Моя сталь, твоя гниль

Избранный мертв. Это фактическое заключение. Они оба. Смит и Нео — стороны одной монеты. Если бы он был жив, то, возможно, оценил бы уморительную иронию того, что машины созданы по образцу одного из земных существ. Змей. Но труп не способен смеяться, не способен радоваться, не способен хмыкать, не способен думать. Он лежит, не шевелясь, неподвижный, как камень. Его голова повернута. Его конечности раскинуты в стороны. Если бы поза не была жесткой и от него не исходил запах разложения, это могло бы показаться чем-то невинным, словно он дремлет. Машины продолжают свой рутинный труд, даже если на металлической платформе лежат останки Нео. Большой часовой продолжает охранять тело, бесшумно паря над ним. Машины не могут чувствовать запахи. Это человеческая функция. Даже когда Нео гниет, даже когда платформа начинает окрашиваться зловонием смерти, змеи остаются неподвижными вокруг его трупа. Им нечего делать, им ничего не поручено, поэтому они остаются здесь по собственной воле, наблюдая. Не каждый день машина может наблюдать за увлекательным процессом, который происходит с человеческими телами за пределами жизни. Это ещё один признак того, насколько слаба конструкция человеческого сосуда. Мягкая податливая плоть, которую так легко разорвать на части, выглядит мягче, чем когда-либо. Кровь, которая обычно бывает красной, становится фиолетовой под кожей, где она скапливается. Вместо пограничного алебастра, которым была кожа Нео, теперь она скорее желтая. Он гниет. Змеи и дозорный продолжают наблюдать. Змеи и дозорный ждут, когда кожа почернеет. Они впервые решают поиграть. Одна из них обвивается вокруг шеи Нео. Та не двигается при вдохе и выдохе. Чешуйки проступают на бугорке кадыка Нео. Когда она проходит от ключиц до пупка, один кусочек плоти отрывается вместе с жгутом, который ласкает его щеку. Они, змеи, обращаются к ране. У людей так много дырок, своих маленьких пор, своих отверстий. Эти другие. Они создали это. Они создали его. Одна змея просовывает порт в отверстие на голове — Нео принимает его без протеста. Змея проникает глубже, раздвигая пространство в челюсти, и заставляет его открыть рот. Это похоже на беззвучный вздох. Остатки воздуха из его тела вырываются наружу. Телесная реакция. Змеи начинают быстрее орудовать на трупе Нео, словно возбужденные. Они проталкиваются под шерстяную рубашку Нео, в штаны Нео, в рот Нео. Порт первой змеи, вторгшейся в его челюсть, выходит из середины зубов и плотно прижимается к обесцвеченному языку. Страж остается неподвижным. Другие чуть сдвигают голову вверх. Один из них лежит на левой ноге, другой — на правом бедре, третий — на правой ступне, извиваясь между пальцами. Его ноги расходятся благодаря усилиям колонии искусственных рептилий. Один из них вытягивается до кинжальной остроты и вонзается в брюшную полость Нео. Труп конвульсивно вздрагивает, и, если ваше воображение достаточно сильно, его туловище выгибается дугой от шока. Однако глаза его не открываются. И уже никогда не откроются. Змея начинает поворачивать голову. Из его пупка выделяется жидкость. Машина купается в ней. Один из ее сородичей трется о промежность трупа, топорщит её, расстегивая молнию. Чешуйки сплава зацепляются за зигзаг молнии. Он стряхивает его, не задумываясь. Он действует только по геометрическому коду. У него нет импульса, как у человека. У него нет вожделения, как у человека. И самое главное — у него нет отвращения, как у человека. Оно просто регистрирует этот новый домен, который приходит с новым запасом эластичной плоти. Она не покрыта красной сиропной слизью и ни к чему не подключена. Гнезда в его голове и руках пока остаются девственно чистыми и неиспользованными. Оно записывает. Документирует. Обучается. Единственный шанс исследовать пещеры, внутренности и особенности человеческого тела, того, кто среди людей считается божественным... Только неисправный вирус мог бы отказаться от такого. Оно всегда находится в поисках новой информации. Для этого оно заставляет тело Нео раскачиваться с помощью движений, которые ему не свойственны. Именно для этого он и находится здесь. Нет никакого выбора в том, как тело Нео подвергается вторжению, насилию. Делать или не делать. Популярная тема эзотерических дебатов, точек и контрапунктов. Когда ты мертв, ты не можешь согласиться. ты даже не знаешь о водовороте происходящего вокруг тебя. Даже при таких размышлениях ничего не меняется. Ничего не подвергается стороннему влиянию. Змеи вокруг него слились в одну темную почерневшую массу, сверкающую в мрачном освещении Города Машин так, как может сверкать только безжизненный стальной сплав. Четыре дня назад он возвышался над ними — эмиссар, мессия, который пробивался через залитое кровью поле боя и пришел к победе, которую некоторые могли бы назвать пирровой. Как есть, так и есть. Но, несмотря на это, цикл остается неизменным. В результате равновесия он возродится. Им будет дарована новая жизнь — реинкарнация. Сегодня он мертв. Этот день ещё не наступил. Сегодня он так же безжизнен, как и металл вокруг него. Сегодня он умирает среди неживых. Сегодня он лежит среди них и делит свое тело, свою территорию. В этом нет ничего нового. Просто ещё одно человеческое тело, которое нужно завоевать. Может, он и не на полях, но всё равно здесь, в Городе Машин, и всё равно покоится в этом гробу-платформе. Он умирает здесь за других. Он умирает здесь ради машин. Ради Цели, ради мира. Чтобы научить их что такое свобода воли? Еще больше затычек. Одни скользят по коже Спящего Красавца мягко, боясь порвать, боясь разорвать, с расчетливой неохотой. Другие вгрызаются в него неистово, ищут красное, находят синее. Один, в отличие от своих собратьев, проникает достаточно глубоко, туда, где лежит не запекшаяся кровь. Она вырывается из него. Тело снова дергается, и оставшаяся в мышцах энергия заставляет его сгибаться. Жидкость извергается. Это может напоминать кульминацию — выход жидкости через отверстие, щель, выплескивание и скопление вокруг него, превращающее всё в беспорядок. Единственное отличие — красная, а не белая. Она собирается вокруг его ног. Кровь. Клубок змей купается в пленительном багрянце. Крови. У машин нет ничего подобного. Она воняет так, как может вонять только человек. Его штаны испачканы. Если бы он был с нами, он был бы раздосадован. Его милое мальчишеское личико красиво сморщилось бы, демонстрируя эмоции. Как он узнал, возможно, это свойственно не только людям. Просто слово. И это всё изменило. Действительно ли? У змей нет глаз, чтобы щуриться при раздражении. У часовых нет носов, которые можно было бы сжать, чтобы создать микроскладки, выражающие беспокойство. Всё, что они могли делать, — это наблюдать. Они не были программами. Они не были похожи на людей. Они также не работали так, как люди. У них не было пристрастий, не было идиосинкразии, они действовали лишь объективно, а не размышляли. Они не были живыми, как был Нео. Но как же тогда объяснить то самообольщение, которое они так свободно проявляли, резвясь в его крови, прижимаясь к каждой щели, к каждому уголку его тела, исполняя желание? Действительно ли имело это значение? Сегодня вечером они были вместе. Сегодня Нео принадлежал им, Нео принадлежал Машинам, связанный с ними не через злое отражение Избранного, а физическим смыслом. Что бы подумал Нео, если бы мог увидеть себя сейчас? На него навалилась не просто пара машин, а целая куча машин, загромождая его личное пространство, хотя у мертвеца его не было. Как подчинить кого-то после смерти, когда управлять нечем? Он — кукла. Но подчинение — не главное. Не контроль, как и не выбор. Главное — свобода воли. Последняя стена обороны рушится, когда зарядник на их головах, похожий на шило для скота, прижимается к отверстию между гниющими бедрами Нео. Видите ли, здесь нет тепла, которое можно было бы собрать. Как и машины, он не чувствует. Он не может. Нет никаких эмоций, когда чужеродный предмет начинает растягиваться и вторгаться в его самую интимную зону. Он как машина. Он как кукла. Он мирно «спит», ангельское личико не выказывает никакой человеческой реакции. Кровь не бурлит. Кровь не приливает к его щекам. Нет ни румянца, ни хмурого взгляда, ни улыбки, ничего. Кожа снова рвется. Они недостаточно осторожны с ним. Неважно, главное, что у них появилось больше возможностей для игры. Змея полностью просовывает голову внутрь. Она пронзает, но не полностью, то особое место внутри. Там, где должен быть вздрагивающий вздох, прижатые ко рту руки, его тело просто принимает это без всякой реакции. Это механика. Она посылает электрическую ударную волну через труп Нео. Теперь есть реакция. Его тело содрогается от электрических конвульсий. Воздух, углерод, снова проникает через другие отверстия, еще один беззаботный вздох — реакция, которую могут вызвать у него только машины. Посылается ещё один, и ещё. Нео продолжает реагировать, дрожать, искать, искушать. Он не может желать, он не желает, но его партнеры желают достаточно для него. Наконец, из него извлекают вывод. Из головки его члена вытекает белая жидкость. В теле больше не осталось энергии, чтобы выплеснуть её, как положено по протоколу. Это больше похоже на утечку. Но машина не жалуется. Оно не чувствует вкуса. У него нет языка. Единственные органы чувств, которые у него есть, — искусственные, воспринимающие вещи иначе, чем человеческое тело. Он просто сканирует эякулят и продолжает свой день. Сегодня игра временно закончена. Они закончили играть. Змеи, дойдя до финала, наконец-то сползают с тела Нео. Они закончили осквернять его. Труп Нео — это сундук с сокровищами, который ждет, чтобы его открыли, чтобы им полакомились, но до сих пор они были сыты по горло. Завтра, когда разложение действительно начнет брать свое, когда вызывающий рвоту аромат смерти не сможет скрыть даже затхлый запах свежего металла, они пойдут дальше. Они вскроют его, чтобы обнаружить восхитительные внутренности человека. То немногое, что осталось от крови Избранного, свернется в сгустки. Его кожа словно обуглится. Она станет абсолютно черной. Он будет больше похож на машину, чем когда-либо. Они станут более человечными, чем когда-либо. Подобный деликатес можно оценить по достоинству только со временем. Тело будет стареть, как вино. Змеи вернутся. В конце концов, работа без развлечений превращает их в скучные машины. Возможно, завтра к ним присоединится и часовой. Это Нео, выполняющий свое Предназначение после смерти.