it's meaningless without you

      Рюджин покачивалась на неудобном кухонном стуле и нервно грызла кончик карандаша, думая о том, что мама непременно отругала бы её за эту глупую и в какой-то степени вредную привычку. Но матери, как обычно, не было дома. Очередная смена в больнице предоставляла весь дом в распоряжение младшей Шин. На её месте многие закатили бы грандиозную вечеринку или хотя бы позвали в гости друзей, но Рюджин предпочитала тихие вечера в компании самой себя и скетчбука.       Июль выдался тёплым. Сквозь распахнутые настежь окна в небольшое помещение кухни врывался уже практически ночной воздух. Шин до последнего не хотела зажигать свет, чтобы не привлекать в дом разнообразных жужжаще-летающих существ, но ей всё же пришлось, потому что рисовать в комнате, где единственным источником света является уличный фонарь — плохая идея.       Сквозь прорванную каким-то уличным котом москитную сетку в дом уже прорвался особо настойчивый представитель класса насекомых и принялся летать вокруг раскалённой лампы, напевая одному ему понятную песню. Рюджин раздражённо посмотрела на него и вздохнула. Комар далеко не самый лучший компаньон, конечно. Она поднялась на стуле и попыталась спугнуть насекомое, но едва не снесла плафон и, казалось, лишь раззадорила крылатого нарушителя спокойствия. Нет, так она точно не закончит до утра.       Спустившись со стула, девушка принялась копаться во всех ящиках, пытаясь догадаться, куда же мама положила заветную вещь, способную защитить её и кухню от вторжения нежеланных гостей. — Есть! — наконец-то откопав предмет, Рюджин воткнула его в розетку над столом и показала язык комару, который, впрочем, успел куда-то улететь. — Никаких больше кровососущих.       Вернувшись к рабочему месту, она оглядела весь стол глазами и нахмурилась. Точно ведь помнила, что оставила карандаш где-то там… Ещё раз тщательно осмотрев поверхность, девушка опустилась на корточки и принялась изучать паркет. Нашла чей-то рыжий волос; крышку от йогурта, которую, вероятно, уронила мама, впопыхах собираясь на работу; резинку для волос… словом, что угодно, но не карандаш.       Поднявшись на ноги, бросила отрешённый взгляд на лестницу. Идти в комнату за новым было настолько лениво, что она просто села на стул и уставилась в страницу, мысленно прочерчивая нужные линии. Поняв, что так дело не пойдёт, всё же решила сходить наверх.       Откопав в глубине ящика пачку с карандашами, Рюджин вынула оттуда же канцелярский нож и устроилась на полу, придвинув к себе мусорное ведро, в которое снова забыла поставить пакет. Урна уже была наполовину заполнена, а потому оставалось либо успеть выбросить всё до того, как заметит мама, либо готовиться к ссоре.       Шин быстро наточила карандаш и вернулась на кухню. Время близилось к полуночи, когда температура в помещении упала как минимум на пару градусов. Девушка не заметила, как провела часы за наработкой материала для подачи заявления в колледж. Оказалось, что огромного портфолио с работами из художественной школы недостаточно, чтобы поступить в престижное заведение, а потому ей в срочном порядке пришлось взяться за целую кучу тематических чертежей, набросков и прочего.       Стук по стеклу заставил вздрогнуть и выронить карандаш. Трижды отругав про себя того, кто до этого додумался, она подошла к распахнутому окну. Снизу на неё смотрела девушка. Поправочка. Самая прекрасная девушка в этом мире. Рыжие волосы аккуратно спадали лёгкими волнами, которые, вероятно, совсем недавно были элегантной причёской. На плечах висел чей-то слишком большой пиджак, никак не спасающий ситуацию с глубоким вырезом короткого чёрного платья. Девушка улыбалась, изучая своими кошачьими глазами очевидно недовольную хозяйку дома. — И что пришла? — ворчливо поинтересовалась темноволосая, сложив руки на груди. — К тебе, — она пожала плечами и поправила едва не упавший предмет гардероба. — Чей пиджак? — Не знаю, — девушка усмехнулась и вновь пожала плечами. — Сколько выпила, Йеджи? — Шин перевалилась через окно, пытаясь уловить запах алкоголя, но почувствовала лишь почти неуловимый аромат знакомых кофейно-карамельных духов. — Пару стаканчиков пунша, — рыжеволосая легонько толкнула её в плечо, призывая вернуть верхнюю половину туловища в дом. — Я не пьяная, если ты об этом. — Тогда почему ты не на вечеринке? — Рюджин удивлённо оглядела подругу с ног до головы.       Йеджи потупила взгляд. Вот и что она должна была сказать, если вразумительного ответа так и не придумала? Рюджин выглядела такой уставшей и измотанной, что Хван в ту же секунду захотелось завернуть её в плед и уложить спать. Но это значило, что ей пришлось бы уйти домой. Йеджи не хотела уходить домой. — Прогуляемся? — послав логику куда подальше, предложила она. — Практически час ночи, — констатировала младшая. — Шутишь? — Нет, — она кивнула в подтверждение своей серьёзности и нахмурилась, поняв, что звать уставшую Рюджин на прогулку так себе идея. — Дай мне пару минут, — без раздумий ответила девушка и отошла от окна, скрываясь в глубине дома.       Рюджин не могла ответить иначе. Во-первых, она не умела отказывать Йеджи, за исключением редких случаев, когда это касалось её комфорта (опустим тот факт, что сейчас это напрямую его касалось). Во-вторых, в глазах уже рябило от усталости и продолжать рисовать казалось невозможным. В-третьих… да просто не могла она упустить возможности провести время с Хван. Школа закончилась, и теперь её накрывала такая тоска и тонна переживаний, что один лишь взгляд на девушку вызывал тревогу. Будут ли они общаться после? Каждый раз при обсуждении планов на будущее, Йеджи лишь неопределëнно пожимала плечами. И если Рюджин могла быть хотя бы на пятьдесят процентов уверена в своём положении, то о положении подруги оставалось только гадать. И, признаться, её это пугало. Одна только мысль о том, что Йеджи поступит в другой город или, ещё хуже, в другой штат, вводила её в депрессивное состояние. Рюджин уже не представляла своей жизни без старшей. Казалось, они знали друг друга не так много. Просто в средней школе в один день Йеджи подсела к ней во время ланча. Тогда она поругалась со своими подругами и хотела доказать им, что и без них чувствует себя прекрасно. И выбрала для этого Рюджин. Ту Рюджин, с которой никто не хотел общаться из-за… да она сама не знала из-за чего. Заводить знакомства казалось тяжëлым занятием, поэтому и не пыталась, а тут Йеджи… Шин даже не обижалась, когда узнала причину начала их общения, которое, к слову, было невероятно неловким первое время. Из-за Рюджин, преимущественно, но Йеджи… она была по-настоящему вовлечена, и это сгладило все острые углы и различия в характерах и образах жизни. Для младшей до сих пор было загадкой, почему Хван подсела именно к ней. Казалось, у них не было абсолютно ничего общего. Йеджи любила шумные вечеринки и большие компании, а Рюджин чувствовала себя некомфортно в толпе людей. Йеджи была сильна в математике и науках, а Рюджин казалось сложным даже умножение простых чисел. Йеджи любила собак, а Рюджин кошек. Йеджи предпочитала открытую одежду и платья, а у Рюджин не было в гардеробе ничего подобного. Родители Йеджи были успешными предпринимателями, а мать Рюджин гробила своё здоровье бесконечными ночными сменами в больнице. Казалось, их действительно ничего не связывало. Но… они слушали одинаковую музыку и разделяли любовь к кинематографу восьмидесятых. Обе не спали допоздна и ненавидели ранние подъёмы. На столах обеих всегда лежали какие-то заумные книжки по психологии, а в шкафах прятались роликовые коньки, на которых девушки катались практически каждый летний вечер. Они любили сладкую вату и душевные разговоры. Лесные пробежки и пикники на берегу озера. Они мечтали о прогулках по каналам Венеции и о лыжных заездах в норвежских горах. Нет, всё же у них было что-то общее. Много общего.       Рюджин фыркнула, когда Йеджи привычно взяла её за локоть, притягивая ближе к себе так, что ходить было неудобно. Но она не жаловалась. — Сильно устала? — поинтересовалась Хван, когда они опустились на скамейку в ближайшем сквере. — Не знаю, — соврала она. — Значит сильно, — поняла Йеджи, и придвинулась ближе, почти насильно уложив её голову на своё плечо. — Отдохни. — Мне нужно рисовать, — Рюджин отняла голову и вынула из большого кармана чёрного худи скетчбук. — Блин. — Что? — Карандаш забыла, — она надула губы, расстроившись собственной рассеянности. — Рю, — Йеджи тепло улыбнулась и потянулась к пучку на её голове, вынув оттуда простой карандаш. — А я его искала! — Шин протянула руку, чтобы забрать предмет, но старшая резко кинула его куда-то в кусты. — Эй, я сама купила его! — Я куплю тебе десять таких, — она отобрала блокнот и отложила в сторону. — Давай просто посидим. — Хорошо, тогда…       Рюджин придвинулась ближе и устроила голову на чужом плече. Йеджи тут же обвила руку вокруг её талии, не заметив, как накинутый пиджак скатился куда-то за скамейку. Каждый раз в такие моменты Рюджин боялась дышать, чтобы не спугнуть ощущения, чтобы этот хрупкий миг нежности не ускользнул так же быстро и внезапно, как и появился. Она чувствовала умиротворённое дыхание Йеджи и ощущала покой. Истинное состояние спокойствия и благополучия. И всегда только рядом с ней. — Рю? — тихо позвала рыжеволосая, невесомо погладив чужую талию, настолько невесомо, что заметить это движение через толстый слой ткани было невозможно. — М? — отозвалась она, прижавшись ближе, на всякий случай, чтобы у подруги не было возможности разорвать объятия. — Я решила подавать документы в тот же колледж, что и ты. — Что? — она резко отстранилась, неверующе заглянув в глаза напротив. — Ты не шутишь? — У них неплохая хореографическая программа, — девушка пожала плечами. — Конкурс серьёзный, но, если повезёт, меня возьмут. — Но почему именно… — Рюджин замолчала, теряясь в догадках. — Я очень рада, Йеджи. Правда. — Ты очень красивая, — внезапно выпалила Хван, сбив с толку.       Она? Красивая? Да как Йеджи вообще могла говорить такое, сидя в прекрасном выпускном платье рядом с девушкой, облачённой чуть ли не в пижаму. Но в её глазах Рюджин была по-настоящему прекрасной. В свете фонарей, с горящими от радости глазами, она казалась совершенством, идеальным созданием, вышедшим из-под руки искусного мастера. И Йеджи просто не смогла удержать эту мысль в голове. Ей хотелось говорить Рюджин о том, как она прекрасна. Хотелось говорить всегда. Но было слишком страшно оттолкнуть, показаться слишком навязчивой или неуместной. — На самом деле, — она решила идти до конца, пока волшебная сила ночи и выпитого пунша позволяла говорить. — Я ушла с вечеринки из-за тебя. — Из-за меня? — ещё больше удивилась Шин. — Это вечеринка в честь выпускного, Йеджи. И ты обвиняешь меня в своём уходе? — Я не обвиняю! — оправдалась девушка. — Просто… тебя не было там, тебя не было и на выпускном… я соскучилась. — Мы виделись вчера, — заметила Рюджин, чувствуя тревожный ком, образующийся где-то в грудном отделе. — Я знаю, но… — она вздохнула и отвернулась, набираясь храбрости. — Это не имеет смысла без тебя, — вернув взгляд подруге, она нервно улыбнулась и тихо добавила: — Ничего не имеет. — Йеджи… — Шин бегала взглядом по напряжённому лицу, пытаясь разобраться, понять, что она имела в виду.       Тонкая нить надежды протянулась к её сердцу, словно по команде принявшемуся отбивать сумасшедший ритм. Она и подумать не могла, что Йеджи может… — Прости, я… — испугавшись собственных слов, Хван поднялась на ноги, намереваясь уйти, но Рюджин тут же встала следом, предотвратив бегство. — Объяснись! — потребовала младшая.       Йеджи смотрела на неё загнанным взглядом, понимая, что единственный виновник её нынешнего положения — она сама. И виновата она с тех пор, как позволила симпатии взять верх и завести разговор с Рюджин. Понимала ведь ещё пять лет назад, что у неё не было никаких шансов. Но позволила себе войти в жизнь Шин, узнать её лучше и… окончательно потерять голову. Хван и не заметила, когда начала жить в мечтах, существовать от встречи до встречи с Рюджин, и всё своё свободное время обязательно проводить с ней. Йеджи так хотелось быть кем-то большим, чем просто подругой. Но Шин всегда резко негативно отзывалась о любых отношениях и шутила над какими-то парочками, называя их идиотами. Йеджи знала, что у неё нет шансов. Но продолжала мечтать и надеяться, что, возможно, однажды Рюджин посмотрит на неё иначе. И, если повезёт, даже полюбит так же сильно, как и она. — Объяснись, — шёпотом повторила Шин, спрятав подрагивающие от волнения руки в карман. — Да к чёрту!       Сделав собственные выводы, она шагнула к рыжеволосой и, положив ладонь на напряжённую скулу, мягко коснулась чужих губ. Йеджи показалось, что всё не по-настоящему. Что это лишь ещё одна из её мечт, так ярко отразившаяся в сознании. Но губы Рюджин были настоящими, нежными и мягкими, такими же, как и её прикосновения. И Йеджи ответила на поцелуй, позволив себе раствориться в этом летнем вечере и трепетных чувствах. Шин была сдержанной, такой, какой бывала всегда, когда дело касалось чего-то личного. Она целовала свою подругу, если её ещё можно было так называть, со всем теплом и осторожностью, вкладывая в чуткие прикосновения все свои эмоции, так долго хранившиеся в глубине души. — Скажи что-нибудь, — прошептала Шин, отстранившись.       Она касалась своим лбом чужого, не открывая глаза, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Йеджи молчала, но руки её крепко держали талию младшей, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр. Ей нужна была Рюджин. В этот момент и всегда. Только она. — Ты отлично целуешься, — улыбнулась Йеджи, легонько потеревшись своим носом о нос девушки. — Ты первая, кого я поцеловала, — призналась Рюджин и стыдливо спряталась в изгибе шеи старшей. — Надеюсь, буду последней. — Если это предложение стать твоей девушкой, то я согласна. — Отлично, значит мы вместе. — Вместе? — Вместе.