—————
Март 1998
Изана слегка нахмурил свои светлые брови, пока тепловатый весенний ветер противно прибивал его волосы к лицу. Он упёрся носком потёртых кроссовок в сухую землю и исподлобья окинул взглядом других детей. Таких же брошенных, как и он сам, но только слишком счастливых для этого. Неужели для них ничего не значит то, что своим близким они оказались просто-напросто не нужны, как старые сломанные игрушки? Холодное солнце постепенно выглядывало из-за макушек деревьев и начинало пригревать землю. Снова наступила весна, наступил март, и наступил четвёртый год, как Изана пребывает здесь. Совсем один. Один среди толпы раздражённых его существованием воспитателей и недовольных его происхождением сверстников. Если с первыми всё более-менее ясно, то со вторыми — ни капли. Ненависть к хафу, квота и гайдзин в целом всегда идёт из семьи, так откуда у этих детей взялись такие предубеждения? Даже старший Сано, пришедший на порог приюта год назад, не может помочь Изане избавиться от этой тяжести на сердце. Сделать это не под силу никому. Наверное, даже самому Курокаве. Он услышал, как автобус затормозил на остановке неподалёку, и нехотя обернулся, прислушиваясь к со скрипом открывающимся дверям. Всё равно детям надо быть на улице до обеденного часа — столько часов саморефлексии Изана не выдержит. Вот из общественного транспорта вышла женщина среднего возраста, держа в руках небольшой голубоватый пакет. Должно быть, ходила с утра за продуктами. Следом за ней на тротуар ступила девочка, раза в два младше Курокавы, глубоко прячущая руки в карманах цветной курточки. Она, вопреки мыслям мальчика, пошла в противоположном направлении. Разбой в стране цветёт, и дальше будет только хуже. Становится слишком опасно отпускать такую малышню в большой мир одних. Изана наполовину прикрыл глаза, поворачивая голову назад, но взглядом наткнулся на ещё одну незнакомую девочку, взволнованно стоящую возле чёрного решётчатого забора приюта. И зачем пришёл этот ребёнок? Жалеть их, сироток, или презрительно испепелять взглядом? Мальчик сидел на полу-закопанной шине ближе всех к ограде. Другие дети были слишком увлечены игрой в догонялки, но незнакомую девочку они тоже не очень волновали. Взгляд её чёрных глаз был прикован только к нему самому. Девочка прижимала ладошки к себе и обеспокоено прикусывала нижнюю губу. Никого из старших рядом с ней не было. Изана хотел, чтобы она поскорее ушла. Она выглядела не так, как выглядели они. Она была слишком не похожа на него самого. — Как тебя зовут? Робкий голос незнакомки вытянул Курокаву из слепых раздумий. Он продолжал смотреть на неё в ответ, но голова его была занята совсем другим. — Тебе какое дело? — Ты выглядишь мило. Почему ты сидишь один? Мальчик пригляделся к её выражению лица. Девочка сжимала губы. Она явно имела в виду именно то, что сказала, но боялась подходить ближе. Незнакомка стояла где-то на середине тротуара и не сводила напряжённого взгляда с лица сироты. Воспитатели говорят, что со своим недовольным лицом он вечно похож на «непокорного нагулянного ребёнка». Хорошо, что другие дети не решаются повторять за старшими слово в слово. «Милым» его назовут в последнюю очередь. — Я им не нравлюсь, — негромко ответил Изана. — Потому и сижу. Девочка еле заметно отклонила голову вбок. — Меня зовут Сугавара Хибики, — она улыбнулась и снова спросила: — А тебя как? — Курокава Изана. — Давай дружить? Мальчик резко вскинул голову и устремил свой взгляд в чёрные глаза Хибики. Эти слова противно сжали его сердце, и он не знал, как ответить. — Хочешь дружить с брошенным гайдзин? — грубовато высказал Изана. — Зачем пришла сюда? Девочка подошла к забору вплотную и одной рукой взялась за решётку. Она начинала дышать чаще — непрерывное беспокойство начинало брать вверх. Её семья без сомнений отпустила дочку на прогулку, не зная, куда на самом деле она пошла. — Моя мама постоянно говорит, что если я не буду её слушаться, она отдаст меня в приют, — Сугавара облизнула сухие губы. — Она так много ругается... Мальчик на мгновение вспомнил свою мать. Она отдавала им с сестрой лишь холод, а во взгляде Карен всегда читалась апатия. — Сколько тебе лет? — Мне десять. Ему десять с половиной. Курокава уже живёт здесь, но понимает, что даже подросшим тяжело переносил бы такое угнетение со стороны собственных родителей. Он просто ненавидит старших за то, что они ломают жизни детям. — Я пришла посмотреть, как он выглядит, — добавила девочка и увела глаза к двухэтажному зданию за спиной Изаны. — Я живу близко, но никогда не ходила здесь. — Снаружи-то он более-менее, — блондин качнул головой, — но внутри творится настоящий ад. — Ты давно здесь? Курокава встал со старой шины и, кончиками пальцев поправив белёсую чёлку, подошёл ближе к забору. Ближе к Хибики. — В этом месяце пошёл четвёртый год. На это девочка ничего не ответила, но Изане показалось, будто в её чёрных беспроглядных глазах он заметил мелькнувший ужас. Всего на секунду — уже через мгновение они снова стали олицетворением бездны. Вопрос об его родителях застыл у Сугавары на языке, там же и умер, превратившись в пепел. Девочка краем глаз заметила, что некоторые сироты обратили на них своё внимание, но не приблизились ни на шаг. Они выглядели напряжённо, но одна из воспитательниц стала призывать детей к новой игре. Больше никто на них не смотрел. «Тяжело, наверное...», — подумала Хибики и заглянула Изане в глаза. Он стоял совсем безучастно, но в его словах Сугавара отчётливо уловила безнадёжность. Мальчик стал тем ребёнком, который потерял любую надежду на дружбу, любовь и выход отсюда. Не всё из этого Хибики сможет ему дать, но за попытку её никто не убьёт. — Долго тут будешь стоять? — с нотками огорчения спросил Курокава и сделал полшага назад. — Тебя дома не заждались? — Не заждутся, — она скривила губы. — Я хочу подружиться с тобой! Слова Хибики ласкали слух мальчика, но в голове его начался настоящий хаос. Никогда в жизни у него не было друзей, а единственная девочка, с которой у него когда-то были тёплые отношения — его сестра Эма. Интересно, как она теперь? Шиничиро говорил, что она живёт с ними как родная. Наверное, в следующий раз стоит узнать у Сано, помнит ли Эма своего брата вообще. Курокава долго молчал, разглядывая лицо новой знакомой. Она и впрямь казалась полной его противоположностью. — Хорошо, — на выдохе произнёс мальчик. Брюнетка воодушевлённо обратилась к нему в ожидании ответа. — Сугавара, да? — Лучше зови меня Хибики.—————
Июль 1999
Филиппинец лениво закинул руки за голову, молчаливо рассматривая застывшие на предзакатном небе облака. В пустом парке было тихо, и только слабый ветер игрался где-то в зелёной листве деревьев, перебирая белоснежные лепестки. Под боком еле слышно раздавалось дыхание Хибики. Девочка неспешно поглаживала кончиками аккуратных пальцев одну прядь волос, которые в тени оказались сероватыми — чёрно-пепельными. — Изана? Он немного повернул голову влево, фокусируясь лиловыми глазами на подруге. Она выглядела задумчиво и сидела, слегка надув губы. — Я тут подумала... Воспитательницам действительно не важно, где ты постоянно пропадаешь? Ну... если произойдёт какой-то несчастный случай, они ведь будут нести ответственность? — Сугавара закончила фразу и взглядом проследила за линией тротуара в метре от них, чтобы немного отвлечь саму себя от ответа Изаны. Мальчику понадобилось несколько секунд, чтобы подумать над ответом: — Во-первых, покажи мне несчастный случай, который сможет убить меня, — Хибики слабо пожала плечами. — И, во-вторых, они ни разу не останавливали меня. Даже в самый первый раз не спросили, куда я собрался и вернусь ли вообще, насколько помню. Сугавара красноречиво вздохнула. — Что с твоими родителями, кстати? Она подтянула ноги на скамью, садясь по-турецки, и повернула корпус к Изане. Во взгляде подруги Курокава прочёл вопрос и поспешил пояснить: — Ты говорила, что они разводятся. Что суд решил? — Уже развелись, — покивала Хибики, неотрывно смотря на мальчика. Прошло столько времени, а он ни капли не изменился. Но это лишь внешне. — Отцу надоело, так что он забрал меня к себе. А маму лишили родительских прав и вроде как ей запретили со мной видеться. — Ки..? — Кирика. Её зовут Кирика. Курокава мысленно согласился. Он видел эту женщину несколько раз, когда она встречала свою дочь на улице — каждый раз она шла с суровым лицом и хватала Хибики за запястье, жаждя увести домой и лишь бы та больше оттуда не высовывалась. Улавливая журчание воды в ручье неподалёку, филиппинец снова задумался о том, что лучше: жить с таким человеком или без матери вовсе. Найти ответ было чем-то неосуществимым. Девочка часто приходила к приюту с высохшими дорожками слёз на щеках и, слушая её смех, Изана был рад тому, что в тот день не ушёл. А мог бы — только этого он тогда и желал. С их знакомства минуло немногим больше года. Шиничиро — единственный доселе близкий человек! — всё больше и больше восхищался своим родным Манджиро и говорил о нём постоянно. За это время ни разу Курокава с ним не встречался лично и надеялся, что это не произойдёт никогда. Неприязнь к этому человеку перерастала во что-то большее. Малышка Сугавара, которая сама выглядела воплощением тьмы и бросала других в дрожь своим мрачным взглядом, на деле была настоящим лучом света, и Изане нравилось тянуться к этому свету. Это создавало иллюзию того, что под эгидой Хибики его сердце будет вне опасности. — Мне кажется, скоро пойдёт дождь, — девочка провожала взглядом сероватые облака, подгоняемые заметно усилившимся ветром. Перехватив её взгляд, Курокава едва поджал губы. — Не хочешь мокнуть? — спросил он, намекая на завершение дня для них обоих. Солнце сядет, они разойдутся по домам — Хибики вернётся к своему отцу с надеждой на то, что жизнь войдёт в привычную колею, а Изана опять пойдёт в приют, где его ждёт холодная комната с навсегда зашторенными окнами. — Нет, — мягко ответила ему Сугавара, — я пока не хочу уходить. Она поудобнее уселась на скамейке и одну руку закинула на её спинку. Уголки влажных губ сложились в мечтательную улыбку. — Расскажешь что-нибудь? Мальчик слегка тряхнул головой, отчего недлинные пряди волос метнулись в сторону, и проводил глазами дымчатую кошечку, неожиданно мелькнувшую под кустом. Хибики повернулась в ту же сторону, наблюдая за животным, но Изана уже вернул своё внимание к брюнетке. — Например? Сугавара повернула голову и едва не столкнулась с Курокавой. Чёрные её глаза светились счастьем, — но увидеть его мог только он. — Сам не придумаешь? Дождь начался на самом деле. Густая крона деревьев забирала себе часть воды, но даже вымокшие до нитки дети всё равно оставались на месте. Хибики сняла свою тонкую кофточку и теперь укрывала ей кошку, которая какое-то расхаживала рядом, а потом ловко запрыгнула девочке на колени. Изана то и дело отворачивал голову в сторону, в задумчивости обводя лиловыми глазами лежащие в траве намокшие камни или цветущие кустарники парка, чьи листья склонялись к земле под весом дождевой воды. Девочка сидела, упоённо слушая голос Курокавы и поглаживая потерявшуюся кошку одной рукой. В сумерках её влюблённые глаза были почти неразличимы.—————
Ноябрь 2001
Шиничиро держал в одной руке деревянную шпажку, за нежеланием мыть ложки именно ей помешивая растворимый кофе в стакане, а в другой сжимал письмо от сводного брата, которое тот подсунул под дверь магазина задолго до его открытия. Всё утро парень был на нервах. Погода в поддержку этих смешанных чувств бушевала, и было видно, как за стеклянной дверью всё сильнее и сильнее поднимается суровый ноябрьский ветер. Сколько лет прошло с тех пор, как Шиничиро впервые навестил Изану в приюте? Кажется, больше четырёх. Наверное, никогда с того дня Курокава не заставлял парня так беспокоиться. Сано давно заметил изменения в его характере, поведении — в его образе. Изменилось даже его мышление. На все вопросы мальчик — пожалуй, теперь уже парень, — молчал, предпочитал их игнорировать или просто махал рукой, без слов прося на это «забить». Старшего это пугало. Он старался дать сводному брату то тепло, которого ему в приюте не хватало; старался стать для Изаны настоящим старшим братом, к которому всегда можно обратиться за советом или помощью. Шиничиро знал, что они вовсе не родственники. Карен ему всё рассказала — всё до единого. На самом деле сложно было налаживать с мальчиком контакт, понимая, что всё его доверие к старшему построится на лжи. Но ещё не время. Курокава слишком мал для того, чтобы узнать правду. Осознание просто уничтожит его. Сейчас филиппинец сообщил Сано о том, что хочет представить ему одного важного человека. «Представить официально» — подчеркнул в письме Изана. Парня напрягло то, что для младшего брата это, видимо, значит очень много. Страшно представить, насколько. Курокава никогда не открывался Шиничиро по-настоящему. В первый-второй года их знакомства они были слишком отдалены «обстоятельствами», причиной которым была Карен; а потом старший заметил, как ребёнок стал меняться. Это были не те изменения, которые происходят с возрастом, — никогда у брошенного ребёнка глаза не начнут светиться счастьем. По крайней мере, без чьей-то помощи. Иногда Изана мог долго-долго сидеть у Сано в мастерской, а потом посмотреть на часы и резко уйти. Брюнет не раз наведывался в приют, дабы поговорить с тамошними педагогами, но они лишь пожимали плечами и говорили, что всё хорошо. Гайдзин не приходил избитым, не приводил «на хвосте» полицию, — словом, никаких янки, босодзоку и якудза. Никакого криминала. Шиничиро это успокоить не могло. Курокава ни о чём не говорил заранее, только поставил в известность — сегодня. Кого он приведёт, что это за человек вообще — ни слова. «Может, он встретил и узнал Манджиро? — терзал себя догадками Сано, залпом допивая чуть тёплый кофе. — Или столкнулся с Эмой... Воспитатели бы сказали, если бы он подружился с кем-то из детей-сирот...». Парень одёрнул себя. — Ему уже четырнадцать. Мне не стоит его так опекать... Стеклянная дверь с трудом распахнулась, наполнив помещение пронзительным свистом ветра. Шиничиро резко выдохнул, стараясь отбросить всё, что накопилось за полдня, и поднял голову. Изана стоял с невозмутимым лицом, и только в ледяном взгляде было что-то, выбивающее его из колеи. Он стоял, сунув замёрзшие руки в карманы тёплой куртки, а в правом ладони было две. Хибики стояла близко, с неким подобием неловкости заглядывая Сано в глаза — такие же чёрные, как у неё самой. Она сильнее сжала переплетённую с рукой Курокавы ладонь и пару секунд спустя вытащила её из чужого кармана. — Извините за вторжение, — негромко, вежливо обронила девушка и согнулась в неглубоком поклоне. Шиничиро застыл. И в мыслях у него не было того, что сводный брат приведёт девушку. Он склонил голову и бросил на Изану непонимающий взгляд. — Это Сугавара Хибики, — представил спутницу блондин, показательно распрямив плечи. — Прости, тебе о ней я не говорил. Девушка молчаливо стояла рядом. Лицо освещала милая улыбка, а взгляд, полный ласки, был устремлён на Курокаву. Он говорил ей о том, как долго решался на этот шаг. Хибики давно была влюблена в этого серьёзного парня, и это его решение подтверждало надежды на то, что для Изаны она тоже не просто подруга. Она уже счастлива лишь от того, что смогла повлиять на его жизнь в положительном ключе и буквально спасла от падения. Но нельзя разве Сугаваре желать бóльшего? Если она сама была ангелом, то спасла свою любовь от имени Люцифера. — Меня зовут Сано Шиничиро, — ответил парень на лёгкую улыбку. — Я... старший брат Изаны. Лицо его исказила нервная усмешка. Столько нервов потратил... — Тебе он обо мне рассказывал? Сугавара ответила сначала кивком, а потом подала голос: — Да, Сано-сан. Я о Вас уже слышала. Рада познакомиться лично. Курокава, не отводя от лица Шиничиро взгляд, сделал небольшой шаг в сторону диванчика возле стены, а потом повернулся к спутнице, глазами призывая следовать за ним. — Вы будете чай? Или кофе? На улице очень уж холодно, — предложил брюнет, уже вытаскивая из-под прилавка упаковку с чёрным чаем. Похоже, чайные ложечки всё-таки придётся вымыть. — Да, давай. Изана краем глаза посмотрел на обыденно молчаливую, но оттого не менее оживлённую Хибики, и добавил, снова обращаясь к Шиничиро: — Тебе помочь? — Я тоже могу, — вызвалась девушка, поправив густые пепельно-чёрные волосы. Она поочерёдно взглянула на Курокаву и на Сано. — Да, пусть Сугавара-кун мне поможет. Мы отнесём чашки, а ты поройся в ящике, вдруг печенье какое завалялось. Блондин без слов всё понял и поднялся на ноги, понимая, что ближайшие пару минут, — пока не закипит вода в чайнике, — ему к ним лучше не соваться. Пусть Шиничиро только попробует обидеть Хибики — он быстро наплюёт на то, что они братья. Девушка взяла в руки несколько кружек и пошла за новым знакомым в другую комнату. Тот спокойно поставил наполненный чайник на газовую плиту и запомнил время на часах. Сугавара всё это время стояла на месте и ждала какого-то переломного момента их встречи. Сано вытер мокрые руки о желтоватое полотенце и обернулся к ней. В глазах его, как показалось Хибики, мелькнуло бессилие. — Ответь, пожалуйста, Сугавара-кун, — парень глянул на девчушку в расстёгнутой розовой куртке, под которой скрывался свитер с высоким горлом. — Давно вы с Изаной знакомы? — Уже три с половиной года, — мягко ответила Хибики, и голос этот не вызывал сомнений в том, искренний он или нет. Перед Сано стоял маленький тёплый огонёк в этот морозный осенний день. — Ого, — удивился брюнет, окуная в каждый стакан по пакетику чая, — немало. Что вообще думаешь о мелком? Я-то с ним теперь не очень много общаюсь. В беспроглядных глазах Сугавары было пусто, но лицо исказила неравнодушная улыбка. — Я его люблю. Очень сильно. Шиничиро ничего не ответил. В голове облегчённо крутилась мысль о том, что хоть сводного брата он отдал в хорошие руки. Остались только Манджиро и Эма.—————
Январь 2003
Курокава лениво шагал по заснеженному тротуару, обводя задумчивыми глазами другую сторону улицы. По проезжей части то и дело проносились белые автомобили, обдавая парня потоком студёного воздуха. Ссадины на щеке до сих пор болели от соприкосновений с падающим снегом. Каждое движение рук отзывалось болезненными ощущениями в сбитых костяшках. Но шесть дней назад было больнее. Больнее было получать эти раны в драке, больнее было смотреть в грустные пытливые глаза Хибики. Она в этот день испугалась больше самого филиппинца и взяла с него обещание больше не ввязываться ни в какие скандалы. Спокойствие Сугавары превышало чувство задетого эго, так что Изана неподдельно согласился. Глядит, так и некоторых других проблем можно избежать. Курокава больше не представлял себе жизнь без Хибики. Она всегда была рядом, как улыбчивый чарующий ангел-хранитель, и защищала его покой. Только за это парень уже должен оберегать её. Изана клянётся, — он говорил это Шиничиро, в том числе, — что будет вечно находиться рядом с ней. После официального начала их отношений чувства стали выражаться по-другому. Блондин несильно пнул носком ботинка валяющийся под ногами камешек и оглянулся. Идти до приюта осталось совсем немного — двухэтажное здание уже виднелось из-за белоснежных макушек голых деревьев. Задумавшись о том, в каком корпусе живут янки, с которыми он повздорил, Курокава заметил что-то, лежащее в полуметре от чёрного решётчатого забора. Парень недоверчиво сощурил лиловые глаза и прошёл мимо ворот. Сердце его в этот момент треснуло. Изана бросился к Сугаваре и упал коленями в снег, наплевав на холод. Он дрожащими пальцами прикоснулся к липкой крови и осторожно повернул голову своей возлюбленной. Из груди вырвался хриплый вдох. На щеке Хибики была ужасная рана, возникнуть которая могла только после многочисленных ударов чем-то вроде кастета. Её зимняя розовая куртка, промокшая от снега, валялась рядом. Кровь на лице и руках выглядела уже подсохшей, так что если девушка и пережила беспощадное избиение, то давно бы умерла от переохлаждения. — Хибики... — прошептал Курокава. — Нет, Хибики... Ну же... Чёрные глаза её, залитые текущей со лба кровью, выцвели, потухли — стали серыми. Сугавара продолжала неподвижно лежать на снегу, никак не реагируя на сидящего рядом блондина, который держал её оголённую руку. Изана медленно встал на ватные ноги, ощущая, что впервые за пять лет пребывание рядом с этой девушкой терзает его сердце. Через месяц Хибики бы исполнилось пятнадцать. Следы от кастета на лице и предплечьях дали филиппинцу чёткое осознание того, кто это сделал. Всего шесть дней назад он своими руками бил лица этим янки.«— Изана, пожалуйста, — обеспокоенно произнесла Хибики, заплетая пепельную копну волос в косу и смотря на перебинтованного парня через отражение в зеркале. — Пообещай мне, что больше не будешь драться без... крайней необходимости. Я боюсь, что ты можешь пострадать.
Курокава сидел на заправленной кровати и без слов наблюдал за своей девушкой. В здоровой руке он сжимал голубой стакан с питьевой водой.
— Хорошо, — заговорил блондин после того, как неторопливо встал на ноги и вылил содержимое своего стакана в близ стоящий цветочный горшок. — Правда, я постараюсь.
Подойдя к Хибики, Изана положил голову на её плечо, вглядываясь в чёрные глаза в отражении зеркала.
— Только не плачь больше. Прошу тебя.».
Парень двинулся в сторону приюта, слушая хруст снега под ботинками. Жизнь Сугавары он ценил больше собственной, но сегодня впервые в жизни её предаст. Сложно понять, сочла бы сама Хибики собственную смерть «крайней необходимостью» или нет, но сейчас это не так важно. Вглядываясь в окна комнат таких же брошенных детей, как он сам, Изана уверенно идёт мстить.