Узкая тропа петляла горожами,
Во избежание возможной угрозы мы бежали.
— Наши сутаны похожи на пижамы, — произносит Феликс, едва поспевая за своим товарищем, то и дело цепляясь руками за чужое облачение, догнать бы. — ощущение, что мы только что друг друга ублажали. — Ощущение усиливали восковые лица. — подхватывает Беннетт, отодвигая ветви деревьев перед собой. — Но после наших ритуалов запрещают злиться! — парень искривляет губы в улыбке. — Ты помнишь предостережение на шестой странице? Не давайте злости... — Да, я помню, что там говориться. — перебивает Феликс.Тут мы столкнулись с солидными мужами.
Один из них со шрамом на лице:
— Не от ножа ли? — пусть Беннетт и сам имел множество необычных рубцов по всему телу, он нагнулся к другу, изображая удивление.Эти два головореза к стенке нас прижали,
И с угрозою нависли, будто кошки над мышами.
Негромкий звук удара двух человеческих тел о пеноблоки. — Доставайте, что есть. — толстый мужичина приставляет кулак с кастетом к челюсти Беннетта. С другой стороны Феликсу преграждает путь ещё один бандит. Догадаться было несложно, что произойдёт, если те не послушают.Мы остановились прерывисто дыша,
И стали грустно расставаться с личными вещами.
— Главное не бейте нас, берите, что найдёте, братцы! Так-то есть чем поживиться, если в сумках покопаться. — опустил глаза вниз Беннетт. — Вот наша книга мудрости, нелёгкая для восприятия. — диктует Феликс вытащившему из сумки бандиту предмет подозрительного вида. На чёрной обложке изображалась неизвестная простому обывателю символика. — Можете отнять, только не пробуйте понять её. — советует Беннетт. — Вот необходимые для мессы флейты. А вот специальные пилюли... — взгляд Хониккера остановился на руках худого уголовника. Татуированные пальцы закрутили баночку с шаркающими таблетками. — Вы только их не пейте. — предупреждает Беннетт, настороженно глядя на изъятую вещь. — Это передний край подпольной фармацевтики. — поясняет Феликс. — У них своя неповторимая специфика. — мечтательно протягивает его друг. — Без нужных связей вы нигде такого не зацепите. — замечает Хониккер. — Не чета всяким дельфинам и пацификам. — даже в такой ситуации, где стоило бы помолчать, Беннетт умудряется хвастать. — Они раскроют двери вашего сознания, — рассказывает Феликс о действии пилюль. — Они стреляют прямо в центры удовольствия! — Они такие, ох такие, блин, не знаю я... — заминается вдруг Хониккер, имея в виду, что он и сам в восторге от эффекта, оказывемого таблетками. Увидев, что бандиты открыли крышку пузырька, Беннетт нетерпеливо восклицает: — Не-не, ребята! Не подумав, мужчины заглатывают по пилюле каждый, игнорируя просьбы этого не делать, полностью уверенные в том, что от них скрывают нечто хорошее. Но разве зазря говорят, что любопытство убило кошку? — Заглотили? — уголки губ Феликса потянулись вверх. — Ничего себе! — говорит Беннетт, выпрямляясь, только перестав чувствовать холодный сплав латуни у нижней челюсти. — А вы борзые, парни, на советы вам плевать, ага, но разве можно, парни, есть с ладоней у врага? А если бы был бы яд какой, что тогда? Бывают же злодеи. — нравоучительным тоном заявляет Хониккер — Ну я такой. — Так-то да! Теперь у вас парализуется воля. — объяснил Феликс. Головорезы не слышат: взгляд пустой, зрачки широкие, лёгкая дрожь. — По-моему уже пора, Феликс. — Я вижу, Беннетт. Ваше сознание непаханное поле. Мы вам его вспахаем и засеем. — И прополем! — Ребят, вы целиком попали под внушение, — Хониккер обходит бандитов, наконец отлепившись от железной стены гаража. — ни почесаться, ни рыгнуть без разрешения. Сперва верните всё, что взяли из вещей. — И я ещё хочу, чтоб попросили у меня прощения. — восторженно заявляет Беннетт. — А что? Вообще-то справедливо. На колени встаньте. — командует Феликс. Мужчины слепо следуют указу, синхронно опускаясь на колени перед парнями. — фотографируй, Беннетт, разместим потом на сайте! В объектив мыльной камеры попадают два силуэта. Вот теперь-то и Беннет уверен: оно того стоило. — Ну что, мужчины, — на лице Хониккера читалось чистое удовольствие. — кайтесь и ебашьте лбом о пол! Худощавый уголовник следует указанию куда быстрее, чем толстый, усердно долбясь башкой, но в отличие от своего соратника не имеет огромного слоя жира, который тормозит движения и замедляет удары головой о камни, лежащие на дороге. Через несколько минут из бандитов в живых остаётся только один. — Зачем так сильно, Феликс? Один в небесный дом отбыл! — обращается вдруг Беннетт, заметив, что худой не двигается. Под головой остались багровые следы на граните и обломках кирпичей, втоптанных в землю. — Покойся с миром, братюня. — Хониккер говорит так спокойно, будто в этом нет ничего такого. — Ты — парень смотрит на жирного бандита. — вставай, толстяк. — Ну что, ведём его к учителю? — спрашивает Беннетт, надеясь поскорее рассказать о находке Генри и получить заслуженную долю похвалы за проделанную работу. — Ну да, а как? — пожимает плечами Феликс. — Сейчас мы заиграем переливчатыми трелями и ты, крепыш, пойдёшь куда б не захотели мы. — щурит глаза Беннетт. — Феликс! — Ау? — Может тело-то захватим тоже? — мотнул головой парень, указывая на труп. — Органы, считай, и кожа, и его кореш нам поможет! — Ну, уверен, что мудрейший будет рад такому бонусу. — соглашается Хониккер. — Давай, крепыш, хватай его за напомаженные волосы. — приказывает Беннетт. Позади зашуршали пряди, безжалостно сжатые толстяком. — Ну что, вперёд? — спрашивает Феликс, в последний раз оглядываясь на бандитов и своего товарища. Парни достают флейты, бледные пальцы скачут по резонаторам на инструменте, они выдувают чарующий мотив, снова и снова извлекая необходимые ноты.И с песней заиграли в унисон.
Людей вокруг мало, но от того эмоции их были ещё наиболее заметными. Кто-то потёр глаза, не веря в реальность происходящего, а кто-то ускорил шаг, не желая останавливаться и смотреть на ужасающее зрелище. "Не, ребят. Это не сон." — смеётся про себя Беннетт.Двое ряженых на дудочках играют лихо очень,
А за ними пересидок трупака волочит.
— Объективно не могу судить, ведь сам участвую в процессе я, — рассуждает Феликс. — хотя уверен: хороша процессия! Пусть улов сегодня невелик, день на день не приходится... — прикрывает он глаза. — Прямо в точку, Феликс, заебись пословица!