Шарлотта Великая и Ужасная

Пирс Полкинс - 1987 год Шарлотта тихо сидит рядом с тетей Петуньей, опустив голову, и слушая, как о ней разговаривают взрослые. Мисс Бриггс сказала, что в конце года их классной постановкой будет «Белоснежка и семь гномов», и она решила, что Шарлотта должна сыграть роль Белоснежки. Шарлотта была взволнована всего пять минут, услышав это, прежде чем поняла, что Дадли расскажет своим родителям и ей не позволят в этом учавствовать, поэтому нет смысла волноваться из-за этого. Дадли так и сделал - рассказал тёте Петунье, и теперь сидит с другой стороны от неё, самодовольно сося леденец, в то время как тетя Петуния шипит о вознаграждении за его поведение. Шарлотта украдкой смотрит на мисс Бриггс. Ее любимая учительница – а она любимица Шарлотты, потому что она молодая, красивая и интересная, а также не обращает внимания на Дурслей, как другие учителя. При этом она выглядит так, будто пытается не рассмеяться. Шарлотта надеется, что всё пройдёт хорошо. Она не хочет застрять на неделю в чулане из-за того, что снова сделала что-то странное. - Миссис Дурсль, — говорит мисс Бриггс, — я понимаю ваше беспокойство, но на самом деле Шарлотта идеально подходит на эту роль. - Она постукивает пальцем по книге «Сказки братьев Гримм» на своем столе. - "Кожа белая, как снег, губы красные, как кровь, а волосы черные, как ворон?" Она единственная девочка в классе, которая действительно соответствует этому описанию, и я уверен, что если ей дать некоторую мотивацию – показать, что хорошее поведение может принести ей пользу, – тогда она будет гораздо охотнее подчиняться правилам». Тётя Петуния фыркает. - Хорошо, — говорит она. - Это будет на вашей совести. Когда она все испортит, только не говорите, что я вас не предупреждала. Она выходит из класса, таща за собой Дадли, а Шарлотта вскакивает со стула и следует за ней. Однако она поворачивается к двери и быстро произносит: Спасибо, мисс Бриггс. А только ей подмигивает. ... Прекрасный принц — это Пирс Полкиснс, и в лучшие времена он очарователен, а также он намного, намного лучше, чем Дадли, когда находится один. Кажется, он так же рад, как и Шарлотта, тому факту, что им придется поцеловаться – или притвориться, что целуются; Дадли полон идей о том, что они могли бы сделать вместо этого, но мисс Бриггс настаивает, чтобы Пирс не делал ни одной гадости,которую предложил Дадли. Судя по всему, поцелуй настоящей любви не предполагает плевания в принцессу. И так, они это не репетировали последнюю сцену. Остальное же было от тренировано множество раз, и Шарлотте очень нравится тот момент, когда ей приходится откусить яблоко и упасть. У нее не так уж много шансов проявить драматизм, а мисс Бриггс говорит ей, что у нее есть талант. Ей также очень нравится ее костюм. Это сине-желтое платье с пышными рукавами, оно хранится в школе, чтобы Дадли «случайно» его не испортил. Она никогда раньше не носила платье. Ей нравится, как оно развивается вокруг ее лодыжек и поднимается вокруг нее, когда она, задыхаясь, падает на пол. Она думает, что, когда подрастет, ей бы хотелось носить больше платьев – возможно, ей удастся убедить тетю Петунию купить ей платье в магазине – и это дает ей возможность мечтать, когда она моет посуду. Она думает о шелках, атласах и кружевах; вещи, которые она мельком видела в ящике для трусов тети Петуньи, когда убирала белье, но к которым ей никогда не разрешалось прикасаться, чтобы она не испортила их своим уродством. Она думает, что они будут мягкими. Ее платье выглядит, как атлас, но она не знает наверняка. В любом случае это не имеет значения. Оно красивое, и Шарлотта думает, что она могла бы выглядеть в нем красиво, потому что Пирс и некоторые другие мальчики смотрят на нее по-другому, когда она в нем. Когда она в платье, она не Шарлотта – или, может быть, она Шарлотта, но другая; та, которая держит голову высоко, спину прямо и жестикулирует с отточенной элегантностью – возможно, именно поэтому они все смотрят на нее так, будто она — человек, которого они раньше не видели. … Утром перед представлением она в последний раз надевает свой костюм и сидит неподвижно, пока мисс Бриггс расчесывает ей волосы и элегантно укладывает их с помощью небольшой диадемы спереди. Шарлотта смотрит на свое отражение, когда ей разрешено посмотреть. Она не узнает себя. Это та Шарлотта, которой она иногда мечтает быть. Властная, симпатичная Шарлотта, которая живет в поместье, а не в чулане, и никому не кланяется. Мисс Бриггс легко кладет руки на плечи. - Самая прекрасная из всех, — дразнит она ее. - Ты очень красивая девушка, Шарлотта Поттер. Шарлотта думает, что могла бы ей поверить. ... В конце пьесы она получает поцелуй своей настоящей любви. Лицо Пирса красное, губы сухие и грубые, но он очень нежный и не плюет в нее, так что Шарлотта не возражает. Остальные ученики аплодируют, и взрослые тоже, а в конце она делает реверанс вместо того, чтобы кланяться. Принцессы делают реверанс, даже она это знает. На следующий день Пирс снова дружит с Дадли, и они бегают за ней по детской площадке и называют уродливой уродкой, которая никому не нравится. В этом нет ничего нового, и это по большей части правда. У нее нет друзей, и она знает, что их никогда не будет (пока она живет в Литл-Уингинге), и она знает, что она уродка, потому что появлятся на крыше школы (пока другие так не могут делать) - странно. Но она не уродлива и теперь знает это. Она увидела, что это не так, и она увидела, что все может быть по-другому, когда хочешь. Она увидела форму силы в том, как люди смотрят на нее, когда у нее подняты волосы и прямая спина – когда она Шарлотта Великая, а не Шарлотта Мышь – и теперь, когда она увидела это, она отказывается когда-либо забывать это. Она начинает практиковать жесты в школьной библиотеке; она сидит прямо и держит книги на голове так, чтобы никто ее не видел; она тренируется сидеть, сдвинув колени, и тянуться к вещам, чтобы это выглядело изящно, и смеется, прикрывая рукой рот. Однажды она по-настоящему станет Шарлоттой Великой, и когда станет, она больше никогда не будет одна. Бартемиус Крауч-младший-1994 год Она скользит в заднюю часть класса и изучает вражеское стекло на стене. В нем есть мутные лица и впечатление пристальных глаз, но она на никого не может указать пальцем; ни одного лица, которого она она может узнать. Это странно, думает она, потому что кто-то пытается убить ее в этом году – на самом деле это не совсем новый опыт, но этот определенно немного более прямолинейный– и человек, маскирующийся под ее профессора Защиты, является ее кандидатом номер один. Но, возможно, очки противника не действуют на людей, носящих плащи-невидимки. Она приближается к лестнице в кабинет защиты и поднимается, взявшись за перила одной рукой, а другой - за палочку. Волшебник, которого она там находит, - это тот самый волшебник из Омута памяти Дамблдора. Он блондин, голубоглазый, красивый, но немного дикий на вид, и он направляет палочку на ее лицо, когда она открывает дверь. Он не может ее видеть, но знает, что она здесь, и, несмотря на это, его палочка невероятна точна. Она позволяет плащу соскользнуть с ее лица. - Профессор, — говорит она. Его палочка слегка дергается, но он не опускает ее, хотя выглядит так, как будто хочет. Он долго смотрит на нее, она это заметила. Миссис Малфой однажды сказала ей, что она удивительно похожа на свою бабушку — знаменитую красавицу Дорею Поттер, урожденную Блэк, — и Шарлотта полагает, что самозванец Муди с ней согласен. Карта, которую она взяла у близнецов Уизли в знак благодарности за спасение их сестры на втором курсе, сообщила ей, что этим человеком является Бартемиус Крауч-младший. Он мало похож на мужчину с прямыми волосами, которого она видела на чемпионате мира, но это мало что значит. Он все еще может быть родственником старшего Крауча. (У Бартемиуса Крауча был сын Пожирателя Смерти, который умер в Азкабане, но происходили и более странные вещи, чем убийцы, восставшие из мертвых, чтобы попытаться убить ее.) Он также лучший учитель по защите, который у нее когда-либо был. В этом есть что-то грустное. «Величайшая школа магии в мире», — думает она. То, как он смотрит на нее, нервирует, но это не совсем неприятно. Это дало ей немного власти над ним, достаточно, чтобы понять, почему он это делает, и встреча с ним менее пугающая, чем встреча с Василиском. - Мисс Поттер, — отвечает он. - заходите. Она входит и закрывает за собой дверь, позволяя плащу отца соскользнуть с ее плеч. Она все еще носит школьную форму, несмотря на то, что сейчас середина ночи, и она видит, как его взгляд на мгновение останавливается на её зелено-серебряном галстуке. Ей приходит в голову, что это действительно, действительно глупая идея, но она не позволяет этому осознанию отразиться на ее лице. Она слизеринка, и где-то внутри нее живет Шарлотта Великая, и она ест на завтрак таких мужчин, как Бартемиус Крауч. Она улыбается и наклоняет голову набок. - Я надеялся, профессор, на небольшую помощь с яйцом. Я знаю, что они собираются взять – кого-то... извините, я должна сказать... но мне трудно достать хоть немного жаброслей для этого испытания. Он этого не ожидает, и его палочка медленно опускается. Его язык скользит по уголку рта, и взгляд снова падает на узел ее галстука. Ее плащ все еще покрывает то, что ниже этого, и она видела, как он посматривал ниже один или два раза – если это Бартемиус Крауч, который «умер» в Акабане, то ему было девятнадцать, когда он там оказался. Она задается вопросом, удалось ли ему когда-нибудь повзрослеть. … Она спасает Милли из озера и помогает своей лучшей подруге доплыть до берега. Их ждет мадам Помфри с полотенцами, и там стоит Крауч, замаскированный под Муди; она улыбается ему, получает полотенце и проводит пальцами по мокрым волосам. Она находит жука, цепляющегося за один из ее локонов. Она раздавливает его, бросает обратно в воду и с благодарностью берет горячий шоколад от одного из старост Слизерина. Она первая участница, вернувшаяся со своим заложником; Делакур безутешно рыдает среди студентов Шармбатона. - Я та, по кому ты будешь скучать больше всего? - спрашивает её Милли. Шарлотта улыбается. -Да. Это правда. Милли — единственный человек в Слизерине, который не судил ее за шрам на лбу. Она единственная, кто понимает, что такое быть бессильным и отчаянно стремится изменить это. Она уверенна в себе и соратница Шарлотты, и она совершенно незаменима, потому что ее амбиции отражают собственные амбиции Шарлотты. … Той ночью она проскользнула в офис Крауча, чтобы как следует поблагодарить его. Его поцелуи приближаются к благоговейным, а руки обжигают ее форму. Ей почти хотелось снять ее и позволить ему как следует прикоснуться к ней, но она этого не делает; она не какая-то наивная гриффиндорская девчонка. В Слизерине она узнала достаточно, чтобы понять, что девственность ведьмы — мощная вещь и что, если она хочет чего-то добиться, ее нужно сохранять до подходящего времени и подходящего волшебника. Барти, ее Барти, не тот волшебник. Сейчас он настолько близко, насколько это возможно, и когда она закатывает его рукав и прижимается губами к Темной метке, она знает, что он сожалеет о том, что произойдет, и что он принадлежит ей навсегда, пока она жива, и его секрет сохранится навечно. Однако она жестока, и он это знает, и тетя Петуния больше не единственная, у кого в ящиках спрятаны секретные кружевные вещи. На его занятиях она начинает носить некоторые из своих наиболее провокационных трусов, просто чтобы увидеть, как его украденный взгляд задерживается на том, как они ласкают ее кожу. Она улыбается ему, опускает ресницы и вообще ничего не говорит. … Она позволила себе в некотором роде полюбить его, их украденные поцелуи и его тоскующие взгляды, и когда она слышит, что его душа ушла навсегда и что дементоры просто напали и забрали его, она плачет. Дамблдор и его приспешники думают, что она плачет, потому что Волдеморт вернулся, а она позволяет им поверить в это, хотя, по правде? Ей все равно. Барти, ее Барти, больше нет. Сириус Блэк - 1995 год Ее крестный отец из всех обитателей этого дома ужасов единственный, кто действительно заботится о ней , а не о шраме на ее лбу или о предшествовавшей ей репутации. Уизли, вероятно, были бы добры, если бы она была более одинокой и беспризорницей – и гриффиндоркой, какой от нее так явно ожидалось; Люпин был опустошен, когда встретил ее и обнаружил, что она не ее отец, переродившийся в женское тело, и теперь не знает, как реагировать на нее; остальные, кажется, стараются не быть слишком заметными, когда смотрят на ее шрам. Остальные «дети» в доме — гриффиндорцы, всецело погрязшие в своих домашних предрассудках; слишком много, чтобы понять, что ей наплевать на Дома. Они обращаются с ней как со слизеринкой – в частности, Грейнджер и остальные Уизли ведут себя так, как будто им угрожают, – и Шарлотта обнаруживает, что это только уменьшает ее желание принять мученическую смерть за их благородное дело. Поэтому она изолирует себя портретами и узнает о той стороне своей семьи, о которой ей рассказала только миссис Малфой. Она встречает картину своей бабушки и понимает, что на самом деле миссис Малфой преуменьшивала их сходство. У них такие же густые дикие кудри и прекрасные брови; такие же изящные руки и узкие, заостренные пальцы. Они обе миниатюрные, хотя Шарлотта начинает становиться более пышной, а черты их лица идентичны. Единственное отличие, помимо цвета глаз (у Дореи были серые, в то время как Шарлотта унаследовала изумрудные глаза своей матери) - это выражение высокомерия, которое Дореа одаривает ее, когда она признает, что ее мать была грязнокровкой. Это выражение, которое Шарлотта практиковала перед зеркалом, пока не почувствовала себя смешной, но Дорея, кажется, была рождена для него. Она в ответ на её выражение лица говорит, что - Свежая кровь изредка предотвращает вырождение рода, - и после этого дамы Благородного и Древнейшего Дома Блэк шепчут ей советы по этикету и шантажируют ее из своих рам. Они доставляют ей удовольствие, и Шарлотта быстро полюбила их. Она также полюбила Сириуса. Он, конечно, совершенно сумасшедший, но он единственный, кто, кажется, думает, что она когда-нибудь сможет стать чем-то большим, чем просто дочерью Джеймса Поттера или Девочкой-Которая-Выжила. Он рассказывает ей о Блэках, их генеалогическом древе и традициях. Он рассказывает ей о летних богах наверху и зимних богах внизу, а также о духах магии, которым когда-то поклонялись, но теперь нет (кроме Темных Волшебников и, по-видимому, него самого). Он надевает ей на палец кольцо с полосой в форме серебряных воронов и сапфиром, темным, как ночь. - Это кольцо наследника, — говорит он, — и оно твое. Я не могу дать тебе много, но могу дать тебе это. - Он ухмыляется, злясь как кто-то другой – как Барти – и ее сердце болит из-за него. -Дамы дома Блэк всегда были грозными, — говорит он, указывая на стены, — и ты отлично сюда вписываешься. Люпин шепчет за ужином, что Дамблдор не одобрил бы этого. Сириус говорит – прямо – что Дамблдор может пойти и трахнуть себя, и что если бы матери Сириуса не удалось помешать ему стать лордом Блэк (она, очевидно, пыталась, но это решение было за ее тестем), то и Дамблдор точно не стал бы. Шарлотта просто проводит большим пальцем по камню на пальце и думает о том, как миры будут подниматься и падать, и о силе, которую нужно обрести. Теперь она стала намного ближе к званию Шарлотта Великая, и это заставляет ее улыбаться. … Близнецы Уизли — не по годам развитые грубияны, хотя они, безусловно, лучшие всех владеют чувством юмора, и на Рождество они зачаровывают веточки омелы, чтобы они парили над головами ничего не подозревающих членов Ордена. Сириус, будучи Сириусом, находит это забавным, пока на него не наговаривают, потому что он достаточно устрашающий – достаточно сломленный – для того, чтобы большинство членов Ордена избегали его из принципа. Он так и не смог объяснить, почему он не является Темным волшебником, по крайней мере, для Шарлотты – он определенно таковым является. Она задается вопросом, понимает ли он, что можно быть Темным и не целовать края мантии Волан-де-Морта, но затем она решает, что он не понимает. Конечно, никто в этом доме этого не делает. В конце концов именно она подойдет к нему. Он красив и напоминает ей Барти – бедного, бедного Барти – и, строго говоря, он был ее Лордом с тех пор, как летом надел ей на палец кольцо наследника. Однако он выше Барти, и у него нет удобного стола, на котором можно было бы сидеть, поэтому ей приходится вставать на цыпочки, чтобы поцеловать его, а это значит, что ей приходится прижиматься к нему. Она поднимает руку, чтобы балансировать на его груди, и пытается держать свое тело под углом, насколько это возможно. (Он тоже не тот волшебник.) Омела взрывается ливнем блесток над их головами, и она отстраняется, печально улыбаясь. Чтобы избавиться от этого на её волосах, понадобится целая вечность. Сириус смотрит на нее широко раскрытыми глазами и явно напуган, и она лениво приседает перед ним в реверансе. Миссис Уизли шипит что-то неодобрительное, но ее заглушают портреты, дополняющие ее форму. Ее реверансы улучшились с семи лет. - Хорошего Йоля тебе, кузен, — говорит она, — потому что это Йоль , а он ее двоюродный брат в такой же степени, как и ее крестный отец, и медленно, очень медленно он действительно начинает расслабляться. - Хорошего Йоля, — отвечает он. Он смотрит на нее так, будто она такая же сумасшедшая, как и он, и она думает, что, возможно, так оно и есть. Остальные члены Ордена, похоже, думают также. Однако это не так уж и плохо, потому что если в Ордене Феникса и есть здравомыслие, то она никогда не захочет знать, что это. … Позже он снова целует ее, в библиотеке, над книгами, за чтение которых ее, вероятно, отправят в Азкабан. Он берет ее лицо в свои руки и запутывает пальцы в ее волосах, и это чудесно. Он никогда не прикасается к ней нигде, кроме ее лица, волос и талии, за исключением одного раза, когда он легко проводит пальцами по ее запястью так, что ее внутренности сжимаются, а между бедрами разливается жар. Кажется, он слегка смущен ее вздохом и уходит до конца дня, но возвращается снова и снова, чтобы получить еще. Она тоже оплакивает его, когда он проваливается сквозь завесу в Отделе Тайн, но оплакивает его с яростью, а не со слезами. Беллатрикс Лестрейндж – еще одна дорогая кузина – кричит под своим Круциатусом (любовь была не единственным, чему ее научил Барти) и позже, намного позже; когда Дамблдор усаживает ее и дедовским голосом объясняет, что она должна либо умереть, либо стать убийцей, она набрасывается на него, и украшения и неудобные устройства на его полках взрываются ливнем искр и серебряной пылью. Она не недооценивает себя. Она более чем способна на убийство, однако в этот момент она хочет видеть мертвым у своих ног не Волдеморта. Прежде всего, это Беллатрикс и Дамблдор – его интриги, заговоры и коварство привели к этому моменту, и она ненавидит его за это. По весу кольцо Лорда Блэка больше того, которое Сириус надел ей на палец. Это увеличенная версия старого, и у него была дурная привычка запутываться в ее волосах всякий раз, когда Сириус ее целовал. Вместе с ним приходят золотой олень, лев и рубиновый камень Поттеров, потому что Блэки не заботится о возрасте ( Блэков вообще мало что заботит, кроме силы и чистоты крови), и теперь она Леди не одного дома , она Леди двух. Ее слизеринские сверстники ничего не говорят, когда Снейп провожает ее обратно в гостиную. Они смотрят на кольца, разговаривают и шепчутся, и она знает, что они все знают, что произошло. Она знает, что они думают, что знают, что произойдет . Она знает, что они ошибаются. Блейз Забини - 1996 год Блейз сопровождает ее на небольшую вечеринку Слагхорна в поезде, и взгляд Слагхорна задерживается на них обоих с большим одобрением. Она знает, что они прекрасно смотрятся вместе, но она также знает, что Блейза больше интересуют кольца, которые тяжело давят на ее пальцах, и финансовые счеты, которые ей прислал Гринготтс, чем она сама. Тем не менее, от его присутствия рядом с ней глаза Грейнджер расширяются, а щеки краснеют, и это мелочно с ее стороны, она знает, но Шарлотта все еще наслаждается этим. Преподаватель защиты в прошлом году и самодовольство Грейнджер, не говоря уже о некоторых ее комментариях в «Гриммо Плейс», заставили Шарлотту презирать ее гораздо больше, чем других. Она бы даже не плюнула на Грейнджер, если бы та была в огне в данный момент, и она искренне надеется, что эта информация станет достоянием общественности. Она садится рядом с Блейзом, разглаживает юбку и очаровывает профессора Слизнорта улыбками, смехом и вспышками сапфира и рубина. Это легко, потому что он так хочет быть очарованным – он собирает вокруг себя всех этих талантливых детей и хочет произвести на них впечатление, чтобы использовать их, чтобы произвести впечатление на других. Это очевидно , но прискорбно, потому что он так отчаянно пытается это сделать, что пригласил девушку-Уизли только потому, что поймал ее на том, что она проклинает кого-то (значит, были, наверное, хорошие стандарты преподавания), а Лонгботтома - из-за его родителей. (По той же причине там есть еще несколько человек, и Шарлотта подозревает, что он по-настоящему глубоко разочаруется в Белби.) Когда она выходит из купе, Грейнджер спешит за ней. Она кладет руку на руку Шарлотты, и хотя ее первым инстинктом было выхватить палочку и проклясть руку Грейнджер, она сопротивляется. - Я могу вам помочь? - вместо этого она вежливо спрашивает. — Почему ты с ним ? — спрашивает Грейнджер, по-видимому, полагая, что, будучи Девочкой-Которая-Выжила, она будет нести ответственность перед любым гриффиндорцем, у которого хватит смелости подойти. - Он будущий пожиратель. Шарлотта это прекрасно понимает. Она ходит в классы с Блейзом Забини уже пять лет и знает, что, хотя Блейз намного спокойнее Малфоя, он определенно не находится в разногласиях с ним. Большинство ее однокурсников, по сути, придерживаются такого же мнения. Сама Шарлотта, воспитанная Дурслями и, следовательно, перенесшая самое худшее, на что способен глупый магловский пригород среднего класса, вероятно, намного ближе к такому образу мышления, чем многие люди (скажем, Орден). - Я знаю, — говорит она. - Меня это просто не особо волнует. В конце концов, есть некоторые качества, которые могут преодолеть такие неважные случайности. - Она выдергивает руку из хватки Грейнджер. - Не прикасайся ко мне больше. … Блейз сопровождает ее в большинстве мест на протяжении всего семестра, к большому удовольствию Милли. « - Он тебя обхаживает, — говорит она, и Шарлотта знает, что она права. Опять же, ей все равно. Блейз достаточно мил, когда хочет, но он напоминает ей более красивого и волшебного Пирса Полкинса (и мы знаем, как это произошло). Он сопровождает ее на маленькие вечера Слагхорна, где они развлекаются, слушая, как другие выставляют себя дураками, а также сопровождает ее на рождественскую вечеринку. Он ценит ее темно-синее платье (семейные цвета Блэков; она всегда чувствовала себя ближе всего к ним) и достаточно милое свидание. (Не тако милое , каким кажется МакЛагген, если судить по все более отчаянным попыткам побега Грейнджер.) Они развлекаются так же, как два умных и хитрых человека, которые не очень любят друг друга, когда они вместе, и когда гости расходятся, он ведет ее на балкон, чтобы посмотреть на звезды. - Ты напоминаешь мне мою мать, - говорит он, и это, честно говоря, может быть не только комплиментом, но и оскорблением, если то, что она слышала об Имельде Забини, правда. Она поднимает бровь, и он слегка кашляет в кулак. - Ты красивая, — говорит он, — и опасная. Ты такая красивая, что заставляешь мужчин умирать за тебя; запускать армады или идти на меч, а ты тот человек, которому это будет интересно». Он не ошибается. - Как наблюдательно, — говорит она. Он улыбается, и его улыбка достаточно остра, чтобы пролить кровь у более слабого человека. - Я вырос с этим, — говорит он. - И я знаю, что не могу так жить, гадая, закончится ли твоя следующая просьба кинжалом в мою спину. - Тогда лучше всего жениться на Хаффлпаффеке, — говорит она ему. - Я слышал, что они доверчивее. Он смеется, она улыбается, и ненадолго кладет свою руку на его. - Однако в одном ты ошибаешься, — говорит она. - Я буду тем, кто запустит свою собственную армаду. — Я верю в это, — шепчет он.На мгновение она задается вопросом, вызвало ли это у него желание поцеловать ее. Он, конечно, выглядит так, но затем качает головой и странно улыбается в ночь. — Это делает тебя еще более опасной. Она помнит Сириуса. - Грозной, — шепчет она в ответ. - Дамы из Дома Блэк всегда такие». … После этого он перестает часто с ней находится, но он отличный партнер по изучению арифмантики, поэтому она не отпускает его полностью, и он позволяет ей это. В Слизерине не так уж много людей, которых так же не заботит война (Дамблдор хочет, чтобы она была обеспокоена, как и широкая общественность, но… ей плевать), и атмосфера в общей комнате ужасна. Она противостоит Малфою только один раз. Он получил Темную метку, и все это знают, и он выполняет какую-то миссию, если судить по бледности его кожи и мешкам под глазами, и именно поэтому она останавливает его в пустом коридоре. - Это нападение на студентов? - спрашивает она. Он не хочет отвечать, но в конце концов качает головой. Она кивает ему. - Тогда действуй, кузен, — говорит она, потому что он семья, и потому что она ни для кого не герой. Он в ответ кивает головой, в жесте, который может означать уважение или удивление, и после этого они оставляют друг друга в покое. Грустно, что ее предполагаемые враги понимают ее лучше, чем тот, кто хочет, чтобы она боролась против него. Дамблдор неоднократно вызывает ее, чтобы поговорить о крестражах, воспоминаниях и судьбе, но все, о чем она может думать, это то, насколько привлекательным был бы Том Риддл, если бы не его склонность к членовредительству (душераздирающе... как мерзко), на самом деле не следовало заставлять Снейпа изнасиловать ее разум на пятом курсе, если он хотел контролировать ее. … Она наблюдает за смертью Дамблдора с некоторым удовлетворением и гонится за Пожирателями смерти, чтобы отомстить за Сириуса. Она это делает, и Беллатрикс Лестрейндж истекает кровью на полу Большого зала, окруженная битым стеклом. Остальные Пожиратели Смерти убегают в ночь, забирая с собой Малфоя и Снейпа, оставляя за собой след изломанных (в основном гриффиндорских) тел. Ее сопровождают в больничное крыло, где люди избегают смотреть на нее, а Делакур и Тонкс делают драматические признания в любви и верности своим партнерам. Шарлотта достает из кармана медальон, открывает его и читает записку. Кем бы ни был РАБ, она думает, что он мог бы ей действительно понравиться. Независимо от того, что он наверняка мертв. Она слишком долго остается в больничном крыле. Ее приглашают на свадьбу. … Блейз целует ее на прощание после похорон Дамблдора. Ничего особенного. Он нежно касается губами уголка ее рта, и она слишком удивлена ​​этим, чтобы возражать. - Докажи, что ты опасна, — говорит он ей. Ну нет, он действительно бросает ей вызов. Она бросает на него уничтожающий взгляд, который скопировала с портрета, и он даже немного вздрагивает, но после того, как он отступает, она готова признать, что он, возможно, прав. Ей нужно это доказать, иначе Шарлотты Великой никогда не будет. Игнотус Певерелл - 1998 год - Уродливо, не правда ли? Шарлотта отходит от предмета под скамейкой и поворачивается. Кингс-Кросс, вероятно, никогда не был для нее таким чистым, как сейчас, после ее смерти, и таким пустым. Но несмотря на отсутствие пассажиров и поездов, она не одна. Вот крестраж от ее шрама, который принял форму содранного ребенка и жалобно хрипит там, под скамейкой, оставляя пятна крови на чистом полу, и мужчина. Он невысокого роста и худощавый, с темными волосами, вьющимися вокруг воротника, и большими темными глазами. Его старомодная мантия странного оттенка серебра напоминает ей плащ-невидимку, а с его бледной кожей и тонкими чертами лица она думает, что он самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Жаль, что они оба мертвы – она никогда в жизни его не видела. - Обычное членовредительство, — говорит она. - Кто вы? — Простите меня, миледи, я думал, вы знаете. Меня зовут Игнотус Певерелл. Она знает, кто это. Вернее, знала. Последний из трёх братьев из легенды. Брат, получивший мантию-невидимку (его мантия действительно знакома ) и долгую жизнь. Он тонко улыбается. - Я уверен, что все, что вы обо мне слышали, великолепно и совершенно неверно, — говорит он. - Истории обычно такие. Шарлотта помнит Риту Скитер на четвертом курсе и Пророка на пятом, и ей приходится признать это. Она берет его за руку, когда он предлагает свою, и позволяет ему увести ее от крестража. Она задается вопросом, почему он здесь, а не Сириус, Барти или даже бабушка Дореа, которые все пришли, когда она позвала с Воскрешающим Камнем. Спрашивать невежливо, поэтому она не говорит, но он все равно ее слышит. - Смерть — не утешение для таких, как мы, миледи, а истина, — говорит он. - Мы вынуждены видеть себя такими, какие мы есть на самом деле, и ни одно знакомое лицо или бывший возлюбленный не могут этого сделать. Не все. - Людям мы нравимся?- она спрашивает. Его улыбка немного пугающая, как будто его костная структура расположена слишком близко к поверхности, и она может видеть его череп сквозь кожу. - Мы -Некроманты, — говорит он. - Я не - Ты овладела Дарами, так что если ты не была им раньше, то теперь ты им точно являешься, — отвечает он. - Попробуй уничтожить их, когда вернешься, если не веришь мне. Я пытался. Я сжег плащ, раздавил камень, сломал палочку, и они все вернулись. Они следовали за мной по жизни, пока я больше не мог жить, и вместо этого их взяли на воспитание мои дети. - Его смех холоден и скользит, как лед, по ее спине. - Простите за это, миледи. Если верить историям, он далекий предок, поэтому сожаление — это именно то, что он испытывает. - Вернутся? - спрашивает она. - Конечно. Ты овладел смертью. Вы можете делать с ней все, что захотите». - За исключением возвращения людей, которые умерли. - Она откровенно встречает его взгляд. — Тогда какой в ​​этом смысл? - Целью смерти всегда является жизнь, — говорит он. — Или я так решил за последние шестьсот лет размышлений об этом. Жизнь, конечно же, имеет любую цель, которую вы ей дадите. Она думает об этом. Она думает о бессильной маленькой девочке в чулане, отравленных яблоках и поцелуях, спрятанных в затемненных классах и библиотеках. Она думает о Дамблдоре, Волан-де-Морте, его крестражах и изгибе губ Грейнджер, когда объявляет ее «коварной сукой». Вся ее жизнь была посвящена завоеванию власти посредством борьбы, жертв и манипуляций с единственным, что у нее есть (Шарлотта ужасный человек под маской красивого лица, и она это знает). Певерелл, кажется, знает, о чем она думает, и нежно обнимает ее. Он ее роста, что странно – Сириус, Барти и Блейз были выше – но это приятно, потому что она может смотреть прямо ему в глаза и видеть звезды, которые там задерживаются. Он нежно целует ее в лоб. - Ты получила то, чего всегда хотела, Шарлотта Великая, — говорит он (а откуда он об этом знает?), — и что ты собираешься с этим делать? … Тело Волан-де-Морта начинает распадаться на части после того, как улетел последний фрагмент его души. Она ненадолго задается вопросом, будет ли он когда-нибудь снова единым душой или крестражи навсегда оставят его слабыми, разделенными, кровоточащими созданиями. Бузинная палочка пульсирует в ее руке, колени слабеют, но она отказывается падать, ветер поднимает осколки пепла Темного Лорда и раскручивает их по воздуху. На этот раз в ее горле не оказалось куска яблока, которым она могла бы притвориться, что теряет сознание. В ее руке Палочка, Плащ в кармане, а Камень впивается ей в грудь, откуда она в лесу сунула его в лифчик. На ее пальцах кольца двух великих волшебных семей. В ее венах сила, а не яд. Она Шарлотта Великая, и она совершенно и одна. Ей придется это изменить.