Удивил

      Шершавая тканевая ручка спортивной сумки, больше напоминающей огромный мешок, сжата в некрепкий кулак, напоминая о предстоящем сборе вещей. Свободный от занятий день только играет ему на руку, а для остальных и вовсе становится самым настоящим праздником. Сол лишь расплывчато проговаривается о чьём-то приезде, но продолжает хранить тайну вместе с директором Дином. В прочем, ни его самого, ни других студентов это не расстраивает: какая разница, что за повод, если в любом случае можно отдохнуть?              Хотя, если всё же говорить честно, Ская этот выходной тяготит, заставляя холодный клубок тревоги опускаться глубже и глубже, прямо к сердцу.              Пугает его не Солярия, не даже мать Стеллы, его до чёртиков сводит с ума мысль о том, что все их усилия окажутся безрезультатными. Эта их ниточка с автором сказки — единственное, что у них есть, потому она и кажется такой важной, но таковой на самом деле не является. Её даже соломинкой назвать не получается, лишь фантомной детской теорией, оттого и становится труднее оставаться решительным. Скай, как и Стелла, продолжает стараться лишь благодаря врождённой силе духа и живой надежде, но с каждой секундой мысли о причине этой поездки, об их дальнейших действиях, о плане — всё заставляет сомневаться даже в самых незначительных доводах.              Просыпается он сегодня с почти угасшими силами, но отцу, к которому он приходит за сумкой, непонятным способом удаётся вселить в него уверенность. С плохо скрываемой тоской Сол спрашивает его об их со Стеллой идее, а когда Скай путается в страхах и тревогах, сам даёт ответы на свои же вопросы. Наверное, раньше это показалось бы неприятной и раздражающей гиперопекой, но теперь он лишь благодарен: он пошёл бы к Стелле отказываться от поездки, если бы Сол не дал бы ему устойчивой опоры. Опоры, которую может дать только он и никто больше. И, конечно, Скай видит, как мужчине трудно отпускать его после всего случившегося, но от этого чувствует только большую благодарность: он просил о поддержке, и отец делает всё, чтобы Скай её чувствовал.              Ехать страшно, но необходимо. Храбрец не тот, кто не страшится, но тот, кто смотрит своему страху в лицо, верно?              — Я выполняла тот же самый тест. Тебе он показался трудным? — его размышления прерывает снисходительный голос, эхом доносящийся из-за угла большого коридора. Усмешка мастерски маскируется мнимой участливостью, но Скай проницателен. Он настораживается.              — Ну… я ведь на первом курсе, совсем недавно здесь. Думаю, освоюсь и привыкну к уровню со вр… — следует ответ, намного тише и неувереннее вопроса. Окончания фразы услышать не удаётся: его перебивают на полу слове.              Он двигается быстрее, стараясь быть незаметным.              — Странно, задания были как раз на уровне первого курса, мне его дали лишь потому, что я приехала посреди семестра. Не думала, что они для кого-то будут сложностью, — вальяжный, расслабленный тон только подтверждает его изначальную догадку: какие слова не были бы сказаны, в ответ последует фраза намного продуманнее и коварнее. Скай, наученный всегда быть внимательным, узнаёт голос, услышанный чуть ли не единожды. Он понимает, почему новенькая показалась ему подозрительной.              Буллинг — метод трусов или путь отчаявшихся, он знает об этом с самого детства, а после подтверждает на собственном опыте. Ему удаётся вытянуть из этого болота Ривена, но почему-то ему кажется, что новая студентка будет более «увязшей».              — Может, дело не в уровне сложности? — девушка теперь видится ему в профиль, но и без этого он бы уловил улыбку в натянутом, словно струна, голосе.              Он так же видит её собеседников: юношу и, видимо, его сокурсницу. Они стоят напротив новенькой, но ни коим разом не составляя ей достойную противоборствующую силу. От неё исходит могущество, касаясь даже его, и оно давит на двух несчастных подростков. Его оно не давит.              Прежде, чем он реагирует на выпад, девушка говорит:              — Подумай сам, — притворно просящим, театрально ласковым тоном она сопровождает едва заметный наклон головы, а потом Скай чувствует.              Нельзя быть специалистом, и не чувствовать мощной магии. Слишком мощной.              Парень хмурит брови, будто не в состоянии сосредоточиться, а потом в испуге смотрит на старшекурсницу. Та даже не ведёт бровью, только наблюдает за метаниями расширившихся зрачков и учащённым дыханием. Рот студента приоткрывается, желая проговорить что-то, но беспомощно закрывается.              — Ты что делаешь?! Прек.! — Паникуя, подруга начинает осторожно касаться плечей юноши.              — Хватит, — твёрдо произносит он, успокаиваясь, когда фея разума, очевидно, резко поворачивается в его сторону. Лицо её не мрачнеет, наоборот: улыбка, что была натянутой, теперь превращается в заинтересованную. Ему это не нравится, но он рад, что бедные студенты могут ретироваться.              Когда коридор больше не отдаётся эхом поспешных удаляющихся шагов учеников, девушка, не растерявшись, протягивает:              — Мы беседовали, а ты нас прервал. Нехорошо, — она на секунду опускает уголки губ вниз, строя разочарованное лицо, но после возвращает смеющееся выражение, словно не имея сил его сдерживать.              — Интересное у тебя понятие беседы, — ничуть не ведясь на провокационное поведение, Скай чеканит, смотря ей прямо в глаза. Она хочет позабавиться, это легко понять.              — Ой, чего ты такой хмурый?.. — спрашивает фея, а после, артистично сводя брови в «узнавании», улыбается шире. — Я поняла! Ты типа директорский сынок? Всегда срываешь всё веселье?              Конечно, она узнала его с самого начала. Его раздражает цирк, который она устраивает.              — Если веселье — это издевательство над первокурсниками, то я и без директоров справляюсь, — цедит он, упорно намеренный держать свои эмоции под контролем. Она обычная высокомерная фея, какой смысл распаляться из-за неё?              И пусть «сынок» заставляет сердце встрепенуться, а пальцы нервно вздрогнуть, он игнорирует эту реакцию и приказывает ей умолкнуть. Сейчас точно не время для «семейных разборок».              — Какой громкое слово, боже, — делая шаг к нему, она дружелюбно меняет тему. — Я Д’Арси, а ты, кажется, Скай?              — К чему эти «кажется», если ты и так в курсе? — он складывает руки за спиной, заземляюще сживая ручку спортивной сумки. Ему она не нравится, и теперь скрывать это он не намерен, но и сцену устраивать он не хочет. Просто не имеет на это желания.              — Тц, вопросом на вопрос, как не прилично! Мало того, что прервал моё развлечение в этой скучнейшей на свете школе, так теперь и этикет не соблюдаешь. Его высочество не учили манерам? — оказываясь напротив, она отражает его позу и нисколько не стесняется разницы в росте.              Теперь он распаляется.              — Не следует быть недружелюбной. В Алфее это не приветствуется, — выдавливает Скай, восстанавливая расшатанное гневом дыхание. Его выводит из себя то, что она знает и говорит слишком многое. Никто никогда его так не называет, даже Ривен никогда не пытался его этим дразнить. Девушка, подозрительно осведомлённая, настораживает его теперь больше.              — Меня мало волнует, что здесь приветствуется, — проговаривает Д’Арси, ещё больше забавляясь его злости. — А вы с принцессой Солярии планируете в будущем заключить союз военный или всё же супружеский?              — Откуда ты знаешь, кто я? — позже он будет корить себя за несдержанность, но пока он слишком зол.              Она загадочно улыбается и отвечает:              — Я не похожа на обычную новенькую, да? Ты проницательный, хоть и до жути занудный.              — Ты остроумная, хотя и неоригинальная. Не думай, что твои подколки меня задевают. Удивляют — может быть, но не более, — быстро справившись с наплывшей вспышкой ярости, он берёт себя в руки. Он позволяет ей вывести себя из равновесия, но ненадолго.              Девушка саркастично вскидывает брови в ошеломлении, но сказать ничего не успевает.              — Веди себя нормально. Ты, может, способна на многое и обладаешь выдающимися способностями, но это не даёт тебе права принижать других, — спокойным, но жёстким голосом говорит он, не сводя с её острых глаза своего взгляда. Ему не нравится, что она зачем-то хочет добраться до него, но больше его волнуют бедные первокурсники: они и так, наверное, всё ещё в ужасе от всего кошмара с ведьмами и Себастьяном, а теперь ещё эти унижения.              Фея не даёт ему томиться без своей реакции:              — Угрожаешь?              — Да, — без промедлений отвечает Скай, не моргая.              В тот же момент взгляд напротив меняется с заинтересованного на слегка обескураженный. Она тоже довольно легко держит свои эмоции под контролем, но позволяет впечатлению отразиться на её лице. Если сначала она видела в нём то же развлечение, теперь она смотрит на него с неким одобрением.              — Удивил, — протягивает она, закусывая губу и пряча искреннюю улыбку.              — Очень этому рад, Д’Арси, — проговаривает он.              Они без оглядок отправляются в противоположные стороны коридора.