Pain

Почему жизнь так несправедлива?.. Наын жила жила в достатке, любви и тепле, даже не задумываясь о том, как тяжело достаются деньги её матери. Чхве Сора работала на нескольких работах, чтобы обеспечить дочь всем необходимым, при этом пыталась уделять ей внимание и окружать заботой. Она буквально жила в работе, не отдыхая, и последствием этого жесткого графика серьёзно заболела. Замужем никогда не была, родила двух детей для себя, даже толком не зная их отца. Глупо? Да, но проживать свою жизнь в одиночестве тоже не хотелось, а красотой она не блистала, что почему-то является ключевым в Южной Корее, поэтому своего человека встретить не смогла. Сначала родилась Наын, а через пару лет Бон Хва. Так они и жили втроём, отца детей не интересовала дальнейшая их жизнь, договор был только на зачатие. Окружающие люди часто тыкали пальцем в детей, называя несчастными, а их мать жестоко обзывали шлюхой. Никого из их семьи подобные слова не задевали, они радовались всему, что имеют. Сора ни разу за всю жизнь не пожалела, что пошла на этот шаг, хоть и приходилось настолько тяжело, что порой хотелось рыдать часами, кусая подушку. И Наын, и Бон Хва были благодарными и добродушными детьми, старались по мере возможностей помогать матери. Наын было всего 16, когда мать слегла с симптомами терминальной стадии сердечной недостаточности. Болезнь развивалась уже на протяжении достаточного времени и дошла до стадии "терминальной", врачи говорили, что необходимо сделать операцию по пересадке сердца, иначе Сора долго не протянет. Наын даже представить себе не могла где найти донора и деньги на операцию. Помочь ей было некому, близких, кроме мамы, нет, а окружающие смотрят лишь как на дочь проститутки. Девушка не спала ночами, плакала в подушку, искала подработки, забросила учебу. Денег катастрофически не хватало, а состояние мамы всё ухудшалось, доходя до крайней точки. Бон Хва устроился на две подработки, откладывал копейки, которые платили, его считали ребёнком и никто бы не стал входить в его положение, всем вокруг плевать. Детям пришлось слишком рано повзрослеть, Бон стал настоящим мужчиной в свои 14, деньги уходили на препараты для поддержания маминого состояния, минимум на продукты для него и Наын, бесконечные поиски донора... *** Ли Минхёк возвращается в студию звукозаписи после концерта. Слишком устал, хочется лечь и забыться. Выходя и машины, накидывает капюшон на голову и проходит в здание. Закрывается в студии и достаёт сигарету. Прямо сидя за столом закуривает, выпуская дым куда-то в потолок. Тело ноет, глаза жутко жжёт от линз, а пальцы болят из-за мозолей. На телефон поступает звонок от старшего. Минхёк тяжело вздыхает, выпуская в очередной раз сигаретный дым, снимает трубку. - Шону, что-то срочное? Я занят. - Слушай, тут в нашем излюбленном местечке новая куколка появилась. Всё как ты любишь: натуральные тёмные волосы ниже пояса, глубокие карие глаза, точенная фигурка и округлая попа. Ну конфетка, а плюс ко всем её достаткам - девственница. Когда ещё ты сможешь трахнуть такую красотку, к тому же не тронутую до тебя никем? - Даже через телефон было ясно, Шону улыбается. Предложение и правда было заманчивым, хотя Минхёк и не любит девственниц, с ними слишком много проблем. Однако в сферу эскорта они идут своими ногами, их никто силой не тащит, деньги получают не маленькие, а если ещё и девственницы, то имеют ценник выше. Но и иметь такую девчонку приятнее. Минхёк еще раз тяжело вздохнул, обдумывая предложение, а затем всё же ответил: - Жди, полчаса и я на месте. - Ты же был занят? - Шону посмеялся в трубку, сбрасывая. Минхек тяжело поднялся, тело продолжало болеть, но было бы глупо отрицать то, что предложение друга его действительно заинтересовало. Он вышел из здание и поехал в другой конец города. Он вальяжной походкой заходит в небольшую комнатку, освещённую каким-то отвратительным светом. Красный свет почему-то ассоциировался с чем-то интимным и красивым, но на деле выглядит дёшево, во всяком случае здесь. Парень садится на диван рядом с Шону, а напротив сидел сутенёр. Молодой мужчина давно держал на себе весь этот бордель, он был далеко не молод и даже не старался это скрыть. У него не бывает малообеспеченных клиентов, место рассчитано на людей с большим достатком и полной анонимностью. К нему обращаются не только ребята из Monsta x, наведываются и другие, причем не только парни. Все, кто хочет работать, должен пройти тщательных мед осмотр, а затем подписать договор о неразглашении - это самое главное требование к каждому. - Говорят, у тебя есть новый товар для нас? - Минхек достал из кармана всё те же сигареты и закурил. - Да, девчонка молодая, я бы даже сказал юная. - Какие требования ? - Крупная сумма денег, это всё что она сказала. Шону хмыкнул, отворачивая голову в сторону, а на лице Минхека не дрогнул ни один мускул. - Что же она из себя представляет, если хочет такую сумму и сразу? - Минхек выручил клуб дыма, запивая алкоголем. - Ты сам можешь всё спросить и принять окончательное решение. - Мужчина напротив откинулся на спинку дивана, также закурив. - Хорошо, приеду завтра, пусть будет готова. Сегодня нет не сил не настроения. - Минхек поднялся с дивана и направился на выход. - А я бы был не против встречи с моей любимицей. Как её... Ким...- Шону нахмурил брови, усердно пытаясь вспомнить имя девушки. - Я понял, две минуты и она здесь. - Мужчина вышел из маленькой душной комнатки. *** Наын сильно нервничала, сжимала пальцами свою короткую юбку, в которую её нарядили специально для встречи с заказчиком. Она до сих пор не до конца осознала на что согласилась. Девушка решилась на этот шаг спонтанно, совсем не хотела, но казалось другого варианта быстро заработать большую сумму денег не было. Всю ночь она рыдала в подушку, мозг не хотел принимать, душа разрывалась на части... Брат ни о чем не знает, мать лежит в больнице под препаратами, а она здесь пытается отпустить всё. "Хоть бы всё было быстро... Очень быстро... Чтобы ничего не чувствовать. Хоть бы е разрыдаться прям перед ним там... А если их будет несколько? Нет, нет, нет... А если это будет какой-нибудь старик извращенец? А если молодой, но безбашенный... Который не захочет делать всё аккуратно... Наын, ты полная дура. Зачем молодому и красивому идти в такое место? Ему и так достается. Эскортницы как раз и нужны таким безбашенным." - Девушка грузила сама себя тяжелейшими мыслями, из-за них и не смогла уснуть до утра. Перед тем, как нарядить её в короткую юбку и топ,что было даже не так развратно, как могло бы, ей провели инструктаж. Заказчик не должен знать почему она пришла в эскорт, никому не интересны её проблемы, нельзя давить на жалость или препятствовать его желаниям, главный тут только он. Она не имела права задавать какие-либо вопросы личного характера ему, повышать голос или не выполнять его приказы. Сейчас она сидит на кровати с белоснежными простынями. Волосы спадают на лицо, закрывая красные от слез глаза. Руки сцеплены в замок. С минуты на минуту он зайдет и тогда ей придется собраться и действовать согласно инструкциям. Минхёк поднимался не спеша по лестнице в номер. Он видел Наын вчера. Сам же и назначил встречу в отеле, управляющим которого был всё тот же сутенер. Парень был более чем доволен девушкой, с которой будет сегодня спать.Единственное, ему не нравилась её зажатость, она слишком скромная. Вообще не похоже, что она своими ногами пришла в это место. Домашняя какая-то, это ужасно раздражает. Но с другой стороны, она очень симпатичная... Молодая, неопытная, из-за этого кровь закипала, хотелось её еще больше. И пусть он старше её на 12 лет, она подписала договор, сама пришла в его лапы. Он открывает номер своим ключом, даже отсюда видно светлую комнату справа. Панорамные окна, светлые гардины раздувает ветер. Девушка сидит на кровати спиной к нему, освещенная солнечным светом. Такая маленькая, беззащитная... И, о да, она полностью принадлежит ему, прямо здесь и сейчас. Минхёк вальяжной походкой заходит в комнату, видит как напрягается её спина, даже отсюда видно как сильно Наын сжимает пальцы рук, опускает голову. "А она потрясающая актриса. Это очень мило. Сама ведь наверняка в нетерпении" - Мысли ещё больше заводят парня. - Давай без прелюдий, снимай с себя всё это шмотье. - Он хватает Наын за волосы сзади и тянет голову на себя. Девушка пару раз непонимающе моргает, но быстро понимает, что сопротивляться бесполезно и нельзя. Она начинает трясущимися руками снимать топ, за ним следом и дурацкую короткую юбку. Остается только в трусах, старается отвести взгляд, смотреть куда угодно, только не ему в глаза. Он отвратительно смотрит на неё. Да, он не старый противный дед, вполне красивый молодой парень, в меру подкаченный, к тому же айдол. Внешность миловидная, но по всем его действиям понятно, что он жесток. Ему не было интересно как её зовут, рассматривал только как товар. Но ведь она действительно была для него лишь покупкой на несколько часов. Минхек подошел вплотную и с остервенением впился губами в уста юной девочки. Она лишь всхлипнула, инстинктивно пыталась отойти, но не успела, голое тело было прижато к мощному напротив. Противно... Отвратительно... Какие же безумные люди - эскортницы, идущие на этот шаг по своей собственной воле, просто потому что им нравится подобное... Слезы душили, комок подступал к горлу, но Наын приходилось отвечать на поцелуй. Минхек буквально сорвал последний, оставшийся на ней, элемент одежды. Пока Наын приходила в себя, даже не заметила как Ли избавился от своей одежды полностью. Она успела поднять глаза и Минхек толкает её на кровать. Наын подставила руки, сразу же разворачиваясь, чтобы не выпускать из своего поля зрения парня. Она тяжело дышала, страх окутывал, бежать некуда, она сама подписалась на это, помочь ей никто не сможет. - Нет, я не хочу смотреть на твоё запуганное лицо, бесит этот страх. Кончай ломать комедию, раздражает. - Парень переворачивает её обратно, животом на кровать, пристраиваясь сзади. Он думает, что она лишь играет, плохая актриса... Но на самом деле её действительно окутывает страх. Из-за него девушка сильно жмурит глаза, сама вся сжимается и лежит не двигаясь, лишь бы всё скорее закончилось. Минхек проводит рукой между её ног, сухая. Он лишь фыркает, ему плевать, не маленькие деньги будут заплачены за эти несколько часов, а значит он будет её трахать, не важно - на сухую или нет. И он входит... Больно до такой степени, что кажется Наын видит перед собой звезды. Слёзы катятся из глаз, она не пытаясь сдерживаться кричит... Не от удовольствия, от жуткой жгучей боли. Ощущение, что всю её изнутри пронзают чем-то острым, что все органы протыкают поочередно лезвием острого ножа. Она сжимает под собой покрывало, кричит, ещё больше сжимается. Минхек же останавливаться не собирается, его распаляет положение девочки под ним. Постепенно боль уходит, но удовольствия тоже нет. Наын ничего не чувствует, она выплакала всё, что могла, внутри больше нет ничего. Она продолжает просто лежать, ждет конец этого насилия. - Слушай, дорогая, я ведь не бревно хотел. какое удовольствие я должен получить, если ты просто лежишь? - Минхек начинает более ожесточенно вдалбливаться в несчастное тело. Наын тоже прекрасно понимает, что парень имеет полное право не платить полную сумму, если ему не понравится. Поэтому, ради мамы, она начинает двигаться бедрами навстречу. По прежнему ничего не ощущая, она давит в себе всхлипы, держится из последних сил. Эта пытка продолжалась на протяжении часа. Минхеку в конце концов просто надоело. Он устал . Удовольствие получил, пусть не такое, какое бы хотел, но приятно было. Из жалости он оставил на тумбе сумму больше той, которую просила Наын. Она лежала на кровати, укрывшись полностью с головой. Минхек вышел из комнаты, слишком слащаво попрощавшись на последок. После того, как дверь захлопнулась, Наын наконец выплеснула все сдерживаемые эмоции. Она рыдала до хрипоты, глаза ужасно жгло, а тело болело. Начали проявляться темные синяки. Девушка лежала в чужой сперме, чувствовала себя ужасно грязной. Но это не было изнасилованием... Ведь не было? *** Наын забежала в больницу, в руках сверток с деньгами. Вид у неё, мягко говоря, не очень. Брат смотрит ошеломленно, но молчит. Доктора начинают готовить операционную, все суетились. Как только появились деньги и донор нашелся слишком быстро. Операция длилась долго. Наын не могла спокойно сидеть на месте, Бон Хва же наоборот сидел смирно на стуле. - Я... Приношу вам свои искренние извинения... Простите, но было слишком поздно... Наын поднимает заплаканные глаза на вышедшего доктора. - Нет... Всё не может закончиться так! Не может! Пустите! Пустите меня к ней! - Девушка начала рваться внутрь операционной, кричала, плакала. Бон вместе с доктором стали останавливать её, удерживали. На каталке вывезли тело, покрытое белой простынью, повезли в подвальное помещение.