***
— Я ушёл! Дверь плавно закрылась, золотистая макушка мелькнула в окне и потерялась в толпе гуляющих. После этого началось воплощение самой дурацкой его затеи: романтический, мать его, ужин. Такой натуре, как Кавех должно снести голову от задуманного парнем: вкусная еда, ароматные цветы по всему периметру дома, нежные свечи с тонким шлейфом сочных ягод… Хайтаму претит всё, что так нравится этому идиоту, и он бы лучше поджёг ему кровать… Если бы этот самый идиот не нравился ему слишком, слишком сильно. До звёзд перед зажмуренными глазами. До остановки всегда спокойного, ровно бьющегося сердца. Каждая ссора, при которой стоило бы переселить его жить на помойку, но вместо этого в глубине души хочется только целовать-целовать-целовать. Чтобы заткнулся, и чтобы целовал в ответ. И каждую ночь вместо его болтовни слушать только стоны, мольбы и хриплые вскрики имени. Аль-Хайтам затряс головой от слишком яркой картины и продолжил готовиться. Но к ожидаемому вечеру златовласка не вернулся. Привычный шум не разрезал воздух, а болтовня не стала клевать по мозгам. Парень даже снял наушники полностью, чтобы удостовериться: тишина и покой. Когда-то желанные, а сейчас… раздражающие. Вот и где этот оболтус задерживается?***
Было далеко за полночь. Пара часов — и начнёт светать. Свечи прогорели до конца, еда давно остыла и успела заветреться, а цветы зажухли и вяло распластались по поверхностям. Аль-Хайтам трижды порывался просто пойти и лечь спать, дважды — пойти искать этого придурка и один единственный раз позволил себе взволнованно постоять у окна. Но когда услышал шум у дверей пожалел, что не успел сменить грёбаные замки. — Приве-ет! — пьяно пропел Кавех. Он обнимал входную дверь и ловил равновесие, пока глаза блуждали по изменившейся обстановке дома. «Надо было всё убрать!» — ругнулся Хайтам и привычно скрестил руки на груди: — И где ты шлялся? — Ну-у, — Кавех улыбнулся и всё-таки прошёл внутрь, ногой захлопнув дверь. — то там, то тут, то здесь, где было лучше. — Там бы оставался. — Чтобы ты остался без больной головы на ночь? — хихикнул пьяный парень, опираясь о плечо соседа. — Ни за что тебя без своей компании не оставлю! — Иди прочь! Аль-Хайтам хотел стряхнуть его с себя, но Кавех сам плавно соскользнул и прошёл к столу. — Развлекался без меня? Как прошло свидание? Хайтаму показалось, что голос Кавеха стал глуше. И тот явно перестал улыбаться. — Знаешь ли, немного мимо. Светловолосый медленно повернулся и уставился в глаза своего соседа. Под сладким блеском хмеля в его взгляде проглядывалось что-то новое. Нежное золото глаз явно превращалось в тёмный, медовый янтарь. Аль-Хайтам непривычно сглотнул и нахмурился, но продолжил: — Просто человек оказался полным идиотом. — Да что ты? — Кавех склонил голову, послышался смешок. — Может, потому что ему нечего здесь делать? — Ага. Так что выметайся. Видимо, пьяный мозг Кавеха работал чуть слабее и он проседал в такие моменты в своей гениальности. Потому что он явно не понял, о ком речь. Аль-Хайтам устало вздохнул и уже почти ушёл к себе. Вечер был безнадёжно испорчен, а слушать это пьяное тело было как добивка не произошедшему. Но спокойно зайти в комнату ему не дали. В какой момент Кавех оказался за спиной понятно не было, но толчок в спину, на попытку развернуться ещё один толчок в плечо и ловкая подножка у кровати, на которую его валят. — Что ты… Крепкое тело тут же навалилось сверху, и Кавех упёрся коленом ему между лопаток. — С чего это ты водишь к себе кого-то? — парень не говорил — шипел. — Когда с тобой живу я? Он наклонился к неподвижному Хайтаму и губами коснулся уже розовеющего уха: — Когда я не разрешал тебе никого водить. — Но это мой дом… Рука мягко вплетается в серебристые волосы, тянет на себя так, что в животе сладко скручивается пружина. Губы находят мочку, ведут выше полуукусом, и Кавех снова шипит. — А я — ТВОЙ сосед. И больше никого здесь быть не должно. Аль-Хайтам бессовестно мычит на это и поворачивает голову в бок ровно так, чтобы у парня сверху появилась возможность поймать чужие губы в поцелуй. И это мокро, это пошло, это развратно, настолько, что члены крепко стоят у обоих только от этого. Кавех покусывает его губы, ловит язык и посасывает так, что можно не сомневаться — отсасывать он будет божественно. Он всё ещё держит Хайтама за волосы. И тот хотел было попытаться поменяться ролями, как и было запланировано, но у него ничего никто не спрашивал. Его просто подмяли под себя, грубо стянули штаны с нижним бельём и поставили на колени. Когда, как, почему он это позволил — он не помнил. Он только надрывно стонал от пальцев внутри, длинных блядски великолепных пальцев, которые растягивали его сладко-сладко. Кавех никак не помогал своим языком, то и дело влажно целуя ягодицы или добавляя его к пальцам, жадно облизывая стенки входа. Хайтам пытался сдерживаться, пытался, да — но когда в него с мощным шлепком по заду вошли — сдался. — Кавех! — он чуть не подавился густой слюной, что текла по подбородку, — нежнее!.. Но Кавех только набирал обороты. До синяков впившись в бока чуть выше тазовых косточек, он начал входить медленными, мощными толчками, каждый из которых выбивал визгливый стон из Хайтама. Тот был на грани, чтобы не начать скулить. «Это должен был быть я… Я его так отыметь… но Архонты, как хорошо…» Мысли превратились в кашу, Кавех вцепился ему в загривок, вдавливая в подушку, и ускорил темп. Сколькие от слюны и аромамасла бёдра шлёпались друг о друга, так бессовестно и пошло, так правильно… — Я ведь лучше любых других… — снова в самое ухо произнёс парень, входя глубоко-глубоко и замирая. — Любых твоих сучек лучше… — Да!.. — Аль-Хайтам плыл, но пытался разобрать слова. — Тебя… — М? — Кавех словно специально резко и грубо толкнулся, с наслаждением чувствуя, как парень под ним сжимается. — Я ждал… Тебя, — Хайтам покраснел ещё больше, хотя куда там. — И хочу… только тебя. Было понятно, что до Кавеха доходит, потому что рядом с собственническими укусами на плечах появилось несколько нежных поцелуев. — Я и так твой. И больше без всяких нежностей он упёрся руками вокруг головы Хайтама, за которые тот тут же схватился, и взял настолько бешеный темп, насколько позволило тело и возможности. Хайтам на каждый звездопад перед глазами выкрикивал имя Кавеха, хватался за его запястья и царапал, снова драл глотку и снова хватался. Парень над ним же ни сколько не жалея ни Хайтама, ни сил, трахал его так, что скоро должны появиться искры. Хрипло дыша, Кавех наслаждался музыкой из скулежа и вскриков, но когда от долгожданного оргазма накрыло Хайтама и он сжался так, что побелело перед глазами, светловолосый сразу кончил следом. Тут же обессилев, он повалился рядом, загнанно и тяжело дыша. В порыве непонятной нежности Хайтам дрожащей рукой коснулся щеки Кавеха. Тот еле смог приоткрыть глаза, найти парня взглядом и улыбнуться. — Идиот… — З-зато сам-м-ый лучш-ший… Бессвязное пьяное лепетание было последним, что успел сказать Кавех и услышать Аль-Хайтам, прежде чем оба вырубились в полуобнимку.