на титанике

      — Док, смотрели «Титаник»?       Вопрос звучит резко и неожиданно, и Веритасу приходится пару раз похлопать чёрными ресницами, прежде чем ему удаётся сформулировать какой-либо ответ. Они шли медленно, смаковали момент разрушающихся грёз, потому он и не оступился, услышав это.       — Я не люблю мелодрамы. Не в моём вкусе, – спокойно выговаривает он, сложив руки на груди, ещё помедлив, — Раздобыли где-то билеты и хотите на него сходить, я так предполагаю?       — О, было бы замечательно! Пересматривать полюбившиеся фильмы – замечательно, но не мой конёк, – Авантюрин пожимает плечами, глаза устремлены на собеседника.       — И в чём смысл Вашего вопроса, тогда? – доктор выгибает вопросительно бровь, но не насмешливо, как порою любит делать, а с неподдельным любопытством.       Когда-то, в своих мыслях, он нашёл забавное сходство между попытками понять мотивы и цели этого человека с попыткой почистить какой-либо фрукт, чья кожура совершенно не поддаётся этому действию. Оба ведь стараются защитить себя от голодных ртов, цепляясь за свою обёртку так отчаянно, что слёзы наворачиваются от брызга кислоты. Справедливости ради, с фруктом он мог просто расправиться ножом, а вот проводить такие махинации на Авантюрине – не слишком хорошо.       — Набережной в Пенаконии нет, как и какого-либо приличного фонтана, так что... – тот улыбается хитро, так по-лисьи, но не прячет руку за спину; жестикулирует, отводя взгляд ярких глаз куда-то в сторону, словно стараясь избежать любопытства товарища, — Не хотите податься в актёров, на мгновение, хотя бы? В грёзах же возможно всё, почему бы и нет, собственно?       Почему бы и нет.       Ему действительно предлагают повторить какой-то глупый момент из фильма?       — Вы где-то ударились головой? – он, конечно, предполагал, что Авантюрин – тот ещё юморист, но не настолько же!       — Было, когда упал с небес прямо Вам в руки! Неужто волнуетесь, что о Вас дурно подумают? – теперь он дразнит. Белоснежные зубы, а вместе с ними и влажные дёсны, сверкают в свете фонарей, когда он вытягивает шею вперёд. Даже глаза щурит, беря Рацио на слабо.       — Мне безразлично, что думают обо мне остальные. Я всего лишь не вижу в этом никакого смысла, – он роняет беспристрастный вздох с уст, и уже собирается разворачиваться и продолжить свой путь туда, куда они изначально направлялись, но Авантюрин ему этого сделать не позволяет.       — Смысл кроется в том, что нам будет весело. Ну же, не смейте портить мне отпуск, доктор! Знаю, касаться меня Вам не нравится, но Вы подарите мне неимоверное счастье. Так что скажите? Притупите свой рационализм разок, а?       О, ну каков змий! Льёт мёд прямо на уши, не стесняясь, пачкая абсолютно всё вокруг. На его речи давно слетелись бы пчёлы, представься им такая возможность. Или сбежались медведи, как принято это показывать в детских мультфильмах.       Веритасу отвратительно сильно нужно спрятаться за гипсовой головой от этого человека. Его гипнотизирующие, жаждущие желаемого глаза устремлены прямо на него, и азарт вспыхивает в них новой искрой. Даже светлые брови вздёрнуты высоко, намекая ему на то, что он из этой игры победителем уж точно не выйдет.       Он может просто уйти, не поддаваясь его чарам, ведь никакого магнита для особо заурядных личностей в штанах у него нет, так почему же он тщательно обдумывает ситуацию, слегка приоткрыв губы. Неужто сердце его подводит в очередной момент?       — Ведите.       На долю мгновения, в мимике Какавачи проскальзывают замешательство и растерянность, видимо, он не ожидал, что шалость удастся, потому и обомлел, но ему удаётся собрать себя вновь и предстать всё тем же хитрым Авантюрином, коим он был секунду назад.       Элегантно поставив ногу назад, он разворачивается к тому, что можно смело обозвать лужей. Размеренный шаг по сухой плитке заканчивается прямо на краю – там, где начинается вода, и забравшись на небольшой, крохотный выступ, он поворачивается к Веритасу.       Спустя всё то, что пережил это человек, он готов подарить ему нечто большее, чем простое разыгрывание сценки из романтического фильма. Но только тогда, когда тот сам будет готов принять это всё.       Не роняя ни слова, он присоединяется к нему, встав достаточно близко, ощущая, как кончики его ушей принимаются пылать, и сердце вместе с ними.       — Встаньте сзади... – Авантюрин расправляет руки, вставая уверенно, держа равновесие, пока доктор Рацио принимает подходящую позицию, — А теперь, положите руки мне на талию, сожмите, я не разобьюсь.       "Я не разобьюсь."       Столь сокровенный момент, не проходи мимо них люди, но даже так он ощущается донельзя личным. Фаланги пальцев у Рацио не дрожат – нервным человеком он не был, но всё же чувствует, как не знает, куда их деть, несмотря на прямую инструкцию. Ранее бережно организованные и сложенные мысли разбегаются, и все они, какофонией, выражают своё мнение касаемо сложившейся ситуации.       "Притупите свой рационализм разок."       Он и делает это, когда деликатно касается тёмной ткани его сюртука. Материал достаточно дорогой, чтобы тот слишком легко порвался, но Рацио всё равно боится. Чего? Без понятия. Обидеть, задеть Авантюрина? Да, скорее всего, всё именно так.       По крайней мере, ответ звучит достаточно удовлетворительно, когда «виновник торжества» оборачивается на него, сверкая превосходством. Хочется к нему прижаться, но присущая эрудиту скованность в слишком сентиментальных моментах осуществить задуманное не даёт.       — Вам весело? – желание съязвить, но слова звучат как-то нежно, с долей заботы, словно он шелкопрядом вложил в них всё своё беспокойство за этого яркого павлина.       — Актёр из Вас, доктор Рацио, плохой.       Короткий смешок срывается с веритасовских уст прежде, чем он улыбается – осторожно, будто бы прятал эту эмоцию специально для кого-то достойного.       — А Вы, мой милый друг, склонны переигрывать. Так что если Вы всё ещё рассматриваете идею стать актёром, спешу Вас разочаровать – не примут.       — Кто-то же должен составить Вам компанию отвергнутых, разве нет? – Авантюрин слегка задирает голову, отшучиваясь, но его лицо действительно сияет в руках Веритаса.       — И то верно.       Они не застывают в этой позе навечно, заканчивают глумиться друг над другом – да расходятся, возобновляют свой путь, пока доктору Рацио задают, казалось бы, по существу глупые вопросы, но он не раздражается, трепетно подбирая слова и отвечая на них.       Может быть, они обязательно сходят на «Титаник». Или посмотрят его в пределах квартиры Авантюрина в Пир-Пойнте, прямо там, где никто их не достанет и не сделает больше больно. Даже если один из них запомнил каждый кадр, а второй и вовсе не питает любви к кинематографии Пенаконии.