талант пораждает чувства

В полумраке комнаты, которую освещал лишь свет уличного фонаря, можно разглядеть только письменный стол из тёмного, покрытого лаком дерева, так как он стоит прямо напротив открытого окна. Сквозняк, гуляющий от форточки к полузакрытой двери, перелистывал бело-жëлтые страницы блокнота с некоторыми рукописями на них. Чернила на листах настолько свежие, что легко отпечатываются на других таких же листах, из-за чего эта композиция кажется грязной и нелепой. А то, что написано, для автора кажется еще более нелепым и постыдным. Юный парень, имя которого Пак Чонсон, ненавидит свои мысли, которые даже при особом желании не получается выбросить из головы, и пристрастие к написанию рассказов, стихов. Очевидный талант имеет место быть в обществе. Ценителей этого искусства находится немало, поселение, в котором Чонсон живет со своей семьёй, полно людей, любящих послушать чтение одного из его произведений им самим. К любителям прекрасного с недавних пор присоединилась семья, которая переехала в эти края совсем недавно, месяцев и восьми не прошло. Миссис и Мистер Ян — самые любезные и воспитанные люди, которых Чонсон только видел в жизни, приехавшие со своим сыном из далёкого города, название которого Паку так и не удалось запомнить. Но это и не так важно. Эти двое являются родителями нового друга юноши, имя которого Чонвон. Подружились парни не сразу, видимо стеснение дало этому плод. Но как же удачно все сложилось, когда родители Чонсона посчитали нужным поближе познакомится с соседями, пригласив их на совместный ужин в полном составе семьей. Пак и до этого на улице между дворами видел Яна, однажды когда тот гулял, неспеша осматривая места, в которых ему довелось побывать впервые, в другой раз, когда парнишка сидел под яблоней тетушки Ким и читал что-то, как можно предположить, грустное, ибо по его щекам текли мелкие крупицы солоноватых слез. А Чонсон струсил. Даже не подошёл, даже не успокоил. Но в день, когда обе семьи собрались на террасе в доме Паков, юноше точно уже было некуда деться. Он как сейчас помнит. Чертовски красивый Чонвон так скромно протянул Паку руку, в знак знакомства, на что тот от замешательства не сразу среагировал. Взгляд старшего пал на донельзя лёгкую белую блузку на теле его нового знакомого, от любого порыва даже самого слабого ветра она развевалась. Бесподобное зрелище. В другой руке младшего, которая не была занята попытками знакомства с Чонсоном, он держал корзинку, доверху заполненную спелыми ягодами черешни. Казалось, что даже на его губах есть оттенок недавно съеденных костянок. Знакомство, к счастью, не стало обречённым на обыденные «привет» при встрече где-то в пределах поселения. Ребята сильно подружились, уже спустя месяц начали навещать друг друга, гулять вместе, объедая дерево вишни на участке Яна, купаться в местном озере. Жить повседневной жизнью подростков. Сейчас же Чонсон сидит на стуле, из такого же темного дерева, пряди его волос спадают на глаза и освещаются слабым светом тоже. Парень перечитывает то, что написал ранее в свой блокнот. Читает и готов возненавидеть всех и всё за то, что сейчас таится в его хрустальной душе. «Джей берет в свою крепкую ладонь хрупкую кисть Джонни, надеясь на то, что мальчик не отступит от него, не станет вырываться из хватки. Джон наоборот, подходит ближе, стремительно сокращает расстояние между ними, оставляя жалкие несколько дюймов. Он кладет свободную руку на щеку Джея, он гладит ее и улыбается нежно-нежно. Слова излишни, любое прикосновение говорит намного больше, чем предложения. Невероятно ощущать на себе невесомые касания любимого человека. — Ты красивый, — Джонни движением кисти «просит» отпустить ее, чтобы положить вторую руку на уже другую щеку Абанга. И он целует его. Ноги подкашиваются, а веки сами собой смыкаются, под ними видны звезды.» Чонсону очень стыдно, он за это время хотел подружиться с новым соседом, но никак не влюбиться. Пак даже никогда не знал, что мальчик способен испытывать романтические чувства к другому мальчику. Эти чувства — бабочки. Такие пленящие, приятные. Но острыми крыльями режут прямо по сердцу и низу живота. Режут сильно и глубоко, почти до слез. Чонсону ничего не остаётся делать, кроме как фантазировать по ночам о том, как друг его тоже любит. Выкладывать это на бумагу, потом прижимать к сердцу, как пластырь. Помогает, рана становится меньше, но полностью не исчезает.

***

Мартовское воскресное утро балует жителей посёлка холодами, за бортом температура еле достигает отметку в 10 градусов по Цельсию, но выше не стремится. на сегодня Чонсон и Чонвон запланировали встречу в доме старшего, для совместных разговоров о произошедшем за последние несколько дней. — Чон-и, на улице невыносимо холодно, — младший демонстративно дёрнулся, показывая другу степень утренней прохлады. — Может чай горячий тебе налить? — То что нужно, давай. Ян проводил взглядом фигуру парня, проходящего по комнате к выходу, после он скрылся за дверью, оставляя младшего наедине с самим собой. Чонвон и сам обошёл знакомую комнату, стараясь найти что-то новенькое, чего он еще не видел в выученном наизусть помещении. Взгляд зацепился за открытый блокнот, в котором, как можно было ожидать, написано какое-то новое произведение, которое Чонсон с удовольствием потом прочитает ему своим бархатным, приглушенным голосом. Ян ведëт глазами от строчки к строчке, вчитываясь в каждую деталь маленькой зарисовки. На полях было отмечено: «Джей — я, Джонни — Чонвон<3». Маленькое сердечко возле имени и в целом эта пометка дала Чонвону понять. Понять всë. «Его нежные губы сильно и долго пленили Джея, он терял способность дышать, когда объект его симпатии вновь клал между губ плод вишни. Губы. Губы. Губы. Хочется поцеловать. И Джей целует его, несмотря на ягоду во рту Джонни. Плевать, это не важно. Чувства и позывы к действию оказались куда сильнее внешних факторов. Они любят друг друга. И это очевидно.» Чонвон еще несколько раз перечитал последние два предложения, складывая в своей голове пазл. Чонсон, под именем Джей имеет в виду себя, а под именем Джонни его. Он наконец отрывает взгляд от текста и смотрит на дерево вишни в его дворе из окна комнаты Пака. Парни с недавних пор так любили прогуливаться под его низкими ветвями по вечерам, но теперь это имеет другое значение. Младший повернулся и увидел перед собой лицо полное отчаяния и неподдельного страха. На мгновение оба замерли, без способности сказать что-либо. Но по истечении некоторого времени, Чонсон с громким звуком поставил чашку на стол, намереваясь случайно уронить ее на блокнот, но тщетно, чашка твердо встала на поверхность. — И давно ты тут.. — Пак замялся, поглядывая на проклятые рукописи за спиной Вона. — Читаешь? — Чон-и, только не злись, — у Яна пелена перед глазами, трудно осознавать то, что друг пишет такое о тебе. Трудно, но всë-таки приятно. Сердцу от этого почему-то слишком тепло, теплее, чем в рамках дозволенного. — Это не то, что ты думаешь, Вон, дай я объяснюсь, — Чонсон толком не успевает договорить, как его прерывает чужой палец у губ. — Не нужно объясняться, — младший заглянул бедному парню в глаза, от чего тот резко отвёл взгляд. — Ну же, посмотри на меня, вот он я, здесь. Чонсон посмотрел в бездонные глаза напротив. Они улыбались ему. Они так же красивы как и их хозяин. А слова, которые только что бессовестно говорил Ян, засели глубоко в голове Пака мыслями типа «Что это может значить?». Чонвон понял, что сейчас старший сильно напуган и растерян, поэтому взял в руки блокнот и открыл в нем случайную страницу. — Я выберу число… Четыре, — Вон смотрит на текст, зацепившись за четвертую строчку, он зачитал вслух. — «Его блузка ни к чему, Джей до дрожи в коленях мечтает запустить под нее руки.» — Чонвон поднял взгляд на раскрасневшегося «друга», ему стало даже жаль его, старший наверняка сейчас думает, что Ян хочет таким образом пристыдить его, но у юноши иной замысел. — Повторим? До так называемого Джея не сразу дошло сказанное, он в замешательстве. — Что? Ты же не серьёзно? — Джей, пожалуйста, сделай то, что я прочитал, — младший кладет на стол записи и подходит ближе. То, как его любовь назвала Чонсона сейчас.. Сносит крышу. Ну а кто он такой, чтобы отказывать? Всерьёз это было сказано или не всерьёз — проблема Яна. Расстояние минимальное, руки и в правду залезают под ткань белого вязаного свитера. А тело младшего словно обжигается от касаний горячих пальцев, которые ведут то вверх, то вниз по рёбрам. Голым рëбрам нежного Джонни. А собственные руки Вон положил на плечи старшего, обвивая его шею. Он тихонько стонет, иногда даже скулит от чувствительности, но помимо этих звуков, часто из уст вылетает тихое-тихое «Джей». А сам Джей даже ощущает чужие мурашки под подушечками пальцев, что, вероятно, служит зелёным светом. — Что дальше по тексту? — спрашивает Джонни шепотом. «Желание полностью овладеть мальчиком зашкаливает. Абанг целует шею Джона. Абанг знает, что он не против. Согласия не звучало, но оно ощущается, буквально витает в воздухе душного помещения. Засосы на белоснежной коже остаются один за одним, украшая его любимого. Он принадлежит только Джею, больше никому.» Чонсон без задней мысли припадает к шее Яна, всасывая в себя участок его кожи. Он кусает, целует, иногда просто вдыхает аромат парфюма Чонвона. И это невероятно. Поцелуи двинулись ниже, прокладывают дорожку от шеи к ключицам, закрытым свитером. — Сними. Чонвон слушается и остается с оголëнным торсом прямо перед его лучшим другом, отношения с которым после произошедшего явно свернут в другое русло. Джей ведет языком от солнечного сплетения до ключиц, заставляя парня все чаще выстанывать что-то невнятное. Когда уже и добрая часть зоны плечей была разукрашена фиолетовыми отметинами, Пак взял Яна за руку и уложил его на свою постель, нависая сверху. Чонвон под ним лежит опьяненный, его зрачки метались сверху вниз, он рассматривал лицо Чонсона. — Ты скажи, если мне пора будет остановится, — Пак сказал это с явной печалью, ведь не исключено, что такой вариант развития событий тоже возможен, но границы возлюбленного тоже нужно уважать. — Не будет, не останавливайся, — Вон уже хнычет, он требует большего. Абанг языком обводит бусину соска, после вбирает в рот. Посасывает нежно, чтобы его Джонни было приятно. Уделяет должное внимание обоим соскам, поочередно мечется туда-сюда. — Джей, солнышко, еще, — стонет в голос Джон, хватаясь за волосы парня. Джей грубее водит языком, трогает бёдра и талию мальчика под ним. Такой прекрасный и чувствительный, ласковый как котёнок. Ноги Яна согнуты в коленях и разведены в стороны, а между ними лежит Пак и вылизывает грудь юного спутника. Мокрые следы слюны так красиво блестят от солнечного света, смотреть на это не было никаких сил, так как узел внизу живота сильно тянул, было неловко даже думать о чём-то более откровенном, чем о том, что творится сейчас. Чонсон сцепляет свои ладони с ладонями Вона в замóк и прижимает их к простыни, смотрит голодными глазами на влажные губы напротив. Он впивается в них. Не жалеет ни себя, ни главного героя собственного романа. Целует жадно, будто кто-то претендует отобрать Джона от него. Отрывается неохотно, но желание взглянуть на Чонвона и сказать пару заветных слов оказалось слишком сильным. Ян выглядит слишком горячо. Волосы растрёпаны, щёчки порозовели, в губы зацелованы до красноты. — Чонвон......… Я ПОШУТИЛ БЛЯЯЯ АЭЭЪЬВЬВЪЭ ЭТО ПРАНК