— У меня аллергия на тебя

      — У меня аллергия на тебя, Джисон.       — Чегось? — Хан в недоумении почёсывает затылок, всматриваясь в чужие слезящиеся глаза.       — Ты опять накупил эфирного масла с мандаринами? — высмаркиваясь в салфетку, спрашивает.       Джисон опускает взгляд вниз на свои оранжевые ногти и неловко хмыкает.       — Я вернусь, когда ты проветришь квартиру, — втягивает сопли Хо.       Минхо с Джисоном встречаются уже три года. Хоть и не звучало из их уст это предложение никогда, все вокруг именно так и считают. Между ними из первых дней знакомства началась какая-то химия, хоть и была пара из патанатомии.       Первое время они ругались без повода и с ним. Они учились в одной группе медсестринского отделения в колледже. Но Минхо ушёл после десятого класса, потому перевелся сразу на второй курс.       И как же зубы Джисона скрипели, когда Минхо на отлично сдавал все задания на школьных предметах, да и в медицине преуспел. Джисон часто залипал на его руки в латексных перчатках, которые идеально точно и плавно прокалывают вену, ставя катетер у ребёнка на запястье. А потом снова злился, когда преподы и медсёстры в больнице его нахваливали.       Сам же Джисон был ранее сильно тревожным человеком. Потому каждое практическое занятие, будь то постановкой капельницы, внутривенного катетера или обычная инъекция, сопровождались тремором рук. Из-за этого он вечно получал выговоры от преподавателя или медицинского персонала.       А Минхо в это время стоял в стороне и вечно ухмылялся.       Но всё изменилось на первой серьёзной сессии в конце третьего курса, что включала в себя двухнедельное прохождение практики в больнице.       Джисон трясся от голода и волнения. Бедный ребёнок с детским церебральным параличом лежал в палате. Хану нужно было через шприц «двадцатку», соединённый с назогастральным зондом, ввести питательную смесь.       Его руки дрожали как никогда. И именно в этот момент Минхо неожиданно подошёл и обнял его со спины, приговаривая на ухо тихое: «Ты умничка, ты справишься».       И пах он ебучей лавандой, на которую у Хана аллергия. Но объятья были такими тёплыми и нежными, что руки перестали трястись, а ноги подкашиваться.       Этот день и стал первым, когда Джисон посмотрел на Минхо не как на соперника, а как на солнца лучик.

~мандарины~

      Джисон любит мандарины всей душой. Иногда Минхо, закатывая глаза, говорит, что Хан любит мандарины больше, чем его. Но Хан и не спорит, потому что если учесть, что весь его дом пахнет мандаринами, он сам, и на столе даже вне сезона полная вазочка с мандаринами — то да, мандаринов в его жизни больше, чем Минхо.       А у Минхо оказывается аллергия на цитрусы. И каждая их совместная ночь — это стоны Джисона и периодическое высмаркивание Минхо в салфетку.       Джисон уже начал покупать своему парню антигистаминные препараты, дабы романтический вечер не прерывался жеванием соплей. Но и те не могут помочь, когда аллерген буквально в каждой частичке воздуха.

~лаванда~

      Впервые Минхо узнал об аллергии Джисона на лаванду именно в тот день в больнице, когда решил утешить его. Бедный Хан тогда весь оставшийся день ходил с подпухшими глазами.       А когда в один из чудесных дней, когда они заперлись в библиотеке и целовались между пыльных стеллажей до ранок на губах. Бежали ночью сквозь ливень, полностью мокрые, но счастливые к квартире Минхо. Джисон едва не взорвался от частого чихания. Все в доме от постельного белья и до самого Минхо пахло ебучей лавандой. И Хану нравится этот запах. Но что поделать с аллергией?       Минхо стал проветривать квартиру перед каждым приходом любимого, отключал диффузор с эфирным маслом лаванды и даже перестирывал постельное белье, не пользовался ароматическими палочками. Только с ванилью, дабы перебить запах лаванды.       Но вы представьте лицо Минхо, когда он отсасывает Хану на своей кухне, а тот смеётся и чихает по семь раз.

~~~

      — Надеюсь, ты проветрил квартиру, иначе я прибью тебя, — открывая своими ключами входную дверь, с порога говорит Минхо.       Но в ответ тишина. Минхо прислушивается и чувствует аромат… Мандаринов и лаванды.       — Эй, Хани! — зовёт он, проходя в спальню.       А Джисон поднимается с постели, роется в шкафчике и достаёт по две таблетки каждому.       — На, пей антигистаминные, — протягивает руку с таблетками Хан. — Пей и трахни меня.       И поверьте, Минхо ещё ничего романтичнее не слышал в жизни своей. Он закидывает в рот таблетки так же, как и Хан скидывает одежду.       Джисон и опомниться не успел, как его тело уже было прижато к постели. Минхо вылизывал каждый сантиметр его кожи на шее, целовал пухлые щёчки, нос, утягивал их в лавандово-мандариновый поцелуй. И запах этот оседал где-то на дне лёгких, а глаза слезились. Но страсть побеждала.       Одежда летит во все стороны, два обнажённых тела сливаются воедино в вальсе страсти и похоти.       Тяжёлое дыхание через забитый соплями нос, тихие стоны и горячие касания, от которых кожа плавится.       — Перевернись, — приказывает Минхо.       А Джисон послушно переворачивается на живот, колени подгибает и задницу выпячивает. Минхо времени не теряет. Покрывает поцелуями его задницу, легонько прикусывает нежную кожу. А потом широко лижет узкое колечко мышц, от чего Хан вскрикивает и дрожит. Минхо лижет снова, обильно смачивая слюной, пропускает внутрь язык. Вылизывает так, будто внутри американо с лавандовым сиропом намазано.       Ещё и чавкает так, словно арбуз ест. И Джисон стонет, дрожит, кричит, когда вместе с языком проскальзывает сразу два пальца внутрь.       — Блять, Минхо!       — Что такое, зайчик? — вытирая капающую слюну с подбородка, ехидно спрашивает Минхо.       Он зарывается пятернёй в волосы Хана и оттаскивает назад.       — Ахг-мм, — выстанывает Хан с открытым ртом.       А Ли, пользуясь моментом, засовывает два пальца ему в рот. Хан смачивает их языком, а Ли вытирает их после о свой член. Он уже истекает и пульсирует от возбуждения.       Минута и Минхо втрахивает своего любимого в постель, раздвигает половинки пухлой попки и взгляд приковывает то, как скользит член во всё ещё узкую дырочку.       — Минхо, Минхо, Минхо, — лепечет Хан словно в забытие.       — Зайчику нравится? — жарко выдыхает Минхо на ухо любимого, продолжая трахать.       — Да, да, зайчику нравится.       Минхо ухмыляется, как довольный кот, объевшийся сметаны. Уши закладывает от звонких стонов и звуков шлепков, а нос от запаха мандаринов, хоть и лаванда слегка его перебивает.       Джисон выгибается в спине, стонет, прогибается как самый послушный зайчик для своего любимого.       — Ещё, Минхо, прошу!       — Ненасытный зайчик, — шепчет Ли, шлёпая по заднице Хана.       Минхо чувствует, как оргазм вот-вот подкатит, Хан слишком сильно его сжимает и они слишком давно не были вместе. Ему немного стыдно, что он может кончить быстрее.       — Минхо, прошу! — Джисон едва ли не плачет.       И Минхо набирает максимальную скорость, вгоняет член по самые яйца и так быстро, что крик Хана отбивается от стен.       Стеночки Хана внутри сжимаются, тело трясется и он кончает в момент, когда горячая сперма Минхо обволакивает его изнутри.       — Ёбаные сопли, дай салфетки, — в нос говорит Минхо.       — Дыши лавандой своей, блять, — шипит Джисон.       И да, это и есть романтика. Их романтика. С соплями и спермой.