Незнакомец в самолете

      Первое, что Пын проверил после посадки на самолет был иллюминатор, у которого он собирался сесть. У него была привычка наблюдать со своего места за облаками, чтобы снять стресс, испытываемый во время полета. Ему было неловко признаваться в этом вслух, но с тех пор, как его родители погибли в авиакатастрофе, он не мог побороть панику, которая приходила с полетами. И как у известного певца, который ездил в турне по всему миру, такая ситуация возникала довольно часто. Поскольку он старался не полагаться на таблетки, ему пришлось найти способ пережить многочасовой перелет. Казалось, что сосредоточение на облаках работало хорошо, и это позволяло его разуму отдыхать.       Однако сегодня он заметил, что стекло грязное, и, как будто этого было недостаточно, он оставил свои контактные линзы в чемодане.       Они мне не понадобятся, подумал он, когда оставлял багаж персоналу, за исключением того, что произошло сейчас.       Вздохнув, Пын достал из сумки свои старые очки, которые не подходили к его нынешнему зрению и которые он использовал только в экстренных случаях, как сейчас. Теперь, когда они были у него на носу, облака казались лишь немногим менее размытыми.       Как бесполезно, пробормотал он.       Самолет должен был взлететь примерно через пять минут. Пын был бессилен, чувствуя, как в нем нарастает тревога. Он глубоко дышал, пытаясь унять дрожь в руках. Неужели он умрет? Он никак не мог оставаться спокойным в течение следующих двенадцати часов.       — Вы в порядке? — спросил его сосед по креслу. Когда Пын повернулся на голос, мужчина с ангельским лицом обеспокоенно смотрел на него. Пын не нуждался в жалости незнакомца. Он мог сделать это самостоятельно, как делал всегда.       — Я… — Пын говорил с трудом. — … в порядке.       Абсолютно не убежденный, незнакомец протянул руку.        — Раньше мне тоже было страшно в полетах. — Он сочувственно улыбнулся Пыну. — Вы можете взять меня за руку, если нужно.        — Мне не нужна помощь, — ответил Пын прежде, чем закрыть глаза. Мысленно он попытался представить себя на сцене, где чувствовал себя наиболее непринужденно. Этого было недостаточно — самолет только что взлетел, и Пыну отчаянно нужно было за кого-нибудь ухватиться. Его рука искала руку соседа по креслу, который все еще протягивал ее ему. Его липкие пальцы сжали ладонь незнакомца, который позволил ему держаться изо всех сил. Тревога охватила его целиком, как волны, пытающиеся утопить его. Вдох, выдох… Вдох, выдох… В попытке успокоиться он сжал руку в своей так сильно, что остались следы. Ему стало жаль незнакомца, который просто пытался помочь.       — Есть дыхательные упражнения. Вот такие. И вода. Хотите немного?       Пын смог только кивнуть, слишком ослабев от паники, чтобы произнести хоть слово. Медленно его глаза открылись, и он, насколько мог, выполнил дыхательное упражнение. Мало-помалу дышать стало легче, хотя его тело все еще тряслось. Он сосредоточился на ощущении воздуха, входящего и выходящего из носа. В конце концов он выпил немного воды незнакомца. Потребовалось некоторое время, но, по итогу, он почувствовал, что приходит в себя.       Пын повернулся к незнакомцу, который все еще держал его за руку.        — Спасибо, добрый сэр. Я очень сожалею о причиненных неудобствах, — извинился он, почесывая шею. — Как я могу загладить свою вину?       Его щеки покраснели от смущения, когда он продолжал сжимать нежную руку. Глаза незнакомца отвлекли его в хорошем смысле этого слова. Если бы Пын разговаривал с ним, он бы не думал о вещах, которые заставляют его волноваться.       — Я не против, но можете загладить свою вину, назвав мне свое милое имя. Кстати, я Талэй.       У него разыгралось воображение или этот Талэй флиртовал с ним?       Пын слегка улыбнулся ему.        — Я Пын. М-м… ничего, если я продолжу держать тебя за руку? Я вроде как… в абсолютном ужасе.        — Без проблем. Приятно познакомиться, Пын. Ты летишь в отпуск?        — Вовсе нет, все совсем наоборот. Я, э-э-э… гастролирую. Вообще-то, я певец.       Иногда приятно не быть узнанным незнакомцами. Его фанаты были очаровательны, но ему пришлось отказаться от анонимности в своей жизни, когда он подписал музыкальный контракт.        — Вау, ты, должно быть, знаменит! Но почему ты не летишь на одном из множества частных самолетов? Не боишься сталкеров и преданных фанатов?       — Нет, спасибо, это дерьмо слишком сильно загрязняет окружающую среду. К счастью для меня, большинство моих фанатов настроены уважительно. А как насчет тебя? Зачем ты летишь в Нидерланды?        — Чтобы навестить брата. Он переехал туда некоторое время назад.       Пын кивнул. Его глаза смотрели исключительно на Талэя. Этот парень был великолепен. Пыну стало интересно, нравятся ли ему мужчины.        — Твой брат выбрал хорошую страну для жизни. Из того, что я видел, это удивительное место. Чем ты занимаешься в жизни, Талэй? Расскажи, если не против.       — Я колорист. Я работаю над рекламными роликами, музыкальными клипами, иногда и фильмами, — с гордостью сказал Талэй.        — Тогда мне следует нанять тебя для раскрашивания моих клипов. Уверен, ты очень талантливый человек, Талэй, — ответил Пын, подмигнув, отчего лицо Талэя покраснело.       — Это заманчивое предложение, Пын. Уверен, ты тоже неплох.       Улыбка, которую Талэй подарил ему, заставила Пына растаять на месте. Это был флирт. Определенно флирт. Пын был недостаточно силен, чтобы справиться с флиртом симпатичных парней сегодня. Поэтому он быстро сменил тему.        — Еще раз спасибо за ранее. Обычно я не такой… — Он сделал паузу, размышляя, нормально ли делиться с почти незнакомцем. С Талэем почему-то было легко разговаривать, и Пын не чувствовал себя обузой, поскольку мужчина слева от него ловил каждое его слово, кривя губы в тонкой улыбке. Поэтому он продолжал. — У меня есть странная привычка смотреть на облака, когда я нервничаю, или просто потому, что это меня успокаивает. В полетах это было особенно полезно… До сегодняшнего дня. Я не очень хорошо вижу.        — В этом нет ничего странного. Знаешь, у каждого из нас есть свои способы справляться с ситуацией. Вроде разных механизмов преодоления трудностей. Когда я в стрессе, я… редактирую картинки. Я не могу это объяснить, но это работает. Кстати, как ты себя чувствуешь?        — Пока я все еще могу держать тебя за руку, наверное, со мной все будет в порядке. Отвлечение — это хорошо.        — Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится. — Талэй не мог не заметить, что рука Пына в его руке все еще немного дрожала. — У меня есть идея, Пын. Закрой глаза, — попросил он.       Пын подчинился.        — Что теперь?        — Представь небо чистейшей синевы. Можешь?        — Хм, думаю да.       — Хорошо. Теперь попробуй представить облака. Все они имеют определенную форму. Животное, объект, называй как хочешь. Что ты видишь?       Пын не был уверен к чему клонит Талэй, но, тем не менее, решил поиграть в эту забавную игру.        — Хм… кошка.        — Как мило. Что она делает?        — Пьет молоко.        — О! Теперь, когда ты это говоришь, я тоже вижу кошку. Клянусь, это волшебство. Хочешь знать, что я вижу?       Он сжал руку Пына, который ответил на жест.        — Конечно, скажи мне.        — Собака. Думаю, она хочет подружиться с кошкой. Она выглядит очень дружелюбной!       Пын невольно начал улыбаться. Ему это нравилось.        — Кошка убежала. Бедный пёс.        — Кот спрятался на дереве, о нет. — Талэй сделал паузу, явно колеблясь. — Я вижу кое-что еще.        — Не оставляй меня в неизвестности, я хочу знать.        — Я вижу двух людей. На свидании.       Какой умный способ флирта. Если это вообще можно считать флиртом. Мог ли Пын надеяться?        — Я тоже их вижу, — попробовал он, прощупывая почву. — Звучит какая-то серенада.        — Как они выглядят?       Пын собирался сделать это. Другого способа выяснить не было, так ведь?        — Один из них похож на тебя.       Тишина.       Пын открыл глаза и посмотрел в его сторону в поисках какой-нибудь подсказки. Видимо, он угадал. Любопытная улыбка озарила лицо Талэя.        — Не знал, что ты такой кокетливый, — фыркнул Талэй. — Хочешь пригласить меня на свидание?       Все еще глядя на великолепного парня рядом с собой, Пын почувствовал, как у него скрутило живот.        — Возможно, — ответил он. И когда Талэй открыл глаза, словно пытаясь расшифровать значение непонятного слова, сказанного Пыном, он получил неуклюжее подмигивание, которое развеяло все его сомнения.        — Хорошо, мистер Рокстар. Вы определенно выглядите сердцеедом, который разобьет мне сердце, но я рискну.        — Что за клише! У меня так давно ни с кем не было романтических отношений, тск.       Они больше не спорили (улыбка Талэя слишком отвлекала Пына, чьи мысли были почти бессвязны из-за его неотразимости) и вместо этого до конца полета пользовались одними наушниками. Пын заснул на плече Талэя и проснулся с растрепанными волосами, когда голос из динамиков объявил, что они приземлятся через несколько минут. Рука Талэя (и, говоря честно, компания Талэя) действительно очень помогла во время полета. И, как ни странно, никто из них не шутил по поводу свидания, и поэтому они обменялись номерами телефонов. У Пына было три концерта в Нидерландах, следовательно, он пробудет там в общей сложности пять дней. После объятий они расстались и пообещали встретиться снова.       На следующий день Пын пригласил его осмотреть достопримечательности у реки. После бронирования билетов на туристический катер они вдвоем удобно устроились и любовались видом. Хотя было немного облачно, погода была приятной.        — Я должен признаться, — нарушил молчание Талэй, переводя взгляд с домов у реки на Пына. — На самом деле, моя лучшая подруга — твой поклонник номер один. Когда она сказала, что фанатка парня по имени Пын, я не понял, что это… ты. Как думаешь, ты мог бы дать мне автограф для нее?       Это рассмешило Пына.        — Да, конечно. Я даже могу устроить для нее частный концерт, но с одним условием: ты тоже придешь.        — Хорошо, — ответил Талэй. Вот так просто. Взгляд Пына упал на небо над ними, обрамленное осязаемыми на вид облаками, и на мгновение к нему пришли воспоминания о полете. Он все еще не дал Талэю никаких объяснений по поводу паники, которая съедала его заживо, как паразита. Ему хотелось. Хотелось отдать Талэю частичку себя. Открыться этому, — все еще, — почти незнакомцу, который выглядел так, словно ему можно было доверить свою жизнь.       — Я тоже хочу признаться. Отчасти. — Его глаза выжидательно искали Талэя. Заинтригованный взгляд уже был устремлен на него, полностью уделяя ему внимание.        — Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда я был ребенком. Вот почему… — Он сделал паузу. Внезапно его глаза загорелись. Сделав глубокий вдох, он сосредоточился на Талэе, челка которого развевалась на ветру. — Вот почему я паникую каждый раз, когда оказываюсь в самолете.       Знакомая рука потянулась к его ладони. Пын сохранил ощущение нежных пальцев, прижатых к его руке.        — Облака — источник комфорта для меня, они мне очень помогли. Раньше, когда мои родители еще были живы… мы проводили дни, лежа на траве и представляя облака в виде предметов или животных, точно так же, как ты по совпадению делал со мной. Я действительно благодарен, Талэй. Со мной случился бы сердечный приступ, если бы не ты.       Теперь, когда он произнес эти слова, он отвел взгляд, смутившись. Талэй сжал его руку в качестве моральной поддержки.        — Мне жаль слышать о твоих родителях, — сказал он. — Уверен, они были бы горды увидеть, как далеко ты зашел и каким человеком ты стал. — Его искренняя улыбка тронула Пына до глубины души.        — Ты действительно так думаешь?       Почему-то Пын сомневался в этом.        — Да.       Вот и все. Пын был сражен этим человеком, которого встретил всего два дня назад, о котором почти ничего не знал, и все же чувствовал себя с ним как дома. Пути назад не было.       — Талэй, — наконец он снова посмотрел на него, — ты хочешь прийти на концерт сегодня вечером? Я бы отправил тебе билет, и тебе ничего не пришлось бы платить. Просто… Я бы очень хотел увидеть тебя там.        — Я бы с удовольствием, Пын, но есть проблема. Мой брат обидится на меня, если я не приду сегодня на ужин. Можно ему пойти со мной?        — Конечно! Я пришлю тебе информацию по смс.       Остаток свидания они вместе наблюдали за облаками и рассказывали истории из своего детства. Присутствие Талэя принесло с собой какую-то безмятежность, которая заставила Пына почувствовать себя умиротворенным. Он очень давно ни к кому не испытывал таких чувств. Пын хотел держать его рядом с собой так долго, как только мог.       В тот вечер Талэй вместе со своим братом Тоннамом пошел на концерт, а после тусовался за кулисами. В оставшиеся дни, в перерывах между репетициями Пына, они ходили на свидания, с течением времени узнавая друг друга все глубже. Поскольку оба знали, что Пын скоро уедет в тур, они постарались извлечь из этого максимум пользы и втиснуть как можно больше времени в те крошечные часы, которые пролетели слишком быстро. Утром перед заключительным концертом в Амстердаме Талэй получил сообщение от Пына, которое показалось довольно срочным.       Наш гитарист слег с гриппом, и у нас нет никого, кто мог бы его заменить. Мы по уши в дерьме, если не сможем никого найти. Твой брат играет на гитаре? Мы бы заплатили ему хорошие деньги, если бы он смог помочь нам сегодня вечером. Ждем твоего ответа. — Пын.       К несчастью, Тоннам не играет на гитаре, но к счастью, играет он.       Он не играет, а я да. Где и когда я присоединюсь к вам? :) — отправил Талэй.       Они встретились полчаса спустя, и, к удивлению Пына, Талэй проявил естественность — он быстро выучил наизусть все ноты и смог сыграть бит с другими музыкантами в течение первого часа практики. Пын назвал его «своим ангелом-хранителем», прозвище, которое заставило всех закатить глаза, хотя все они были согласны, потому что гитарные навыки Талэя действительно спасли положение. Когда подошло время концерта, Пын представил его публике, которая одобрительно зааплодировала, и концерт прошел гладко. Любимым занятием Пына было время от времени поворачиваться к Талэю, чтобы либо широко улыбнуться, либо подмигнуть, и каждый раз Талэй отвечал сосредоточенной улыбкой и кивком. Пын был превосходным певцом — и, как выяснил Талэй, не менее хорошим артистом. Пын умел находить общий язык с толпой, а также умел наполнять помещение своей яркой аурой и заразительной энергией. Выступать с ним действительно было забавным занятием. Талэй хотел бы, чтобы у него был еще один повод сделать это.       Но все хорошее рано или поздно заканчивается, а время — это такая сущность, которую никто не в силах контролировать. Талэй почувствовал, как у него звенит в ушах, когда он шел за кулисы. Один из сотрудников упомянул, что Пын пошел в душ, и без певца комната внезапно показалась слишком большой для кого-то вроде него. Суровая реальность обрушилась и затопила его, как гигантская волна. Он пробормотал что-то об уходе и быстро вышел на улицу, где облака все еще заполняли небо вместе со своими сверкающими друзьями — звездами. Здесь, в городе, было видно лишь несколько таких облаков. Талэй нисколько не возражал — облака были прекрасным зрелищем, которое напомнило ему о Пыне. Теперь его взгляд был прикован к ним, разум лихорадочно соображал и представлял силуэты Пына в очертаниях облаков, проблески того, что могло бы быть. Какое будущее было у всемирно известной суперзвезды, с которой он был знаком пять дней? Талэй задумался. Правда заключалась в том, что он чувствовал, что Пын был спутником его души, кусочком головоломки, который был ему нужен, чтобы чувствовать себя целостным. До встречи с ним, если бы Талэя спросили, не упускает ли он чего-нибудь в своей жизни, он бы наверняка ответил «нет». Однако после того, как Пын проложил путь к сердцу и душе Талэя, ответ был противоположным. Пын отсутствовал всю его жизнь, как бы банально это ни звучало. Если его отпустить, останутся шрамы.        — Талэй?       Голос Пына прервал его романтические, но сладко-горькие размышления.        — Я искал тебя, и мне сказали, что ты уже ушел, я испугался и я… — Его предложение осталось незаконченным.       — Я не собирался уходить, не предупредив тебя, Пын. Просто захотелось немного подумать, глядя на облака.       Руки Пына нежно обхватили лицо Талэя. В его глазах отражались яркие звезды, взгляд был таким нежным и любящим, что Талэю захотелось плакать.        — Талэй. Я хочу поцеловать тебя.       Вместо ответа Талэй обнял Пына за плечи и сократил расстояние между ними. В поцелуе были чувства, которые они еще не успели выразить словами. Было тепло, но безмятежно, как будто сидишь у камина с любимым человеком, удовлетворенный. Чувства были более зрелыми, чем то, что Талэй когда-либо испытывал — то, что он чувствовал к Пыну, сохранялось долгое время. Эти неназванные чувства становились сильнее с каждой секундой. Пын был единственным, о ком он думал. Только он имел значение. Талэй притянул его еще ближе, чтобы углубить поцелуй, желая большего. Это вполне мог быть их последний поцелуй, потому что никто не знал, что уготовила им жизнь. Одна слеза упала и коснулась пальца Пына, но Талэй попытался сосредоточиться на хорошем, его рука скользнула по божественным волосам Пына. Когда они расстались, Талэю потребовалась вся сила воли, чтобы не сломаться прямо там же.        — Я знаю, что тебе придется какое-то время побыть с Тоннамом, а мой рейс завтра, — сразу сказал Пын. — Но когда тур закончится, не хотел бы ты дать этому шанс? Дать нам шанс. Знаю, это кажется абсурдным, но я чувствую, что нам суждено быть вместе.       Талэй уставился на него. Бездумно. Он и представить себе не мог, что это возможно. Не говоря уже о варианте, который выберет Пын. Он быстро кивнул и обнял мужчину, стоявшего перед ним.        — Да. Да. Хорошо. Я бы с удовольствием. — Он смахнул еще одну слезу. — Не разбивай мне сердце, пожалуйста. Я не такой сильный, каким кажусь.       — Я мог бы попросить тебя о том же. Я такой же, как ты, Талэй. — Пын держал его изо всех сил. — Я сделаю все, что в моих силах.       Пока не наступил судьбоносный рассвет, пара провела вместе каждую секунду оставшегося времени. Они танцевали, пили, целовались, плакали, узнавали шрамы друг друга и истории, которые помнили наизусть, и запоминали каждую черточку на их коже. Пын обожал родинки на щеке Талэя и просто не мог перестать их целовать, а Талэй позволял ему. Его рука лежала на спине Пына, их ноги переплелись, как будто ничто не могло их разлучить, даже время. Они завтракали на балконе в компании облаков, как будто те присматривали за ними.       Талэй наблюдал за тем, как Пын уходит. Размытый из-за слез силуэт медленно удалялся все дальше и дальше, пока не остались только лица, которые ничего не значили. Они собирались встретиться снова. Им необходимо, ради них обоих.              _____________              Талэй вспоминал то эмоциональное утро пять лет спустя, когда его муж Пын лежал рядом с ним на траве их двора, любуясь не звездами, а облаками. Каждый день отсутствия Пына Талэй часами смотрел в небо. Он присылал фотографии облаков и объяснял, что он видел в их формах — это был его способ справиться с пустотой, которую оставил после себя Пын, и это помогло ему пережить месяцы, которые прошли в разлуке. Как только Пын снова ступил на землю Таиланда, Талэй оказался в его объятиях, и с того дня они официально встречались.        — О чем ты думаешь? — спросил Пын, почувствовав, что Талэй погрузился в раздумья.       — Я думаю о том, что произошло пять лет назад. О нас. Как незнакомец в самолете изменил мою жизнь. Как я по уши влюбился в тебя. Об этом.       Гё, которая читала журнал в шезлонге неподалеку от них, изобразила кислую мину.        — Отвратительно.        — Я думал, ты наш фанат номер один, — пошутил Пын.        — Была. Прошедшее время.       Оба знали, что она шутит, поскольку она по-прежнему помогала следить за трендами каждый день и покупать каждый новый альбом, хотя это правда, что после частного концерта они постепенно стали близкими друзьями.       Пын пожал плечами и перекатился к Талэю, обняв рукой и положив голову ему на грудь. Почувствовав поцелуй в макушку и руку в волосах, Пын закрыл глаза и наслаждался моментом. Никогда в жизни он не представлял, что незнакомец в самолете вот так перевернет его жизнь с ног на голову, однако пять лет спустя он переехал к ранее упомянутому незнакомцу и женился на нем.        — Я люблю смотреть на облака. Они всегда напоминают мне о тебе, — признался Талэй, накручивая мягкие пряди Пына на палец и устремляя взгляд в небо.       — Да ну? Я бы обиделся, если бы они этого не делали спустя столько-то лет.        — Я серьезно, Пын. Я вижу тебя в каждом из них.… Я начинаю думать, что у меня галлюцинации. Это серьезно, доктор? Возможно, я заболел.       Пын открыл глаза и кокетливо улыбнулся своей возлюбленному.        — Я знаю, что с тобой. Ты болен любовью.       Талэй ухмыльнулся при этих словах.        — Возможно.       Над ними все еще нависали облака, такие же яркие, как всегда. Возможно, Пын выдает желаемое за действительное, но почему-то у него было чувство, что его родители были здесь, направляя его. Его взгляд встретился с небом, затем со взглядом Талэя. Ему действительно больше ничего не было нужно.       Неподалеку от них было видно, как Гё закатывает глаза.