До дрожи

Капли дождя стекали с его тёмных волнистых волос, скатывались по лицу, соблазнительно скользя по губе, падали на белоснежную рубашку, что противно прилипала к телу. Его густые ресницы слиплись из-за безжалостного ветра и ливня. Между ними проезжало миллион автомобилей и грузовиков, и миллион личностей, но всё же они могли друг друга разглядеть среди проезжающих мимо транспортов. И всё же она могла признать, что без него она никто. Выглядела ли она ничтожно сейчас в его глазах? Порванное платье явно не придавало красоты и пряди волос, что прилипли к лбу. Ей противно. Дешёвка —  можно назвать её только одним словом, как он вообще смог влюбиться в такую, как она? Когда она успела свести его с ума, ведь жизнь Хэрин явно отличается от его. Мелкая никудышная преступница, которую волновали, лишь деньги, она как нищий человек всегда скиталась по трущобам, надеясь прожить следующий день. И он. Полицейский, который жил адреналиновой жизнью. Как же судьба их свела вместе? С её стороны было глупо попытаться поймать крупную рыбёшку, тогда она думала лишь о деньгах, они были смыслом ничтожной жизни, и тогда-то возник он. Поймал и нацепил холодные наручники на тонкие запястья. Он был особенным полицейским, не знаю, что его заставило её пожалеть, и наказывать своим методом... Хэрин помнит его первое прикосновение, помнит, то как резко он прижал к зданию, и помнит, как к коже коснулся холодный металл вместе с его горячими пальцами, на которых скользили капли дождя. Она готова проматывать встречу снова и снова, хочет опять ощутить те чувства, в которых сгорала вместе с ним. Просто хочет вернуться к нему. Очень... — Далеко собралась? Дождь раздражал, особенно волосы, которые из-за дождя прилипли к лицу, давая неприятные ощущения. Дожди окутали всю Корею целиком, но Хэрин каждый раз забывала брать с собой зонт, но эта мысль в голову девушки явно не лезла, так как она была в машине, прицепленная наручниками к «голове» сидения. Она бегала глазами по лицу молодого полицейского, и тихо прошипела, так и не поняв, как попалась на его крючок. Следовательно, она сделала итог, что дура, ведь вдогонке за деньгами, всегда должна быть на чеку. Настолько хотела к своей цели, что не заметила на себе чужой взгляд. И как теперь улизнуть? — Мистер полицейский, и куда вы меня везёте? В полицейский участок? Думаете, вам поверят, что я... — тыкает в свою грудь, уверенно глядя в прищуренные глаза копа, — преступница? — А кто тебе сказал, что я везу тебя туда, преступница? — он тормозит в каком-то неизвестном месте для Хэрин, и девушка, лишь мельком может разглядеть современные многоэтажные дома, примерно с двадцатью этажами. Полицейский отстёгивает наручники, и держа вторую половинку, тянет девушку на себя, прямо заглядывая в глаза. — Кто сказал, что я примерный полицейский... Хэрин? — мужчина хмыкает, когда лицо девушки вытягивается в удивление, и всё что она может, это глупо хлопать ресницами и задавать себе вопрос, откуда он узнал о имени, но Хэрин знает одно. За ней следят долгое время... II. Джиун отпивает из бокала — вино, облизывая слащаво свои губы, что впитали в себя сладкий вкус. Он рос с золотой ложкой во рту, как все дети, которые рождались у богатых родителей, но сладкая жизнь Джиуна не долго продлилась. Его родителей жестоко убили, и маленький мальчик рос с местью в глазах, желая отомстить врагам, которых на лицо даже не знал, поэтому конечно-же, Джиун прибегал к грязным связям, он был далёк от чистого доброго человека. Но... стоило отомстить, так цель в жизни пропала. Опустошённость давила со всех сторон, а смысл жизни затерялась где-то между ветками деревьев, поэтому Джиун стал часто приходить в клуб, чтобы расслабится и затеряться среди людей, но вот только мелкая преступница, да, явно преступница, не давала ему покоя. Крала из мужских карманов кошельки, невинно флиртуя и отвлекая внимание, а затем по-тихому уходила. Джиуну было смешно наблюдать за её действиями, словно он смотрел какой-то фильм, а самое смешное, она даже не замечала на себе взгляда его, а ведь глаза Джиуна очень необычные, мерцают в темноте. И что-то в них было такое странное, игривое, словно зародился план. Джиуну было не сложно узнать о ней всю информацию, а ведь он сам не замечал, как стал интересоваться ею, впитывать всю личную жизнь. Она была явно младше его, так ещё несовершеннолетняя, что слегка оттолкнуло, но Джиун не мог не приходить в клуб, и не взглянуть в её сторону. Она тянула магнитом. Эти её кошачие глаза, дерзкая походка, пухлые губы и слегка открытое платье, что можно было отлично мазнуть по её спине, лопаткам. Опустошённость куда-то делась, и появилась некая (не)понятная для Джиуна, цель. — Нет! Только попробуй. Засужу тебя! Хэрин задёргалась, стоило Джиуну резко встать с дивана, что рассмешило его. Насиловать он явно не планировал, а вот разукрасить свою жизнь яркими цветами явно планировал. — Больно нужна ты мне, костлявая, — Джиун опустил бокал на стол, оборачиваясь в сторону зажатой преступницы. — Костлявая? Ах ты... долбанный коп! — Хэрин, как гордая львица, отвернулась от него, оглядывая с интересом большую гостиную, довольно современную, но простую. — Следи за словами, а то у меня есть для тебя кляп. Хэрин от бессовестных слов, хватала ртом воздух, чтобы возмутится, но даже подобрать самые плохие слова про него, не могла. — Чтож. Будешь спать здесь, пока не поумнеешь, потому-что воровать... — он подобрал свой телефон, взглянув на время, — это плохо. Вибрация нарушила тишину, Джиун покачал головой, заметив, как девушка вся напрягалась, и явно была готова отбиваться ногами, если он подойдёт. Боже. Детский сад. — Верни. — Нет! Джиун подошёл к девушке, убирая её вытянутые ноги в сторону, чтобы вынуть из кармана чужой украденный телефон, а также купюры. — Козлина! Что же ты докопался до меня, в Сеуле есть и по крупнее, настолько меня боишься и видишь опасность, что нацепил наручники? — Нет, я вижу в тебе, лишь наглую необразованную девчонку, которая сама же роет себе могилу... Это был последний их разговор этой ночью, и первые слёзы для Хэрин за столь большой промежуток времени. Поджав к себе ноги, она тихо рыдала под лунным светом, давая себе быть уязвимой и слабой. Каждый день проходил в спокойствии, но с маленькой агрессией со стороны Хэрин. Она упорно стояла на своём и отказывалась от еды, совсем не понимая, почему её держат в доме. Разве она не должна быть в полицейском участке? Хэрин совсем запуталась, но ела теперь, хоть и с кривым лицом. Джиун был довольно интересной личностью. Хэрин заметила, что домой он всегда приходил усталым и мрачным, совсем не обращал на неё внимание, а порой он в стельку пьяный, садился на диван и рассказывал про свою жизнь, не забывая упомянуть, как же плохо, когда люди лгут, воруют и не пытаются стать чистыми, иногда он упоминал и про своих покойных родителях, от этого сердце Хэрин слегка ныло, ведь родителей она даже не знала, и никогда не видела, и хоть Хэрин закатывала глаза, но внимательно слушала его пьяный лепет, заботливо укрывшая им тёплым пледом. Наверно, тяжело отрицать, что Хэрин нагло пялилась на черты лица Джиуна, подмечая, что он очень красивый, и скорее всего он единственный, кого Хэрин всегда долго рассматривала, как что-то необычное, совсем нечеловеческое. И всё же однажды, её наконец-то отстегнули, но вот бежать она совсем даже не планировала, что-то держало, может он? Когда притрагивался к волосам, проводил пальцами по коже, улыбался ей так тепло, а ещё не забывал по-доброму упрекать, и в глазах его, Хэрин видела надежду, что она изменится, прекратит ничтожную жизнь и начнёт всё с чистого лица, с ним. Хэрин хотела начать свою новую жизнь с ним, с этим человеком, но не слишком-ли нагло? Разве Джиун заслужил быть с какой-то никудышной девчонкой? В груди теплело от заботы, когда Джиун укрывал её, гладил по макушке, и нежно, невесомо целовал в щёку, отчего щёки предательски горели, а сердце стучало громче. Хэрин попала. Страшно было признавать, что уходить она теперь не хотела, да и Джиун не выгонял, а заботился о ней, как о маленьком котёнке, но всё же Хэрин понимала, что если останется с ним, то и его потянет на дно, ведь ему нужна более разумная женщина, его же уровня, а не безродная, у которой нет ничего. Она ощущала связь с ним, глупо было отрицать, что у обеих нет романтических чувств к друг другу, Хэрин от этого пугалась, пытаясь сопротивляться, но... Как сопротивляться, когда его губы оказались на её приоткрытых губах? Словно коснувшись пальцами, поцелуй был нежным и ароматным. В голове пробила тревога, что надо оттолкнуть, показать, что она плохая, что не изменится, ведь родилась такой грязной, но не могла отказаться от тёплых рук Джиуна, не могла отказаться от его объятий, когда они каждый вечер в обнимку, смотрели фильм, и в такие моменты, когда они усталые, ложились спать, Хэрин покрывала нежно его лицо, замечая, как он улыбался, притягивая девушку ближе к себе, а под утро, проснувшаяся в одиночестве горела от собственных действий, потому что стыдно было, потому что неправильно. Поэтому одним утром, Хэрин ушла, сделав неправильный поступок. Украла небольшую сумму денег, чтобы показаться плохой, чтобы Джиун понял, что не его она. Пять дней? Месяц? Три месяца? Сколько прошло после ухода Хэрин? И всё же она могла кое-что признать, что без него она никто. Девушка громко ревела в маленькой съёмной квартире, потому что хотела к нему, хотела теплоты, заботы, хотела быть с ним, хоть и знала, что не заслужила его, что не пара, но как прикажешь сердцу? Больно, что нету человека, который заставил посмотреть на мир иначе. И сейчас, когда Хэрин, вся заплаканная, бежала вдоль переуглок, чуть ли не изнасилованная, она рыдала взахлёб вместе с дождём, и молила, чтобы рядом оказался её полицейский, её Джиун, который позаботится и будет оберегать. Бег перешёл на шаг: медленный, с дрожью. Зрачки увеличились, а тело замерло, ведь Хэрин до дрожи в губах хотелось побежать к нему, Джиуну, что стоял напротив, и отделяло их лишь дорога и автомобили, что ехали быстро, как воспоминания с ним. Капли дождя стекали с его тёмных волнистых волос, скатывались по лицу, соблазнительно скользя по губе, падали на белоснежную рубашку, что противно прилипала к телу. Его густые ресницы слиплись из-за безжалостного ветра и ливня. Хэрин не заметила, когда он успел пройти по пешеходу и оказаться рядом, только объятия заставили её прийти в себя и громко заплакать в его мокрую рубашку. — Я так счастлив, что с тобой всё хорошо, моя маленькая преступница, — его ладонь, что ощущалось спиной, нежно проглаживало через ткань платья. — П-прости, я думала... — Тшш, — улыбнулся он, — я не позволю тебе никогда убежать, будешь теперь всегда рядом, хоть и придётся с помощью наручников... Хэрин услышала щелчок, что заставило её опустить взгляд и увидеть наручники, вторая половинка, которого была застёгнута на правой руке улыбающегося Джиуна. Хэрин улыбнулась в ответ, позволяя тихо рассмеяться, прежде чем коснуться его губ: — Это больше не понадобится, Джиун, — проговорила она с нежностью, растворяясь в его объятиях. — Уверена? — Ага. — Думаю, мне они понадобится, чтобы тебя не съесть, — сглотнул невинно Джиун, подмигнув с намёком, что Хэрин уже совершеннолетняя. Конец.