Судьба

Кирьяна беззаботно бежала по полям, наслаждаясь погожим летним днём. Она при любой возможности отлынивала от помощи матери, ведь в семнадцать лет так хотелось гулять. Девушка мечтала о том, чтобы встретить хорошего парня и выйти за него замуж, сбежав из родительского дома. У неё были два добродушных старших брата, которые в глаза и за глаза называли её козой и защищали от нападок строгой матери. Кирьяна неслась по полю, собирая полевые цветы, из которых потом хотела сплести венок. Трава приятно холодила босые ноги, а длинные белые волосы немного лезли в лицо выбившимися из косы белыми прядями. Ей очень не хотелось, чтобы за ней снова увязался местный парнишка, не сводивший с неё глаз. Сашка нравился её родителям, но самой девушке нет. Она считала его другом и никогда не пошла бы на другие отношения. Кирьяне нравился друг её старшего брата, но тот не обращал на неё внимания, считая слишком маленькой. Так девушка и жила бы дальше, если бы не случилось гражданской войны. В уже отвоёванную деревню вновь пришли белые и попытались уничтожить засилье красных, но отец не поддался, стараясь отстоять родовое гнездо. Кирьяна была далека от политики и всё равно гуляла одна, не страшась рассказов родителей о том, что в лесах обитают белогвардейские партизаны и что они могут сделать с ней, если поймают. Но ведь в семнадцать лет, как известно, и море по колено. До определённого момента. Кирьяна услышала чей-то стон, но решила, что ей послышалось. В траве, доходящей ей до груди, невозможно было что-либо разглядеть. Но дальше она всё же пошла спокойным шагом, на всякий случай, прислушиваясь к окружающим звукам. Не услышав больше ничего подозрительного, девушка направилась в сторону ярких васильков, чтобы сплести самый красивый венок и потом похвастаться им девочкам. Но услышав ещё один стон, который свидетельствовал об испытываемой боли, Кирьяна резко поменяла направление и пошла на звук. Она понимала, что это может быть опасно, но в то же время ей хотелось помочь человеку. Раздвинув траву в стороны, девушка ахнула и тут же прикрыла рот рукой. На земле лежал офицер белой армии, о чём дал знать цвет повязки чуть выше локтя. Фуражка валялась неподалёку, а на макушке девушка разглядела кровавое пятно. Испытывая дикий ужас, Кирьяна всё же подошла к мужчине и присела возле него на колени. Она поднесла пальчик к ноздрям и убедилась, что он дышит. С облегчением выдохнув, девушка осторожно потрясла его за плечо, пытаясь привести в сознание. Одновременно она разглядывала офицера и не могла не заметить его красоты. Мужчина был явно старше её отца, но выглядел почему-то лучше него. Довольно длинные волосы были разбавлены сединой, также как брови и усы. Лоб украшали неглубокие продольные морщинки, а на щеках лежали длинные чёрные ресницы. Прямой нос и волевой подбородок говорили о том, что мужчина из благородных. Кирьяна не удивилась этому, ведь обычно воевать за белых шли дворяне. Девушка знала, что должна сообщить о своей находке отцу или братьям, но поняла, что не сможет. Мужчина был слишком красив и не вызывал у неё отвращения. Взяв себя в руки, она решила, что попытается спасти его. Снова раздался стон, после чего раненый распахнул удивительные зелёные глаза. - Как вы себя чувствуете? - Ужасно болит голова. А кто вы? - Кирьяна. – Девушка больше не знала, что сказать и поэтому задала тот же вопрос. – А вы кто? - Я Алмерик. Алмерик Хоффман, офицер белой армии. И… - Мужчина вновь отключился, и Кирьяна перешла к решительным действиям. Девушка побежала в ближайший перелесок, в котором так кстати нашлась огромная еловая ветка, валяющаяся на земле. Закинув основание на плечо, Кирьяна дотащила её до раненого, совершенно не представляя, как она будет переправлять на ней мужчину, ведь он был довольно крупным. Придя к Алмерику, она вновь попыталась аккуратно растолкать его и это почти получилось. Офицер в полубессознательном состоянии кое-как переполз на ветку, улёгшись на неё спиной. Кирьяна собрала последние силы и потащила Хоффмана по траве. Её участь облегчало то, что накануне прошёл сильный дождь и луг был мокрым. Девушка волокла раненого в заброшенный сарай на краю села, где никто и никогда не бывает. Когда они оказались внутри, Кирьяна прислушалась к тихому шёпоту и разобрала, что офицер просил воды. По ощущениям времени сейчас все должны были быть в поле, а потому она рванула домой за чистой водой и тряпками, которые можно было использовать вместо бинтов. Девушка кралась вокруг избы, как воровка, то и дело озираясь по сторонам. Осторожно заглянув в окно, она убедилась, что дом пуст и влезла прямо через него. Оказавшись в своей комнате, после она прокралась на кухню, зачерпнула бидон воды из бочки и схватила несколько чистых полотенец из шкафа. Также незаметно девушка покинула дом и поспешила на окраину села. Войдя в сарай, Кирьяна облегчённо выдохнула, увидев офицера в полусознательном состоянии. Судя по тому, что рука была в крови, он пытался потрогать рану на затылке. Подойдя к нему, девушка опустилась на колени и полив на полотенце воды, принялась смывать запёкшуюся кровь. Когда это было сделано, она, продолжая придерживать голову, как могла аккуратно замотала её полотенцем побольше. Затем она постаралась напоить раненого и невольно улыбнулась, когда он жадно припал к горлышку бидона. - Кирьянка! Где тебя черти носят, негодная ты девка?! – Девушка вздрогнула, когда услышала гневный крик матери. Перед её глазами пронеслась картина, как её находят здесь, а после убивают этого красивого белогвардейца. Прошептав ему, что обязательно придёт позже, она выскользнула из сарая и уверенным шагом направилась на зов. - Я здесь, матушка. Что случилось? - Ты опять отлыниваешь от работы, вот что случилось. Немедленно накорми свиней и вычисти хлев. - Да мама. – Девушка без препирательств согласилась, чем немало удивила не только родителей, но и братьев. Никто из семьи не знал, что теперь все мысли Кирьяны были заняты белогвардейским офицером. Ночью, когда все легли спать, она выскользнула из дома и отправилась на окраину села к Хоффману. Решив, что он захочет есть, перед уходом она зачерпнула похлёбки в щербатую миску, прикрыв её другой и прихватив ломоть хлеба, тихо ушла. Несмотря на то, что торопилась, Кирьяна старалась идти аккуратно, чтобы не расплескать свою ношу. Войдя в сарай, она увидела, что мужчине стало лучше. Он лежал, смотря в потолок и перевёл взгляд лишь тогда, когда заскрипела дверь. Девушка стояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь подойти к мужчине. Сейчас она вдруг ощутила страх за то, что он может обидеть её. Но заметив лёгкую улыбку, коснувшуюся губ офицера, Кирьяна всё же решилась. Алмерик постарался сесть, но это получилось у него лишь наполовину. Она быстро догадалась, что нужно делать и собрала остатки сена, постаравшись сбить их во что-то вроде подушки. Мужчина с благодарностью посмотрел на неё и коснулся запястья, от чего девушка подпрыгнула и отшатнулась. - Не бойся меня, прекрасное создание. Кто ты? - Я Кирьяна. Неужели вы ничего не помните? - Нет. – Офицер вновь улыбнулся, и она заметила, насколько он красив. – Позвольте представиться. Алмерик Хоффман, офицер белой армии. - Я помню. Я нашла вас в поле с пробитой головой и притащила сюда. Это было нелегко, но я справилась. - Вы спасли меня? – Мужчина посмотрел в синие глаза и ощутил, что тонет. После он списал это на головокружение и решил подробнее расспросить эту удивительную девушку. – При мне было оружие? - Я не знаю. – Кирьяна вкратце пересказала ему историю спасения и офицер вновь заулыбался. – Ой, я ведь принесла это вам. - Я не голоден. – Он опустил глаза на стоящую неподалёку накрытую миску и поморщился. - Но так надо. Когда я болела в детстве, матушка всегда заставляла меня есть эту похлёбку. Она хорошо помогает. - Только ради вас, мадемуазель. Ведь вы так старались. - Как? – Девушка не поняла смысла слова и поэтому не знала, что ответить. – Вы с благородных? - Да. Как только началась революция, многие мои товарищи сбежали за границу, кто во Францию, кто в Германию, кто в Англию. А я вот остался родину защищать. Хотя, иногда жалею, что не поехал вместе с ними. - У вас такое странное имя. – Всё ещё детская непосредственность давала о себе знать, и она сильно смутилась, когда увидела, что мужчина тихо посмеялся. - Я немец. Между прочим, чистокровный. Вся моя родня уехала в Германию, а я остался. - Почему? - Ух, какая любопытная. Давайте поговорим обо всём завтра. Благодарю за спасение и заботу. – Алмерик поднёс девичью ладошку и запечатлел на ней лёгкий поцелуй, заставив её хозяйку покрыться румянцем с головы до пяток. - До свидания. – Блондинка схватила посуду и слишком уж поспешно выскочила из сарая. Она буквально летела домой, ног под собой не чуя. Девушка видела, что нравится офицеру и совершенно не знала, как себя вести. Очевидно, что он был благородным дворянином, а она всего лишь крестьянкой. К тому же, Кирьяну смущала разница в возрасте, мешающая признать, что Алмерик тоже нравился ей. Притом, нравился так, как никто раньше. Она вспоминала, как забилось её сердечко, когда Хоффман поцеловал руку и вновь смутилась. Умом понимая, что следовало бы рассказать о белогвардейце родителям, ведь он был врагом народа, душой она отказывалась совершить этот низкий поступок. Прокравшись домой, Кирьяна тихо помыла посуду и отправилась спать, хотя её мысли не покидали зелёные глаза Алмерика, которые, казалось, смотрели ей прямо в душу. Утром следующего дня девушка соскочила ни свет, ни заря, чем вновь удивила свою семью. Обычно её надо было чуть ли не плугом вытаскивать из постели. Она сделала все дела по дому, что велела мать и как только все исчезли за горизонтом, отправившись работать в поле, Кирьяна соорудила нехитрый завтрак из сваренных вкрутую яиц, вяленого мяса и оставшейся краюхи хлеба. Всё это она завернула в чистое полотенце и взяв с собой крынку парного молока, а также воду и чистые тряпки для перевязки раны, буквально полетела на окраину села. Сама не зная почему, девушка решила надеть платье в мелкий голубой цветочек, оттеняющее цвет её глаз и заплести волосы в две свободные косы. Выбросив мысли из головы о том, что ей хочется быть красивой для Алмерика, девушка решила сосредоточиться на вопросах, которые ей хотелось задать мужчине. - Здравствуй, моя прекрасная фея. – Хоффман выглядел уже куда лучше и, очевидно, выходил ночью. Он подошёл к девушке и, взяв её руку, осторожно поднёс её к губам, отчего она вздохнула и отвела взгляд. Мысленно она поблагодарила, сама не зная кого, что успела поставить принесённое на пол, иначе точно бы всё уронила. - Здравствуйте. Кто такая фея? - Тебе разве никто не рассказывал сказок? - Нет. Ну, только если про Кощея и остальных. Расскажете? – Кирьяна села на стопку сена, готовая слушать. Потом она вспомнила, зачем вообще сюда пришла и, вскочив, молниеносно принесла свою ношу, расстелив полотенце и поставив на него крынку молока. – Прошу вас, поешьте. - Благодарю. – Офицер усмехнулся детской непосредственности и сел напротив девушки. - Феи живут в лесах. Они такие маленькие, что помещаются на ладошку. – Алмерик посмотрел на свою удивительную спутницу, которая слушала его, слегка приоткрыв ротик от удивления. – У них есть крылья и они светятся. А ещё феи спасают заблудившихся путников, указывая им дорогу из леса. Если ты заглянешь под самый большой листочек куста, то обязательно найдёшь там маленький домик, в котором живут эти сказочные создания. - Правда?! – Кирьяна подпрыгнула, и собралась было убежать, но её запястье перехватили изящные пальцы. – Я сейчас же пойду их искать. Отпустите меня. - Не спеши. – Алмерик только сейчас понял, что перешёл на «ты» без разрешения и смутился, ведь это было грубым нарушением этикета. Впрочем, о каких приличиях могла идти речь, когда шла гражданская война. К тому же, девушку это нисколько не смущало. – Они живут только в Германии. - Эх, жалко. Я никогда их не увижу. - Почему же? Многое может случиться между «сейчас» и «никогда». – Хоффман очаровательно улыбнулся Кирьяне и решил расспросить её о семье. Мужчина вдруг осознал, что она нравится ему, но погнал эти мысли как можно дальше. Ведь он был взрослым и понимал, что между ними колоссальная разница в возрасте. К тому же, травма, нанесённая теперь уже бывшей женой, давала о себе знать. – Твои родители крестьяне? - Да. Мы все работаем в поле. Ещё у меня есть два старших брата, которые меня очень любят. - Твои семья ведь радеет за победу Красной армии? - Да. – Кирьяна сначала сказала, а потом подумала, что офицер может испугаться и уйти из их села. Страх того, что она больше не увидит этого красивого мужчину, цепкими лапами обхватил юное сердечко, заставив его трепетать. – Но я никому не скажу о вас, не бойтесь. - Верю. Если бы хотела, давно бы сказала и не стала выхаживать меня. Могу я тебя попросить? - Конечно. - Называй меня по имени, пожалуйста. И обращайся на «ты», иначе я чувствую себя древним стариком. - Хорошо. – Кирьяна покраснела и вновь отвела глаза, не выдерживая внимательного взгляда этих удивительных изумрудных глаз. – Можно теперь я спрошу? - Слушаю. - Сколько тебе лет? - А тебе? – Хоффман решил немного поиграть с этой удивительной девушкой, которая больше напоминала ему ребёнка, нежели юные барышни его круга. - Семнадцать. Теперь твоя очередь, Алмерик. - В три раза больше, чем тебе. – Несмотря на то, что офицер улыбался, внутри он был в ужасе. Смотря на то, как блондинка загибает пальчики, пытаясь сосчитать, мужчина понял, что она не умеет считать. - Ты знаешь цифры? - Да, но очень плохо. Мне не сосчитать. – Кирьяна опечалилась, подумав, что так и не узнает, сколько же лет этому мужчине, который всё больше нравился ей. - Мне пятьдесят один. - Ого. – Глаза девушки расширились от удивления, ведь скрывать эмоции она не умела. - Да, это много. Поэтому, как только я вылечусь, сразу уйду отсюда. Не дело это, продолжать наше общение. - Нет, не надо. Пожалуйста. – Девушка не знала, как отвлечь его от этих мыслей и всё, на что хватило её юного ума, так это перевести тему. – Ой, я ведь хотела перевязать вашу рану. - Хорошо. – Мужчина терпеливо стиснул зубы, когда она осторожно стирала запёкшуюся кровь с его затылка. Затем Кирьяна обмотала чистое полотенце, заботливо закрыв на удивление хорошо затягивающуюся рану. - Спасибо. – После того, как девушка закончила, Алмерик поцеловал обе ручки, вновь смутив блондинку. - Не уходи, пожалуйста. Ты ещё слабый. Я приду вечером. Обещай, что не уйдёшь. – Она, как умела, строго посмотрела в зелёные глаза, ища в них ответ. - Слово офицера и дворянина. – Хоффман увидел, что Кирьяна кивнула в ответ, очевидно, не совсем понимая, что это значит, но, тем не менее, осталась довольна. Произошедшее дальше смутило и проняло взрослого мужчину до глубины души. Сначала девушка собрала всё, что принесла с собой, а после подошла к нему и, встав на носочки, поцеловала в щёку. Затем мимолётно посмотрела ему в глаза и убежала, в мгновение ока покинув временное пристанище. Алмерик так и остался стоять посреди сарая, не совсем понимая, что сейчас произошло. Взрослый мужчина, прошедший не одну войну, отец двоих взрослых детей и трижды дедушка, смутился от простого поцелуя в щёку, подаренного юной крестьянкой. Подумав, что трогается умом, он решил, что покинет село сразу же, как только будет в состоянии передвигаться на большие расстояния. А до той поры он постарается сдерживать не только себя, но и чувства Кирьяны. Хоффман понимал, что девушка до безобразия юна и легко может влюбиться в него. Вот тогда это всё может наделать бед и принесёт одни лишь страдания. С офицера хватило и одного неудачного брака, поэтому больше он был не намерен наступать на эти же грабли вновь. К тому же колоссальная разница в возрасте принесёт немало проблем. Кирьяна же в это время вприпрыжку неслась домой ног под собой не чуя. Ей было стыдно за свою смелость, тем более что она не понимала, откуда та взялась. Прикоснувшись кончиками пальцев к пухлым губам, девушка вспомнила лёгкое покалывание от отросшей щетины и вновь почувствовала стыд. Она совершенно не осознавала, чем ей так понравился этот офицер, который, по сути, был врагом не только её семьи, но и новой власти. К тому же, он был старше отца и годился ей едва ли не в дедушки. Но при воспоминании о тёплых смеющихся зелёных глаза, её сердечко таяло, а коленки подкашивались. Сама не зная, почему, но она безумно хотела остаться с этим мужчиной навсегда. Кирьяна не думала, что в таком возрасте у него может быть семья. Сейчас её волновало лишь то, чтобы он сдержал своё слово. Как только стемнело, ночь полностью повторила предыдущую. С той лишь разницей, что девушка облегчённо выдохнула, увидев, что офицер сдержал данное ей слово. Она слушала какие-то истории и понимала, что в груди становится тепло от одного лишь звука его голоса и не так уж важно, что именно он рассказывает. Осмелев, Кирьяна взяла мужчину за руку, и он не убрал её. Алмерик только казался отвлечённым, внимательно наблюдая за реакцией девушки на него, и она нравилась ему всё меньше. Офицер видел, что она с каждым часов влюбляется в него, да и сам чувствовал нечто подобное и старался пресекать всё это на корню. Но он не мог отказать себе в удовольствии держать в своих руках нежную девичью ладошку, искренне наслаждаясь её присутствием и неподдельной реакцией на его рассказы. С каждым днём Алмерик шёл на поправку всё быстрее, и однажды случилось то, чего он никак не ожидал. Кирьяна пришла затемно, как обычно и перед рассветом решилась на то, что никогда раньше не делала. Она потянулась к губам Хоффмана и робко коснулась их своими. Офицер хотел было отстраниться, но не смог. Мужчина ответил на ласку, делая её более страстной и сплетая их языки в причудливом танце. Алмерик ощутил предсказуемую реакцию тела, давно не бывшего с женщиной. Собравшись с духом, он всё же прервал поцелуй и отошёл на приличное расстояние, развернувшись к Кирьяне спиной. - Что ты творишь?! - Я сделала что-то не так? – Девушка искренне недоумевала, почему произошедшее между ними было чем-то плохим. - Это неправильно. Мы не должны. И вообще, у меня дети старше тебя. - У тебя есть дети? – Кирьяна так удивилась этому факту, а потом вспомнила, сколько лет её возлюбленному. – О, господи! Ты женат?! - Нет, я в разводе. – Мужчина устало опустился на старый матрас, который его спасительница умудрилась где-то раздобыть. – Но не об этом сейчас речь. Тебе нужен ровесник. Хороший парень, который будет любить тебя. - Так почему ты не можешь жениться на мне? - Мне одного раза хватило. Подумай о нашей разнице в возрасте. Когда нашему ребёнку будет двадцать, мне будет семьдесят. – Алмерик обхватил виски руками и слегка потёр их. Рана на голове хоть и была неглубокой, но ещё давала о себе знать. – Господи, что я несу? Какие дети? Ты сама ещё ребёнок. - Я всё поняла. Прощай. Девушка хотела уйти, нет убежать, но Хоффман последовал за ней. Она отошла от сарая лишь на несколько шагов, когда услышала своё имя и обернулась. Офицер лежал на земле, держась за сердце. Он хотел лишь догнать её и объяснить всё так, чтобы не обидеть, но пережитое напряжение дало о себе знать. Кирьяна подбежала к нему и, опустившись на колени, взяла его голову. Убедившись, что он дышит, девушка попыталась поднять его, и мужчина на автомате помог ей. Опираясь на её плечо, Алмерик кое-как добрёл до импровизированного ложа и едва ли не упал на него. Сев рядом, Кирьяна положила руку ему на лоб и ужаснулась, потому что он весь горел. Рана на затылке опять закровила и девушка не знала, что ей делать. Раздевшись, она сняла с себя хлопковую нижнюю сорочку и порвала её. Надев платье, Кирьяна побежала к реке. Намочив тряпку и вернувшись в сарай, она увидела, что Хоффман бредит. Тогда она положила холодный лоскут ему на лоб, а сама опустилась рядом, пытаясь согреть своим телом. Не прошло и часа, как она ощутила, что Алмерик пытается снять с неё платье. - Киря, милая моя. Иди ко мне. - Я твоя. Я вся твоя. Девушка села на колени и сняла платье, положив его рядом. Затем она начала расстёгивать гимнастёрку, почувствовав нежные и сильные мужские руки на груди. Ей вдруг стало жарко, а внизу живота странно затянуло. Она видела, что Алмерик продолжал лежать с закрытыми глазами, и поняла, что сейчас он не отличает фантазии от реальности. Кирьяна продолжала своё занятие и вскоре увидела чёрные волосы на груди и животе мужчины, которые дорожкой опускались вниз. Она сняла гимнастёрку, оставив его по пояс голым. Затем она потянулась к ремню брюк и едва справилась с замысловатой застёжкой. Когда девушке это удалось, она стащила с Алмерика сапоги, а после и штаны вместе с бельём. Кирьяна впервые в жизни видела голого мужчину и испытала стыд вкупе с любопытством и стеснением. Она чувствовала, что покраснела, но всё же протянула руку и осторожно потрогала член кончиками пальцев, ощутив под ними бархат кожи. Хоффман вздрогнул и нащупал девичью грудь, начав ласкать соски, перекатывая их между пальцами. Кирьяна шумно вздохнула и отдалась ласкам любимого, который уже опустил правую руку ниже, левой продолжая сжимать небольшую грудь. Мужчина нащупал чувствительную точку на юном теле, и девушка застонала, когда он стал надавливать на неё. После Алмерик потянул Кирьяну на себя и, положив руку ей на затылок, поцеловал так, что она интуитивно почувствовала не только его любовь, но и все его страхи. Не осознавая, что делает, он повернулся на бок и, приподняв её левую ногу, вошёл сразу на всю длину. Девушка вскрикнула от необычных ощущений и небольшой боли, но вскоре привыкла к ним. Ей было невыносимо жарко и столь же хорошо. Она целовала Хоффмана в губы, а он продолжал двигаться всё быстрее, стремясь достигнуть разрядки. Кирьяна чувствовала накатывающее волнами удовольствие, а после замерла, прижавшись к любимому и утонув в его объятиях. Алмерик ощутил, что девушка достигла пика, и последовал за ней. На задворках воспалённого сознания мужчина осознавал, что надо было бы предохраниться, но ему было невыносимо хорошо, чтобы сделать это. На рассвете офицер открыл глаза и увидел спящую на его груди блондинку. Она улыбалась во сне, и тут до него дошло, что он сотворил этой ночью. Хоффман костерил себя во все лопатки, но исправить ситуацию уже было невозможно. Мужчина подумал было, что теперь ему следует на ней жениться, но вспомнил все ужасы своего предыдущего брака и сразу же отмёл эту мысль. Он знал, что поначалу все женщины тихие и спокойные, но после быт съедает всю любовь и они превращаются во всем недовольных злобных фурий. Алмерик решил, что лучшим решением сейчас будет просто уйти и больше никогда не видеть Кирьяну. Мужчина осторожно поднялся и, быстро одевшись, покинул своё временное пристанище. Вскоре после ухода офицера девушка проснулась и, сладко потянувшись, не обнаружила рядом с собой Хоффмана. Сначала она подумала, что он ушёл искупаться или ещё куда-нибудь. Но он всё не возвращался и до неё с ужасом начало доходить, что Алмерик просто бросил её. Она горько заплакала, и слёзы текли по щекам непрекращающимся потоком. Одевшись, Кирьяна побрела в сторону дома. Девушка чувствовала, как от невероятной душевной боли подгибаются колени. Она просто не верила, что офицер мог так с ней поступить. Хоффман просто воспользовался её наивностью и невинностью, а она влюбилась. Влюбилась без памяти в этого удивительного мужчину. В конце концов, ей пришлось взять себя в руки и пытаться хоть как-то отвлечься за домашними делами. Девушка была погружена в воспоминания об Алмерике и не замечала ничего вокруг. Даже братья не могли её разговорить, а родители и не пытались. Время шло, но легче ей не становилось. До определённого момента. - Она беременна! Ты слышишь меня, Иван?! – Мать уже час орала на кухне, а отец только молчал. Кирьяна лежала на кровати, слушая их перепалку. – Сделай что-нибудь. - А что я могу сделать? Сама нагуляла, так пусть сама и отвечает. - Ты понимаешь, что мы не отмоемся от этого позора?! Она даже не говорит, кто отец. - Давай сделаем что-нибудь. Ты же знаешь какие-то травы или что там ещё. Это же ваши бабские дела. - Точно. Надо вытравить и всё. Услышав, что её ребёнка от любимого человека могут убить, и он просто не родится, Кирьяна собрала свои пожитки и осторожно выскользнула из дома. Она шла, куда глаза глядят, и в перелеске наткнулась на отряд белогвардейцев. Те, что помоложе, стали говорить ей пошлости, но всё это на корню пресёк их командир. Девушка заметила, что он был примерно одного возраста с Алмериком, а значит, мог помочь ей разыскать его. Она подошла к нему и попросила поговорить наедине. Мужчина погрозил кулаком особо наглому бойцу и отвёл Кирьяну в сторону. - Вы не знаете, где Алмерик Хоффман? Он тоже белогвардеец и… - Не объясняй. Он мой друг и партизанил вместе с нами. Но довольно давно он ушёл искать другой партизанский отряд, чтобы сообщить им, где мы находимся. Зачем он тебе? И откуда ты вообще его знаешь? - Я… он… я… - Понял, не продолжай. Ай да, Алмерик. Такую девку нашёл, что засмотришься. – Мужчина по-доброму усмехнулся и продолжил. – Извини, милая, но оставить тебя у себя мы не можем. Сама понимаешь, что эти молодцы не успокоятся и кто-нибудь обидит тебя. Ведь я не всегда буду рядом. - Я всё понимаю. До свидания. – Девушка тепло улыбнулась отзывчивому офицеру и пошла восвояси. - До свидания, милая. Я скажу Алмерику, что ты его искала. Кирьяна не знала, куда ей податься. Вернуться домой означало лишиться ребёнка, который был единственной памятью о Хоффмане. Но и долго скитаться она не могла. Девушка села на камень и, обхватив колени руками, положила на них голову и горько заплакала. После раздумий её посетила мысль о том, чтобы пойти в город и попробовать поискать там работу. Ведь в городе её никто не знает, а значит, можно придумать, что она вдова или, что её муж скоро приедет. Только она успокоилась, как её окликнули. - Кирьяна. – Радостный Сашка уже бежал её навстречу, а она лишь подумала о том, что только его здесь сейчас и не хватало. – Что с тобой? Ты плачешь? - Всё в порядке. Просто я решила идти работать в город. - Зачем? Чем тебе здесь плохо? – Парень смотрел на неё с искренним участием, и она не выдержала. - Я беременна. – От пережитого напряжения девушка вновь разрыдалась. – А он пропал. Ушёл и всё. И мать хочет вытравить… и… - Да, дела. – Парень взял девушку за руку, и вдруг его лицо озарилось догадкой. – Давай скажем, что этой мой ребёнок и поженимся. - Что? Как ты себе это представляешь? Ты же понимаешь, что я люблю отца моего ребёнка. Я просто не смогу жить с тобой как жена. - Я тебя и не заставляю. Ты же уйдёшь в мой дом. В комнате две кровати, одна моя, а другая осталась от сестры. Никто ж не будет проверять, вместе мы спим или порознь. - Спасибо тебе, Сашка. – Кирьяна тепло обняла парня и тот невольно улыбнулся. – Ты такой хороший. Молодые люди пришли в дом Кирьяны и предстали перед разъярёнными родителями. Правда, увидев Сашку, мать сменила гнев на милость и, выслушав признание, сказала, что надо готовиться к свадьбе. Разумеется, гуляла вся деревня, а девушка представляла на месте теперь уже мужа своего любимого Алмерика. Ей виделось, что не карие, а смеющиеся зелёные глаза смотрят на неё с любовью. Сашка сдержал слово и как только молодых проводили в дом жениха, он отвернулся, дав Кирьяне приготовиться ко сну. Затем он лёг сам и, пожелав девушке спокойной ночи, тихо засопел. Она же смогла заснуть лишь тогда, когда представила, что лежит на груди Алмерика и перебирает пальчиками волосы на его груди. Время шло, но Кирьяна его не ощущала. Сашка был всё также вежлив с ней и вёл себя как друг. Его мать ничего не замечала или только делала вид, но к молодым не лезла. К девушке она относилась как к собственной дочери и была рада не меньше её, когда узнала, что внук впервые пошевелился. В конце февраля Кирьяна родила чудесного и крепкого мальчика, который был точной копией его отца. Она не могла налюбоваться своим красавчиком, перебирая его чёрные волосы. Девушка видела, что в сыне от неё не было ни чёрточки, но была этому только рада. Сашка тоже души не чаял в ребёнке и с радостью играл с ним. Кирьяна думала об Алмерике, но воспоминания уже не причиняли ей такой сильной боли, ведь она смирилась, что никогда больше не увидит его. Весной на село напали белые и отвоевали его. Все, кто радел за красную армию, скрылись в лесах, уйдя в партизаны. Остальные же, которые отказались убегать, были убиты. Семья Кирьяны скрывалась в лесах, и она мысленно порадовалась за то, что они живы. Однажды днём она тепло одела сына и, взяв его на руки, вышла с ним на прогулку. Девушка давно обещала подруге прийти в гости, но собралась только сейчас. Идя по деревне, она вдруг увидела его. Сначала она решила, что ей померещилось, но нет. Навстречу Кирьяне шёл Алмерик, который тоже глазам своим не верил. Но вот они встретились, и сердечко девушки обмерло. Хоффман был всё также красив, разве что морщинки вокруг глаз стали глубже. - Здравствуй, прекрасная фея. - Здравствуй. Мне пора. - Постой. – Мужчина взял Кирьяну за локоть, и она посмотрела на него так, что слова застряли в горле. В синих глазах было столько боли, и Алмерик понимал, что он один был ей причиной. – У тебя ребёнок. Ты замужем? - Да. - Видишь, я же говорил, что тебе нужен парень, с которым ты будешь счастлива. - А с чего ты взял, что я счастлива?! – Кирьяна вдруг обозлилась на Хоффмана, который взбесил её своей неуверенностью в любви к нему. - У тебя ребёнок. Кстати, кто это? - Сын. – Девушка улыбнулась и приоткрыла уголок одеяла, чтобы Алмерик увидел ребёнка. Заметив, как офицер замер, она поняла, что он догадался. – Твой сын. - Что?! Но я ведь не знал. - У тебя не было времени узнать. Ты же сразу бросил меня. - Прости меня. Пожалуйста, прости. – Мужчина почувствовал, как глаза наполняются слезами. – Я был беспросветным дураком, испугавшись чувств к тебе. - Да чего уж теперь. - Вот что. Мы едем в Германию. Хватит воевать. - Но я замужем. Мне стыдно перед Сашкой, ведь он очень хорошо ко мне относится. Между нами никогда ничего не было, и он даже не спрашивал. Просто женился на мне, чтобы скрыть позор. – Девушка не видела, что её муж издалека наблюдал за встречей двух влюблённых. - Что случилось? – В конце концов, парень не выдержал и подошёл к ним. - Это отец моего сына. И… - И ты хочешь уйти с ним? Что ж, это правильно. Следует быть с тем, кого ты любишь. - Спасибо тебе. – Кирьяна тепло посмотрела на парня, жалея, что так и не смогла ответить на его чувства. - Только уходить надо очень тихо. Здесь всюду красные. Я выведу вас через лес до города путём, где не размыты дороги. - Вы очень храбрый юноша. Благодарю вас. – Алмерик слегка склонил голову в знак признательности. Вернувшись домой, Кирьяна собрала вещи и к вечеру влюблённые уже были в доме, где квартировались белогвардейцы. Пока они ехали до станции, которая была занята белыми, ситуация в корне изменилась и им пришлось бежать на другую. Когда они, наконец, оказались в купе поезда, девушка выдохнула и развернула сына, сменив ему пелёнку. Алмерик захотел уложить его спать, не в силах налюбоваться на свою копию. Кирьяна же не могла насмотреться на любимого мужчину, держащего на руках плод их любви. На вокзале в Германии их встретили родственники Хоффмана и на первое время пустили в свой дом. Стася, тётка Алмерика, очень тепло отнеслась к невестке и внучатому племяннику. В Германии Кирьяне сделали документы, которых у неё не было и они с Хоффманом смогли пожениться. В этот раз было красивое белое платье, и за столом рядом с ней сидел мужчина, который не сводил с неё смеющихся зелёных глаз. Сейчас всё было так, как должно быть, то есть по-настоящему.