«Солнце не ведало, где его дом, звёзды не ведали, где им сиять, месяц не ведал мощи своей.»
Утро ассоциируется с лучами Солнца на подушке и лице, с пробивающимся в комнату ароматом завтрака на кухне и приятной пустотой в голове. Обновление. Или же с резким гамом за дверью, сухостью во рту и мокрой подушкой после слёз. Обнуление. Однако плохо или хорошо существуют поочередно, словно день и ночь, словно Инь и Ян. Мальчишка потянулся в постели, несколько раз моргнул, а после зажмурился, чтобы сдуть остатки тяжести на веках. Когда-то он узнал об этом из книжки в детстве и до сих пор делал это изо дня в день, не придавая значения тому, что его привычки выдержаны столь долгим временем. Он услышал хлопок двери, ознаменовавший уход мамы на работу. Поднялся с кровати, не желая более задерживаться в пригревших его тисках одеяла, и направился в ванную. Обыкновенная рутина не вызывает даже мыслей, но он так рад. Каждый день бегая по квартире в пижаме и делая вид занятости и дисциплины, свойственные разным людям. Абсолютно разным. В один день он мог надеть на себя костюм владельца дорогой роскошной компании, собираясь в свой офис, дабы в приличных формах отдать новое постановление, а мог представить, что его окутал чарующий парфюм француженек, слоняющихся вдоль улиц, на которые падал вид из его маленькой, но уютной квартирки где-то в Париже. Он так мечтателен только по утрам. Потому что потом он попадает в школу, в общество. Он вновь думает о своём будущем и о том, что обязан учиться хорошо. Его больше не заботит то мгновение, когда он был лётчиком, что всё равно волновался перед рейсом, или садовником, которому необходимо обзавестись новой плантацией укропа.***
- Ли.. Лисар Даль, кажется, это Вы? – молодой мужчина с прямыми блондинистыми волосами, чуть прищурившись, вежливо обращается к нему, на что получает одобрительный кивок. – Насколько я знаю, Вы не участвовали в жизни школы, помимо волонтерства. Я как педагог-организатор предлагаю Вам проявить себя в более активном стремлении поучаствовать в этом и выступить в сценке на международный праздник. Для Вас уже есть роль. Ну что? Идём? – он слабо улыбнулся, но глаза его по-доброму сияли. Ли не умел отказывать. А также не умел скрывать истинных эмоций по этому поводу. Лёгкое утомление от ещё не начавшихся репетиций одарило его лицо, когда как он обреченно выпалил «да» и последовал за этим добряком. Его обычно не привлекали к такому роду занятий из-за его собственной не вовлеченности в этот процесс. Но увы, нашёлся тот, кто и без этого разглядел в нём потенциальную возможность улучшить состав активистов. Ли пожал плечами – он бы соврал, если бы сказал, что его это до жути огорчило. Совсем нет, он даже подумывал присмотреться к этому делу немного иначе - с хорошей стороны. Актовый зал встретил их в разгаре недавно начавшейся ссоры между постановщиками и учениками. Даль нахмурился, оставаясь сзади преподавателя и наблюдая за всем немного скрытно. Он стал сомневаться в этой авантюре ещё больше. Тогда мужчина ступил дальше, миновав пару ступенек и, взойдя на сцену, постарался унять конфликт. Как ни странно, причиной тому была роль недавно присвоенная новому участнику мероприятия. Лисар получил пару листков со словами. Однако его сразу предупредили, что ему не стоит обращать внимание на чужое имя около своих строк. Кто-то из руководителей буркнул, что он может стереть и написать своё. Растерянный Ли не знал куда податься в толпе людей, что вроде как, знали зачем они здесь находятся в отличие от него. Он подошёл к круглому столику у стены, а найдя в кружке с ручками ластик, стёр чужое имя, исправив на своё. Обернувшись, он пару раз похлопал глазами, наблюдая за разыгрывающимся представлением на сцене. Красочно, быстро и празднично, всё смешивается воедино, словно ребята и не ошибались порой в своих словах. Парень тут же ловит на себе взгляд девочки на сцене и видит, как вскакивает её бровь. - Почему он стоит там, а не репетирует с нами? – её голос нарушает привычный лёгкий шум в помещении, а последние слова разносятся чётче и вокруг становится тихо, не людно. Только для него. Ли всего на миг чувствует, как пространство вокруг очищается до нуля и слышно только собственное сердце. Наверное, это был один из тех моментов, когда он мог сказать, что боится быть частью общества. Один из постановщиков пригласил юношу подняться, что тот и сделал, всё ещё глядя на ту девочку, что играла, как ему показалось, первую роль. Он не выказал эмоций, но в глубине своих мыслей мог признаться, что её взгляд слишком груб. - Одра, по новой! – командует тот добрый блондин, усевшись на первый ряд, дабы обхватить взором всё происходящее на сцене, а девушка скрывается за кулисами. Её звали Одра. Она всегда играла главные роли в подобных сценках, а потому Ли отдалённо вспомнил это лицо. Она не вычурна, но заметна, её мимика и голос завораживали, а потому те, кто организовывали подобные мероприятия не могли пройти мимо её кандидатуры. Ей предлагали второстепенные роли, но те девушка принимала только в случае понравившегося характера персонажа. Даль заглядывает, кажется, глубже, но его лицо столь неприступно. Он видит острые черты лица, они отталкивают сперва, но он скользит дальше, охватывая её полный портрет, в котором нет ошибки. Он таковой. Вырезанный точно по инструкции Бога, которую он приложил к её душе прежде чем отправить на Землю. Оглянувшись назад, там, где она принадлежит Плутону. Такая же недостижимая и холодная. Но в этой вселенной такая незаметная. А разве Плутон переживает из-за своей массы и положения в космосе? - Перестань. – девушка смотрит прямо в глаза напротив, что долго и внимательно изучали её. Он бы почувствовал некоторое смятение от такого замечания, но лишь равнодушно отвёл взор в сторону, как если бы в этой ситуации не существовало той неудобной позиции для него. Он ощутил несколько лучей чужого внимания, направленного прямо на них, ощутил, как другим с трепетом интересно поглазеть на рождающиеся разногласия в коллективе, когда одним из игроков является она. Он кинул беглый взгляд на Одру, когда её губы сжались в тонкую ниточку, а после она выдохнула, чтобы начать репетицию пьесы по новой. Все спрятались за кулисами пока ведущая читала вступительную речь, проводя невидимых на этот момент зрителей в суть торжества. Ли стремительно бегал глазами по листку, стараясь вникнуть в текст и не отвлекаться на громкую и привлекающую речь выступающей. Его, конечно, осведомили о том, в честь чего состоится мероприятие, и он имел некое представление о том, что и как должно происходить на сцене. В его роли нет ничего сложного, помимо одной детали, которую он не успел уточнить, а именно: «Номер девять вместе с номером восемь выходят на середину и поджигают жердь с венками, держась за руки.» Он думает, что выполнять они будут всё постановочно, но масштабы праздника побуждают его поменять представления, но в какую сторону – он понять не может. Мероприятие, что представит его школа проводится по случаю Дня Святого Ханса. Вся Европа возгорается языками пламени костров, олицетворяющих очищение и цветущие лето. Самый длинный день и короткая ночь раскинут свои объятия на Землю и окутают людей в загадки и тайны истории мироздания. Конечно, летние репетиции не радовали Даля. Он так и не был особо восхищён идеей праздновать этот день, но согласился бездумно, а значит пути назад не имел. Нет, он имел, но по какой-то причине не хотел подставлять активный состав школы. За спиной девочки, что торжественно сыпала речами публику, постепенно стали рассыпаться люди. Ли был в их числе. Мелодия стала утихать, лучи света замерцали и побежали по всей сцене, вскоре останавливаясь на разгоревшемся за это время хороводе, а ведущая незаметно скрылась за кулисами. Музыка, наполненная певчими голосами женщин и звонкими мужчин, полилась из колонок и заставила танцующих уйти в пляс, соблюдая необычайный такт музыки. Несмотря на весь пустой зал перед ними, на оценивающие взгляды организаторов и спонтанность движений из-за ещё не отточенных и выученных строк, атмосфера вокруг них стелилась густым дымом того народного празднества, когда все люди дружны и веселы, когда иная сила сливает души воедино, дабы воспеть то, благодаря чему ночь сменяется днём и люди чувствуют твёрдую землю под ногами. Ли ошеломлённо озирается вокруг себя, ловя уносящиеся голоса. Он и не заметил, что за кулисами оставался ещё один человек. Громкость понижается, и ученики рассыпаются в стороны, чтобы приготовиться к следующему действию. В это время на середину выносят длинную, искусственно сделанную жердь, на которую вскоре повесят свои венки все участники пьесы. Ли внимательно читает свой текст и восхищается тем, какими же старинными и величественными словами составлены его строки. Он вдыхает, а подняв голову, видит, как на сцену уже выходят выступающие под другую, но не менее пробирающие на мурашки, песню. Шатен несколько неуверенно становится рядом с той девочкой, что должна вместе с ним «зажечь» жердь в качестве обряда, но замечает то же сомнение, а потому спокойно выдыхает. Они поочередно произносят речи, каждая краше другой, и вешают, а порой и кидают венки на тонкое бревно, словно отпуская собственные желания и приобретая судьбоносную возможность однажды превратить веру в реальность. Ли произносит свои слова, а последние два растягивает до момента пока не повесит сплетение цветов. В этом присутствовала его личная инициатива, которую, он надеялся, примут. Однако его подход к этому выступлению со столь ярким чувством и восхищением скорее распылял красочность и торжественность сея праздника, придавая тому то необъяснимое ощущение единства со всем живым и соединения с настоящим мгновением. На этом моменте музыка стихает и один из постановщиков поднимается на сцену, чтобы разъяснить то, как они будут репетировать настоящий поджог жерди. Всё оказалось куда проще, чем юноша себе представлял: они используют легковоспламеняющийся и потухающий гель, создавая эффектное возгорание во время обряда. Это не опасно, если соблюдать несколько правил, а потому ему и его напарнице по этому делу выдали специальные перчатки и зажигалку. Постановщик всё медленно и последовательно объяснил, а после показал на примере, как должен выглядеть процесс и результат. Даль до сих пор не мог поверить, что они выполняют такие трюки. Но, откинув все опасения прочь, он смиренно кивнул и попытался воспроизвести то, что ему показали. Сперва они делали это поочередно, ну а после вместе. Репетиция затянулась. По плану дальше идёт заключение одного из участников, он говорит следующее: «Да почтим имя Бальдра, Бога весны!» и на край сцены выползают три девицы, чистыми голосами воспевая о грядущем празднике, а завершающее действие – вечерний обряд женщины, жены и матери, что несёт венок по полю и поёт. Эту роль гордо взяла на себя Одра. Ли задумался по какой причине она не стоит рядом с ним, ведь зажигать бревно куда более празднично и величаво. Однако это был тот самый случай, когда девушка могла показать себя во всей красе, представляя ту или иную роль не требующую первых позиций. То есть эта сцена есть олицетворение её личного представления, видения и вдохновения этим обрядом, она держит в нём свой особенный шарм, словно знает, как в древние времена женщины бродили по полю, разливаясь в пении и лёгком танце. Её грация и движения, голос и взгляды заставляли мурашки пробежаться по спине и невольно затаить дыхание. Никто не проронил ни слова и не опустил взора, приковавшись до самого конца. Слабый мрак, окружающий её, словно заполнен тёплым, но волшебным и даже могущественным пением, руки её как бы гладили несуществующий ветерок, очерчивая круги и дуги в пустом пространстве. Это заклинания, это часть обряда. Она знает и все беспрекословно так думают. «Vekk opp, vekk opp, både åker og eng! A no har du sove so lengje i seng. A no har det vori både snjov og regn. A no e Jonsoknotto kommo!» - и с последними словами погас свет. - А вот это мы не планировали. – кажется, выбило пробки. Ли и не дёрнулся. Он сидел смирно, обдумывая то, как сложились обстоятельства. Друзья Одры закричали что-то по типу: «Одра, ты - ведьма!» или «Ещё одно такое выступление - и ты обесточишь всю школу.», но вот шатен не мог поверить. В этом и правда было что-то волшебное, мистическое? Или он не должен быть таким восприимчивым к подобному роду совпадений?***
«Одра Элден» - написано на шкафчике с вещами, хозяйка которого стремительно распахивает его и суёт ненужные вещи вовнутрь, пока где-то сзади кричат первогодки, слева что-то бурно обсуждают приятели, а в руке раздражающе звенит телефон. Она бы с радостью закинуть его вместе с тем хламом и запереть шкафчик навсегда. В этом спонтанном желании точно было что-то большее, чем обычное раздражение. Это так очевидно, отчего лишь противнее. Но девушка делает всё как можно более последовательно и всё-таки отвечает на звонок, отходя чуть в сторону от шумной компании. Ли прильнул спиной к стене, стоя около ребят, что играли в сценке вместе с ним. Он бы сейчас сказал, что текст того человека весьма запутанный и нескладный, предложил бы несколько поменять его, да и согласился бы с тем забавным парнем. Но сил на разговоры больше не было, он сухо наблюдал за их общением, думая, что им то ли повезло, то ли он чудак, что не может выдавить двух лишних слов. Он отвёл взор, но слухом был всё ещё там. Когда Одра отошла, ребята меняли темы для разговора, словно перчатки. За этим интересно наблюдать. И почему раньше он не придавал этому значения? То как с пьесы они перешли на отдельную роль, после на его личность, резко и бездумно заговорили о футболе и закончили нашим футбольным полем. То есть чем?.. - За школой, получается, - одна из девочек повернулась в сторону правого крыла здания и ткнула пальцем в ту сторону. – там. Раньше там было футбольное поле. Оно не то что бы наше, но мой брат рассказывал, что они тоже там занимались. Оно осталось не используемым со временем, а теперь.. – она продолжила свой монолог, но Ли не слушал дальше, до жути заинтересовавшись этой новостью. А ведь он даже не знал, никогда не ходил туда, а оказалось, что упустил такое прелестное место для рефлексии. Он хмыкнул собственным мыслям, а после заручился обещанием сходить туда после занятий и может вновь поймать то крылатое чувство свободы от прошлого опыта. Не того, что он в идеале знал. Это словно дежавю, но вокруг нет оков собственного предсказания ближайшего будущего. - Я слушаю. – она приняла вызов, закрывая одно ухо ладонью и выкручивая громкость вызова на всю. «- Дорогая, у нас сегодня гости! Отпрашивайся с уроков и бегом домой. Ужин будет пальчики оближешь.» – голос по ту сторону до омерзения радостной и приторный. Одра сбрасывает звонок, перед этим сказав, что поняла и постарается отлучится раньше. Элден не знала, почему до сих пор терпима к подобным издёвкам своей семьи. Закатив глаза, она даже усмехнулась, в очередной раз думая о семейном застолье. Нет ничего плохого в том, чтобы поступить с точностью наоборот советам матери, главное сделать вид, что ей не плевать. А это всегда выходило на отлично, выученный до искр из-под пяток урок оставался безупречным до сей поры. Нет ничего более предсказуемого, чем её глупые родители. Она привыкла, но порой этот опыт приобретает с каждым разом новые усвоения, словно с развитием дверей становится неисчисляемое множество и тогда придётся закрыть глаза и открыть всего одну дверь. Та, что одна на все случаи жизни – внутри себя. Одра не знала этого и подсознательно, ведь кто бы ей сказал, что громкость прибавлять нужно не снаружи. Девушка незаметно присоединяется к компании и уходит вместе с ними, сказав те слова, что вновь зацепили шатена: «футбольное поле». А пока её собственный голос стучится в чужие двери. Он смеряет удаляющихся подростков взглядом, а после направляется в свою аудиторию. По пути он мысленно раскидывает домашнее задание на этот день, и сомнение в желанной авантюре вдруг потухает. Он невольно кидает взгляд на расписание, осведомляющее его о том, что этот день самый загруженный в плане занятий, и уже смиренно вздыхает, более не рассчитывая на собственные силы, которые в его мечтах донесли бы его до того самого поля. «Пусть дуновение чьего-то, но уж не моего, намерения подбросит меня туда.»***
Колесница, гонимая желанием и отчаянием. Предыдущий выбор есть спектр таких же цикличных ответов, что и раньше, а потому она мчалась по издавна знакомой тропе, проносясь стремглав, протягивая руки к цели и совсем не замечая пути. Ночной, усыпанный звездами, балдахин покрывал её, а четыре колонны величественно возвышались, всё это время удерживая конструкцию. «Жизнь состоит в движении», а потому она никогда не остановиться. Девушка два раза пинает один и тот же камень пока тот не укатывается в сторону, и она обращает внимание на пустое поле слева от неё. Она намеренно задержалась в школе, настояла на своей помощи учителю математики и сейчас идёт через футбольное поле, потому что это единственный путь, благодаря которому она может потянуть время до прихода домой. Да и поле было не совсем пустым: она чуть прищурилась и заметила фигуру человека, распластавшегося прямо на земле. Она хмурится, ведь за всё это время она никогда не видела, чтобы кто-то играл здесь, или, как ни странно, лежал. Пройдя несколько метров дальше, картина перед ней обрела чёткий образ: какой-то школьник, подперев голову своим рюкзаком, лежал на траве, уставившись в небо. Он совсем не шевелился, может.. даже не пел в крайнем случае. Одра на его месте унеслась бы в длинный пляс по всей территории с громкими и возможно несуразными песенками. Однако она такого никогда не делала. Вероятно, для неё это слишком счастливое поведение. Ведь она вовсе и не помнит дня, когда отдых был не по расписанию или вынужденным. Знает, что у каждого живого человека есть тот самый день, когда просто лень, не хочется, а значит и не нужно. Никакой ответственности и вины за не сделанную работу. Трудно переломить себя в моменты бездействия, но точно так же трудно убедить себя в простоте сущего. Девушка вздыхает. Не знает, что конкретно её толкает, но спускается с узкой тропинки и быстрым слегка воздушным шагом направляется к этому человеку. Да, она осведомлена о том, что позже будет винить себя за безрассудство и ребячество, но почему-то эти мысли были такими далёкими. Неважными. Она ложится рядом с этим странным человеком и тут же устремляет свой взгляд туда же куда и он. Только вот последний теперь молча хлопал ресницами, смотря на её профиль лица. Он угадал её. Снова. Ли хотел многое сказать, но каждая фраза имела свой логичный конец. У него было бесчисленное количество выбора, а потому он решил не морочить себе голову и молчать дальше, обратив своё внимание на сумеречное небо. Вот-вот появятся звёзды. В этот день он ждал их с нетерпением, а по пути до этого места вспомнил дорогую ему книгу с детства, с которой он не расставался, хоть и прочитал её всю вдоль и поперёк. Она была о звёздах, созвездиях и космосе. Будучи ребёнком, он неустанно глазел на ночной небосклон, словно обклеенный сиянием космических объектов, и много-много думал, почему же каждую ночь он видит их, а днём они разбегаются по сторонам, словно прячутся за кулисы, пока Солнце не сядет, и они снова не засверкают на «сцене». - Успела желание загадать? – тишина прерывается. Но голос юноши мелодичен и Элден в этот раз не станет язвить. - О чём ты? – она узнает его и тоже ничего не говорит на этот счёт. - О первой звезде на небе. – он тычет пальцем на мерцающую звезду, а слева снизу от неё замечает уже другую, бледнее этой. Она молчит некоторое время прежде чем решить, стоит ли ей вообще отвечать на вопрос. – Я не верю в это. - Почему? В любой другой день Одра бы смерила его высокомерным взглядом и не стала бы говорить что-либо. Но сегодня абсолютно всё пошло не так. - Потому что в детстве я в первый и последний раз загадала желание, и оно не сбылось. – она выдержала паузу. – Я хотела куклу на день рождения. Именно этого подарка я ждала больше остальных. Но не получила. Даль хмыкнул, обдумывая сказанное девушкой. – Удивительно, что в детстве красочно запоминается не только хорошее. – он вспомнил и свои обиды. И ту книгу. Красная полоска над горизонтом исчезла, а небо постепенно темнело, вытесняя нежные оттенки вечера и заменяя те на густую непроглядную ночь, где только Луна способна осветить дорогу. Они резко замолчали, ощущая, что виды над ними завораживают каждую частицу тела и души. Тут нет места людским домыслам, лишь одному безмолвному созерцанию, дабы однажды через красоту мира передать всё, что таится за её тихим обличием. Повисшее молчание только радовало. Единственное, что было важно в тот момент, исключая даже маленькую истину Одры из детства, это звёзды. Они чудесным образом заполонили всё небо, раскрывшееся над ними, и то словно укрывало их своим далёким мерцанием. Хочется вытянуть руку, расставить пальцы и в каждой щели поймать звезду: создать своё именное созвездие, где самой яркой будешь ты. Ли вдруг копошится, чем привлекает внимание Элден, что за этот миг потерялась в ощущениях ранее чуждых ей: спокойствие, умиротворенное созерцание, где нет места чему-то помимо этого, свойственная человеку расслабленность, когда он напрочь забывает о смысле, о себе, о всём на свете и будоражит его только этот миг. Она старается приглядеться, ведь тьма уже достаточно сгустилась. Парень достаёт из портфеля фотоаппарат, старый Никон, уже изрядно потрепанный, словно его не раз предавали из рук в руки. Он обходится с вещью аккуратно, несмотря на то, что мыльница включается не с первого и не со второго нажатия, но в итоге его лицо слегка освещается яркими символами на дисплее фотоаппарата, и он наводит объектив на небо. Ли делает снимок. Всего один. Вещь действительно старая - он пользовался им редко, но очень любил это дело. - И зачем? – девушка замечает, что на фото едва ли было видно то самое скопление звёзд в разных уголках ночи. - Зато дата красивая. – непринуждённо отвечает шатен и укладывает Никон обратно в портфель, как обычно закинув руки за голову. Одра не поняла, когда он ответил ей. И в чём 05.06.2017 было красивой датой? Она задумалась. Когда ещё она станет тратить свои силы и время на такую чушь? Разве есть смысл искать ту красоту, о которой говорил Ли? Последний вдруг вздохнул – Одра перестала напрягаться и направила взор на небо. - Знаешь, что та первая звезда – это Венера? – её голос необыкновенно спокоен. Он так же красив, когда она и поёт, но сейчас это звучание снизошло до блаженного покоя. Даль забывает ответить: его мысли текучие, неподвластные самому разуму, хоть тот их и порождал. Этого и не требовалось. Элден продолжила: - Она скроется со временем, а утром опять появится. Я наблюдала за ней, но было такое чувство, что наблюдала она. – девушка внимательно отслеживала исчезновение той звезды, а после взглядом начала соединять знакомые ей созвездия. - Близнецы. – она ткнула пальцем чуть левее. – Видишь созвездие Ориона? – боковым зрением она замечает его кивок. – Теперь смотри чуть ниже. Представь двух близнецов, идущих бок о бок, а теперь их головы: они светятся ярче всех. - Вижу. – коротко говорит Ли, когда глазами он наконец вырисовывает картину, что описывала Одра. Он помнит это созвездие, помнит те рисунки в книге и дни, в которые он стоял на улице, запрокинув голову вверх, дабы разглядеть меж звёзд то самое изображение, что и на бумаге. Его счастью не было предела, стоило увидеть и чётко различить созвездие на небе. Он считал это магией, думал, что его глаза волшебным образом выстраивают звёзды в последовательный ряд и создают рисунок. Он улыбнулся. - Никто не спорит с тем, что это созвездие носит именно такое имя. Я бы даже назвала это сокрытой символикой Инь Ян. – ей нравится строить собственные догадки на уже известных фактах, а ещё больше нравится находить тем подтверждение. Она привыкла знать то, чего не знают другие, соображать быстрее и составлять логические цепочки тоже. Видеть в других достойных собеседников, не говоря уж о тех, кто мог бы конкурировать ей, трудно, почти нереально. - Это как-то связано с мифологией? - Да. Те яркие звёзды названы в честь братьев близнецов, сыновей Зевса. Кастор и Поллукс. Я привела пример с китайской символикой, потому что они являлись противоположностью друг друга. Близнецы олицетворяют двоичность. Ли слабо кивнул. Впервые он встретил кого-то, кто мог бы ему рассказывать о созвездиях в такой обстановке, наслаждаясь только величием космоса над ними. Впервые мог забыть про всё остальное, лишь этот момент, когда граница между «человеком» и «природой» стирается. Он уверен, что его собеседница тоже это ощутила, иначе нет другого объяснения тому, почему она всё ещё здесь. Не было желания размышлять, но ответ сам навязался. - Космос бесконечен, как принято считать, но у того также есть своя система. Орбиты, планеты, галактики. И звёзды. Всё подчиненно определённым законам. – парень свободно открыл дверцу своих мыслей, выпустив лучик света и совсем чуть-чуть осветив себя самого. - Именно. Но мы видим только то, что сумеем понять или объяснить. – взгляд голубых глаз Одры переместился выше, на созвездие Ориона. – Людям никогда не познать истину космоса. - Если бы мы вообще понимали, что значит «истина». – Даль слушал её внимательно. На ступеньках её мировоззрения и мнения выстраивал свои, «отмеряя» семь раз, прежде чем «отрезать». - Хочешь сказать, нет никакой истины пока есть эгоистичные разумы людей? – она догнала ход его мыслей, а точнее стала строить ступеньки с ним в одну руку. Он вновь кивнул, до сих пор улыбаясь. Она улыбнулась в ответ, хоть и не видела его. «Там, где нет людей – нет ничего.» - но это неверно. Потому-то космос и наполнили тёмной материей, образовав в нём пустоту, когда как сама чёрная материя представляет из себя что-то. И не только это. Однако это фраза верна, если смотреть с другой стороны: люди не способны увидеть всё, а значит для них ничего нет. Элден задумалась. Человек рядом с ней имел более духовный, отрывистый и ненаучный подход к высказываниям. Таких она не встречала, но вот спорить – смысла нет, у него совсем иная позиция, а такую хочется узнать, а не опровергнуть. Они оба молчали, лишь утопая в догадках касаемо друг друга. И может это глупо, но неизведанных мест в мире стало на один больше: они друг для друга. Космос, что таил каждый из них в себе, был противоположен их разумениям, но тем сильно притягивал и побуждал всякий раз отдать обещание, что это последний раз, когда кто-то из них сделает шаг ближе, дабы утолить жажду вскипевшего интереса. Чем дальше – тем больше требовалось жертвовать своими собственными взглядами на мир. Признавать ничего не нужно, но, чтобы внять в себя интригующую суть невозможно не открыть глаза иначе, поменять угол просмотра и не вселить чужую душу в своё тело. Но в какое-то мгновение в их глазах одинаково отражались звёзды, резонируя с частотой измеримой бесконечностью. - Куда ты смотришь теперь? – он словно знал, что девушка уже давно изменила объект своего внимания. - Орион. – брюнетка ответила едва слышно, но губы не сомкнула. – В детстве я дорисовывала ему меч не догадываясь, что тот действительно существует. - Он огромен. – Ли тоже это видит. – Сколько же световых лет между этими маленькими точками? – он утыкается взглядом сквозь, расфокусировал. А потом почувствовал, как Одра повернула голову к нему. Он сделал то же самое. - Не поверишь, но этого я не знаю. – слегка насмешливая улыбка появилась на её лице, когда она вернула взор на созвездие. – Но меня пугает мысль, что мы живём в прошлом. Самая яркая звезда зовётся Ригель, но та, что находится вертикально неё – Бетельгейзе. Учёные считают её интересным объектом, так как она скоро должна взорваться и размеры её достигнут тех, что сравнимы с Луной на ночном небе. - Неужели она уже взорвалась? – парень опередил, а может и перебил Одру своим удивительным умозаключением. - И как ты объяснишь это научным языком? – съязвила девушка. Даль удивился вновь. – Не знаю. – его глаза стали бегать по небу, прыгая с одной звезды на другую, как если бы он умел читать созвездия как текст. - Время растянулось. Дело в том, что мы даже не можем представить себе время без отрезка, без некого промежутка в пространстве. - Это легло фактом в сознание. Но ты ведь понимаешь, что то, что произошло прямо сейчас – произошло везде несмотря на привычное понимание времени. – Ли нарочно замолчал. Ему нравилась игра, где Одра сама приходила к ответу, заканчивая его мысль. - А ты опять на своём. – она начала говорить не сразу, в самом деле обдумывая исчезновение фактов и опираясь только на свои чувства. – Знаю. Поэтому физики до сих пор не могут дать точное определение времени. – ей интересно, да и она ещё не совсем разобралась, где смысл в такой точке зрения, но всё-таки не решалась ступить дальше. Ведь если ступени науки поглощались постепенно, то ступени свободного мировоззрения Лисара затягивали безвозвратно. Во-первых, там настрого перечёркивали все законы времени и пространства. Во-вторых, они превращались в ещё одно чувство людей. А главное – этому нет объяснения. Бесконечные истоки космоса над ними захватывали дух, уносили тщеславные мысли, эгоистичные наклонности и животную природу человека в чёрные дыры, откуда нет выхода. Воссоединение с чем-то великим принято считать самопожертвованием, смертью, где душа выкидывает порочное тело. Но порой с этим можно ужиться: лёжа на траве, когда прижатое тело к земле есть проводник между человеком и природой, а разум похищен завораживающими видами. Тут нет лишнего, тут нет недостатка, правильно всё, но не длится вечно, не сливается узами клятвы и невозвратности. Ли отвлекается на что-то извне. Вибрация телефона в портфеле потревожила не только его: Одра громко выдохнула, но совсем не пошевелилась. Парень поспешно ответил на звонок матери, в конечном счёте обнаружившей его отсутствие дома. Время давно перевалило за вечерние часы, что означало скорейший приход его родительницы, а ведь он и мысли другой не пропустил о ней. Ли вообще не воспринимал ход мыслей в какие-то отрезки времени, что они пробыли здесь, лишь их разговоры возвращали его в сознание, но также были не способны напомнить ему о жизни текущей. - Кхм, - он поднимается на ноги, закидывая портфель на плечо, а после глядит вверх, словно прощаясь со звёздами. – Спасибо. – говорит Даль, уже смотря на Элден, что мирно продолжала лежать на земле. Он не теряет времени и разворачивается, тихо покидая сильно полюбившееся за этот вечер место. Волшебное, словно кусок из сказок вырезали и прикрепили здесь, где тело и разум окутывают незримые частицы магии, о коей не сведали даже величавые старцы. Не наше оно, куда более старше, и именно там, где понятия о времени нет. Что почувствует человек, попавший в среду не подвластную времени от самого её начала (если такое только возможно описать)? Парень с трудом отпускает былое ощущение, что теплом разлилось где-то в груди. Хорошее ощущение, а потому и прижилось быстро. Одра едва двинув головой, кивает, однако не поняв за что он её поблагодарил. Будь она в другом настроении, то смела бы признаться, что это порадовало её эго, ведь приятную компанию ещё найти попробуй. Но сейчас лесть не клеилась к картине, разливающейся в её душе. Простое «спасибо» оказалось куда приятнее, когда не ожидаешь это услышать. Его ноги как-то сами преступают неровности дороги под ним, хотя иногда он моргает пару раз, чтобы понять, что это его собственные ноги, которыми он сейчас специально, своим намерением шевелит. Оно такое эфемерное; ходить, как и дышать – незаметно для людей. Если бы они думали о каждом проделанном им шаге, то мозг бы не выдержал такой нагрузки. Однако Ли переводит взгляд на руку, смотрит на неё, словно на чужую, и вовсе не думает о привычном. Обычно он бы шёл и прокручивал план на вечер, домашнее задание, что спросить у мамы и другие, уже может и бытовые вещи, но тем не менее если в тех хоть один «винтик» выскочит, то стресса не избежать. Он понял, что нелогично со стороны такого умного и всемогущего мозга допускать такие глупые ошибки: он ведь всё равно стопорится на каждом месте, а потом ещё и мучает себя этим. В итоге замкнутый круг страданий, в которых и выгоды толком нет. Он даже усмехнулся, когда заметил, что мысли и его состояние сделались прежними в попытках найти ответы на интересующие вопросы. Всё-таки люди всегда были жертвами собственного разума. Тишина связалась с опустившимся мраком в тугой неразрывный узел, и девушка наконец смогла поймать белый шум в ушах, что всегда появлялся стоило ограничить себя от окружающего мира. В самом деле, она не пыталась достичь такого эффекта: всё ещё слышала скрежет саранчи в траве, проезжую часть в дали и слабый ветер, что играл мелодию на листьях берёзы. Но чуть ли не вымирающее спокойствие обтекало её целиком. Для разума это может быть смертельно страшно – сердце замедляет свой ритм стоит человеку войти в состояние глубокого покоя, но не сна. А потому Одра делает несколько осознанных вдохов и выдохов, приводя себя в трезво мыслящее состояние.***
«Я не уверен, что мне суждено верить в своё чудо. В своё обязательно сбыточное чудо. Я провёл тысячи дней, годы жизни, чтобы хоть раз глядя в глаза напротив, увидеть в тех свою судьбу. Я приобретал и терял. Пока не понял, что в этой жизни нет моего. И чуда никакого нет. Меня никак это не расстроило, к тем годам я осознал слишком многое, чтобы волноваться по одному пустяку, названному “судьбой”. Тогда я решил отыскать искру неземного счастья в чужих людях. И я нашёл. На своё удивление, стольких людей, что видели мир иначе, что истинно верили в то, что когда-то точно уткнуться в спину тех, кто вскоре плеснет банкой яркой краски на их полотно жизни. Это были друзья до гроба, любимые, что заменяли воздух, враги, позволившие открыть бесконечность возможностей, просто люди, случайно перевернувшие жизни с ног на голову. В такие моменты говорят, что сама Судьба свела людей. И по правде, я был поражен тому, как чужое восприятие способно воссоздать картину мира, где нет изъяна. Я поблагодарил за многочисленные истории незнакомых мне людей, но после их рассказов я не мог назвать их таковыми. Может тогда я сам себе неявственно доказал, что чудо всегда теплилось подле меня.» -Записки N.N