***
Рука в очередной раз делает оборот, разминая плечо. Сынмин смотрит ровно прямо перед собой - от этого острого взгляда все соперники обходили его стороной, как думал Мин, но на деле же они просто боялись быть ушибленными этой самой накачанной конечностью, что легко, в этой ситуации, можно назвать комбайном, убирающим пылинки с воздуха заместо колосьев пшеницы с поля. Настроен Мин на победу - шесть лет упорных тренировок должны принести свои плоды, причём далеко не кислые и не зелёные. С разминкой покончено достаточно быстро, так же как и объявление диктора о начале выхода на старт. Участников Сынмин видит более сотни, если не тысячи, и по мере обгона, их становится в геометрической прогрессии меньше и меньше. В конце концов, за каждым преодолённым метром, за каждым проколом палкой сугроба, за каждым выстрелом в один из пяти чёрных кружочков на мишени, парень становится первым, перегоняя уставшего, ранее лидирующего, участника. Чувство победы ликует внутри, заставляя по-идиотски искренне улыбаться и увереннее втыкать палки в снег, забыть о существовании всего на свете и видеть перед собой только такую-же глупую и смешную красную ленту, символизирующую финиш, и, наконец, не ощущать своё уставшее тело. Десять метров, и гарантия победы прыгает где-то на подкорках мозга. Три метра, и Сынмин будет первым. Два метра, и руки отпускают эти чёртовы палки, которые приходилось сжимать все предыдущие полтора часа. Полтора метра, и настолько громкий, что эхом отдаётся внутри пустой, от страха, оболочки, хруст, и не менее громкий крик а затем и падение на снег. Первое место Сынмин занимает, в буквальном смысле доползая до финиша, проползая под той же красной лентой, что уже не кажется такой глупой, а выглядит очень бессердечно, насмехаясь над Мином только своим присутствием. На пьедестале, если верить фотографии, Сынмин находится на самой высокой позиции, при этом голова его ниже плечей парня, гордо держащего бронзовый кубок. Сидя на этом хреновом пьедестале, Мин долго думает, какую эмоцию ему сейчас изобразить, останавливаясь на смехе, поздно понимая, что фотосессия давно закончилась и сидит он с этим никчёмным кубком сейчас один. Вспоминает Сынмин об этом с мыслями: "фиолетовый и белый", ничего больше не обдумывая и благополучно забывает об этой фотографии ещё на ближайшие несколько месяцев. Мин всегда видел в себе особенность - видеть ситуацию в разных цветах, какой бы она ни была. Причём, только смотря на какое-либо фото, он сразу вспоминал какие же цвета он видел здесь год, два, четыре назад, никогда своей точки зрения не меняя. На данный момент, ситуация имела черный цвет. Бросив школу, оставляя защиту проекта на старшего брата, что школу закончил достаточно давно, Сынмин подаёт заявку в несколько агентств. Почти никто как и ожидалось, его принять не смог, но лишь одна единственная компания заинтересована в нём. JYP Entertainment Танцевать Мин захотел резко, для себя неожиданно. Просто однажды мороженое капнуло ему на новую футболку, пока они с новым другом, Чонсу, что был в паралели одиннадцатых классов со школы Мина, гуляли по парку, и сам для себя парень решает: "бордовый", и на следующий день он уже в танцевальной студии. Год за годом, месяц за месяцем, и О Сынмин вновь становится лидером, среди остальных трейни своего возраста. На очередном отчёте он набирает высшие баллы, получает похвалу от директора компании, ловит завистливые взгляды остальных, усмехается и уверенным шагом идёт в раздевалку. На скамейке сидит Чонсу, широко улыбаясь, прислонив телефон к правому уху: - Да, мама, у меня лучшие результаты! Надеюсь, сегодня мне скажут что-то по поводу перехода на следующий уровень, или, может даже, дебюта... Что говоришь, соседка пришла? Ох, Я желаю вам хорошего чаепития!... Тоже люблю тебя, мама, пока-пока! Телефон Ким кладет экраном на скамейку, не заботясь о состоянии стекла, пусть и защитного. - У тебя тоже вышло? - С неподдельной радостью смотрит младший - Тоже...? Погоди, ты?.. - Чонсу распахивает глаза и продолжает так же лучезарно улыбаться, забывая про потресканные губы. - Да, Я тоже. Чонсу встаёт и обнимает Сынмина, плача от радости ему в плечо. Если бы всё было так радужно, история бы не красовалась у Сынмина в личном дневнике на сто девятой странице, которая была сильно волнистая из-за количества влаги, упавшей на нее. В тот же день обоих вызывают в кабинет к директору компании, но по приходу вместо улыбки видят на его лице лишь грусть и сожаление. За этот вечер никто больше не улыбнется.***
- КАК ТЫ МЕНЯ ЗА-ДОЛ-БАЛ! - в студии звукоизоляция не такая уж и хорошая, но сейчас Сынмину плевать. В очередной раз корчась от боли в руке, что принес ему синтезатор, который О усердно бьёт последние несколько недель, парень уже задумывается о возможности поплакать, наконец-то. Не к этому он стремился. Не этого он хотел. Почему во всех его начинаниях, где он становится лучшим из лучших, конец всегда такой ужасный?! Сначала разрыв мениска, затем дефицит клавишников в новую рок-группу, а дальше что? Девять лет своей жизни Сынмин потратил впустую. Он ненавидел всё, что только было в этой уродской студии. Он ненавидел всех, кто собирался в этой студии на совместные репетиции. Он ненавидел директора, который строил эту студию. Он ненавидел страну, на финансы которой построили эту студию, особенно с таким отвратительным потолком в кривую доску, на которой он давно уже мог висеть, привязанным за шею. Он бы давно висел. Если бы не Ким Чонсу и Хан Хёнджун. Оба тащили его со дна. Ким был таким же, как и О. Оба оказались в отвратительной ситуации, оба оказались обманутыми, оба оказались в этих студиях. Только Чонсу понимал какого Сынмину на все сто процентов из пятидесяти. А Хан он.... А что Хан? Он просто был рядом. Он любил Сынмина, придавая тому хотя бы ещё одну капельку радости, позволяя Чонсу отдать Мину первую. Хёнджун заменял Сынмину антидепрессанты, капая в стакан с водой своей заботой, добротой, любовью и нежностью, смешивая всё и заставляя клавишника пить этот раствор, спасая от верной мучительной смерти. Даже сейчас, когда О всё-таки не выдерживает и плачет прямо над инструментом, роняя на него все крупные слезинки, Хан приходит на помощь. Только Джунхан умеет стучаться в железную дверь аудитории, и прежде чем войти выждать пару секунд, дабы если получит запрет не мешать парню. Запрет, к слову, он никогда не получал. И не получит. Дверь тихонько открывается, и Хан на носочках аккуратно прошагивает в помещение, запираясь. Сынмин перестаёт плакать, он должен быть сильным. Он не в театральный кружок шёл, чтобы из-за всякой ерунды сопли пускать. Но сзади тепло обнимают, показывая что всё в порядке, никто их не увидит и пора хорошо выплакаться. Клавишник старается держаться, правда, все усилия прикладывает чтобы снова не опозориться, но непрошенные слёзы вновь обжигают глаза своим количеством, и вместе с Сынмином, не выдерживают, и падают на Хёнджуна. Старший пытается не издавать звуков, но когда впервые за месяц удаётся выплеснуть все эмоции, звуки cами рвутся наружу и плакать беззвучно у него не выходит. Сидят они так ещё полчаса, пока часы не показывают шесть вечера, и телефон Мина не вибрирует от входящего вызова. - Кто-то звонит... Я посмотрю, кто там? - тихонько спрашивает Хан, продолжая гладить Оди по спине. Кивок. - Тебе звонит твой брат, ты будешь брать трубку? - Нет, прошу, пожалуйста, посиди со мной ещё... Сынмин засыпает в объятиях рыжего, напрочь откидывая мысль об остальных продуктивных часах работы. Ситуация резко сменилась с чёрного на светло-серый