орбит без сахара

Му Цин, бездумно перелистывая страницы глянцевого журнала, надул жевательную резинку. Пресный вкус во рту раздражал, как и весь этот бесконечный день. Кондиционер не справлялся, а, возможно, давно был сломан. Душно. И тоскливо. Из динамиков шуршала какая-то американская попса из 80-х. Обрезки бумаги покрыли пол, на ковре была забыта палетка с самыми яркими оттенками, которую Му Цин импульсивно опробовал с утра, разрисовав себя.  Телефон валялся где-то за диваном, потому что еще вчера его туда зашвырнули, переадресовав все звонки на автоответчик. «Цин-Цин не хочет с вами говорить…» Да какой, к черту, Цин-Цин?!  Облака за окном плавно закрыли солнце. В комнате стало темнее, но не прохладнее. Му Цин отложил журнал и зарылся лицом в подушку. Плакать не получалось, хотя он очень старался. Несколько раз горько вздохнув, парень перевернулся на спину и уставился в потолок. Крючок, на котором висела люстра, навеял соответствующие мысли. «Интересно, какого размера будут глаза у этого придурка, когда ему скажут, что меня нашли висящим под потолком?» Шея неприятно заныла. «Ну нет, со сломанной шеей я вряд ли заставлю его жалеть о том, какую красоту он потерял… Как-то по-другому надо… Таблетки? Вот черт!» Парню стало так жалко себя, что он наконец расплакался. Но вскоре от слез разболелась голова, и Му Цин раздраженно сунул в рот еще одну полосочку жвачки. Без сахара.  Когда стены начали ощутимо давить на мозг, он вышел на лестничную клетку. Му Цин не смыл тени и накинул худи на молнии прямо на голое тело. Казалось, парень просто не парился, однако перед тем, как выйти, не забыл покрутиться перед зеркалом и вытащить на лоб несколько прядей из высокого хвоста.   Расположившись на ступеньках, Му Цин вытянул ноги и закрыл глаза. В наушниках играл плейлист, тщательно подобранный под настроение. «Может убежать из дома? Чтобы он искал меня… Будет рыдать у моих родителей на кухне… А я в это время буду где-то у моря и даже не подумаю вспоминать про него». Такие мысли сладким сиропом разлились в душе. Только нужно экзамены сдать, чтобы мама не расстроилась, а потом на все четыре стороны. Внизу послышался возмущенный крик тетушки Ван: «Ты совсем дурной?! Маньяк что ли?! У меня нет денег, только сельдерей!!!» Затем невнятное бормотание того самого «маньяка», который, видимо, пытался извиниться перед старушкой. Услышав его голос, Му Цин довольно улыбнулся, но как только по ступенькам быстро затопали знакомые джорданы, тут же напустил трагичности.  – Цин-Цин… Интересно, какое у него сейчас лицо? Му Цин, не двигаясь, приоткрыл один глаз: Фэн Синь, собственной персоной, с пунцовыми щеками, открывал рот словно рыба на песке. А в руках голубые колокольчики, аккуратно перевязанные лентой.  – Там тетка подумала, что я хочу ее убить… Я просто в дом попасть не мог… – выдавил из себя Фэн Синь.  Му Цин фыркнул и демонстративно отвернулся. – Ты не отвечал, поэтому я решил прийти, – неловко продолжил Фэн Синь. – У тебя точно все в порядке? – В полном.  – А зачем синяки под глазами нарисовал?… – ТЫ ИДИОТ?! ИДИ ОТСЮДА!  Фэн Синь увернулся от запущенного кроссовка, а затем молча поднял его и осторожно поставил около ноги Му Цина.  – Как собака, – выдохнул Му Цин беззлобно. – Дрессировать тебя надо. – Ты сегодня особенно красивый, мне нравится твой макияж. Прости меня, – отчеканил Фэн Синь, кладя колокольчики на колени Му Цина. – За что «прости»?  – Честно говоря, я не представляю уже даже… Му Цин закатил глаза, но улыбнулся. Пальцы парня нежно гладили бутончики цветов – он обожал колокольчики.  – Пэй Мин сказал мне, что тебе нравится какая-то девушка с факультета журналистики, – Му Цин хитро закусил губу. – Она более хорошенькая, чем я, да? Бедный Фэн Синь растерянно уставился на него. Потом выругался и достал сигарету: – Однажды ты доведешь меня и будешь прыгать на моем бездыханном теле, восклицая: «Фэн Синь, я с тобой не разговариваю, вообще-то». – Кто она, Синь-Синь? – Поинтересуйся у Пэй Мина, потом расскажи мне. А лучше, попроси его поменьше трепаться.  – Синь-Синь, ты злишься?  – Нет. – Я все утро ждал тебя. Даже представил, как повешусь на люстре, чтобы ты потом тосковал. – Дурак? – А ты будешь тосковать? – Да я сам с крыши тогда сброшусь.  Фэн Синь присел на две ступеньки ниже Му Цина. Тот машинально запустил руку в его волосы и потрепал за ушко.  Всегда надменный Му Цин в глубине души безумно боялся, что однажды появится «хорошенькая девушка» и заберет у него Фэн Синя. Тяжело воспринимая каждый слух, который любезно доносили до него одногруппники, Му Цин злился, негодовал, ненавидел. А когда к нему приходили за прощением, выдыхал и успокаивался.  – Тебе ещё не надоела эта игра? – вдруг спросил Фэн Синь. – М?  – Знаешь, сколько бы ты ни находил поводов обижаться, я буду возвращаться на эту лестницу с цветами и вкусной едой. Потому что я не могу без тебя. А ты не можешь без меня и своей дурацкой трагикомедии.  Му Цин забрал у него сигарету, вытащил из кармана своих спортивок последнюю жвачку и пихнул в рот Фэн Синю.  – Она без сахара, Синь-Синь. Мне не нравится вкус сигарет.