Syrínga

Прекрасная девушка приезжает в поместье в начале мая - как раз тогда, когда сирень начинает цвести. Узкое ципао, верно, сковывает её движения, однако даже так все они полны неимоверной грации и изящества. Ша Хуалин влюбляется с первого взгляда, не отдавая себе в отчёта даже в том, что уж ей-то, демонице, живущей в этих краях с незапамятных времён, нечего и думать о том, чтобы разделить судьбу с человеком. И всё же желание, красное и будоражущее, под стать её одеждам, поселяется в ней и грызёт душу, сладкое и жестокое одновременно. В конце концов, она идёт на компромисс со своей душой, и решает наблюдать. Выжидать. И в тайне наслаждаться, кусая алеющие в прозрачных сумерках губы. Вскоре она узнаёт, что девушку зовут Лю Минъянь - имя холодное и изящное, под стать его обладательнице. Обладательнице, которая с каждым мгновением интересует Ша Хуалин всё сильнее. Она выходит в сад утром, ровно в одно и то же время, ни раньше и не позже, словно живя по встроенным в неё часам, мерно отстукивающим летящее в весеннем воздухе время. Для Ша Хуалин, привыкшей жить, подчиняясь лишь сиюминутным порывам, возникающим так же быстро, сколь и гаснущим, подобное в непривычку. Однако она готова записать за обладательницей прекрасного имени Лю Минъянь эту маленькую победу: она заставила демоницу жить по ненавистным ей правилам, ничего для этого особенно не делая. Сказать, что Ша Хуалин восхищена - ничего не сказать. Словно дразнясь, Лю Минъянь никогда не выходит гулять далеко от дома. Таинственные дорожки, уводящие в самую глубь сада, обещающие сладость пьянящих цветочных ароматов и убежище в сени свято хранящих поведанную им тайну фруктовых деревьев, не манят её, не зовут её изящные ножки ступить в таинственный мир. Ша Хуалин не знает, чего в её сердце больше - досады или всё такого же восхищения: эта девушка поистине сделана из камня! Её разум также холоден, как рассветы здесь, и также притягателен. Ша Хуалин хочется испить её до дна, впитать в себя. Лишь тогда она наконец успокоится. Лишь тогда... В конце концов, Лю Минъянь всё же сдаётся внутренним мольбам. Ша Хуалин желает прыгать от восторга, когда видит, как слуги несут чайный столик вглубь сада. Лю Минъянь шествует следом, также спокойно и гордо, как и всегда, также величаво и неприступно, но лёгкая улыбка её глаз, которую, кажется, не заметить непосвященному, обещает куда больше, чем видиться на первый взгляд. Ша Хуалин встревожена, и царапает пальцами нежную кожу рук. Она давно не была так поглощена азартом, как сейчас. Она давно уже, с самой своей смерти много весен назад не чувствовала себя такой живой. Такой полной страсти и желания. Когда Лю Минъянь пьёт, её нежные губы едва касаются краешка пиалы. Место, которое она выбрала, кажется таким тихим и заброшенным, но при этом не менее прекрасным. Ветер колышет ветви сирени, и шелест листьев и цветов в закатный час словно вторит её едва различимой улыбке, да позвякиванию жемчужных украшений. Он ласкает её щеки так, как хотела бы сейчас ласкать их Ша Хуалин. Ах, её злость и ревность лишь подгоняют расцветающие, словно тяжёлые бутоны, в её груди эти чувства: этот зуд, это вожделение. Она счастлива. Она в упоении. Пальцы Лю Минъянь разделяют персик на две половинки. По бледной коже течёт сок. Ша Хуалин готова поспорить, что ни один фрукт не сравнится с терпкой сладостью её изящной кожи, по которой так и хочется пройтись губами, даря ласки. Ша Хуалин рычит и шипит, она готова рвать волосы от злости, когда Лю Минъянь встаёт и делает слугам знак убирать столик. Но она не сдаётся, только не сейчас, и следует по пятам за процессией, в надежде услышать обрывок разговора иди уловить ускользающий аромат духов. Ей не удаётся ни того, ни другого. Вечером, когда солнце уже скрылось за макушками деревьев, зеркало так услужливо, что отражает каждый изгиб обнажённого тела. Лю Минъянь раздевается, осторожно стягивая изысканные одежды. Украшения - единственное, что остаётся на ней сейчас, но даже жемчугам, подобным сорванной с неба полной Луне, не сравниться с сиянием и белизной этой кожи. Ша Хуалин чувствует, что её дразнят, дразнят, но она слишком очарована, чтобы действительно злиться. Чувство, пьянящее, крадётся в её душе, заполняет её целиком. Ночью, она чувствует, Лю Минъянь снова придёт в сад. Ночью, ступая осторожно и тихо, она спускается, теряясь между стволов деревьев, идёт одна, не взяв с собой слуг. Шорох её одежд, шлейф её духов, вкус её потаённых мыслей - то, что чудится и видится Ша Хуалин, то ли в сладком сне, то ли наяву. Она стоит, как завороженая, глядя, как Лю Минъянь медленно опускает зонт, скрывавший её лицо в тени, как поднимает взгляд, встречаясь глазами с Ша Хуалин. И дарит ей улыбку.