Часть 1
11 мая 2024 г. в 14:48
«Горькая любовь, фиалка с терновым венцом в чаще остроконечных страстей, копье печали, венчик ярости: как ты пришла покорить мою душу? Что тебя привело?
-Пабло Неруда
В то время как профессор Блэк говорит о важности ясного ума при использовании невербальных заклинаний, разум Гермионы далеко не ясен. Она очарована тем, как женщина двигается, когда говорит; когда она говорит о чем-то, что ее интересует, она выпрямляется и складывает руки на груди, часто поднимая одну руку, чтобы помахать пальцем на произнесенное слово. Она почти никогда не стоит на месте. Большинство профессоров были прикованы к одному месту и просто болтали о предмете, но Беллатрикс — это глоток свежего воздуха, наполненный ненасытной энергией.
За ней приятно наблюдать, и ее слова приятны для ушей Гермионы, даже если она не может заставить себя понять смысл, стоящий за ними. Ее взгляд скользит вверх по телу женщины, от ботинок на каблуках, по изгибу ее бедер и туго застегнутой на коже пуговице, которой не хватало одной пуговицы, чтобы быть чем-то подходящим. Ее волосы, как всегда, подняты вверх, обнажая шею и притягивая взгляд к дикой массе, едва удерживаемой в свободном узле на затылке. Ее лицо — произведение искусства, которое преследует Гермиону во сне. Изогнутые брови и выразительные скулы контрастируют с полным мягким изгибом ее губ. Беллатрикс постукивает пальцем по нижней губе, обдумывая следующие слова, и Гермиона обнаруживает, что ее язык высовывается и в ответ проводит по собственной губе.
Ее взгляд останавливается на Гермионе, и она чувствует, как жар скапливается у нее в животе. Эти глаза невероятно темные, бесчеловечные и невероятно захватывающие. Они вызывают у Гермионы желание подойти как можно ближе, чтобы посмотреть, сможет ли она найти в их глубинах нотку меда.
Нога, подталкивающая ее икру, возвращает ее в чувство. Она бросает на Гарри взгляд, но он лишь кивает подбородком в сторону Беллатрикс и расширяет глаза, как будто пытается ей что-то сказать.
— Мне повториться, мисс Грейнджер? — спрашивает ведьма, выгибая бровь.
Гермиона скрещивает ноги и сжимает бедра вместе, глубоко и судорожно вздыхая. Она хочет услышать этот голос, звучащий над ее именем.
— Извините, профессор, — говорит Гермиона, удивляясь хриплости своего голоса.
Беллатрикс движется вперед, стуча каблуками по каменному полу, пока не достигает стола Гермионы. Она опирается бедром на поверхность и пристально смотрит на гриффиндорку сверху вниз.
— Знаешь, — говорит Беллатрикс, скрещивая руки, — я слышала, что ты довольно все знаешь на других уроках. Всегда поднимаешь руку, всегда ловишь каждое слово профессора. Что такого уникального в моем классе? Я утомила тебя, Грейнджер?
Гермиона сглатывает, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, кроме того факта, что она может чувствовать ее запах, когда она так близко. У нее землистый, опьяняющий аромат; как сосна, и почва после дождя.
«Нет, профессор. На самом деле все совсем наоборот. Я просто... слишком очарована вашими уроками, чтобы задавать себе какие-либо вопросы.
Кто-то подавляет фырканье позади нее. Пэнси, думает она. Она отшлепает ее за это позже.
— Если это правда, — тянет профессор, кладя кончики ногтей на пергамент Гермионы, — тогда ты, должно быть, очень старательно делаешь записи.
Гермиона хлопает рукой по пергаменту, чтобы удержать его на месте, ее сердце подпрыгивает в горле. Глаза профессора сужаются. Прежде чем Гермиона успевает среагировать, Беллатрикс встает и быстро движется позади нее, наклоняясь над ней, положив одну руку на спинку стула, а другую на пергамент. Она прижалась к спине Гермионы, и ее окутал запах волос Беллатрикс.
Зная, что Блэк не намерена позволять ей уходить от ответственности, Гермиона вздыхает и убирает руку. Беллатрикс мычит прямо ей на ухо, довольная своей уступчивостью, и ее лицо горит от смущения.
Она невероятно подробно нарисовала глаза профессора Блэк, а по краям пергамента нарисовала десятки маленьких сердечек. Черные глаза с длинными ресницами и резко очерченными бровями уставились на них, и Гермиона молится, чтобы она не проделала достаточно хорошую работу, чтобы было совершенно очевидно, кому принадлежали эти глаза.
Беллатрикс выхватывает рисунок и возвращается в начало класса, швыряя его на стол.
«Десять баллов с Гриффиндора», — говорит Беллатрикс певучим голосом, — «И это еще не все. Мисс Грейнджер, сегодня вечером вы присоединитесь ко мне на отработку в четыре часа.
Гермионе следовало бы смутиться или разозлиться, но вместо этого она чувствует только волнение. От мысли о ней в этом классе наедине с профессором Блэк ее желудок трясется как сумасшедший. Она снова слышит Панси, на этот раз кашляющую, чтобы скрыть очередное хихиканье. Она оборачивается и смотрит на нее. Слизеринка только ухмыляется и саркастически показывает ей большой палец вверх.
Беллатрикс возобновляет урок, и Гермиона заставляет себя слушать, что говорит женщина. Она не отрывает глаз от свежей страницы, кончик ее пера летит, пока она пытается уловить основные моменты лекции. Тем не менее, время от времени Беллатриса подходит слишком близко, и ее опьяняющий древесный запах окутывает ее, заставляя ее перо замирать на месте, пока женщина не пройдет мимо.
Когда урок заканчивается, она выбегает из комнаты так быстро, как только может. Когда она прошла половину коридора, ее остановил голос Панси.
— Подождите, мисс Грейнджер!
Гермиона оборачивается с красными щеками и пристально смотрит на подругу. На лице Панси бешеная, дерьмовая ухмылка, когда она бежит к ней. Гермиона прислоняется к стене, пропуская других учеников и ожидая, пока Панси и остальные ее друзья догонят ее. Она готовится к неизбежным насмешкам.
Гарри прислоняется к стене рядом с ней, толкаясь плечами о нее. Панси останавливается перед ней, скрестив руки с улыбкой. Драко приходит последним, бросая на Гермиону раздраженный взгляд.
— Честно говоря, Гермиона, какие у тебя дела с моей тетей? Это жутко».
Она крепко пожимает ему плечами: «Я просто восхищаюсь ею, вот и все. Не так ли? Она легенда».
Пэнси фыркает и бьет Гермиону по плечу: «Никто больше не восхищается ею так, как ты».
Гермиона выпрямляется и толкает Панси плечом назад. Затем она вспоминает весь смущающий смех Пэнси во время того урока и хлопает ее учебником по другому плечу.
Слизеринка издает чересчур драматичный писк, и Гарри воет от смеха. Драко закатывает глаза и уходит от них.
— Вы все смущаетесь, — кричит он через плечо.
Гермиона пришла на десять минут раньше задержания. В классе пусто и тихо, Гермиона позволяет двери захлопнуться за ней. Она слегка проводит кончиками пальцев по каждому столу, размышляя, где сесть, прежде чем положить свои вещи на тот, который ближе всего к столу профессора. Она смотрит на дверь, затем на часы у двери, подтверждая, что у нее еще есть время до прибытия Беллатрикс.
Поколебавшись лишь мгновение, она решает, что риск стоит награды, и блуждает за столом профессора. Первая фотография бросается в глаза. Это Беллатриса с двумя другими женщинами, одна с ее кудрями, а в другой она узнает Нарциссу Малфой. Беллатриса выглядит более счастливой, чем ее видела Гермиона, и более искренней, чем в вырезках из «Ежедневного пророка», которые она хранила в коробке из-под обуви. Есть еще одна фотография очаровательного пухлого ребенка, смеющегося. А рядом с ним — Беллатрикс из ее аврорских времен рядом с большой командой авроров. Гермиона может выбрать достаточно знакомых лиц, чтобы узнать в них команду, которая победила Волдеморта, прежде чем он смог начать новую войну. Беллатрикс, конечно же, известна тем, что обнаружила и организовала уничтожение крестражей Волдеморта, и, в конце концов, именно ведьма наложила проклятие, убившее его. Это была командная работа, но ключевые моменты не были бы достигнуты без профессора Блэк.
На столе открыт ежедневник, и неряшливый почерк Беллатрисы заполняет каждую колонку и растекается по полям. Гермиона находит сегодняшнюю дату и видит встречу со Спраут перед задержанием с Грейнджер.
Гермиона проводит указательным пальцем по своему имени, написанному рукой Беллатрисы. Ей нравится, что Беллатрикс даже знает, кто она. Ей хотелось бы вернуться в прошлое, просто чтобы сказать себе в молодости, что однажды Беллатриса Блэк узнает ее имя, что у нее будет возможность самой поучиться у этой женщины.
Она еще раз бросает взгляд на дверь, прежде чем потянуться вниз, чтобы открыть верхний ящик. Это аккуратно организовано; запасные перья, бутылочка с чернилами, блокнот в кожаном переплете и сложенный кусок пергамента. Она разворачивает его и обнаруживает, что глаза Беллатрисы смотрят на нее. Улыбка прокрадывается на ее лице. Она сохранила это.
Ноутбук заманчив, но для комфорта он приближается к четырем. Она оставляет рисунок там, где его нашла, закрывает ящик и садится за стол и ждет.
Не прошло и секунды после того, как она садится, как за ней с грохотом распахивается дверь. Она прислушивается к приближению Беллатрисы, нащупывая пергамент и перо. Когда она видит, что ноги Беллатрисы останавливаются перед ней, она водит глазами вверх по телу, пока не достигает ее неодобрительного взгляда.
— Что тебя так отвлекло на моем уроке, Грейнджер?
— Я-я не отвлекаюсь.
Профессор закатывает глаза: «Тогда напиши мне что-нибудь, что докажет, что тебе не все равно».
Она поворачивается на пятках и опускается в кресло, положив ноги на стол. Гермиона с минуту сидит молча, глядя на чистый пергамент. Затем она снова смотрит на Беллатрикс, у которой уже есть книга и она в очках.
— Эм… вы хотели чего-то конкретного?..
Беллатрикс с огромным усилием отводит взгляд от книги. Она пренебрежительно машет рукой: «Мне все равно. Просто покажи мне , что ты заботишься, или увидимся здесь завтра».
Она возвращается к своей книге, а Гермиона продолжает смотреть на нее. Она читает книгу по гербологии. Это то, чего Гермиона о ней не знала. Есть что-то невероятно милое в мысли о том, что Беллатриса заботится о растениях. Тут ей что-то приходит в голову, и она приступает к работе над статьей.
Написание статьи занимает у нее более часа постоянного написания. Она могла бы поклясться, что чувствует на себе взгляд Беллатрисы в нескольких точках, но отказывается отвлечься, встретившись с ними. Ей хотелось бы, чтобы у нее было больше времени. С таким предметом она могла бы потратить еще несколько часов, работая над ним, не отвлекаясь от внимания, но ее взгляд на ежедневник Беллатрисы подсказал ей, что ей нужно поужинать с сестрами, чтобы успеть на этот вечер. Несмотря на это, Беллатриса все время молчит и, вероятно, позволила бы ей продолжать, не говоря ни слова.
Беллатрикс наблюдает за ней поверх оправы очков, когда она кладет перед собой бумаги.
— Думаю, вас это удовлетворит, — говорит Гермиона, поворачиваясь, чтобы собрать свои вещи.
«Это обо мне», — говорит Беллатрикс с ноткой удивления в голосе.
— Да, — говорит Гермиона, перекидывая сумку через плечо и поворачиваясь к ней лицом.
Брови Беллатрисы нахмурены, и на ее лице отражается множество эмоций, когда она поднимает глаза, чтобы посмотреть на Гермиону.
«…Я просила тебя написать о защите от темных искусств».
"Нет. Вы просили меня доказать вам, что я забочусь о вашем классе и о том, что вы говорите. Я думаю, вы найдете адекватное доказательство того, что мне очень интересно то, чему вы меня научите».
Беллатрикс только моргает, глядя на нее, а Гермиона разворачивается и выходит из комнаты, ожидая, пока дверь за ней закроется, и на ее лице расцветет улыбка.
Прошла неделя, и Беллатрикс в ужасном настроении. Казалось, дела пошли лучше; Гермиона настаивала на том, чтобы думать мозгом, а не… ну, какой-либо другой частью тела, и Беллатрикс, казалось, была довольна. Она толкнула Гермиону сильнее, чем любой другой учитель. Простой вопрос часто превращался в жаркую дискуссию, в результате которой у Гермионы всегда было больше знаний, чем она получала. Когда Гермиона заговорила с ней, в глазах Беллатрикс вспыхнул блеск, и этот блеск зажег в ней что-то, что только заставило ее захотеть спорить еще больше. Каждый день она выходила из кабинета, чувствуя себя раскрасневшейся и живой.
Сегодня другая история. Ни один из студентов не может ответить правильно. Беллатрикс ходит по комнате, скрестив руки на груди и нахмурившись.
— Вы все безнадежны, — рычит она. — Грейнджер, иди сюда, пожалуйста.
Гермиона встает и спешит в переднюю часть комнаты. Беллатрикс останавливается и оказывается примерно в пятнадцати футах от Гермионы. Раздраженным взмахом палочки все парты и стулья в комнате отодвинулись на пять футов назад, к шоку всех учеников.
«Вам нужен практический подход, если что-то из этого запомнится вам», — говорит Беллатрикс. — «Палочка наготове».
Гермиона поднимает палочку. Профессор отражает ее и слегка кланяется. Гермиона делает то же самое, и как только она выпрямляется, Беллатрикс бросает в ее сторону бессловесное обезоруживающее заклинание.
« Протего!» Гермиона шепчет. Щит в самый последний момент отражает заклинание.
"Нет слов!" — требует Беллатриса, снова стреляя.
Гермиона снова бросается в защиту, но без слов сделать это вдвойне труднее. Беллатрикс слишком быстра, чтобы она могла использовать какие-либо атакующие заклинания. Щит за щитом, и Беллатрикс неумолима. Она начинает лавировать между столами, стреляя в нее заклинаниями поверх голов учеников. На лбу Гермионы блестит пот, а движения Блэк совершенно легки.
Она замечает, что чем дольше Беллатриса приближается к ней, тем легче сотворить каждый щит. Начинает казаться, что она реагирует инстинктивно, как будто естественная защита ее тела взяла верх. Тем не менее, ее рука горит, и ей становится все жарче под воротником. Радость на лице Беллатрисы не помогает. На темно-красных губах женщины появляется ухмылка, и ее грудь вздымается. Ее глаза на полсекунды скользят по рту Беллатрисы, и этого достаточно, чтобы жгучее проклятие проскользнуло сквозь щит и схватило ее за плечо.
Гермиона шипит, но не перестает защищаться. Брови Беллатрикс изогнулись, на ее лице пробежало едва заметное выражение гордости. Этого выражения достаточно, чтобы дать Гермионе силы пережить нападение еще минуту, а потом все кончено.
Беллатрикс опускает руку, ее челюсть дергается, когда она пытается сдержать улыбку. Гермиона спотыкается и протягивает руку, чтобы опереться на стол Беллатрикс.
Пэнси первой начинает аплодировать, вскоре после этого вспыхивает и остальная часть класса. Гермиона безуспешно пытается прочитать профессора.
— Тихо, — говорит Беллатрикс, и ученики подчиняются. — Грейнджер, как ты думаешь, что было не так?
«Недостаточно хорошо», — фыркает она, все еще задыхаясь.
"Почему ты это сказала?"
«Я не смогла произнести ни одного атакующего заклинания», — говорит Гермиона, выпрямляясь, когда наконец отдышалась, — «Я была недостаточно быстрой».
Беллатрикс цокает, приближаясь к Гермионе, стоящей в передней части комнаты: «Ты была быстрее и сильнее, чем некоторые ведьмы вдвое старше тебя. Ты задействовала этот естественный инстинкт борьбы или бегства, не так ли? И что ты выбрала?»
— Бой, — ворчит Гермиона, борясь с румянцем. Ее глаза падают на ноги, когда Беллатрикс приближается.
На мгновение все стихает, а затем мир Гермионы замирает, когда она чувствует прохладную руку на своей щеке. Рука Беллатрикс лежит там, и Гермиона почти против воли прижимается к ней щекой. Рука Беллатрикс опускается, обхватывает ее подбородок и поднимает голову, так что она вынуждена встретиться с ней глазами.
Взгляд Беллатрикс тлеет и поглощает. Гермиона впадает в это, совершенно забывая, что у них есть публика. Беллатрикс выглядит так, словно пытается ее понять, между ее бровями появляется тончайшая морщинка. Глаза Беллатрисы скользят по ее лицу, и она моргает, словно вспоминая себя. Она роняет ее и отходит.
«Ты будешь продолжать совершенствоваться, но знай, что ты на несколько лиг впереди своих сверстников», — Беллатрикс подходит к своему столу и в изнеможении падает на стул. Она машет рукой. "Урок окончен."
Гермиона медленно возвращается к своей парте, в то время как остальная часть класса собирается уйти. Гарри похлопывает ее по спине, и Драко шепчет: «Отличная работа, Гермиона», проходя мимо нее. Панси сжимает ее руку и расширяет глаза, говоря, что мы поговорим позже.
Гермиона собирает вещи как можно медленнее, чтобы оказаться последней ученицей в комнате. Когда они остаются одни, она поворачивается к Беллатрисе, которая смотрит в окно.
Она нервно выдыхает. Женщина по-прежнему нервирует ее, и эта острота только обостряется, когда они остаются одни. Гермионе хочется быть ближе к ней, узнать о ней больше, чем она когда-либо хотела в своей жизни.
— Эм, профессор?
— Хм, да, что? — говорит Беллатрикс, глядя на нее.
Гермиона переминается с одной ноги на другую: — Э, с вами все в порядке?
Беллатриса смотрит на нее с недоверием: «Это не твое дело».
— Может быть, и нет, но вы все равно можете… поговорить со мной, эм, если хотите.
Беллатриса продолжает смотреть на нее: «Зачем мне это делать?»
Гермиона не может придумать ответа. Она не может сдержать выражение разочарования на лице, ее плечи опускаются. Она поворачивается, чтобы уйти, но прежде чем она успевает дойти до двери, ее останавливает голос Беллатрисы.
— Грейнджер, — говорит она раздраженно, — подожди.
Гермиона поворачивается к ней с широко раскрытыми глазами. Беллатрикс выглядит невероятно раздраженной самой собой. Она машет рукой, жестом приглашая Гермиону вернуться к ней. Гермиона подчиняется, садясь на край стола, ближайшего к Беллатрисе.
Беллатрикс указывает на нее, сурово глядя на нее: «Я говорю тебе это только потому, что ты выстояла в поединке против меня. Большинство студентов не продержались бы против меня и 5 секунд, не говоря уже о 5 минутах».
Гермиона энергично кивает. Беллатриса опускает руку и стучит ногтями по столу.
— Это моя сестра, — наконец говорит Беллатрикс. — Она не хочет, чтобы я оставалась с ней на зимних каникулах, как я обычно делаю.
"Почему нет?"
«Что-то насчет того, что я «вызвала слишком много драмы в прошлом году» и «ты не можешь начать дуэль с Сириусом за обеденным столом и ожидать, что тебя снова пригласят, Белла».
— Ох, — говорит Гермиона, пытаясь найти способ встать на сторону Беллатрисы, — Ну, вы извинились?
Беллатрикс смотрит на нее так, будто у нее выросла вторая голова: «Он это начал».
— Э-э, ну, вы не обязательно это начинали.
«Я никогда не извиняюсь, если я не начанаю».
— Хорошо… ну, это… хм, мне очень жаль. Что вы будете делать, если не сможете пойти?»
— Полагаю, останусь здесь, — говорит Беллатрикс. — Мне больше некуда идти.
Сердце Гермионы болит при этой мысли.
«Может быть, она передумает», — говорит Гермиона.
Беллатрикс пожимает плечами: «Сомневаюсь в этом. Нарцисса не из тех, кто меняет свое мнение, когда что-то решила.
Нет, думает Гермиона, но я знаю одну ее слабость.
«Драко!» Зовет Гермиона и находит его в тот вечер за столом Слизерина. Пэнси и Драко сидят вместе, и оба оживляются от ее голоса.
«Мерлин, Гермиона, мне очень хотелось поговорить с тобой!» — говорит Панси, отодвигаясь, чтобы освободить место для Гермионы между ними. Гермиона садится, и Панси взволнованно хватает ее за колено: «Не могу поверить, что она так прикоснулась к твоему лицу на глазах у всех. Я никогда не видела, чтобы она была так добра к кому-то.
"Я знаю. Я нервничала больше, когда она прикасалась ко мне, чем когда она пыталась меня проклясть, — смеется Гермиона.
— Мерлин, — снова говорит Панси, — это было так жарко. Как ты думаешь, у тебя действительно есть шанс с ней? Я имею в виду, если бы вы спросили меня вчера, я бы сказала, что никаких шансов в аду, но сейчас…
— Эм, ребята, — говорит Драко, — вы не возражаете? Вы говорите о моей тете.
— Ох, не будь таким ребенком, Драко, — смеется Панси.
— Вообще-то, Драко, я хотела тебя кое о чём спросить, — говорит Гермиона.
«Отлично», — говорит он, с грохотом роняя вилку. — «Чего ты хочешь?»
«Я разговаривала с профессором Блэк после уроков, и она расстроена, потому что твоя мать сказала, что ей не разрешено приходить к тебе домой на рождественские каникулы».
Драко фыркает: — Это меня не удивляет. В прошлом году она чуть не разрушила столовую.
— Ну, может быть, ты мог бы попросить свою мать передумать.
«Ты говоришь это только потому, что я пригласил всех вас в этом году».
— Возможно, — говорит Гермиона, — но это еще не все. Драко, она выглядела очень грустной. Она сказала, что останется здесь одна, если ей не удастся уйти. У нее больше никого нет».
«Ей больше никто не нужен . Она просто пыталась тобой манипулировать.
"Это не правда. Каждому нужен кто-то. И она не просила меня говорить об этом с тобой, я делаю это сама. Она не знает.
Драко вздыхает.
— Да ладно, Драко, перестань быть таким придурком, — говорит Панси, протягивая руку через Гермиону, чтобы взъерошить его волосы.
— Да, да ладно, Драко, — говорит Гермиона, подражая плаксивому голосу Пэнси и присоединяясь к ней, взлохмачивая ему волосы.
Драко отдергивает голову: — Отлично! Просто хватит с волосами.
«Ох, это будет так весело», — говорит Панси, — «Мы должны придумать, как ты сблизишься с ней, Гермиона».
"Что ты имеешь в виду?" — спрашивает Гермиона.
«О, я не знаю. Должен быть способ добиться от нее какой-то реакции. У тебя есть какая-нибудь инсайдерская информация, которая могла бы нам помочь, Драко? Мол, ей вообще нравятся женщины?
— Ты не можешь думать, что я собираюсь помочь тебе с этим, — недоверчиво говорит Драко.
«Просто скажи нам, нравятся ли ей женщины, — умоляет Панси, — я должна знать».
Драко стонет: — Я не хочу тебе говорить. Ты ведешь себя жутко».
Панси визжит: «Это значит, что так оно и есть! Если бы она этого не сделала, вы бы просто сказали нам!
Гермиона смеется: «Пэнси, серьезно, ты же не думаешь, что у меня действительно есть шанс, не так ли? Это нелепо."
«О, я думаю, да, но я думаю, что кому-то вроде нее нужен большой толчок. Она кажется мне собственническим типом. Послушай, ты подумаешь, что я сумасшедшая, но мне кажется, у меня есть идея.
Драко снова стонет.
План Панси безумен , и Гермиона говорит ей об этом. Ей кажется, что в последнее время она стала ближе к Беллатрикс сама по себе, и она боится испортить этот прогресс, играя с ней в игры. Однако через две недели были рождественские каникулы, и Гермиона не могла избавиться от ощущения, что эти каникулы станут прекрасной возможностью сблизиться со своим профессором любым возможным способом.
В следующие недели Гермиона остается после уроков, чтобы попытаться связаться с ней. Ей на удивление легко найти повод поговорить с ней. В большинстве случаев речь идет о том, чтобы углубиться в то, чего она затронула во время урока. Беллатрикс, кажется, никогда не возражает против длительного присутствия Гермионы, и, похоже, она не против поговорить с ней подробнее на эти темы. Несмотря на то, что она, кажется, не возражает, она, похоже, тоже не в восторге от этого. Гермиона воспримет свое пособие как победу. Обычно это означает, что ей нужно бежать на следующий урок, но дополнительные интимные моменты с Беллатрисой того стоят.
После недели такой рутины Беллатрикс решает однажды попросить Гермиону остаться после уроков.
«Похоже, я все-таки поеду на каникулы к сестре», — говорит Беллатриса, когда остальные ученики уходят.
Гермиона улыбается ей, садясь на свое обычное место за столом перед Беллатрикс: — Замечательно, профессор!
Беллатриса проводит пером пера по нижней губе, размышляя: «Она также сообщила мне, что ты и твои друзья присоединяетесь к Драко, и что я обязательно должна вести себя как можно лучше».
— …да, это правда, — говорит Гермиона.
— Ты имела к этому какое-то отношение? — спрашивает Беллатрикс.
— Имела отношение к чему? — говорит Гермиона, симулируя невежество.
Голос Беллатрисы становится резче: — Не притворяйся со мной дурой, питомец. Ты имела какое-то отношение к тому, что Нарцисса передумала?
Желудок Гермионы трепещет, когда ее называют питомцем. Может быть, это должно было ее обидеть, но она не может найти в себе этого.
"Хорошо. Все, что я сделала, это упомянул об этом Драко… и предложила ему попросить мать передумать.
Беллатрикс встает и обходит стол, чтобы встать прямо перед Гермионой. Гермиона прекрасно осознает, как быстро она внезапно дышит. Ее профессор смотрит на нее сердито, и, несмотря на их близкий рост, она чувствует себя очень маленькой.
«Это было не твое дело. Ты не имела права вот так вмешиваться в мои дела.
— Я всего лишь пыталась помочь, — тихо говорит Гермиона.
— Я не просила твоей помощи, — огрызается Беллатрикс.
Возможно, это была неделя вежливости между ними, или, может быть, Гермиона сегодня чувствует себя более эмоциональной, чем обычно, но она замечает, что на глазах у нее наворачиваются слезы. Она отворачивается от Беллатрикс, чтобы спрятать их, но рука женщины обхватывает Гермиону за руку чуть выше локтя, прежде чем она успевает уйти. Гермиона замирает.
— Я не просила об этом, но… я благодарна за это, — выдавливает Беллатрикс.
— Я рада, — говорит Гермиона дрожащим голосом.
Хватка Беллатрисы на мгновение сжимается, прежде чем она отпускает ее.
— Теперь ты можешь идти, Грейнджер.
Увольнение является напоминанием о том, что эта встреча прошла на условиях Беллатрисы. Тем не менее, чувствуя себя победителем, Гермиона выходит из комнаты в хорошем настроении. Она убеждена, что чувствует взгляд профессора на своей спине, когда уходит.
В последний день перед зимними каникулами Гермиона не может удержаться и не подарить Беллатрисе что-нибудь на праздники. Имело смысл подарить его ей сейчас, а не у Малфоев. Вместо того, чтобы отдать его ей наедине, она оставляет его рядом со столом, чтобы она нашла, когда начнется урок.
В тот день Беллатрикс приходит и видит большое растение Белладонны в горшке, стоящее по пояс рядом с ее столом. Она опаздывает, поэтому все ученики собрались, чтобы увидеть ее реакцию, которая для обычного ученика не такая уж большая, но Гермиона настроена на нее на уровне, на котором никто другой.
Профессор потирает один из листьев между большим и указательным пальцами, слегка проводит по ягоде, а затем поворачивается и смотрит прямо на Гермиону. Ей немного неловко, что ее застали врасплох, но она лишь слегка улыбается женщине, как бы говоря: да, это была я.
Беллатрикс быстро моргает и качает головой, словно пытаясь отогнать ненужные мысли. И вот так она вырывается из этого состояния и переходит в режим обучения. Сегодня они объединяются для дуэлей, ко всеобщему удовольствию. Гермионе хотелось бы, чтобы объединение со своим профессором не выглядело унылым. Но кто тогда надерёт Гарри задницу?
На самом деле Гарри — грозный противник. Он ни в коем случае не так уравновешен, как Гермиона, и, вероятно, по этой причине не сможет выстоять в дуэли против Беллатрикс, но у него определенно есть масса природных талантов. Гермиона успокаивает себя, решив победить Гарри достаточно сильно, чтобы произвести впечатление на Беллатрикс.
К ужасу Гарри, ей это удается. Когда они закончили, все, что Беллатриса должна сказать на этот раз, это «Грейнджер», и Гермиона знает, что она просит ее остаться после того, как все уйдут. Ее друзья даже больше не утруждают себя подшучивать над ней по этому поводу, за исключением одного жалкого движения брови Пэнси, когда она уходила.
"Зачем?" — устало спрашивает Беллатрикс.
— Я думала, вам это понравится, — говорит Гермиона, решая сегодня проявить смелость и прислоняясь к столу Беллатрикс ближе, чем она обычно осмеливается быть.
Беллатриса хмурится, поправляя очки так, чтобы они лежали у нее на макушке. Учащийся жадно отслеживает движение, запоминая простое действие.
"Мне нравится. Откуда ты знала, что мне понравится?
— У вас уже есть маленький, — колеблется Гермиона, затем добавляет: — И я заметила, что вы читали книгу по гербологии во время задержания.
— Ты всегда такая наблюдательная? Беллатриса смотрит на нее так, словно пытается понять ее мотивы. Гермионе трудно поверить, что она еще не пришла к правильному выводу. Она хочет, чтобы она знала? Гермиона решает, что да, часть ее действительно хочет, чтобы Беллатрикс знала о ее чувствах. Она хочет, чтобы она знала о ней все, но она хочет, чтобы она хотела знать. А Гермиона хотела знать всё взамен.
«Возможно, у меня есть особая склонность быть наблюдательной по отношению к вам», — говорит Гермиона.
"Почему?"
Гермиона делает глубокий вдох. Если она это сделает, пути назад не будет, не будет более правдоподобного отрицания. Она протягивает руку и проводит пальцем по руке Беллатрикс, лежащей на столе перед ней. Когда она не двигается, она проводит пальцами выше, водя ими по запястью Беллатрисы, вверх по предплечью, по плечу. Она клянется, что чувствует электрический ток, проходящий между ними в точке контакта, и не может не представить, каково было бы ощущать это ощущение по всему телу.
Она добирается до челюсти Беллатрисы, чуть ниже ее уха, когда Беллатриса быстро и болезненно хватает ее за запястье. Взгляд Гермионы устремляется к лицу женщины, ожидая найти в ней возмущение, отвращение. Вместо этого она видит широко растерянные глаза и приоткрытые губы Беллатрисы, и Гермионе так отчаянно хочется упасть вперед, залезть к ней на колени и попробовать на вкус эти обманчиво манящие губы, но она знала, что еще слишком рано. Это простое прикосновение могло сойти ей с рук.
Гермиона пытается отнять руку, но хватка Беллатрисы не ослабляется. Ее взгляд затуманен, и Гермиона исследует его, пытаясь понять, о чем она думает. Прежде чем она успевает это понять, она отпускает ее. Гермиона выбегает из комнаты, а профессор не говорит ни слова. Ее запястье покраснело и раздражено от хватки, и Гермиона намерена беречь его, пока оно не исчезнет.
Гермиона уже однажды бывала в поместье Малфоев, но ее память не отражала этого должным образом. Он более готический и экстравагантный, чем она помнит, как будто ее разум слишком упростил его, чтобы его существование хотя бы имело смысл. Она не может себе представить, что вырастет в таком месте. Она терялась, пытаясь регулярно посреди ночи выпить стакан воды. Территория вокруг него такая же чрезмерная. Насколько хватает глаз, других объектов недвижимости нет, и это место окружено прекрасно ухоженным ландшафтом. Должно быть, потребовалась небольшая армия домашних эльфов, чтобы присматривать за таким местом.
Она также неправильно запомнила Нарциссу и Люциуса Малфоя; Либо с возрастом пара стала еще более устрашающей. Она никогда не знает, как взаимодействовать с кем-то вроде Люциуса, и может представить, какая странная динамика должна быть с Беллатрисой, учитывая их историю. Люциус был верным последователем Волан-де-Морта до того, как Блэк заполучила его благодаря помощи Нарциссы. Гермиона воображает, что Беллатрикс использовала будущее Драко как средство манипулировать Нарциссой, чтобы она восстала против мужа. Одна из старых газетных вырезок Гермионы из «Ежедневного Пророка» была посвящена главной истории о том, как Беллатрикс Блэк пытала своего зятя, чтобы получить информацию о Темном Лорде, и о том, как этот человек не продержался и дня, прежде чем сломался и отдал им все взамен, за смягчение наказания. И теперь он здесь, как будто он не служил под началом одного из самых известных темных волшебников всех времен. Скоро здесь будет и Беллатрикс, как будто она и не пытала его ради информации.
— Приятно снова вас видеть, мадам Малфой, — говорит Гермиона. — И здравствуйте, мистер Малфой, как ваши дела?
Люциус откашливается: — У меня все хорошо, мисс Грейнджер, спасибо.
«Тогда», — говорит Нарцисса, — «Пойдемте, дети, Драко покажет вам ваши комнаты. Вы все останетесь на том же этаже, что и Драко, разве это не будет здорово?
Нарцисса не ждет ответа, а лишь провожает Драко вверх по лестнице. Гарри, Гермиона и Панси последовали за ним, испытывая облегчение от того, что короткое и неприятное общение закончилось.
«Ты подумала о моем плане?» Пока они обходят второй лестничный пролет, Панси шепчет Гермионе: «Сейчас самое время начать».
«Я до сих пор не знаю. Я думаю, что при нынешних обстоятельствах я добилась достаточного прогресса. Я не хочу на нее давить».
«Такая женщина не поддастся, если мы не окажем правильное давление. К тому же, если дела пойдут не так, как ты хочешь, мы можем просто инсценировать разрыв».
Гермиона обдумывает это. Она представляет, как глаза Беллатрисы сверкали бы ревностью. Она хочет, чтобы она чувствовала себя собственницей над ней.
«Я восприму твое молчание как согласие», — говорит Панси.
— Не обязательно шептать, — говорит Драко, и они почти натыкаются на него, когда он останавливается на третьем этаже. — Этот дом огромен, мои родители вас не услышат.
«Верно», — говорит Пэнси, — «Извини, в этом доме такая странная тишина, что говорить на нормальной громкости кажется неправильным».
Гарри кивает в знак согласия. Драко хватает его за руку и направляет вправо.
— Панси, Гермиона, ваши первые две двери слева. Выбирайте любую из них, — кричит Драко, исчезая в комнате вместе с Гарри.
«Они были бы милыми вместе», — задумчиво говорит Панси, когда дверь за ними закрывается.
Гермионе сразу становится неуютно без Драко рядом. У нее странное ощущение: если она будет двигаться слишком быстро, то каким-то волшебным образом опрокинет невероятно дорогую хрустальную вазу.
Панси закатывает глаза и трясет плечом: «Да ладно, эти комнаты выходят на фасад поместья. Если ты выберешь одну сейчас, возможно, ты сможешь успеть на прибытие Беллатрикс. Она должна скоро приехать, верно?
Гермиона считает, что шанс есть. Она выбирает комнату, ближайшую к лестнице, чувствуя себя очень одинокой, как только дверь за ней закрывается.
Комната в три раза больше ее домашней комнаты. Мерлин, комната Драко, должно быть, была размером как весь первый этаж дома Гермионы. Эта комната для гостей оформлена в светлом и воздушном стиле; простыни и шторы ярко-белые, а шкаф на стене слева от нее сделан из более светлого, потрепанного дерева. Нарцисса, безусловно, отлично разбирается в дизайне интерьера.
На стене напротив двери есть три больших окна, заливающих комнату дневным светом. Облака тяжелые, и Гермиона чувствует свежий воздух, исходящий из окна, и ей хотелось снега. Она не могла придумать ничего более романтичного, чем холодный снежный вечер, свернувшись калачиком у камина, в преддверии быстро приближающегося праздника.
На данный момент Гермиона бросает свои сумки на кровать и сворачивается калачиком у окна в одиночестве. Отсюда она может видеть вплоть до ворот, огибающих периметр и дальше. Она наблюдает за местом, куда аппарировали она, Гарри, Панси и Драко, желая, чтобы темная фигура профессора материализовалась. Она наблюдает, пока солнце не зайдет, прежде чем наконец сдаться. Она вздыхает и задергивает шторы, чтобы переодеться к ужину. Драко сообщил им, что обеды в доме Малфоев обычно носят строгий и формальный характер. Это еще одна деталь, которая заставляет Гермиону содрогаться, когда она представляет, как вырастет таким образом.
Она позаботилась о том, чтобы взять с собой достаточно формального наряда, но зная, что существует вероятность того, что Беллатрикс может появиться в любой момент, выбор платья для нее был чрезвычайно напряженным. На ней был комбинезон, когда в дверь постучали. Она открывает ее и видит, что там стоит Пэнси, выглядящая совершенно красивой в мерцающем серебряном платье, и смотрит на нее.
«Черт возьми, у меня нет способа создать лучший образ, чем этот».
Панси смеется и проталкивается в комнату: «Пожалуйста, как будто это даже соревнование. Профессор Блэк смотрит только на тебя.
Гермиона закатывает глаза, изо всех сил стараясь не дать Панси оправдать свои надежды.
«В любом случае, я здесь, потому что предсказала, что ты не сможешь решить, что надеть, что в конечном итоге приведет к тому, что ты выберешь что-то слишком скучное».
Панси сидит, скрестив ноги, на кровати рядом с открытой сумкой Гермионы и начинает в ней рыться. Она хмурится, когда наряды не перестают поступать, и понимает, что у чемодана нет дна.
"Серьезно? Ты зачаровала его, чтобы можно было упаковать все свои вещи?
"Замолчи. Было проще просто бросить все, чем пытаться решить, что взять с собой».
Пэнси стонет, а затем визжит, доставая шелковое платье цвета леса: «Это! Это должно быть вот это. Это даже цвет ее дома.
Гермиона приятно удивлена таким выбором. Она надевает его через голову, и он идеально облегает ее. Тонкие перекрещивающиеся бретели заставляют ее чувствовать себя лучше из-за того, насколько у него низкий вырез, но после талии оно красиво спускается до лодыжек. Сверху он откровенный и облегающий, оставаясь при этом элегантным.
«Черт», — присвистывает ее подруга, — «Да, это то самое».
Пэнси настаивает, чтобы она зачесывала волосы вверх, поэтому позволяет ей укладывать их настолько элегантно, насколько позволяют ее густые локоны. Она также наносит небольшое количество макияжа. После всех этих усилий Беллатрикс лучше появиться сегодня вечером. Они сталкиваются с Драко и Гарри наверху лестницы, и Гермиона радуется, что им не придется спускаться в одиночку. Не говоря уже о том, что она вообще не знала, где находится столовая.
— Вы оба очень красивы, — искренне говорит Гермиона.
Гарри одет в простую белую рубашку и длинный черный фрак поверх нее, а Драко одет в полностью черный костюм-тройку.
Гарри глупо улыбается им, и Драко выглядит впечатленным. — Вы обе выглядите вполне приемлемо, — говорит он.
— Оу, спасибо, Драко, — говорит Панси, делая вид, что вытирает слезу.
Когда они приходят, Нарцисса и Люциус уже находятся в столовой, и еда ждет их на столе. Пэнси и Гермиона сидят по одну сторону, а Гарри и Драко по другую.
«Дети, вы все чудесно выглядите», — комментирует Нарцисса, делая глоток вина. — Кто-нибудь еще хочет?
— Я бы хотела, — говорит Гермиона одновременно с Пэнси.
Нарцисса взмахнула палочкой, и бокалы девочек наполнились вином, таким же красным и темным, как любимый оттенок помады Беллатрисы.
Стакан уже был на полпути к губам Гермионы, когда громкий хлопок в направлении фасада дома заставил ее замереть. Она смотрит на Нарциссу, которая выглядит раздраженной.
"Где все? Привееееет!»
Беллатрикс! – думает Гермиона, и от нахлынувших эмоций на ее щеках пробегает румянец.
«Это должно быть моя сестра. Извините, — Нарцисса поднимается из-за стола и направляется в прихожую.
— Драко, — шипит Панси, — сядь на место.
Драко внезапно выглядит утомленным, но он подчиняется, меняя выбранную тарелку на полную и опуская стакан. Теперь единственные свободные места были напротив или рядом с Гермионой.
Гермиона смотрит на Люциуса, который выглядит очень заинтересованным в таянии льда в его стакане с виски. Она делает большой глоток из своего стакана, обнаруживая, что слишком легко осушить его целиком. В этом есть удивительная сладость, и ее охватывает теплое чувство. Стакан зачарован и наполняется снова, как только он опорожняется, как обнаруживает Гермиона, достигнув дна. Она бросает на Пэнси тревожный взгляд и тоже допивает стакан.
Двери столовой распахнулись, и Гермиона подпрыгнула, хотя знала, что придет. Беллатрикс Блэк вошла в комнату, окидывая взглядом всех сидящих за столом. Гермиона чувствовала, как румянец поднимается по ее шее и распространяется по щекам, когда она рассматривала наряд Беллатрисы. Она показывала больше кожи, чем когда-либо прежде. Платье красное, как вино Гермионы, с греховно высоким разрезом, идущим от низа платья до самого бедра. Верх платья имеет опасно глубокий вырез, и взгляд Гермионы задерживается на нем слишком долго. Гермиона почти слишком занята, пытаясь не пускать слюни, чтобы заметить, что взгляд Беллатрикс остановился на ней.
Когда она наконец встретилась взглядом с женщиной, она почувствовала шокирующий прилив тепла между ее ногами. Блэк ухмыляется, будто точно знает, что чувствует. Гермиона закусывает губу, совершенно не в силах удержаться от того, чтобы ¹½продолжать пить Беллатрису.
— Грейнджер, — приветствует Беллатриса тихим голосом. — Ты хорошо выглядишь.
— Вы тоже, — не раздумывая, говорит Гермиона.
Беллатрикс, похоже, также не хочет отводить взгляд от Гермионы, и она садится напротив нее, не отрывая взгляда. Гермиона снова подносит бокал к губам, не сводя глаз с Беллатрисы, когда делает глоток.
— Я тоже рад тебя видеть, Беллатрикс, — говорит Люциус.
Беллатриса отрывает взгляд от Гермионы и смотрит на него, издавая звук отвращения. Нарцисса занимает свое прежнее место во главе стола и делает большой глоток вина.
«Выглядишь прекрасно, Нарцисса», — говорит Беллатриса, с пылом втыкая нож в кусок мяса на своем месте. Гермиона с удивительной яростью наблюдает, как она глотает еду, и размышляет, что еще она способна съесть в таком поместье.
Она делает паузу только для того, чтобы сделать глоток вина, приготовленного для нее Нарциссой, а Гермиона просто смотрит на нее. У нее такое ощущение, будто она наблюдает, как львица пожирает свою добычу, так же, как ест Беллатрикс. Гермиона скрещивает ноги, отчаянно желая какого-нибудь трения. Она никогда раньше не была так возбуждена в присутствии профессора.
«Может быть, дело в вине», — задается вопросом Гермиона, выпивая еще больше. Гермиона рассеянно отрезает перед собой кусок обжаренной утки, и это действительно невероятно вкусно.
Она ест и пьет до тех пор, пока ей не становится жарко, несмотря на открытое платье. Она почти закончила, когда чувствует руку Пэнси на своем бедре.
— Хочешь подняться наверх? — спрашивает она тихим голосом.
Три рюмки назад Гермиона могла бы покраснеть или спросить, что она делает. Но она пьяна и хочет, чтобы Беллатрикс захотела ее.
— Хорошо, — говорит Гермиона, ухмыляясь.
— Ужин был прекрасен, мисс Малфой, — говорит Панси, вставая и таща за собой Гермиону, — если вы нас извините.
Гермиона хихикает, когда Панси вытаскивает ее из комнаты. Она бросает взгляд через плечо и находит глаза Беллатрикс: они черные и злые, от которых по ее спине пробегает дрожь.
Девочки начинают хихикать, как только за ними закрывается дверь Гермионы. Панси хватает Гермиону за руки и слегка встряхивает ее. Мир вращается, когда она это делает, и Гермионе кажется, будто ей щекочут кожу головы.
— Мерлин, ты видела, как она посмотрела на тебя, когда пришла сюда? Она хотела съесть тебя живьем.
Гермиона обнимает Панси за плечи: «Спасибо, что помогла мне».
— Тебе это вряд ли нужно, — говорит Панси, сжимая ее за талию. — Эта женщина без ума от тебя, просто она еще этого не знает.
— Ты хороший друг, — вздыхает Гермиона.
Пэнси отстраняется, окинув ее странным взглядом, ее руки остаются на талии. Тогда с Гермионой происходит то, чего никогда раньше не происходило. Она бросается вперед и прижимается губами к губам Пэнси в небрежном поцелуе. Она почти сразу же отстраняется, глядя на Пэнси широко раскрытыми глазами. Панси выглядит растерянной, но медленно наклоняется и целует Гермиону. Глаза Гермионы закрываются, и в ее памяти появляется лицо Беллатрисы. Она почти может представить, что ее губы стали полнее, мягче и злее. Ее пальцы запутываются в прямых шелковистых волосах Пэнси, и она представляет, как волосы Беллатрисы вьются вокруг ее пальцев, захватывая их. У Гермионы внутри все пульсирует, и она отчаянно хочет освобождения, но не такого.
Пэнси отстраняется и тихо вздыхает: «Извини, это странно».
Гермиона какое-то время смотрит на нее, а затем запрокидывает голову и смеется: — О нет, мне очень жаль.
Панси закатывает глаза и тянет подругу к кровати. Она вылезает из платья, и Гермиона смотрит, пытаясь понять, что происходит. Прежде чем она успевает спросить, Пэнси начинает рыться в чемодане Гермионы и достает две ночные рубашки. Она бросает одну Гермионе и натягивает вторую через голову. Переодевшись, они вместе забираются в постель, лицом друг к другу.
— Почему ты помогаешь мне с этим? — спрашивает Гермиона, когда они устроились и погрузились в темноту.
«Потому что твои отношения с Беллатрикс Блэк стала бы легендарной. И потому что я знаю, как сильно она тебе нравится. Я действительно думаю, что при других обстоятельствах вы бы идеально подошли друг другу».
"Это все?"
Панси на мгновение замолкает: «Думаю, было бы не плохо, если бы, заставляя Беллатрикс ревновать, мы заставляли ревновать и кого-то еще».
Гермиона пытается сдержать волну волнения, которую она испытывает при этих словах. Пэнси никогда не улавливала чувств с тех пор, как познакомилась с ней. "Что?" — спрашивает она так небрежно, как только может.
Пэнси хихикает, ни на секунду не покупаясь на ее поступок. — Я говорю тебе, потому что знаю, как сильно ты на самом деле хочешь это знать. Возможно, я немного… влюблена в Джинни Уизли.
Гермиона ошеломлена: «Ого, правда? О, это так мило!»
«Ух, не надо. Это расстраивает. Каждый раз, когда я пытаюсь с ней флиртовать, она думает, что я издеваюсь над ней или пытаюсь обманом заставить ее стать моей подругой, чтобы я могла узнать ее слабости».
Гермиона мычит: «Тебе нужно поработать над своей речью. Я помогу тебе. Представь, что я Джинни, и пригласи меня на свидание.
— …Ты не можешь быть серьезной.
Гермиона молчит и смотрит пристально, хотя Панси, вероятно, не видит ее в темноте. В конце концов Пэнси вздыхает: «Привет, Джинни, могу я поговорить с тобой минутку?»
"Зачем?"
— У меня есть к тебе вопрос, — выдавливает Панси.
— Хорошо, что? — говорит Гермиона, входя в роль. Джинни будет нелегко победить.
— Ну, я подумала, не хочешь ли ты поехать со мной в Хогсмид на этих выходных и посмотреть витрины. Тогда, возможно, мы сможем где-нибудь остановиться и купить сливочного пива.
Гермиона чувствует, что здесь Джинни подозрительно покосится, поэтому она так и делает: «Во что ты играешь?»
«Гермиона!»
«Я не Гермиона!»
— Ух, ты мне нравишься, ясно? — кричит Пэнси.
Гермиона подавляет смешок: — Скажи это приятнее.
Панси вздыхает: «Джинни, ты мне нравишься. Я хочу встречаться с тобой. А потом я хочу отвезти тебя обратно в общежитие и сказать всем остальным, чтобы они убирались, а когда мы останемся одни, я хочу сорвать с тебя…
Гермиона кричит и затыкает уши.
Гермиона просыпается поздно вечером с сильной головной болью и бурлением в желудке. Она одна в постели и слышит отдаленные звуки болтовни, доносящиеся снизу. Она вылезает из постели, натягивает халат и выходит из комнаты. Когда она проходит лестницу, она находит всех, кроме Люциуса, собравшихся у камина в гостиной. Гарри, Драко и Пэнси свернувшись калачиком на полу возле окна, свернувшись калачиком, с чашками кофе, дымящимися в их руках. Позади них стоит невероятно высокая рождественская елка, украшенная только серебряными огнями. Нарцисса сидит в кресле и читает газету, а Беллатрикс свернулась калачиком в углу дивана, прижимая к себе книгу, очки сползают с ее носа. Ее волосы собраны в кучу на голове, и она закутана в зеленое одеяние.
Гарри первым заметил ее: «Доброе утро, Миона».
Она замечает, что Гарри и Драко делят одеяло. Как любопытно. Драко ухмыляется ей: — Тяжелая ночь?
Гермиона откашливается, взглянув на Пэнси, которая тоже, что неудивительно, ухмыляется. Она подавляет стон, вспоминая их поцелуй.
— Грейнджер, — говорит Беллатрикс.
Глаза Гермионы прикованы к ней. Беллатриса приподняла очки так, чтобы они легли ей на голову, и она пристально посмотрела на него. — Д-да?
Беллатрикс берет с кофейного столика кружку и подносит ее к себе: «У меня было ощущение, что тебе понадобится чашка».
Сдерживая нервы, Гермиона подходит к дивану и садится на край средней подушки, держась на приличном расстоянии от профессора. Она с благодарностью берет чашку, подносит ее к губам и дует на нее.
«Я добавила в него немного Витамикса», — шепчет Беллатрикс.
Гермиона пьет его, и это чудесно. Есть немного корицы, как она и предпочитает, и зелье едва заметно. Головная боль сразу уменьшается. Беллатрикс наблюдает за ней, поэтому она делает еще глоток и немного расслабляется на диване, но все еще далеко от того места, где ей хотелось бы быть.
«Я не кусаюсь», — говорит Беллатрикс так, словно точно знает, о чем думает.
Гермиона в этом сомневается, но все равно придвигается ближе к Беллатрисе, пока ее бедро не касается колена Беллатрисы. Гермиона чувствует легкий шок от этого контакта; Колени Беллатрикс выглядывают из-под ее халата, поэтому единственное, что их разделяет, — это тонкий хлопковый халат, который она носит. Беллатрикс вернулась к чтению, похоже, не обращая внимания на их близость. Гермиона слегка улыбается, прежде чем замечает, что Нарцисса смотрит на нее поверх газеты.
— Как ты спала, Гермиона? — спрашивает Нарцисса.
Ответ Гермионы прерывается, когда Панси плюхается на диван, прямо напротив нее. Она кладет руку на плечо Гермионы. «Мы отлично спали. Ваши гостевые кровати просто чудесны.
Гермиона инстинктивно смотрит на Беллатрикс, ловя вспышку раздражения на ее лице, прежде чем оно погаснет. Она продолжает смотреть на книгу, но ее костяшки пальцев побелели там, где они сжимают ее верх. Панси продолжает болтать с Нарциссой, пока Беллатрикс не встает и молча не выходит из комнаты. Ей сразу не хватает тепла.
Она сидит и делает вид, что слушает разговор еще немного, прежде чем тихо встанет и уйдет в том же направлении, что и профессор. Она бродит по столовой, кухне, коридору, пока не находит несколько дверей, одна из которых приоткрыта. Гермиона проходит и находит красивую библиотеку. Холодный утренний свет освещает ряды полок сквозь огромную стену окон. Здесь также есть зона отдыха у камина, и там она находит Беллатрикс.
— Не могла остаться в стороне? Беллатрикс замечает: «Почему бы не остаться со своей маленькой подружкой?»
Гермиона игнорирует ее, исследуя полки, ближайшие к тому месту, где Блэк растянулась на диване. Пока она читает, ее пальцы скользят по корешкам, и единственным звуком в комнате является потрескивание камина.
Она выбирает роман о волшебных существах и подходит к дивану. Беллатрикс берет на себя все это, поэтому Гермиона стоит перед ней, неловко переминаясь с ноги на ногу. Беллатрикс смотрит на нее и закатывает глаза, принимая полусидячее положение и подтягивая ноги к себе, чтобы было место, где можно сесть. Гермиона устраивается на той полоске пространства, которую освободила Беллатрикс, снова уютно прижимаясь к ее ногам. Она счастливо вздыхает, открывая книгу.
Они читали так несколько минут, Гермионе нравилось находиться в ее непринужденном присутствии.
— Когда это началось? Беллатрикс внезапно спрашивает: «Ты и Паркинсон».
Гермиона сжимает челюсти, пытаясь не рассмеяться. Она придает лицу серьезное выражение: «Вас это беспокоит?»
Беллатрикс сердито говорит: «Нет, с чего бы это?»
Беллатрикс возвращается к чтению, но Гермиона обхватывает рукой обнаженную лодыжку и снова поднимает глаза.
— Хорошо, — говорит Гермиона, — и не должно.
Беллатриса придвигается ближе к ней, поджимая под себя ноги и кладя руку на спинку дивана, за плечи Гермионы. Она чувствует ее дыхание на своем лице, чувствует ее тепло, прижимающееся к ее плечу.
— А почему бы и нет?
Гермиона не может смотреть ни на что, кроме ее губ. — Я уже говорила вам. Раньше, в вашем классе.
— Хм, — мычит Беллатрикс, поднимая руку, чтобы провести рукой по щеке Гермионы. Ей с трудом верится, что это происходит. Блэк прикасается к ней, нет, ласкает ее: « Но ты ничего не сказала, по сути».
Гермиона ломает голову, пытаясь понять, что хочет услышать женщина. Прежде чем она успевает что-нибудь придумать, Беллатрикс наклоняется и говорит прямо ей на ухо, ее губы касаются раковины: — Думаешь, я не знаю, что ты думаешь обо мне? Держу пари, что ты думаешь обо мне, когда ты с ней. Ты думаешь, это я тебя трогаю?
Рука, ласкающая ее, обхватывает ее челюсть, пальцы впиваются в ее волосы, словно пытаясь удержать ее от отхода. Гермионе и не снилось такое. — Д-да, — она вздрагивает. С ее губ срывается легкий вздох, когда она чувствует зубы на мочке уха, вознаграждая ее ответ. Ее глаза закрываются.
«Скажи мне, ты представляешь, что это мои губы на твоих, мои руки в твоих волосах?» Беллатрикс слегка дергает ее за волосы: «Ты представляешь, что это мои пальцы работают внутри тебя?»
— Да, — говорит Гермиона высоким и хриплым голосом. Конечно, Панси никогда не заходила с ней так далеко, но Беллатрикс не нужно было это знать. Услышав ее слова, Беллатриса резко вздыхает и прижимается лбом к виску Гермионы.
Внезапно Гермионе становится холодно, тепло Беллатрисы покидает ее. Она открывает глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беллатриса рухнула на подлокотник дивана, хохоча, как сумасшедшая.
«Ой, ты слишком лёгкая!» — восклицает Беллатриса, получая огромное удовольствие от жара, который тут же поднимается к щекам Гермионы.
Гермиона вскакивает на ноги: «А вы мерзкая!»
Беллатрикс удается подавить смех, выпрямляясь на месте и пристально глядя на нее: «Тебе нужен был холодный шок от реальности, любимец. Я старше тебя более чем в два раза. Почему ты думаешь, что я когда-нибудь смогу смотреть на тебя так?»
«Вы сами сказали, что я лучше всех в этой школе. Я могу выстоять против вас на дуэли, кто еще может это сказать, студент или нет? Все эти разговоры, которые мы ведём, только мы вдвоем… вы не хуже меня знаете, что нам двоим всегда будет о чем поговорить. Возможно, я ближе к тому, чтобы быть равным вам, чем кто-либо другой, независимо от возраста».
Веселье исчезло с лица Беллатрикс. Гермиона подходит ближе и наклоняется, чтобы произнести следующие слова прямо ей в лицо, их носы раздвинуты на несколько дюймов: «Вы можете обращаться со мной как хотите, но это не изменит моего отношения к вам. И это не изменит вашего отношения ко мне.
Острые брови Беллатрикс удивленно дергаются, и прежде чем она успевает испортить момент, открыв рот, Гермиона уходит.
Ужин в тот вечер - лобстер, приготовленный на сливочном масле, с белым вином в качестве популярного напитка. Гермиона намерена не пить, пока снова не увидит Беллатрису, одетую в дорогое на вид черное платье. За весь ужин женщина не удостоила ее взглядом. На самом деле она почти ни на кого не смотрит и не произносит ни слова. Люциус рано уходит, как только закончил.
Когда Добби спотыкается, унося все пустые тарелки, Гермиона вскакивает, чтобы помочь ему. Беллатрикс издевается над ней. Гермиона игнорирует ее и помогает ему отнести все на кухню, неловко принимая его чрезмерно усердное спасибо . Возвращаясь в столовую, она находит Панси, стоящую в арке и ожидающую ее.
"Что это такое?" — в замешательстве спрашивает Гермиона.
«Похоже, что надо нести очень много вещей, я пришла узнать, не нужна ли тебе дополнительная помощь», — говорит Панси, но когда она говорит это, в ее глазах появляется озорной блеск. Она останавливает Гермиону, когда та пытается протиснуться мимо нее: — Не так быстро. Смотри."
Она следует за взглядом Панси над их головами и видит омелу. Пэнси действительно все настроила идеально. Они находятся на виду у Беллатрисы, до такой степени, что было бы странно, если бы она не смотрела на них. И она смотрела. Гермиона смотрит на нее, а Беллатрикс откидывается на спинку сиденья и приподнимает бровь, словно бросает ей вызов.
Она снова смотрит на Пэнси: «Эм, хорошо».
Панси хватается за талию, а Гермиона удерживается, схватив ее за плечи, прежде чем сомкнуть их губы. В тот момент, когда она закрывает глаза, на месте Панси появляется Беллатриса. Она думает об их предыдущем разговоре и знает, что Беллатрикс знает, что она думает о ней. Эта мысль возбуждает ее, когда она делает это под наблюдением профессора и знает. Она углубляет поцелуй, ее пальцы ныряют в волосы Пэнси. Она проводит языком по нижней губе Пэнси, и с легким звуком удивления Панси приоткрывает губы, и Гермиона просовывает язык внутрь.
Они отстраняются, и Гермиона ищет взгляд Беллатрикс, но у нее сжимается желудок, когда она видит, что ее стул пуст. Все остальные выглядят невероятно неуютно; Брови Нарциссы подняты, Драко краснеет, а Гарри смотрит куда угодно, только не на них.
«Вы хотели, чтобы мы предоставили вам некоторую конфиденциальность?» — говорит Драко.
— Эм, извини, — говорит Гермиона, ее щеки горят.
Студенты благодарят Нарциссу за еще один потрясающий ужин, а затем до позднего вечера удаляются в гостиную, чтобы поболтать и поиграть в игры. В какой-то момент Драко признает, что Беллатрикс видела большую часть поцелуя, но встала и ушла за несколько секунд до того, как они расстались, бормоча что-то о возбужденных подростках.
Когда все остальные ложатся спать, Гермиона остается, чтобы навести порядок в гостиной. Уже за полночь, когда она поднимается по лестнице, стараясь не чувствовать себя неуютно в темном, тихом доме. Когда она идет по коридору к своей комнате, там достаточно тихо, чтобы услышать падение булавки. Тем не менее, она не замечает женщину, стоящую в тени, пока та не выходит из них к ней. Гермиона хотела бы закричать, но Беллатрикс прижала ее к стене и закрыла ей рот рукой.
— Заткнись, — шипит Беллатрикс.
Гермиона расслабляется, когда понимает, кто она. Беллатрикс полностью прижимается к ней, и она чувствует, как электрическая энергия проходит через ее тело. Ее руки сжимают руки Беллатрикс, а одна рука женщины лежит на ее горле. Она нажимает достаточно сильно, чтобы удержать ее на месте, но не настолько сильно, чтобы она не могла дышать. Как только она понимает, что не собирается кричать, Беллатрикс перемещает руку ото рта к плечу, сильнее прижимая ее к стене.
— Так ты выходит, выебывалась передо мной вот так? — шепчет Беллатриса. В ней есть что-то безумное. Она более запутана, чем Гермиона когда-либо видела. Она хочет знать, какова она, полностью раскрытая. И постепенно она учится тянуть за правильные нити.
«Пэнси — это та, которая остановила меня под омелой. Как это я выебывалась перед вами? Проклятие звучит странно, исходящее от нее, даже для ушей Гермионы.
Беллатрикс недоверчиво рассмеялась: «Обычно ты не засовываешь свой язык кому-то в глотку публично. Не смей пытаться сказать мне, что это произошло не потому, что я смотрела.
— А что, если бы это было так? — возражает Гермиона.
Беллатриса рычит и прижимается невообразимо ближе. Она просовывает ногу между бедрами Гермионы, одной рукой прижимая ее бедро к стене, чтобы она не могла двигаться. Она подносит губы к шее Гермионы. На мгновение Гермиона ожидает, что она его поцелует, но вместо этого сильно кусает. Гермиона задыхается, и ее бедра дергаются в инстинктивной попытке добиться трения, но Беллатрикс твердо удерживает ее на месте. Гермиона плачет от разочарования.
"Каково это?" Беллатрикс спрашивает: «Чувствовать только то, что я тебе позволяю, и ничего больше? Не забывай, что именно ты в моей власти, а не наоборот.
Разум Гермионы трясется от неверия. Она не может поверить, что довела Беллатрикс до такой степени, что смогла раскрыть эту ее сторону. Раньше она блефовала, в библиотеке. Она действительно понятия не имела, чувствует ли Беллатриса к ней что-нибудь. Невероятно, что она зашла так далеко, но она все равно хочет большего. Она хочет всю ее.
Гермиона хватает Беллатрикс за запястье и сильнее прижимает руку к ее горлу, говоря ей, что да, она в ее власти и что это именно то, где она хочет быть. Беллатриса вздыхает, опуская голову на плечо Гермионы. В этот момент она чувствует, насколько Беллатриса близка к тому, чтобы сломаться.
Затем она снова отстраняется, и на этот раз Гермиона чувствует боль ее отсутствия в груди. Она цепляется за запястье, но это бесполезно. Беллатриса снова исчезает в темноте, направляясь к лестнице. Куда бы она ни пошла, она не возвращается в свою комнату. Гермиона прислоняется головой к стене и глубоко вздыхает, даже не подозревая, что задерживается. Все, о чем она может думать, это то, насколько она мокрая и насколько была близка к тому, чтобы получить то, что хотела. Теперь, когда она знает, что Беллатриса либо ушла из дома, либо, по крайней мере, находится где-то еще, она не может бороться с овладевшим ею желанием. Она входит в единственную комнату на этаже, в которой не жили ни она, ни другие ученики, надеясь, что это та самая комната.
Как только она проскользнула в тускло освещенную комнату, она поняла, что это та, в которой остановилась Беллатрикс. В воздухе отчетливо пахнет профессором. В комнате беспорядок, кровать не застелена, а одежда разбросана по полу. Единственный свет исходит от мерцающих свечей, которые она оставила зажженными.
Чувствуя себя в трансе, она подходит к кровати Беллатрисы. Ее пальцы скользят по грязным простыням, а затем она погружается в них, заползая на кровать и уткнувшись лицом в подушки. Запах Беллатрикс окружает ее повсюду, и она все еще чувствует призрак ее прикосновения на своей шее, давление бедра между ног. Гермиона перекатывается на спину, закутанная в простыни, и задирает платье до талии. Ее глаза захлопываются, когда она отодвигает трусики в сторону, и наконец чувствует контакт кожа к коже, которого так жаждала.
Она проводит пальцами по влажной поверхности, созданной Беллатрикс, и задыхается, когда достигает своего клитора. Гермионе легко представить, что это Беллатрикс касается ее своим запахом повсюду, а ее голос все еще звенит в ушах. Другая ее рука подносится к горлу и сжимает его с той же силой, что и женщина. Зная, что Беллатрикс будет грубой, Гермиона вводит в себя три пальца. Она громко стонет, и ее бедра отрываются от кровати. Она достаточно напряжена, чтобы было немного больно, но она настолько возбуждена, что ей слишком приятно, чтобы остановиться. Ее рука соскальзывает с горла и опускает платье вниз, пока не обнажается правая грудь. Она ладонит его, затем грубо щиплет сосок и начинает трахать себя в равномерном темпе.
Все сдерживаемое разочарование, которое накапливалось в течение нескольких месяцев, когда она награждала и наказывала, дразнила и отвергала, наконец-то высвобождается. Гермиона быстро справляется с собой. Она напугана и взволнована возможностью быть пойманной вот так, и эта мысль только приближает ее к краю.
Она представляет, каково было бы, если бы Беллатриса ворвалась прямо сейчас. Стыд расцветал в ее груди; она застыла бы под взглядом Беллатрисы. Будет ли этого достаточно, чтобы довести ее до крайности? Растает ли Беллатриса, придет ли она прикончить ее?
Гермиона сжимает пальцы и задыхается, прикрывая рот, чтобы заглушить безрассудные звуки, вырывающиеся из нее, когда она наконец падает за край. Ее бедра дергаются, когда она убирает пальцы, и у нее нет другого выбора, кроме как вытереть их о платье. Она позволяет себе лишь мгновение смотреть в потолок и задаваться вопросом, какого черта она только что сделала, прежде чем вскарабкаться, поправить платье и выскользнуть из комнаты. Она надеется, что Беллатрикс не наблюдает за ней из тени.
Когда она переоденется и окажется в своей постели, все, о чем она может думать, это сможет ли Беллатрикс учуять ее запах на простынях. Она задается вопросом, вызовет ли это у нее отвращение или мучение. Она задается вопросом, заставит ли это ее повторить действия Гермионы на себе. Она стонет, чувствуя, как ее снова пульсирует между ног.
Она никогда раньше не чувствовала себя настолько полностью очарованной кем-то. Блэк не только безумно привлекает ее, но и глубоко ею восхищается. Она равнялась на нее с детства, в некотором смысле копировала ее. Беллатрикс была движущей силой ее стремления стать самой яркой ведьмой своего возраста. Когда Дамблдор объявил, кто будет следующим профессором Защиты от темных искусств, она почувствовала себя так, словно пережила выход из тела. С тех пор она не хотела ничего, кроме как доставить ей удовольствие, выделиться среди остальных в ее сознании. Она поклоняется земле, по которой ходит.
Гермиона знает, что ее сексуальное влечение неправильно, но она не может отрицать электрическую связь, которую она имеет с ней. Это вызывает привыкание; она чувствует себя более живой в ее присутствии и хуже, чем когда-либо, в ее отсутствие. И она хочет гораздо большего, чем просто того, чтобы Беллатриса сдалась и трахнула ее. Она хочет знать о ней все, хочет все время быть рядом с ней. Ей хочется сидеть в тишине и читать вместе с ней, ей хочется учиться у нее, спорить с ней, видеть вместе с ней мир. Тем не менее, хотя казалось, что Беллатрикс тоже чувствовала эту связь, Гермиона не могла себе представить, что она заинтересована в ней настолько, чтобы когда-либо пойти дальше.
Время подсказывает ей, что сейчас 2:30 ночи, и Гермиона вздыхает, зная, что ее мозг не выказывает никаких признаков замедления. Она включает свет и достает из сумки книгу, смиряясь с бессонной ночью.
На следующий день Рождество, и после нескольких часов беспокойных ворочаний Гермиона засыпает около 4 часов утра и просыпается в 8. Она переворачивается и чувствует прилив детского волнения, когда видит густой шквал снежинок за окном. При дальнейшем осмотре она видит, что за ночь выпало довольно много снега; в аренде накопилось 5 дюймов и все еще снижается.
Как ни странно, сегодня все остальные, кажется, спят. Гермиона собирается и собирается выйти на улицу, не видя никого больше, когда спускается вниз. Она выходит через черный ход и обнаруживает обширный сад и пышные деревья, покрытые свежим белым снегом. Мир кажется намного тише под тяжелым одеялом мороза. нет никаких звуков, кроме хруста ее ботинок, пока она идет по тропинке между безупречными розовыми кустами.
Она поворачивает за угол и находит черное пятно среди белого. Беллатрикс сидит на каменной скамейке среди цветов и деревьев, с книгой на коленях. Она закутана в тяжелый черный плащ с серым мехом у воротника, а ее волосы ниспадают по плечам и до талии. Впервые Гермиона видела, как она носит его лично. Ее вид останавливает ее. Она полностью поглощена книгой и еще не заметила Гермиону. На мгновение все, что делает Гермиона, — это наблюдает за ней. Она запоминает ее вид; мирная, расслабленная, не осознающая, что за ней наблюдают.
Затем Гермионе приходит в голову идея. В тот момент, когда это приходит ей в голову, оно становится неотразимым. Вероятно, у нее больше никогда не будет такого шанса. Как можно медленнее и тише она становится на колени и собирает большой, плотно утрамбованный ком снега. Она встает, целится и, прежде чем успевает отговорить себя от этого, посылает его прямо в профессора.
Даже не поднимая глаз, Беллатриса машет рукой, и в последнюю секунду снежок изгибается, врезаясь в дерево рядом с ней. Затем она поднимает глаза и пристально смотрит на Гермиону.
«Что, черт возьми, это было?»
«…Снежок?»
Беллатрикс угрожающе смотрит на нее: «Ты пытаешься устроить со мной снежную битву, Грейнджер? Поверь, это была бы очень плохая идея».
"Почему это?"
Беллатрикс откладывает книгу и поднимается на ноги. Она достает палочку и злобно улыбается Гермионе.
— Подождите, вы не должны…
Прежде чем она успевает закончить, Беллатриса целится в ветки над головой Гермионы и запускает бессловесное заклинание. Дерево дрожит, и на нее обрушивается весь собравшийся снег. Гермиона вскрикивает, вытаскивает палочку и бросает экспульсо в землю на безопасном расстоянии перед Беллатрисой, в результате чего пятно взрывается и покрывает Беллатрису полурастаявшим снегом.
Женщина кричит и бросается на Гермиону. Она пытается убежать, но Беллатрикс хватает ее за талию и бросает на землю. Земля замерзает. Она пытается вырваться, но женщина оседлала ее и удерживает на месте. Ее бедра плотно обхватывают талию Гермионы, делая невозможным побег. Беллатрикс начинает собирать в руки большую кучу снега.
— Нет, нет, пожалуйста, не делайте этого! Гермиона умоляет.
Беллатрикс злобно хихикает и роняет свою стопку на лицо Гермионы. Даже слепая, Гермиона пытается собрать снег в правый кулак. Ее профессор видит это и хватает ее за оба запястья, швыряя ими о землю над ее головой.
«Я победила», — торжествующе говорит Беллатрикс.
Гермиона моргает, глядя на нее сквозь снег, понимая, что они стоят нос к носу. Если бы она не промокла и не промерзла до костей, она бы была в восторге от этой позиции.
— Вы зашли слишком далеко, — надувается Гермиона. Беллатрикс снова смеется, на этот раз мягче, и отпускает запястья Гермионы, чтобы смахнуть снег с ее лица.
«Никогда не начинай дуэль, которую ты не можешь выиграть», — говорит Беллатрикс, как ни в чем не бывало.
— Да, профессор.
Мрачное выражение скользит по лицу Беллатрисы, и Гермионе вспоминается, что она делала прошлой ночью в постели женщины. Беллатрикс открывает рот, чтобы что-то сказать, но, кажется, передумывает. Она отпускает ее и встает, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.
Они вместе возвращаются в дом, промокшие до костей. Гермиона спотыкается о снег и рефлекторно хватает Беллатрикс за руку. Она собирается убрать руку, но Беллатрикс хватает ее и бормочет: «Нет, все в порядке».
Когда они возвращаются в дом, Нарцисса неодобрительно хмурится на них. Она взмахивает палочкой в их сторону и с легкостью вытирает их обоих. Затем Нарцисса смотрит на руку Гермионы, зажатую под мышкой Беллатрикс, пока не отдергивает ее.
«Приведите себя в порядок, ладно? У нас есть еще гости, которые только что прибыли.
Гермиона светлеет, а Беллатриса напрягается. Из передней части дома доносятся голоса, и Гермиона бросается к двери. Она открывает его и обнаруживает, что родители Гарри, Ремус, малыш Тедди, Тонкс и ее родители, а также Сириус Блэк приветствуют Гарри, Пэнси и Драко.
Гермиона и раньше была рядом с ними всеми, но никогда сразу. Раздается коллективный восторг, когда группа замечает стоящую там Гермиону, и она идет вперед, чтобы обнять всех.
— Как ваши дела, мистер и миссис Поттер? — говорит она, обнимая Лили и пожимая руку Джеймсу.
— О, у нас все супер, Гермиона! — говорит Джеймс, дернув Гермиону вперед за руку, чтобы обнять ее, сокрушая кости.
— Я слышала, ты по-прежнему подаешь отличный пример нашему сыну, — говорит Лили, взъерошивая и без того растрепанные волосы Гарри.
— Конечно, везде, кроме зелий, — говорит Гарри.
Гермиона прищуривается: — В любом случае, я бы предпочла преуспеть в других областях.
«О, как защита от темных искусств?» — говорит Гарри, ухмыляясь.
"Ну да."
«О, разве Беллатрикс Блэк не учит этому сейчас? Это не может быть легко», — говорит Джеймс.
«Нет, это не так. Но Гермиона — лучшая в этом классе. Фактически, она любимая ученица профессора Блэк.
«У тети Беллы есть любимый ученик?» — спрашивает Тонкс, подпрыгивая в центре их маленького круга, чтобы обнять Гермиону. — Это весьма впечатляюще, Гермиона. Белле никто не нравится.
Сириус сейчас здесь, и Гермиона действительно краснеет, когда все внимание сосредоточено на ее выступлении в классе Беллатрикс. — Это правда. Как тебе это удалось? — говорит Сириус.
— Хм... не знаю, обязательно ли я скажу, что я ее любимец .
— Не стесняйся, Гермиона. Ты была моей любимцей, когда я преподавал в этом классе, — говорит Ремус, обнимая Джеймса и Сириуса. Все трое составили настоящее трио. Гермиона, конечно, знает об их прошлом в Хогвартсе и чувствует, что становится свидетелем чего-то особенного, видя их всех вместе.
— Вы говорите обо мне, да? — говорит Беллатрикс. Она наклонилась в дверном проеме, рассматривая всех на расстоянии. На мгновение все замолкают, становясь жертвами инстинкта беспокойства в присутствии ведьмы. Тонкс движется первой и бросается к Беллатрисе, чтобы обнять ее за плечи. Черты лица женщины смягчаются, и она похлопывает племянницу по спине. Следующей ее приветствует Андромеда, незаметно вводя сестру в круг воссоединившихся друзей и семьи. Лили слегка касается предплечья Беллатрисы, и женщина замирает от этого жеста. Они разделяют взгляды, которые неразборчивы для постороннего.
Они удаляются в гостиную, чтобы выпить. Неизбежно взрослые собираются вокруг журнального столика на диване и в креслах, а ученики оказываются на полу, ближе к окнам, и слушают.
Панси сворачивается калачиком рядом с Гермионой и кладет голову ей на плечо. Они уже много раз делились этим дружеским жестом, но для того, кто их не знает, он, вероятно, выглядит более романтично, чем есть на самом деле. Гермиона не может оторвать взгляд от профессора. Она чувствует, что чем дольше она наблюдает за ней, тем больше мельчайших подробностей узнает о том, кто она и как работает ее разум. Она сидит на подлокотнике кресла, в котором находится Нарцисса, с прямой спиной и слушает, как все догоняют ее. Она выглядит отстраненной и незаинтересованной, однако тот факт, что она находится в комнате со всеми, говорит об обратном. В этом смысле она похожа на кошку; она может хотеть быть рядом с вами, но это не значит, что ее можно гладить.
Она замечает, что она не единственная, кто смотрит на Беллатрису. Лили Поттер также, кажется, больше интересуется тем, что делает женщина, чем кем-либо еще. Когда Беллатрикс замечает на себе взгляд Лили, женщина отводит взгляд и неловко прижимается к мужу.
Беллатрикс встает и подходит к тележке с алкоголем. Прежде чем вернуться на свое место, она наливает себе стакан огневиски и стакан белого вина для Нарциссы. Пэнси прижимается к ней, поворачивая голову и шепча ей на ухо.
— Куда она идет?
Гермиона замечает, что Лили покинула свое место рядом с Джеймсом и выскользнула из комнаты. Беллатриса тоже это замечает и не отстает от нее. Гриффиндорка выжидает несколько мгновений, прежде чем встать и выскользнуть в ту же дверь, за которой исчезла пара. Столовая пуста. Она прижимается ухом к следующей двери, ведущей в коридор, и слышит голоса на другой стороне. Она шепчет заклинание, чтобы его было легче услышать, и вдруг между ними вообще нет двери.
«Я не знаю, почему ты так категорична по этому поводу. Я просто хочу встретиться с тобой, Белла.
Беллатрикс усмехается: «И что заставляет тебя думать, что ты вообще имеешь право что-то обо мне знать? Ты уже давно лишилась этого права.
Наступает напряженное молчание, а затем: «То, что я выбрала его, не означает, что я просто… перестала заботиться о тебе. Это не тот переключатель, который я могу просто щелкнуть».
— Ты могла бы меня обмануть, — мрачно говорит Беллатрикс. — Никогда не удосужилась позвонить, написать или каким-либо образом поддерживать связь. И теперь ты хочешь вести себя так, будто тебе все это время было не все равно? Нет, правда в том, что тебе просто плохо».
«Белла-»
"Нет. Ты не можешь называть меня так. Ты не можешь мне ничего говорить. Беги обратно в свою идеальную маленькую семью и оставь меня в покое, — выплюнула Беллатрикс.
Снова наступает тишина, а затем дверь откидывается так резко, что Гермиона в шоке отпрыгивает назад. Лили смотрит на нее удивленно. Ее глаза налиты кровью, а волосы спутаны, как будто она провела по ним рукой. Ее удивление сменяется раздражением из-за вторжения Гермионы. Она бросает на нее взгляд, которого Гермиона никогда не видела со стороны матери Гарри. Она никогда не видела ее иначе как доброй, но выражение ее лица теперь дает ей понять, что она перешла черту. Она проходит мимо нее, не говоря ни слова.
— Я знаю, что ты здесь, Грейнджер, — говорит Беллатрикс.
Студентка шаркает в дверной проем и видит ухмыляющегося ей профессора.
"Извините. Эм, вы не злитесь?
«Я не уверена, что ты можешь сделать что-нибудь, что могло бы меня удивить в этот момент. У тебя серьезные проблемы с границами, ты знаешь об этом? Беллатрикс прислоняется к стене, заложив руки за спину и откинув голову назад.
«Я прекрасно осведомлена. Я не такая со всеми, кроме вас. Я имею в виду, что во многих отношениях у меня, конечно, здоровый уровень любопытства, но с вами оно становится… ну, нездоровым.
Беллатрикс смотрит на нее из-под ресниц, и это действует на сердце Гермионы: «Почему ты так интересуешься мной?»
Гермиону тянет вперед какая-то невидимая сила. Она идет, пока не оказывается лицом к лицу с женщиной, пока снова не вдыхает ее запах: «Вы так многого достигли в своей жизни. Ни для кого не секрет, что вы одна из самых могущественных ведьм, ходивших по земле. Я так многому могу… научиться у вас.
Беллатрикс мычит и тянется, чтобы схватить спереди свитер Гермионы. Она тянет ее на шаг вперед, так что между ними почти не остается места. Гермиона действительно чувствует исходящий от нее жар.
"Это что, все? Ты хочешь… поучиться у меня?
— Да, — шепчет Гермиона. Ее взгляд падает на полный ухмыляющийся рот Беллатрисы. Было бы так легко просто наклониться вперед и отдаться всем ее фантазиям.
— Я тебе не верю, — хрипит Беллатриса, — Ты следишь за мной, наблюдаешь за мной, пробираешься в мою комнату и трахаешь себя на моей кровати, потому что хочешь поучиться у меня?
Гермиона задыхается, когда ее снова тянут вперед. Теперь она полностью прижалась к ней и едва может сдержать стон от жара женского тела. Губы Беллатрикс снова приближаются к ее уху, ее рука сжимает бедро, пальцы болезненно впиваются в него.
— Что ты со мной делаешь, Гермиона?
Звук ее имени в хриплом голосе Беллатрикс вызывает жгучий жар прямо между ее бедер. Когда она чувствует, как губы Беллатрикс касаются ее челюсти, у нее начинает кружиться голова. Ее руки поднимаются и ложатся на плечи Беллатрисы, используя ее, чтобы удержаться на ногах. Беллатрикс прижимается еще ближе, и ее губы впиваются в шею Гермионы. На этот раз она не может остановить стон.
— Беллатрикс, — выдыхает она, — ты нужна мне.
Беллатриса сосет шею, пока не чувствует покалывающую боль. Рука Гермионы скользит в эти густые кудри, удерживая ее голову и не давая ей отстраниться. она дрожит от силы своего желания, шатаясь от сюрреалистичности всего этого.
Шум позади нее заставляет их отпрыгнуть в стороны. Она разворачивается, в то время как Беллатрикс рычит: « Черт возьми, Поттер. »
Гарри стоит в дверях, его щеки ярко-красные, а глаза широко раскрыты.
«Мне очень жаль. Нам просто интересно, куда вы делись, и… слушайте, я просто притворюсь, что не…
Беллатрикс вытаскивает палочку и щелкает: « Забвение».
« Беллатрикс!» Гермиона говорит, глядя на женщину: — Зачем тебе это делать?
«О, вот вы где!» Гарри ярко говорит, прежде чем Беллатрикс успевает ответить: «Нам интересно, куда вы пошли».
— Мисс Грейнджер присоединится к вам через минуту, мистер Поттер, — категорически говорит Беллатрикс.
— Хорошо, тогда, — говорит он, оставляя их двоих наедине.
Гермиона хмуро смотрит на своего профессора: — Тебе не обязательно было этого делать. Он бы ничего не сказал».
«Ты этого не знаешь», — шипит Беллатрикс, — «Если ты хочешь продолжать заниматься этим, тебе нужно осознать, что это то, на что ты подписываешься. Я никому не позволю узнать об этом. Я не позволю тебе сказать об этом ни слова, никому».
Беллатрикс схватила ее за затылок, запустила руку в волосы и угрожающе прижала палочку к точке пульса.
— Ты хочешь сказать, что есть что рассказать? — шепчет Гермиона.
Яркий взгляд Беллатрисы тускнеет, и она закатывает глаза. Она раздраженно смахивает локон с лица и проходит мимо нее, чтобы уйти.
"Подожди!" — говорит Гермиона, и с ней что-то происходит. Беллатрикс поворачивается к ней спиной и поднимает брови. «Эм, ты и Лили…?»
"Не твое дело."
Гермиона хватает ее за запястье, прежде чем она снова успевает отвернуться: «Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу знать."
Беллатрикс сжимает челюсти, избегая взгляда Гермионы, пока девушка не обхватывает ее щеку и не заставляет ее встретиться с ней глазами. Взгляд Беллатрисы смягчается, и она вздыхает: «Это пустяки. Она и Джеймс расстались на несколько месяцев после Хогвартса. У нас был роман, она узнала, что беременна, и решила разобраться с ним. Конец истории."
Гермиона проводит большим пальцем по скуле. Нежность слишком велика для Беллатрикс, и она отдергивает голову. Гермиона опускает руку на бок и спрашивает: «Ты ее любила?»
Беллатрикс так долго молчит, что, кажется, она не ответит. Затем так тихо, что Гермионе приходится напрягаться, чтобы расслышать, она говорит: — Тогда я так и думала. Я думала, что это убьет меня, когда она уйдет. Но этого не произошло. Я выжила, и теперь я не так уверена, что у нас вообще была любовь. Я всегда боялась, что она вернется к нему. Если бы я любила ее, разве у меня не было бы в ней никаких сомнений? И если бы она любила меня, очевидно, она бы осталась».
Гермиона кивает, улавливая каждую вспышку эмоций на лице профессора. В конце концов она впадает в апатию.
«Ты никогда не должна бояться, что человек, с которым ты находишься, бросит тебя. Ты заслуживаешь того, кто увидит тебя такой, какой вы есть. Тот, кто поклоняется тебе.
Беллатрикс снова смотрит на нее, и мысли Гермионы не нужно высказывать, чтобы они стали очевидными. Я поклоняюсь тебе.
Той ночью, после долгого ужина, все возвращаются в гостиную, чтобы открыть подарки. Гермиона получает много одежды и книг, но ей всегда доставляет больше удовольствия, когда ее друзья открывают свои подарки. Пэнси получает первое издание «Искусства войны», над приобретением которого ей и Гарри пришлось работать вместе целый год. Она подарила Гарри пару очков, идентичных его собственным, в которых были зачарованы все незначительные заклинания, которые она могла придумать, чтобы облегчить его жизнь: рецепт всегда подстраивался под его нужды, они никогда не соскальзывали с его носа и никогда не ломались или трескались. Для Драко — кинжал, сделанный из клыка Василиска.
Она старается не замечать, когда Беллатриса исчезает вместе с Лили. Когда они уходят, она замечает несчастное выражение лица Джеймса, и бесполезно игнорировать чувство ревности, сжимающее ее собственную грудь. Ей интересно, каково это для него.
Когда ночь заканчивается, Гермиона возвращается в свою комнату и находит на своей кровати еще один подарок, аккуратно завернутый в мерцающую серебряную бумагу. На нем нет никакой записки, и она чувствует прилив надежды на то, от кого это могло быть. От кого это должно быть.
Она осторожно сдергивает оберточную бумагу, чувствуя, что было бы стыдно ее рвать. Обнаружен тяжелый журнал темно-красного цвета в кожаном переплете. В ее руках он кажется дорогим, когда она проводит кончиками пальцев по замысловатому узору, окаймляющему переднюю часть. В центре на материале вдавлен символ пылающего сердца. Она открывает его на первой странице. Медленно раскрывается предложение, нацарапанное неряшливым почерком в центре страницы.
Не забывай меня. Х
Гермиона хмурится, ее пальцы обводят слова, когда она читает их снова. Они начинают исчезать так же медленно, как и появлялись, пока не исчезнут и страница снова не станет пустой. Она знает, что это от Беллатрисы, она запомнила каракули из заметок и исправлений, которые оставляет в своих бумагах. Но зачем ей говорить что-то подобное? Зачем ей вообще забывать ее?
Она перелистывает следующую страницу и задается вопросом, что она могла бы счесть достаточно важным, чтобы написать об этом, вероятно, самой красивой вещи, которая у нее когда-либо была. На ум приходит только одно; темная ведьма, которая всегда приходит на ум. То, как она к ней относится, — единственное, чем стоит заполнить журнал.
Она приносит его на стол в дальнем конце комнаты, достает из сумки перо и чернила и усаживается в кресло. На улице полнолуние, и оно отражается от снега снаружи, отчего кажется, что оно было намного раньше, чем было на самом деле. Это позволяет легко успокоиться и писать, несмотря на усталость. Как только она начнет, трудно остановиться. Из нее вырываются все прекрасные мысли и эмоции, которые она испытывала к старшей ведьме. Приятно выпустить это наружу, сделать это реальностью. Она может рассказать о себе своим друзьям не так много, прежде чем это станет невыносимо. Этот дневник мог бы стать ее постоянным молчаливым спутником, чтобы впитывать эмоции, которые она слишком устала, чтобы сдерживать.
Когда она слишком устает, чтобы продолжать писать, она берет дневник с собой в постель. Она кладет его на подушку напротив себя, желая быть рядом с этим физическим объектом, который, по словам Беллатрикс, определенно чувствовал к ней что-то в ответ.
Гермиона находит Блэк в библиотеке в последний вечер каникул. Она ссутулилась на диване, положив ноги на журнальный столик, с книгой на коленях и полупустым стаканом огневиски в правой руке. Когда она устраивается рядом с ней, Беллатрикс бросает на нее усталый взгляд, прежде чем снова опустить глаза на книгу.
Когда Беллатрикс просто продолжает сидеть молча, не обращая на нее внимания, Гермиона выхватывает у нее книгу. Беллатрикс недоверчиво смотрит на нее, а Гермиона смотрит в ответ. Она устала играть с ней в эту игру, в эти компромиссы. Теперь она просто хочет брать, брать, брать. Беллатриса пьет, глядя на выражение ее лица, читая теперь ее, а не книгу, а затем выпивает остаток напитка.
— Послушай, Грейнджер, — начинает Беллатриса, — здесь нам нужно быть реалистами…
Гермиона чувствует, к чему все идет, и чувствует, как внутри нее нарастает паника. Этому нет конца сейчас, не после того, как она подошла так близко, после того, как она почувствовала эти полные губы на своей шее и эти руки, схватившие ее тело. Ей нужно больше, гораздо больше. Она совершенно не может вернуться в ничто.
— Нет, — говорит Гермиона, страх заставляет ее говорить, не позволяя ей перевернуться и позволить Беллатрикс уйти, — это зашло слишком далеко, чтобы повернуть назад.
"Это? Этого не существует, — говорит Беллатриса, ставя стакан на кофейный столик.
— Не говори так, — Гермиона слышит ее панику в дрожи голоса, повышающегося в отчаянии на октаву, — ты не можешь, не после…
Она не знала, что сказать, как выразить словами то, как взгляды, слова и руки Беллатрикс сплели паутину, от которой она не могла вырваться. Она хочет сказать: Ты опоздала, я уже обречена. Вместо этого она ползет вперед, садится на колени Блэк, расставив ноги по обе стороны от ее, и зарывается лицом в шею Беллатрисы. Она огрызается, всякое подобие сдержанности покинуло ее.
Она наслаждается вздохом, срывающимся с губ Беллатрисы, когда она целует ее в челюсть. Она уткнулась носом в нее, слезы навернулись к ее глазам от великолепного ощущения, что она обнаружила громоподобный пульс Беллатрисы. Она сделала это, и ее сердце бешено колотится. Она ее, ее, ее. Она сосет кожу, отражая то, что женщина с ней сделала. Она никогда раньше этого не делала, но ей нужно оставить в себе след.
Убедившись, что синяк остался, она снова целует ее щеки, виски, уголок рта. Беллатрикс неподвижна, непреклонна и холодна, как мрамор, но Гермиона не может остановиться, пока не вызовет хоть какой-то ответ. Она целует ее мягкие, неподвижные губы один раз, второй, еще раз, прижимая эту великолепную нижнюю губу к своей и нежно прикусывая ее. Наконец, Беллатриса отвечает, прижимаясь губами к ее. Жарко, влажно и отчаянно, но этого недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно.
— Грейнджер, — рычит Беллатрикс, прижимая руку к центру груди и толкая ее, пока ей не приходится ее отпустить. Гермиона смотрит на нее удрученно.
«Не делай этого», — говорит она, и слезы смачивают ее щеки.
Взгляд Беллатрикс темный, но жесткий. Ее губы краснее обычного, опухшие и красивые, но она хмурится.
«Я не хочу тебя», — говорит Беллатрикс.
Снова ощущение царапанья, разрывающее ее внутренности.
— Я тебе не верю, — говорит Гермиона. Она имеет в виду, что не может ей поверить, что она не сможет выжить, веря ей: «Это потому, что я твоя ученица? С каких это пор тебя заботит соблюдение этики? Или Лили что-то сказала…
Это неправильно так говорить. Глаза Беллатрисы холодеют при этом имени, ее челюсть дергается, и она сбрасывает Гермиону с колен. Ее спина врезается в кофейный столик, и она визжит. Беллатриса стоит, возвышаясь над ней.
«Ты ничего обо мне не знаешь. Ты просто какой-то молодой, наглый придурок. Что заставляет тебя думать, что у тебя когда-либо был шанс с кем-то вроде меня? Беллатрикс хватает свою книгу и швыряет ее в стену. Гермиона подпрыгивает, внезапно испугавшись ведьмы так, как никогда раньше. Беллатрикс опускается на колени, хватая Гермиону за волосы и заставляя ее посмотреть на ее злобное, насмешливое лицо: «Ты милая, поэтому я позволяю тебе сойти с рук больше, чем большинству. Но ты никто. Ты ничего для меня не значишь.
Если бы ее не разрывало на части, Гермиона, возможно, заметила бы, как Беллатрикс сказала это, как будто она пыталась убедить их обоих. Ей не хватает дрожания в голосе, когда она ничего не говорит.
Беллатрикс оставляет ее дрожащей на полу, захлопнув за собой дверь. В комнате жарко от ревущего камина, но Гермиона не чувствует ничего, кроме холода и разбитости.
Она больше не увидит Блэк в поместье Малфоев. На следующее утро они уезжают рано и сами ищут дорогу на станцию. Гермиона не спала всю предыдущую ночь, а остаток ее провела, рыдая в подушку. Наконец она засыпает во время поездки на поезде обратно в Хогвартс, положив голову на колени Пэнси и успокаивающе пробегая руками по волосам. Она не спрашивает, что случилось, никто не спрашивает.
Как она может уйти от кого-то, если знает, что никто другой никогда не сможет сравниться с ней? На каком-то интегральном уровне Гермиона знает, что никогда никого не полюбит так, как любит Беллатрикс Блэк. Никто и никогда не заставит ее живот перевернуться, как будто кто-то только что выдернул из-под нее коврик. Никто никогда не заставит расцвести цветы в ее груди и не заставит мир исчезнуть, когда они прикоснутся к ней. Она никогда не будет восхищаться тяжелой мягкостью чьих-то волос, вьющихся вокруг ее пальцев. Никто больше никогда не будет злить ее, бросать ей вызов, давить на нее так, как это сделала Беллатрикс. Теперь, когда она почувствовала вкус, она никогда не сможет найти истинное счастье с каким-то меньшим существом.
Боль от этого знания мучает ее. Она одержима профессором еще сильнее, чем раньше. Она не может спать, не хочет ни есть, ни пить, и уж точно не может сосредоточиться ни на одном уроке. Весь день она ждет Защиты от Темных Искусств, и когда она наконец оказывается перед ней, она не может заставить себя встретиться с ней взглядом без слез. Это постоянная агония. Ей хотелось бы вернуть все, что произошло во время зимних каникул, вспять. Ей хотелось бы разузнать ее.
В середине урока ей приходит в голову мысль, что она может сделать именно это. Она могла бы вернуть все это обратно. Она могла забыть, что с ней когда-либо случалась Беллатриса Блэк, и жить дальше в блаженном неведении. Единственное свидетельство ее чувств существовало в рождественском подарке Беллатрикс. Красивый, тяжелый красный дневник, в который Гермиона вложила каждую унцию боли и любви с тех пор, как получила его. Это были воспоминания о ее самых мрачных мыслях и глубочайших эмоциях. Она не могла его уничтожить. Ей придется доверить это тому, кто понимает всю серьезность ее чувств. Да, она помнит слова, нацарапанные на первой странице, не забывай меня. Какое они имеют значение теперь, когда Беллатриса ясно дала понять свои чувства?
Обычно Пэнси была бы ее первым выбором, но с тех пор, как они вернулись, она вдохновилась храбростью Гермионы по отношению к Беллатрикс и, наконец, пригласила Джинни на свидание. Джинни подумала, что она шутит, но после нескольких попыток, каждая из которых становилась все более искренней, чем предыдущая, она наконец признала, что Пэнси говорит серьезно. Гермиона не хочет испортить ее счастье после всей этой тяжелой работы. Панси уже сделала все, что могла.
Драко, однако, был бы более чем счастлив скрыть любые доказательства того, что Гермионе удалось завязать роман с его тетей, пусть даже краткий. Она в этом уверена.
Через месяц после страданий от горя она делает последнюю запись. Она не уверена, почему она это делает, ведь маловероятно, что когда-нибудь наступит день, когда она сможет вынести тяжесть воспоминаний о губах Беллы на своих, но она не может удержаться и не написать прощальное письмо. Ей хотелось бы вынести это. Ей хотелось бы беречь эту память так, как она того заслуживает. По крайней мере, оно будет жить в рамках подарка Беллы.
Драко мрачнеет, когда соглашается сделать то, что она просит. Он ненавидел идею о том, что его тетя и Гермиона будут вместе, но еще больше он ненавидел видеть, как Гермиона распадается на части всеми возможными способами. Он не получает от этого никакой радости.
Он прячет ее дневник на дне своего сундука, под несезонной одеждой, которую никогда не носил, и обещал никогда не читать его и никому не показывать. Он встречает Гермиону в полночь в Выручай-комнате, и они обсуждают детали того, что следует стереть, а что можно оставить.
Гермиона будет помнить свое пожизненное увлечение карьерой Блэк и то, что она ее профессор, но она не вспомнит ни одного времени, проведенного наедине. Она забудет любовь Беллатрикс к гербологии, ее задержания и беседы после занятий. Любое особое внимание, которое она получала, любое время, проведенное в одиночестве, любое прикосновение или взгляд, которые задерживались слишком долго, уходили в небытие.
Как только это будет сделано, Драко должен сообщить Гарри и Пэнси о том, что произошло. Если бы они знали раньше, они, вероятно, попытались бы остановить ее. Важно, чтобы Гермиона не знала, что чего-то не хватает. Она знает себя, и если она знает, что у нее нет какой-то информации о своей жизни, она не остановится, пока не получит ее обратно.
Она плачет, когда Драко направляет палочку ей в лицо в пустой комнате.
"Ты уверена?" Он спрашивает. Если она не ошибается, его собственные глаза мерцают при виде нее.
Она обхватывает себя руками, зажмуривает глаза и говорит: «Да. Пожалуйста, избавься от этого».
Она слышит, как он сглатывает, а затем шепчет: « Забвение. »
Беллатрикс Блэк злее, чем помнит Гермиона. Да, она всегда была немного суровой и неумолимой, но теперь она жестокая. Она придирается к домашним заданиям Гермионы, в каждом тесте находит что-то не так. Это настолько же расстраивает, насколько и воодушевляет. Она знает, что это улучшает ее знания по предмету, давит на нее сильнее, чем на любой другой предмет. И все же она не может объяснить, почему взгляд профессора иногда задерживается на ней слишком надолго. В их глубине есть что-то такое, чего она не может понять. Что-то темное. Что-то мягкое.
«Многие из вас знают, что я самый опытный окклюмен», — сказала однажды Беллатриса, многозначительно глядя на Гермиону. «Сегодня вы получите величайший подарок, который кто-либо когда-либо вам делал. Вы сможете учиться у лучших. Все в партнерстве.
Гермиона смотрит на Гарри, но прежде чем она успевает что-то сказать, между их партами стоит Беллатрикс. Студентка поднимает глаза и видит, что Беллатрикс сердито смотрит на нее.
"Кроме тебя. Ты со мной».
— В-вы собираетесь использовать на мне легилименцию? Это разрешено?»
«Вы должны быть удостоены чести. Если только тебе нечего скрывать?..
Гермиона хмурит брови: — Конечно, нет. Но я думала, что нам разрешено изучать только окклюменцию, а не легилименцию.
«Единственный способ по-настоящему научиться окклюменции — это реально ее выполнять. Никакое обучение не подготовит вас к попыткам защитить свой разум от этого нарушения. Лучше ты выучишь это сейчас в классе, чем когда кто-то захочет тебя насиловать там, — Беллатрикс показывает в окно. — Со мной, Грейнджер, — повторяет она, на этот раз не оставляя места для споров. Она разворачивается на каблуках и возвращается в начало класса, не глядя, последует ли за ней Гермиона. Она идет.
Беллатрикс жестом предлагает ей сесть за стол. Устроившись лицом к классу, собравшемуся парами, она чувствует, как пальцы Беллатрикс скользят по ее плечам. Она дышит быстрее и объясняет это тем, что выставляется напоказ перед своими сверстниками.
«Теперь, — начинает Беллатриса, — один из вас обратится к вам своим разумом, а другой успокоит ваши мысли. Опустошите свои умы. Сосредоточьтесь только на своем дыхании, ни на чем другом».
В комнате непривычно тихо. Беллатриса обходит вокруг и становится перед ней на колени, кладя руки на подлокотники кресла, так что Гермиона оказывается в ловушке. Идея попытаться заблокировать профессора кажется невозможной. Очевидно, она гораздо более опытна, но Гермиона никогда не уклоняется от вызова. Легко опустошить ее разум. В конце концов, ее ничего не беспокоит. Ее глаза закрываются, частично для того, чтобы сосредоточиться, но больше потому, что глаза Беллатрикс впиваются в ее собственные со странной интенсивностью, из-за которой ей трудно сдерживать любые мысли.
Через мгновение она чувствует, что присутствие профессора прижимается к ней. Это почти похоже на физическое давление на ее лоб. Гермиона изо всех сил пытается сохранить сознание от этих ощущений, ее дыхание становится глубже. Давление становится сильнее, и становится некомфортно. Беллатриса, должно быть, подошла ближе, потому что теперь она чувствует ее запах и слышит ее тяжелое дыхание в такт своему собственному.
Она слышит разочарованный вздох, и Беллатриса толкает ее еще сильнее. В висках у нее начинается острая боль, и она потеет от усилий. Ее злит то, что Беллатрикс так намерена вторгнуться в ее личную жизнь. Гермиона знает, что она проявила себя более чем достаточно для первого урока, но женщина одержима желанием проникнуть в ее голову. Это неуместно, непрофессионально. Гнев заставляет ее сосредоточиться, и она внезапно чувствует ее.
Внезапная близость, когда кто-то находится в ее голове, слышит ее мысли и чувствует то, что она чувствует, раздражает и приводит в бешенство. Она борется с этим, но теперь кажется невозможным остановить поток сознания. Как будто Беллатрикс намеренно вызывает мысли, и она беспомощна, чтобы остановить их.
Перед ее глазами проносятся воспоминания последних нескольких месяцев. Рождество в поместье Малфоев, ее беседы с Пэнси о Джинни, восторг на лицах ее друзей, когда они открывают свои подарки. Она чувствует, как разочарование Беллатрисы растет с каждым воспоминанием, и они быстро пролетают. Она неумолима, и кажется, что она что-то копает.
Она вспоминает свое прибытие в Хогвартс в начале года, когда Беллатрикс уезжает. Гермиона задыхается, и ее глаза распахиваются. Она открывает рот, чтобы накричать на профессора, но слова замирают на ее губах, когда она видит выражение ее лица.
Она выглядит… обиженной. Преданной. Ее глаза блестят, нижняя губа дрожит, и на секунду Гермионе кажется, что она вот-вот заплачет. Момент проходит, опустошение исчезает, и тогда она выглядит просто в ярости.
«Уходи», — говорит Беллатрикс.
Гермиона только тогда замечает, что весь класс смотрит на нее, и что она вся в поту от борьбы с Беллатрисой. Она пытается понять, что происходит, почему ее обыденные, лишенные событий воспоминания вызвали такую реакцию.
Беллатрикс встает, и комната дрожит, предметы в комнате дребезжат. Беллатриса выбрасывает руку в сторону двери, и она распахивается с такой силой, что трясется на петлях: «Вон! Урок, черт возьми, закончен!»
Гермиона замерла. Ее сердце колотится, и она дрожит, как будто магия Беллатрисы действует на нее, как на неодушевленные предметы в классе. Есть какое-то странное желание оставаться там, где она есть, ее инстинкт борьбы или бегства побуждает ее бороться с чем-то, чего она даже не понимает.
Профессор делает угрожающий шаг к ней, но прежде чем она успевает понять, каковы ее намерения, Пэнси дергает ее на ноги, проходит мимо разъяренной женщины и выводит из комнаты.
Занятия на следующий день, мягко говоря, неприятные. Гермиона получила массу вопросов от одноклассников о том, что вызвало возмущение профессора Блэка. Фактически, она получала вопросы от учеников, которых даже не было в этом классе. Новость о ее вспышке облетела всю школу, и всем хотелось знать, почему это произошло. Всем, кроме ее ближайших друзей. Их молчание сбивает с толку. Она хочет знать, почему они не хотят знать, но тот факт, что она сама не знает, не дает ей понять, как и почему ей следует противостоять им по этому поводу. Возможно, они знали ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что Беллатрикс не могла видеть ничего странного.
В классе тихо. Сама Гермиона заметно тиха, но теперь ее пугает Беллатрикс. Она боится встретиться с ней взглядом. Эмоции, которые она испытывает, когда находится рядом, — самое страшное в ней. Они сбивают с толку, бессмысленны, ошеломляют.
Гермиона отмахивается от мыслей и сосредотачивается на записи своих записей. Беллатриса все еще в необычном для нее образе. Вместо своей обычной страстной ходьбы она просто прислонилась к подоконнику, печально глядя на школьную территорию и давая монотонный урок о методах очищения разума. Студенты слишком напуганы, чтобы задавать какие-либо вопросы, единственный звук — царапание перьев по пергаменту.
Как только час истекает, Беллатрикс возвращается к своему столу и падает на свое место: «Тогда идите, урок закончен».
Гриффиндорка чувствует странное желание остаться там, где она есть. Она следует за ним, медленно собирая свои вещи и ожидая, пока класс опустеет. Это кажется знакомым, хотя она никогда раньше этого не делала. Профессор, кажется, не замечает ее присутствия, вместо этого возясь с лохматым растением Белладонны у ее стола. Она не поднимает глаз, пока Гермиона не оказывается прямо перед своим столом. Когда она смотрит на нее, она в замешательстве щурится.
"Что ты хочешь?"
— Ну, я бы хотела знать, что дает вам право злиться на меня после того, как вы насиловали меня, ворвавшись в мою голову, профессор, — язвит Гермиона, поправляя сумку на плече.
Беллатрикс откидывается на своем месте, оглядывая ее сверху вниз: «Я не насиловала тебя. Уроком была окклюменция, или ты забыла, что это значит? »
«Вы чертовски хорошо знаете, что толкнули меня гораздо сильнее, чем было необходимо для этого урока. Я сдерживала вас достаточно долго, чтобы доказать свои способности.
Беллатрикс сейчас выглядит более бодрой, чем за всю лекцию, и моргает, словно не может поверить, что Гермиона постояла за себя. — Думаешь, кто-нибудь из присутствующих будет относиться к тебе снисходительно? Просто пожмешь плечами и уйдёшь, как только придумаешь это жалкое оправдание драки?
" Жалкое?" Гермиона возмущается: «Вы известный Окклюмен! Я бы сказала, что тот факт, что вы не смогли сразу преодолеть мою защиту, заслуживает ярлыка выше, чем жалкое!
— Я была с тобой нежна , — усмехается Беллатрикс.
— Ох, вы такая полное дерьмо, — Гермиона не может объяснить прилив разочарования, который она испытывает. Она не понимает, почему ей кажется естественным спорить со своим профессором, разговаривать с ней так небрежно, как она сама. Она ее боится, не так ли? «Вы изо всех сил старались проникнуть мне в голову. Вы что-то искали, я это чувствовала. Вы должны мне объяснить!»
Беллатрикс рявкает ,поднимаясь со своего места с такой силой, что деревянный стул падает назад и громко грохочет позади нее: — Ты ничего не знаешь, глупая девчонка. Ты чертовски в этом уверена.
Гермиона съеживается, отступая на шаг. Это раздражает Беллатрису. Она обходит стол и хватает Гермиону за галстук, не давая ей отступить дальше.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — шепчет Гермиона, обезоруженная близостью женщины. Она всегда была немного влюблена в нее, но ей всегда удавалось держать ситуацию под контролем. Теперь, когда она так близка и страстна, ее трудно игнорировать.
— Нет, ты понятия не имеешь, не так ли? Но я могу заставить тебя вспомнить, — шипит Беллатрикс.
Гермиона не замечает звука открывающейся двери, но Беллатрикс замечает.
«Тётя Белла! Отпусти ее."
Беллатриса рычит, отрывая взгляд от ученика и мрачно глядя на племянника.
— Ты, — рычит она, отпуская Гермиону и надвигаясь на Драко, — ты это сделал?
Драко игнорирует ее, многозначительно глядя на Гермиону. — Иди, Грейнджер, — он кивает подбородком на дверь. Желание Гермионы понять, что, черт возьми, происходит, проигрывает ее страху перед непредсказуемым настроением Беллатрисы. Насколько она знала, у женщины психотический срыв. Она проходит мимо пары, шепча Драко спасибо , проходя мимо него.
Она слышит грохот, когда дверь за ней закрывается, как будто Беллатриса чем-то в нее швырнула. В этот момент она бы не оставила это без внимания. Она совершенно не в себе, эта женщина. О чем она говорила, заставляя ее вспомнить?
Помнить что?
Следующие выходные Гермиона проводит в библиотеке, пытаясь не думать о Беллатрикс. Ей нужно сосредоточиться на учебе, но внутри нее царит непреодолимое желание выяснить, что сводило Беллатрикс с ума. Мысли об этом сводили ее с ума. Она почти уверена, что друзья что-то от нее скрывают, но что это может быть? Она разрывается между необходимостью разобраться в этом и страхом перед ответами, которые она найдет, если покопается.
Ей не терпится увидеть, в каком состоянии будет Беллатрикс, когда она вернется в класс, но она почти разочаровывается, когда обнаруживает, что она… вернулась в нормальное состояние. Да, она такая же напряженная и неумолимая, как и всегда, но особого внимания больше нет. Что бы Драко ни сказал ей, должно быть, это каким-то образом помогло. Она больше не заставляет Гермиону объединяться с ней в пару, она не выглядит злой или подавленной. Как будто прошлая неделя была лихорадочным сном.
Она не может удержаться и не спросить Драко, что именно он ей сказал. Она находит его в Большом зале за ужином, чтобы попытаться его встряхнуть.
— Я просто рассуждал с ней, — говорит он, избегая ее взгляда. — Иногда она бывает такой. Победа над Волдемортом сильно ударила по ней. Тебе не удастся найти и уничтожить крестражи, не причинив при этом душевных шрамов.
«Ты хочешь сказать, что она нарушила мой разум и чуть не напала на меня, когда я спросила ее об этом из-за посттравматического стрессового расстройства?» Ее голос дрожит, привлекая внимание некоторых других слизеринцев за столом.
— О да, — говорит Драко, — просто оставь это, Гермиона. Мне жаль, что ты вообще в это ввязалась».
Ей хочется с ним поспорить, но что ей сказать? У нее нет причин думать, что он лжет.
Она пытается отпустить это, у нее действительно получается. В ближайшие недели станет легче игнорировать мучительное ощущение, что чего-то не хватает. Иногда у нее возникает волна дежавю, когда она ловит взгляд Беллатрисы, задерживающийся на мгновение слишком долго, но затем ее глаза покидают ее, и чувство проходит.
Обычное течение дней начинает убаюкивать ее чувством безопасности. Ее оценки улучшились, ее дружеские отношения кажутся почти нормальными. За исключением того, что Пэнси и Джинни вместе, что всегда будет выглядеть шокирующим и странным, все просто.
Затем Рональд Уизли решает, что Защита от Темных искусств — подходящее время, чтобы пригласить Гермиону на свидание.
"Так что ты думаешь? Если тебе будет удобнее, сказала Джинни, она и Пэнси пойдут с нами. Хм, как двойное свидание.
Гермиона пытается придумать хоть одну причину, чтобы сказать «нет». Затем она видит, как лицо Рона начинает падать в ее молчании, и она не знает, почему она должна отвергать его, так что… — Ну… ладно. Значит, это «Три метлы».
Его лицо светится, и он действительно милый, простой и беззаботный. С ним было бы легко. Беллатрикс кричит всем занять свои места, а Рон бежит к другому столу, спеша добраться до своего. Джинни похлопывает его по плечу и благодарно улыбается Гермионе. Как будто она идет на свидание с Роном по доброте душевной, а не потому, что ей действительно этого хочется. Что может быть правдой.
Во время лекции Беллатрикс ломает пять кусочков мела. Гермиона старается не думать о том, что это значит.
Для прогулки с Рональдом она останавливается на темно-бордовом свитере с глубоким вырезом и джинсах. Она продолжает ловить на себе странную, грустную улыбку Панси, пока они вместе готовятся. Она подавляет желание спросить ее об этом, напоминая себе, насколько все стало проще с тех пор, как она перестала вникать во внезапные странности своей обычной жизни.
Они вместе идут в гостиницу, и от теплого шока, когда они входят в нее с морозного февральского воздуха, она сбрасывает с плеч пальто, прежде чем они добираются до стола. Джинни и Рон ждут их, лицо мальчика ярко покраснело при виде нее. Приятно, когда на тебя смотрят широко раскрытыми, полными благоговения глазами.
Джинни встает и обнимает Пэнси, как будто они не виделись всего несколько часов назад. Она садится напротив своего спутника, улыбаясь в ответ своей зубастой, заразительной ухмылкой.
«Ты прекрасно выглядишь, Гермиона», — говорит он.
"Спасибо. Ты тоже очень хорошо выглядишь, Рональд.
Он краснеет еще сильнее — то ли от комплимента, то ли от того, что она назвала его полное имя.
«Ты действительно любишь Гермиону», — говорит Джинни, усаживаясь на свое место рядом с братом. «Ты должна позволить мне когда-нибудь одолжить этот свитер».
— Эй, — перебивает Панси, сутулясь рядом с Гермионой и толкая ее локтем, — А как насчет меня. Как я выгляжу?"
Джинни закатывает глаза: — Заткнись, ты же знаешь, что хорошо выглядишь.
Они заказывают напитки, и ей легко завязать с ними разговор. Рон задает много вопросов об их общих занятиях, и она с радостью на них отвечает. Ей всегда было полезно повторять вслух то, что она узнала.
Они пробыли там около 20 минут, когда дверь открылась, температура упала и наэлектризовалась. Она смотрит сквозь оранжевые волосы Рона на только что вошедшую женщину. У нее опускается живот. Беллатрикс.
Ее волосы распущены и растрепаны вокруг бледного лица, и на ней другое платье, чем то напоминающее, которое она носила раньше. Оно темно-красный, показательный и знакомый. Она смотрит прямо на нее, ее глаза темнее, чем она помнит, и такие притягательные. Виды и звуки всех остальных в гостинице исчезают, когда она злобно ухмыляется.
Момент прерывается, когда Рон касается ее руки, чтобы привлечь ее внимание. Ее веки трепещут, когда она напоминает себе, где она и с кем она. Рон спрашивает ее, в порядке ли она, и она бормочет ответ, снова глядя мимо него и обнаруживая своего профессора, сидящего в баре со стаканом огневиски, уже стоящего перед ней. Ей хочется подойти к ней, противостоять ей, наорать на нее. Что она думает, что делает, приходя сюда и портя себе вечер своим присутствием?
— Гермиона, — шепчет Панси, сжимая колено и отвлекая внимание, — не обращай на нее внимания.
Пэнси права. Она ведет себя нелепо. Она снова пытается вернуться к разговору с Роном, но внезапно эта тема ей невероятно наскучила. Неизбежно она снова замечает, что ее взгляд снова обращен к Беллатрикс, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она поднимается с барного стула и направляется к лестнице. Гермиона вздрагивает, когда оглядывается через плечо и встречается с ней взглядом, прежде чем повернуться и подняться по скрипучим деревянным ступеням.
— Извините, — говорит Гермиона, прерывая Рона на середине его монолога о том, какой он замечательный Хранитель, — мне нужно в туалет.
Она встает, не удостоив друзей ни взгляда. Она клянется, что все еще чувствует запах Беллатрисы в воздухе, поднимаясь по лестнице. На следующем этаже она находит тихий коридор с закрытыми дверями и профессоров не видно. Она делает несколько нерешительных шагов вперед, половицы громко скрипят под ее ногами. Она уже почти в конце коридора, собираясь сдаться и развернуться, когда открывается дверь и кто-то затаскивает ее внутрь.
Она бы закричала, если бы не прохладная рука, прижавшая ей рот.
— Успокойся, — шипит Беллатриса, прижимая ее к теперь закрытой двери. Гермиону охватывает новая волна знакомства, как будто она уже была в такой же позе раньше. Это смешно.
Гермиона смотрит на нее широко раскрытыми глазами. Все еще прикрывая рот рукой, Беллатрикс вытаскивает палочку и охраняет комнату, запирая ее внутри. Ее кожа мурашки от страха, смешанного с болезненным ожиданием. Беллатрикс отпускает ее и уходит, как только она закончила укреплять комнату.
"Что вы делаете?" — шепчет Гермиона. Смущает то, как дрожит ее голос, но Беллатрикс вызывает ужасающее чувство беспомощности, когда она остается с ней наедине. Особенно сейчас, когда она попала в ловушку и смотрит на нее, как кошка, готовая сожрать мышь.
— Мне надоело притворяться, — приближается к ней Беллатрикс, хватая лицо Гермионы обеими руками и полностью затмевая ее зрение. — Это несправедливо, что ты ускользаешь от этого без последствий, и мне приходится страдать. Ты это начала, ты заслуживаешь страдать вместе со мной».
«Почему ты страдаешь? Это у тебя снова ПТСР? Драко сказал мне…
Беллатрикс смотрит на нее как на сумасшедшую, затем отпускает ее и хихикает: «Он тебе это сказал? Это чертовски богато. Нет, Грейнджер, я веду себя так не потому, что я сумасшедшая, я веду себя так, потому что ты… ты… — Беллатрикс нехарактерно заикается, — Ты заставила меня… почувствовать то, чего я не могу чувствовать. а потом ты стерла меня».
Сердце Гермионы колотится. Она чувствует, что балансирует на грани откровения, которое ее погубит. То, как Беллатрикс смотрит на нее, заставляет ее не волноваться. Она должна знать, почему заставляет эту суровую, дикую, неприкасаемую женщину смотреть на нее с разочарованной мягкостью.
— Что значит «я тебя стерла?» Она говорит. Она движется вперед, охваченная желанием протянуть руку и прикоснуться, чтобы это почувствовалось по-настоящему.
«Ты забыла меня», — говорит Беллатриса невероятно мягким голосом. Сломанным.
Она не хочет ей верить, но как ей не верить? Это объясняет все, что с ней было не так в последнее время.
«Зачем мне это делать? Что именно я забыла?» Она поднимает руки, чтобы обхватить шею Беллатрикс по бокам, ее большие пальцы лежат прямо под ее челюстью. Она чувствует, как пульс женщины бьется так же быстро, как и ее собственный.
«Я разбила тебе сердце, — говорит Беллатриса, — я должна была это сделать».
Она не может поверить, что Беллатрикс до сих пор не отошла от нее. Мне кажется странным, неправильным и чудесным держать ее в руках, чувствовать ее мягкую кожу кончиками пальцев.
— Тогда почему ты злишься на меня за то, что я забыла тебя, если ты все равно не хочешь быть со мной? Кажется абсурдным задавать такой вопрос
Мягкость сменяется гневом. Беллатрикс прижимает ее к стене и прижимается к ней, зарывшись руками в волосы и болезненно дергая: — Я не говорила, что не хочу тебя, я сказала, что не могу… я не могу…
Гермиона стонет и не знает, реагирует ли она на боль от рук, дергающих ее за волосы, или на ощущение Беллатрисы рядом с ней. Она обхватывает руками ее костлявые плечи и притягивает ее ближе.
Беллатриса тает вокруг нее, опуская рот к шее Гермионы и осыпая ее поцелуями с открытым ртом. Голова Гермионы падает назад, она задыхается, затем стонет, когда руки Беллатрисы скользят по ее телу. Они проходят по ее груди, ее соски твердеют от прикосновения, а затем обхватывают ее талию в сокрушительных объятиях.
— Это неправильно, — стонет Гермиона. Она думает оттолкнуть ее, но что-то внутри нее болезненно скручивается при этой мысли.
Беллатрикс покусывает свою ключицу, затем облизывает ее, чтобы уткнуться в челюсть Гермионы. Ее голова запрокинута назад в полном подчинении, и она хватает ртом воздух, которого ему никогда не хватает. Беллатриса сейчас сосет ее настолько сильно, что оставляет след.
«Я заставлю тебя вспомнить, — говорит она ей в кожу, — я никогда тебя не отпущу».
Гермиона вне себя, в слишком растерянном состоянии, чтобы даже заметить прикосновение палочки к ее виску. Беллатрикс скользит другой рукой по рубашке и в то же время шепчет заклинания между поцелуями.
Гермиона бы упала в обморок, если бы она не была прижата к стене. Она кричит от силы воспоминаний, вспыхивающих под ее веками, как плохой романтический фильм, который заканчивается трагедией. В ответ Беллатрикс впивается зубами в шею и благодарна за физическую боль, которая удерживает ее привязанной к настоящему.
— Что-что… — она заикается, пытаясь составить полное предложение. Она дезориентирована потоком информации в сочетании с агрессивными прикосновениями Беллатрисы. Она только сейчас замечает, что женщина приподняла лифчик и перекатывает сосок между пальцами.
— Черт, — рычит Гермиона, — пошла ты на хуй.
Беллатриса от удивления отдергивается, и Гермиона хлопает ее по щеке. Беллатриса смотрит на нее в ярости, но ее гнев ничто по сравнению с гневом Гермионы.
"Как ты смеешь?" Гермиона вскрикивает, отталкивая женщину от себя: «Ты не имела права…»
— Ты не имела права! Беллатриса прерывает его. Она такая красивая, ее волосы растрепаны от рук Гермионы, а щеки покраснели, одна, которую она ударила, темнее другой. — Ты не сможешь забыть меня и оставить меня одну в этом деле!
Гермиона снова пихает ее, и ее колени ударяются о переднюю часть кровати, заставляя ее сесть. — Это ты оставила меня одну. Я отдала свое сердце в твои руки, а ты растоптала его. Ты заставила меня поверить, что у меня есть шанс, а потом унизила меня. Ты меня сломала."
Слёзы текут по щекам Гермионы, горячие и непрошеные. Слова льются из нее свободно, прорванной плотиной ярости и боли: «Я не могла есть, не могла спать, не могла сосредоточиться. Я отставала в учебе и чахнула. Я не могла этого вынести».
— Заткнись, — фыркает Беллатриса хриплым голосом. Гермиона собирается снова ударить ее, но Беллатриса хватает ее за запястье и вместо этого тянет вперед. Она спотыкается прямо на колени женщины. Она приспосабливается так, что сидит на ней верхом, цепляясь за переднюю часть платья, чтобы сохранять устойчивость.
Гермиона втягивает воздух, чтобы продолжать кричать на нее, но Беллатриса хватает ее за лицо и останавливает, бросившись вперед и столкнув их губы вместе. Она целует ее крепко и глубоко, ее язык скользит в рот и горячо скользит по ее собственному. Гермиона прижимается к ней, пока Беллатриса не оказывается на спине, не разделяя их рты. Она слишком горячая, ее пульсирует, она злится и болезненно возбуждена.
Она отстраняется, чтобы дышать, но Беллатрисе это не нравится, она тянет ее за спину, закусывая нижнюю губу зубами. Голова Гермионы кружится от нехватки кислорода, ограниченного дыхания, которое она получает через нос, недостаточно, чтобы заполнить горящие легкие. Она кусает губу Беллатрикс, и женщина отдергивается, наконец позволяя ей глотнуть воздуха.
На ее опухших губах расцветает струйка крови, и Гермиона снова влюбляется при виде нее. Она снова дает ей пощечину.
Беллатриса дрожит под ней, запрокидывает голову и хмурится. — Хватит, — рычит она, с легкостью меняя их позиции. Она прижимает предплечье к горлу Гермионы, заканчивая свое короткое воссоединение легким дыханием.
Она снова целует ее, оседлав ее бедра и прижимаясь к ней. Беллатрикс стонет ей в рот, снова облизывая путь внутрь. Гермиона приподнимает бедра, пытаясь добиться хоть какого-то трения, но джинсы делают это невозможным. Она скулит прямо в рот Беллатрисы и чувствует, как ее губы кривятся в ухмылке. Она отстраняется, и у Гермионы кружится голова, когда она хватает воздух. Беллатрикс расстегивает брюки и стягивает джинсы с ног, отбрасывая их в сторону. Она раздвигает колени Гермионы и проводит пальцами по влажным трусикам.
— Я ненавижу тебя, — говорит Гермиона ломающимся голосом. Она говорит это слишком тихо, чтобы это звучало искренне. Беллатрикс стягивает нижнее белье с бедер, выставляя Гермиону на воздух. Она корчится под голодным взглядом профессора, чувствуя себя слишком уязвимой.
— Я тебе не верю, — говорит Беллатрикс, продолжая смотреть на нее.
Гермиона тянется к ней, дергая за воротник платья. — Сними его, — требует она.
Беллатрикс игнорирует ее, заползая обратно вверх по телу и стягивая свитер Гермионы через голову. Студентка злится и позволяет Беллатрикс полностью раздеть ее, пока она не окажется перед ней полностью обнаженной.
— Я злюсь на тебя, — вздыхает Гермиона, поднимая руки, чтобы прикрыться. Беллатрикс отталкивает руки и прижимает их к бокам.
— Я тоже на тебя злюсь, — огрызается Беллатрикс. — Ты стерла меня, дала мне пощечину, выставила передо мной эту ласку (игра слов с Уизли)…
— Ты это заслужила, — говорит Гермиона, стонет, когда Беллатрискс опускает голову и берет сосок зубами. Она нежно покусывает его, затем засасывает в рот и кружит кончиком языка.
Блэк царапает ногтями живот Гермионы настолько сильно, что после него остаются красные рубцы. Она прижимает руки к бедрам, прижимая ее к кровати и приближаясь, так что центр Гермионы трется о живот Беллатрисы, размазываясь по бархату ее платья. Она целует тело Гермионы, пока снова не смотрит ей в глаза, ее бедра уютно расположились между ее ног. Младшая девушка сжимает бедра вокруг талии Беллатрикс и бросается бедрами вверх, навстречу рукам, которые прижимают ее вниз. Этого недостаточно, и Беллатрикс это знает.
«Я испорчу твое платье», — говорит студентка. Ощущение тянущегося к ней шелка странное и приятное, но совсем не то, чего она желает. Она хочет Беллу. Она хочет, чтобы ее кожа была на ней, ей нужно ее чувствовать.
«Ты невыносима», — говорит Беллатрикс, наклоняясь, чтобы дотянуться до спины и расстегнуть молнию на платье. Оно соскользнуло с нее, не открывая абсолютно ничего под собой.
— Ох, — выдыхает Гермиона, поглощая ее, — ты планировала это?
Беллатрикс мурлычет «Может быть» и снова опускается между ног. Глаза Гермионы захлопываются от этого прикосновения, а Беллатрикс, не моргая, смотрит на ее лицо, наблюдая за каждым выражением ее лица. Она медленно приседает, и гриффиндорец задыхается, когда острая бедренная кость женщины упирается в нее.
Она обхватывает руками шею Беллатрикс так, что они прижимаются друг к другу, ближе, чем когда-либо прежде. Она чувствует каждый ее мягкий изгиб, каждый острый угол. Беллатрикс просто лежит рядом с ней, ощупывая ее, водя рукой вверх и вниз по ее боку.
— Беллатрикс, — вздыхает она, прижимаясь к ней бедрами, — я хочу тебя.
Беллатрикс поднимается и смотрит на нее сверху вниз. Ее длинные волосы падают вниз, щекоча лицо Гермионы. Она поднимает руку, чтобы пригладить растрепанные волосы, ее лицо горит под пристальным взглядом профессора.
— Куда ты меня хочешь? — скромно спрашивает она.
Гермиона снова двигает бедрами: «Вот. Я хочу почувствовать тебя внутри».
Она хватает руку, которая блуждала, и толкает ее туда, где ей нужно. Беллатрикс тихо посмеивается и цокает.
«Нетерпеливая, не так ли?»
«Я ждала тебя всю свою жизнь», — говорит Гермиона.
Беллатрикс наконец- то прикасается к ней там, где она ей нужна. Она проводит пальцами сквозь жар и вводит два внутрь, мягко, медленно и сладко. Она опускает голову и прижимается лбом к лбу Гермионы, наблюдая, как трепещут ее ресницы.
— Ты меня погубишь, — шепчет Беллатрикс.
Гермиона задыхается и хватает Беллатрикс за предплечье, шире раздвигая ноги и толкая ее глубже: — Никогда.
Беллатрикс вытаскивает пальцы, а затем снова вводит третий палец. Она движется вот так, медленно и нежно, беря ее. Гермиона хватает ее за волосы, прижимая к себе. Блэк снова вцепляется ей в шею, всасывая обещания в свою кожу. Другой рукой она обхватывает ногу Гермионы вокруг своей талии, угол позволяет ей толкнуться в нее еще дальше.
— Белла, — вздыхает Гермиона. Она впивается ногтями в спину и тянет их вниз, наслаждаясь тем, как Беллатриса дрожит от этого действия.
Она никогда не чувствовала себя более целостной, чем сейчас, окруженная Беллатрикс Блэк, женщиной своей мечты. И теперь эта женщина целует все ее тело и обхватывает губами опухший клитор.
«Белла!» Гермиона снова хнычет, выгибаясь к ней. Она мычит, губы вокруг нее вибрируют от шума, а звуки Гермионы становятся все громче и выше. Она самозабвенно трахается, уткнувшись в лицо, но Беллатрикс, похоже, не возражает.
Она так близко. Внутри нее нарастает раскаленное добела давление, и ее движения становятся неистовыми. Она сжимает пальцы Беллатрисы, а затем внезапно… ничего.
Ее охватывает паника. Ее глаза распахиваются, и она видит Беллатрису, совершенно обнаженную, сидящую на пятках в конце кровати и злобно ухмыляющуюся ей.
— Что-нет-нет-нет, почему ты это делаешь? Гермиона хнычет.
Она вскакивает и отчаянно хватает Беллатрису, обезумев от желания.
— Белла, — шипит она, обнимая ее и оседлав, — не будь засранкой.
Беллатриса смеется, позволяя Гермионе оттолкнуть ее и забраться на нее сверху. Гермиона прижимается к животу Беллатрисы и зарывается лицом в ее кудряшки, горячо дыша ей в ухо. Смех женщины стихает, когда она снова чувствует прикосновение Гермионы к себе, уступая место тяжелому дыханию. Она хватает Гермиону за задницу и направляет ее толчки. Девушка скулит, покусывая мочку уха, прося еще.
Сдержанность Беллатрикс иссякает. Ее рука снова находит центр Гермионы, и на этот раз она скользит внутрь легче. Гермиона вздыхает с облегчением, прижимаясь к пронзившим ее пальцам. Беллатриса поднимает голову и втягивает сосок Гермионы обратно в рот. Гермиона держит голову и входит в устойчивый ритм, прижимая к себе Беллатрикс железной хваткой. Это должно было быть больно или неприятно, но Беллатрикс это не волнует. Она позволяет своему ученику использовать ее, кататься на ней до тех пор, пока не станет больно, и Гермиона снова скулит ей на ухо таким пронзительным голосом, что означает, что она близко. На этот раз Беллатриса не отстраняется, Гермиона ей не позволила.
Гермиона откидывает голову назад и понимает, что ведет себя громко, но это слишком приятно, чтобы ее волновать. Ладонь ее профессора грубо тертся о ее клитор, и она ударяет по этому идеальному месту внутри нее, снова и снова, пока не видит звезды. Она выкрикивает ее имя, словно молитву или проклятие.
Блэк продолжает работать внутри ее, позволяя ей преодолевать толчки резкими движениями. Она целует ее щеки, затем рот, нежно убирая пальцы.
— Ты идеальна, — шепчет Гермиона ей в губы. Беллатриса переворачивает их, и Гермиона снова оказывается на спине.
Прежде чем Гермиона осознает, что происходит, голова Беллатрисы снова оказывается между ее ног, облизывая ее бедра и спину, вплоть до ее опухшего, чувствительного центра. Она вздрагивает бедрами и охает от удивления.
Она толкает Беллатрикс в голову и смеется, когда женщина отбивает ее руки.
«Я не думаю, что смогу выдержать больше».
Беллатрикс погружает язык внутрь ее, затем прижимает его к клитору. — Думаю, ты сможешь, — шепчет она.
Голова Гермионы откидывается на подушку, и она позволяет Беллатрисе распоряжаться ею. Она не знает, как ей удается там дышать, учитывая, насколько она полностью прижата к ней. Она ласкает ее, пока Гермиона не приближается снова, на этот раз быстрее.
— У тебя такой чертовски приятный вкус, — стонет Беллатриса, прижимая к себе свои пухлые губы и облизывая все, пока Гермиона слабо сопротивляется ее лицу.
— Иди сюда, — шепчет Гермиона, поднимая голову Беллатрисы вверх, пока они снова полностью не прижимаются друг к другу.
Беллатриса целует ее глубоко, чтобы она могла ощутить вкус себя на языке. — Ух ты, — говорит она, вытирая рукой влагу с подбородка Беллатрисы, — там так много всего.
«Ты идеальна», — эхом повторяет Беллатриса, ее глаза мягче, чем она когда-либо видела.
Гермиона обнимает ее, а Беллатриса уткнулась носом в нее. — Ты такая милая, — говорит Гермиона, и в ней просачивается замешательство, когда она приходит в себя. — Что изменилось?
— Ты, — вздыхает Беллатрикс, — я думала, что смогу уйти от тебя, что смогу отключить это. Когда я увидела, что ты забыла меня, я не могла… смириться с мыслью, что ты существуешь в этом мире и не помнишь меня.
«Я помнила тебя… Я просто не помнила, что я чувствовала к тебе».
— Это так же плохо, — говорит Беллатрикс, отстраняясь и надувая губы.
Гермиона не может удержаться от поцелуя надутых губ. «Почему ты раньше была такой злой? У Драко?
Беллатрикс напрягается, затем отодвигается и ложится рядом с ней, а не сверху. Гермиона переворачивается, и они оказываются лицом к лицу, но Беллатрикс не смотрит ей в глаза.
«Белла, — говорит она, лаская ее лицо, — скажи мне».
Через мгновение Беллатриса смотрит на нее: «Я рассказала Лили о нас. Не конкретно о тебе, но она разобралась в этом достаточно легко. Кстати, ты не очень хорошо умеешь скрывать свои эмоции. Я могла бы сказать, что ты почувствовала ко мне, когда я впервые увидела тебя.
Гермиона краснеет, что, как она знает, абсурдно, учитывая все, что произошло.
«Она рассказала мне, насколько это глупо и неуместно. Насколько опасно было бы, если бы нас когда-нибудь поймали. Как это разрушит мою и твою репутацию. Она сказала, что если бы я действительно заботилась о тебе, я бы отпустила тебя прежде, чем ты действительно влюбишься в меня.
«Она опоздала», — комментирует Гермиона.
При этом глаза Беллатрисы расширяются. Гермиона чувствует приступ беспокойства, пока Беллатрикс не притягивает ее ближе, сплетая их ноги вместе.
«Она была права, — говорит Беллатрикс, — это может нас погубить».
— Тогда что мне мешает оставить тебя? — спрашивает Гермиона.
Беллатрикс пожимает плечами, проводя ногтем по щеке: «Я решила, что мне все равно».
Легкая улыбка тронула губы Гермионы. Она тоже не может заставить себя волноваться. Весь мир против этого, самого прекрасного, что когда-либо чувствовала Гермиона. Ничто другое не имеет значения за пределами этой обшарпанной комнаты, никакая сила в мире не сможет вырвать ее из этого теперь, когда она наконец-то у нее есть. Беллатриса запускает пальцы в волосы и одаривает ее зубастой ухмылкой, и она, пожалуй, самое чудесное существо, которое она когда-либо видела. При виде нее у нее болит грудь. Если бы она проводила с ней больше времени, она разрушила бы свою жизнь, она разрушила бы и жизнь Беллатрисы. Все это не имеет значения, кроме них самих, здесь и сейчас, и того, что готовит им будущее. Она видит остаток своей жизни в черных глазах Беллатрикс, и независимо от того, разрушит это их или нет, она знает, что в конце они будут вместе. Она не согласится на меньшее.