Ты — мой персональный рай

За распахнутыми деревянными окнами со ставнями их дома на воде, уютно обставленного и обустроенного в лучших традициях полинезийского стиля, Мобиуса тепло приветствует утренняя тропическая яркость и океаническая глубина. С одной стороны последняя уходит далеко-далеко за линию горизонта, смешиваясь с лазурного цвета небом, с другой — встречается с высокими темно-зелёными пальмами и экзотической зеленью, что отсюда сплошными рощами колоритно заполняют собой величественные островные горы. Это настоящий земной рай. Мобиус глубоко вдыхает, окунаясь во влажный теплый воздух, что просачивается и в дом, в котором сочетаются терпкие ароматы местных цветов тиаре, соленого океанского бриза, сладких фруктов, пряных специй и еще какого-то едва уловимого запаха, который преследует и будет преследовать Мобиуса на протяжении всего их отдыха и после, но о тайне которого можно догадаться уже сейчас. И Мобиус догадывается, отрываясь от волшебного пейзажа за окном и глядя на не менее чарующее зрелище рядом с собой: умиротворенно спящего на боку Локи. Это не только таинственный запах Полинезии. Это запах их любви. Он витает в воздухе, им пропитана вода Тихого океана, тропические растения, он служит неотъемлемой частью их с Локи заслуженного счастья. И куда бы ТемПад не позволил им отправиться вдвоем, он всегда сопровождает их, а сейчас, на этом сказочном острове, казалось бы, заиграл еще более яркими, сочными красками. Мобиус обходит их широкую кровать и медленно, чтобы ненароком не разбудить свою Любовь, опускается на край, на половину, где безмятежно досыпает свой сладкий сон Бог озорства. Мобиус не может не залюбоваться этим прекрасным лицом: с точеными чертами, картинно обрамленным растрепавшимися за ночь локонами цвета воронова крыла, наконец-то бестревожным, почти по-детски умиротворенным и таким им много любимым. Самым красивым в целом мире. Самым дорогим для него. А теперь — еще и слегка загоревшим. Мобиус уже привык к аристократической бледности Локи, художественной мраморности всего его гибкого тела, которым не может перестать восхищаться, впитывая взглядом каждый восхитительный изгиб при любой возможности лицезреть своего Бога во всем своём обнажённом великолепии. Однако здесь, на райских островах, в самом сердце Французской Полинезии, тропическое солнце пекло столь нещадно, что даже неизменно бледная фарфоровая кожа Асгардского Бога не избежала влияния его жарких, палящих с раннего утра до самого позднего заката лучей. Даже с учётом того, что Локи перемазался кремом от загара с ног до головы. Конечно, дело было не в красоте, на это была и еще одна причина. По рождению Локи являлся Ледяным Великаном, и ни Мобиус, ни сам Локи не знали, как отреагирует его организм на столь резкую смену климата. Поэтому Мобиус со своей стороны внимательно следил, чтобы Локи не перегревался и делал все для этого необходимое: не забывал использовать специальные средства для кожи, не проводил слишком много часов на открытом солнце, пил достаточно много воды, больше находился в прохладной тени или пляжном зонтом. И хотя у Локи за все время их пока еще недолгого пребывания здесь никаких настораживающих признаков теплового удара (или чем еще могут заболеть Йотуны?), к счастью, не обнаружилось, Мобиус не переставал проверять его. Периодически трогать, чтобы быстро сверить температуру. И хотя Локи лишь тихо фыркал на это излишнее, по его мнению, волнение, Мобиус не мог не беспокоится за него. Даже тогда, когда их отдых был в самом разгаре, Мобиус не забывал об осторожности и беспокоился за свое самое дорогое. Мобиус еще несколько мгновений любуется мирно спящим Богом и, прежде чем уйти готовить им обоим завтрак, не удерживается и осторожно наклоняется над кроватью, чтобы оставить мягкий поцелуй на лбу Локи, задержавшись на прохладной коже чуть дольше, чем следовало бы. После чего тихо улыбается сам себе и, развернувшись, аккуратно, чтобы не разбудить, встает с кровати. Однако не успевает сделать и шага, чувствует, как его ненавязчиво хватают за запястье, вынуждая остановиться. Мобиус поворачивается и встречается с нежным, из-под полуприкрытых век, но тем не менее весьма осознанным взглядом Локи. Так значит, он уже не спал, а только притворялся? «Вот же озорной негодяй!» — с весельем и любовью удивляется мысленно Мобиус. — Доброе утро, котёнок, — ласково приветствует Мобиус, смотря в родную зелень глаз, которые с красотой могут посоперничать разве что с изумрудностью тихоокеанской лагуны, окаймляющей остров, в чьём живописном уединении они планировали потеряться по крайней мере на несколько недель, нежась под лучами южного солнца и беззаботно наслаждаясь гостеприимными ласковыми объятиями волн океана. Локи ничего не говорит. Лишь скользит ладонью вниз по его запястью, находит пальцы, но не переплетает со своими, только задумчиво проходится по теплой ладони Мобиуса. Неотрывно смотрит на него, смотрит с невыразимым доверием, любовью, а еще в его взгляде читается немая просьба — просьба задержаться, остаться ненадолго, а может и продлить приятную леность утра вместе. И разве может Мобиус отказать своему Богу? Он подходит ближе, наклоняется и обнимает ладонью щеку Локи, на что Лафейсон тотчас блаженно прикрывает глаза, а на его тонких губах растягивается довольная, счастливая улыбка, говорящая больше, чем поведывали бы любые слова. Мобиус не может не улыбнуться тоже, брови его трогательно заламываются от трепетной нежности, которая затапливает его сердце в это мгновение и находит свое выражение во взгляде, с которым он смотрит на своего Локи. Невозможно не захотеть поцеловать эту обворожительную, любимую улыбку. Поэтому Мобиус наклоняется еще ниже, склоняясь над лицом Локи, глаза которого все еще остаются закрытыми, и, сократив оставшиеся сантиметры, мягко накрывает его губы своими, увлекая в ленивый, но полный нежности и любви поцелуй, на который Локи тотчас же отвечает тем же. Спустя мгновения неторопливых движений губ, Мобиус замечает, как Локи, видимо уже окончательно проснувшись, начинает не только увереннее и все более чувственно целовать его, но и медленно затягивать за собой в постель. И Мобиус, догадавшийся о дальнейшем намерении Локи, вынужденно, но не без сожаления, отстраняется: — Локи, милый, нам нужно вставать и готовить завтрак. — Завтрак может и подождать, мы же на отдыхе, и к тому же у нас есть все Время в мире, спешить некуда, — настаивает Локи, после чего вновь тянется и настойчиво-капризно накрывает губы Мобиуса своими. — Ты совсем не хочешь дать мне небольшую передышку после вчерашнего? — пытается усмехнуться Мобиус сквозь поцелуй, но голос предаёт его, звуча как-то беспомощно, даже слегка напугано не по-человечески ярой выносливостью Бога, которой его собственная явно уступает. И Локи уже отстраняется сам и с внезапным волнением, мгновенно сменившим желание, внимательно изучает лицо Мобиуса, скользит взглядом по его плечам, на которых рассыпаны неглубокие царапины от его собственных ногтей и следы от несильных, но явных укусов зубов, оставленных им прошлой ночью в порыве неудержимой страсти. Локи поднимается на кровати, мягко берет Мобиуса за запястье, просит сесть рядом. — Мобиус, прости, — негромко роняет он, виновато опуская ресницы. — Я опять подумал только о себе. — Локи, солнце, тебе совсем не за что извиняться. Напротив — вчерашняя ночь была просто удивительной, — горячо заверяет Мобиус, говоря совершенно искренне, и снова касается его лица ладонью, — и я непременно хочу повторить ее. И не один раз. Но на сегодня у меня запланирована обширная программа для нас с тобой, и мне бы хотелось, чтобы мы все успели. Я уверен, тебе понравится. А ночью — я весь твой, договорились? — Конечно, — соглашается Локи, мгновенно оживляясь от облегчения и радости и, наклонившись, нежно целует Мобиуса в уголок губы, мягко касается носом щеки, трется точно кот. И может ли Мобиус за что-либо обижаться или сердиться на это прекраснее из созданий, которое теперь — он все еще порой не верит — наконец принадлежит ему? И, когда Локи отстраняется, Мобиус смотрит на его с теплой, ответно благодарной улыбкой. Иногда Мобиусу кажется, что с каждым днём, с каждым часом, с каждой секундой, которую он разделяет со своим Локи, любит его еще сильнее. И в это прекрасное утро он как никогда чувствует, что готов бесконечно открывать вместе с ним новые грани их наконец обретенного, столь заветного счастья, которое они больше никогда не потеряют, а только приумножат, разделят в Вечности. И начнут, пожалуй, с катания на гидроциклах по океанской глади. Только сначала все-таки хорошенько позавтракают. И пока Мобиус готовит, любезно дает Локи порастягиваться в постели еще пару минуток. Просто потому что слишком обожает. Слишком сильно любит свое счастье.