восстановления здоровья, — пусть Нурбану и смотрела на хадын с недоверием, но угощения приняла. — Госпожа, — теперь Михриниса обращалась к Айбиге. — Завтра я хочу прогуляться в лесу, вы составите мне компанию? Медленно повернувшись, Султанша улыбнулась. — Конечно, прогулки очень полезны в моем положении, да и мы начали меньше времени проводить вместе, меня это очень огорчает. — Как и меня. — Внимание, Махидевран Султан! — музыка резко прекратилась, даже Нурбану уронила тарелку от неожиданности. Султанши поспешили встать, остальные же девушки низко склонили голову в поклоне. Лишь Нергисшах побежала к бабушке. — Тебе весело? — спросила у Султанши Махидевран. — Да, я танцевала, но сейчас они перестали играть, — от досады девочка поджала губы, выдвинув немного нижнюю губу вперёд. — Играйте, — едва прозвучал приказ, рабыни сразу взяли в руки инструменты. — Ступай, они будут играть сколько пожелаешь, — с улыбкой пообещала Алиса. Едва девочка убежала, лицо госпожи опять стало безразличным. Она поднялась к своему месту. Сев на тафту, женщина позволила невесткам и другим сесть. — Благодарю за такой великолепный праздник, — Нурбану скрыла часть испорченного подола, широко улыбнувшись. — Тебе уже лучше? — Благодаря вашей заботе, — Махидевран кивнула, ничего не ответив. Взгляд женщины был направлен на веселую внучку. Нергисшах была единственной, кто поднимал настроение, особенно учитывая новости. У Селима теперь есть сын. От Сулеймана беременна девушка, повезет, если родит девочку или от нее избавится Хюррем, а если нет, это будет ещё одной причиной, которую следует решить. — Где Румейса? — спросила Махидевран, так и не увидев в зале наложницы. В основном девушка была пунктуальной и опаздывала лишь при необходимости. — Шехзаде Мехмед капризничает, госпожа приносит свои извинения, — пояснила служанка. — Наверное, ей так одиноко, — предположила Айбиге. — Михриниса, ты могла бы ее навестить. Тебе ведь не сложно, а то Румейса в последнее время мало улыбается, гарем должен быть счастливым. — Если Махидевран Султан не против… — медленно начала Михриниса, не сводя взгляда с подруги. Султанши никогда не ссорились, но ни для кого не секрет, что дружбы или уважения между ними не было. Так с чего вдруг? — Айбиге, ты становишься такой рассудительной, — похвала, произнесенная холодным голосом Махидевран, всегда заставляла напрячься. — Я не против, можешь посетить Румейсу. Михриниса поклонилась госпоже, заставив себя улыбнуться. Она быстро прошлась взглядом по госпожам и их служанкам, но, кроме Айбиге, неотрывно смотрящей на неё, больше ничего подозрительного не увидела. — Танели Султан не желает навестить Манису? — спросила Нурбану. В отличие от крымчанки, ей было неинтересно смотреть на удаляющиеся Михринису. — Она дождется рождения ребенка Султана, — посмотрев на невестку, Махидевран заметила, что на мгновение закрыла глаза, сжав губы. — Расстроилась? — Буду рада видеть госпожу в любое время, — выдавив из себя улыбку, Нурбану отвернулась. Но странной реакции наложницы было достаточно, чтобы Махидевран наблюдала за ней более внимательно. Девушка все чаще улыбалась натянуто, хмурилась, а когда она сильно сжала в кулаке ткань платья, Султанша решила спросить: — Нурбану, с тобой все хорошо? — Простите меня, пожалуйста, — девушка виновато опустила голову. — Вы приготовили такой прекрасный праздник, но я что-то не очень хорошо себя чувствую. — Нужно срочно вызвать лекаршу, — Махидевран уже повернулась к служанке, чтобы приказать, но невестка ее опередила. — Это просто усталость из-за недавних родов, нет причин для беспокойства. — Тогда иди отдыхай. Нурбану встала, опираясь на руку служанки; несмотря на неудобства, венецианка низко поклонилась госпоже, прежде чем уйти.***
— Султанша, я вам не помешала? — спросила Михриниса, когда ей позволили войти в покои. Румейса отрицательно покачала головой, отложив книгу. — Вас не было на празднике, поэтому я решила предложить свою компанию. — Как любезно, — рыжеволосая встала с кровати, поправив покрывало спящего Мехмеда. — Шехзаде приучил сына, что перед сном с ним играют, теперь уложить его так сложно. — Это лишь один-три дня в неделю, остальные ночи он ведь с вами. — Да, это все упрощает, — Румейса отобразила улыбку Михринисы. — Может, чаю? Я лично его готовлю. — В таком случае, как я могу отказаться, — девушка оглядела покои, здесь была лишь Султанша с сыном. Конечно, две девушки стояли возле дверей, но все равно без слуг комнаты были слишком пустыми. — Где ваши слуги? — На празднике, — Аврора указала на тахту. — Не всем так повезло как вам. Имея абсолютную волю, гарем, наверное, кажется клеткой? — По началу было непривычно, но не более. Сейчас, — Михриниса села напротив Румейсы, чтобы лучше видеть, как она отбирала листья. — Это место мне как дом. — Правда… — медленно протянула госпожа, бросая растения в чайник. Дочь Барбароссы знала лишь несколько трав из десятков, разложенных на столе Султанши. — Как интересно. Хоть вы не первая, что заинтересовалась тайной жизнью гарема. Раньше это место посещала сеньора. И ей тоже все так нравилось, особенно наш Шехзаде. Но разве можно ее за это винить? — Аврора повернулась к гостье, выжидающе смотря на ту с милой улыбкой. — Как и полагается наследнику Османской империи, он очень талантлив. Поэтому, ее интерес понятен. — Именно! — удовлетворённо кивнув, Румейса вновь вернулась к завариванию чая. — И она была умной женщиной, ведь успешно занималась торговлей. Но была достаточно глупа, чтобы пожелать Шехзаде. — Вы постоянно говорите о ней в прошлом времени, — аккуратно перебила госпожу Михриниса. Султана пожала плечами. — Кто знает, она немного пострадала, но ничего смертельного, насколько известно, так как здесь о ней более не упоминали. Аврора рассказывала это с тем же лицом, что Айбиге о детстве, а голос был нежен, как при разговоре с ребенком. Михринисе стало неуютно, она невольно посмотрела на двери. Дочь Барбароссы пробыла в гареме несколько месяцев, и, если не учитывать нападение на Махидевран Султан и Мустафу, здесь было относительно спокойно. Сказки о куче трупов и изуродованных девушках оказались лишь словами. В гареме была тишина и порядок. С Румейсой было сложнее всего выйти на контакт. Рыжеволосая почти все время проводила с сыном. Ей благоволила Махидевран, и любил Мустафа. Понаблюдав издалека, Михриниса для себя решила, что Султанше нравится девушка за тихий нрав, проблески ревности — это максимум, на что была способна наложница. Почему же Шехзаде видел лишь ее, было загадкой. Но для себя дочь Барбароссы пояснила все тем, что иногда люди просто влюбляются — и это никак не поддается логике. Но смотря на Румейсу, сейчас ее образ, созданный в голове, медленно рушился. Ее мнимое спокойствие было похоже на замедление животных перед нападением. Ходили слухи, что Султанша первая любимица, потому что других убила. Но вряд ли бы справедливый Мустафа держал возле себя такого человека, а Махидевран Султан была довольна убийцей. Или она ошиблась? — Утолите мое любопытство, — Румейса поставила на стол перед ней армуд. — Вам здесь нравится, потому что никогда не будете частью гарема? — Я бы не сказала, что здесь плохо. Например, Айбиге Султан… — Не стоит, — госпожа села рядом, вторгаясь в личное пространство более, чем было позволено. — Сравнивать с жизнью законной жены. В гарем поступают тысячи, но законными женами становились единицы. — Так как брак — это выгодный союз, — Михриниса взяла чашку, аккуратно отодвинувшись от Султанши. — А наложницы необходимы для рождения детей. К счастью, все женщины могут подарить жизнь, но брак лишь с единицами ценен сам по себе. Надеюсь, вы не воспримите мои слова слишком грубо? — Как можно, ведь это правда. Они более ценны, но жизнь все ещё жестока. Например, ради поддержания беседы, рассмотрим вариант, если бы Шехзаде заключил с вами никях. Чем будет для вас выгоден этот брак? — Очень неожиданный вопрос, даже не думала о подобном, — девушка прочистила горло, чтобы выиграть себе несколько мгновений. — Но раз вы предложили, ради развлечения, почему бы не поразмышлять. Это было бы невероятно выгодно моей семье. — На первый взгляд да, но в чем выгода? Нужна либо возможность влиять на Шехзаде — или посадить сына на трон. Мустафой не поуправляешь. А чувств к вам нет совершенно, — в этот момент уголки губ Михринисы, которые она держала в лёгкой, улыбке дрогнули. — Разве что, жалость, — скулы на лице кадын стали более заметны. — Но с ней семье не поможешь. Жена даёт возможности, но, если чувств нет, этот союз лишь в одну сторону. — Мы только делаем свои предположения, чтобы развлечься, — Михриниса натянуто улыбнулась, покрутив стакан в руке. — Жизнь всегда удивительнее. Например, история Махидевран Султан. Такая красивая и умная женщина, говорят, Падишах сильно ее любил. И эти чувства длились года, но как неожиданно поменялась история. А ведь мы бы и представить не могли, что все так повернется. На заре своей невероятной красоты, родив сильного наследника. Мы, к сожалению, не можем предугадать будущего, поэтому такие размышления лишь пустая трата времени. — Это лишь развлечение, — с широкой улыбкой Румейса, сделала глоток чая, переведя взгляд на армуд Михринисы. — Шехзаде любит его больше всего. Вы же согласны, что у наследника отменный вкус? — Да, — теперь хадын спокойно попробовала напиток. Ее настораживало то, что Султанша не спешила пить. — И так как мне здесь действительно скучно, а вы решили меня развлечь, мы продолжим. Рассмотрим вариант при наличии страсти. Все ещё невыгодно. Так можно получить третьего или четвертого сына — и это в самом лучшем случае. К сожалению, дети слишком часто умирают, — грустно вздохнула госпожа. — Помогите мне понять, почему женщина вашего положения могла бы хотеть войти во дворец? — Могу предположить, что Шехзаде сам по себе весомая причина. Он молод, умён, силен, первый претендент на самый могущественный престол. Глупо выбирать какого-то… мужчину, если можно получить Султана. — Но это не верно, так как его никто не получает, — смотря на Румейсу, Михриниса не могла понять, она правда развлекается или пытается предостеречь. А может все вместе? Госпожа выглядела, на удивление, расслабленной. — Он никогда не будет принадлежать одной. Это как постоянная война с маленькими победами. Неужели свободные женщины так низко себя ценят, что становятся в ряд с рабынями? — Но мы рассматриваем женщину, которая входит в гарем лишь после никяха, а значит, заключила самую выгодную сделку. — Терпеть постоянные измены мужа, ждать месяцами, что он взглянет. Из вольной в таком браке женщина становится рабыней. Очень странно, что такая женщина, как вы, делает глупые умозаключения. Кадын будет забыта, убита или изуродована. — Айше Хавса Султан прекрасно дожила свой век. — Потому что была забыта собственным мужем, предпочитающим… немного других, — с ухмылкой добавила гречанка. — Так быть рождённой принцессой, которая обязана ложиться под мужчину по первому приказу, а после в страхе ждать смерти мужа, потому что жизнь сына под постоянной угрозой, для вас великолепная жизнь? — Нет, но Шехзаде Мустафа гораздо лучше. — Нет, — медленно протянула Аврора. — Этот гарем в сотни раз хуже, потому что там, где есть чувства, гораздо больше смертей. Выберете себе прекрасного мужа, с которым проживете счастливую и долгую жизнь. — Уже это сделала. — Как жаль, — голос девушки перешёл в шепот. Румейса продолжила с едва уловимой улыбкой: — Как жаль, что я устала и нам придется продолжить разговор в другой раз. — Разумеется, Султанша, — встав, Михриниса поклонилась госпоже.***
— Прошу прощения, — сразу поклонилась калфа, подойдя ближе к Алисе. — Нурбану Султан стало плохо. — Мои внуки? — Их забрали из покоев, но Султанша очень плоха, за лекаршей уже послали. — Хорошо, я посещу ее. — Я с вами, если позволите, — попросила Айбиге. Махидевран кивнула, запрещая прерывать праздник. В покоях Нурбану лежала на кровати скрутившись, девушка содрогалась от боли. Вокруг бегали служанки, но от них не было никакого толка. — Как давно она в таком состоянии? — спросила Алиса. — Когда Султанша пришла, — начала Джанфида. — На ней уже лица не было. Попросила чай от тошноты, но его не успели принести, как госпожа упала на пол. Мы сразу послали за лекаршей. Она, конечно, была слаба после родов, но такого не было никогда. — Но некоторые женщины умирают через несколько дней или недель после родов, — напомнила Айбиге. Джанфида перевела испуганный взгляд на госпожу. — Айбиге, дорогая, здесь не нужно твое сочувствие, — Махидевран вышла из покоев, и невестка последовала за ней. — Лучше подними настроение моего сына, сегодня же четверг. И не стоит его тревожить раньше времени. — Госпожа, — однако Султанше не дал ответить подошедший евнух. — Михринису хатун нашли у подножья лестницы.