«никто»

– вы знаете этого человека? разгоряченные касания губ тревожат нежную кожу шеи. в нос ударяет свежий запах солёной воды. стопы тонут в податливых волнах песка, а руки в копне чужих волос – влажных, безобразно обвивающих пальцы. лёгкие прикосновения лишь больше раззадоривают желание. тела жмутся ближе, роднее. – да. на студии никогда не бывает тихо. настраиваемое оборудование гудит, операторы в очередной раз жалуются на скудное освещение до начала работы, а монтажёр в панике заменяет кадры в сюжете за тридцать минут до выхода в эфир. вся эта суета сдавливала бы голову простому обывателю до тех пор, пока та не взорвалась, как воздушный шар. зуко же соврет, если скажет, что это всё его не успокаивает. сегодня в программе новостей 7-минутное интервью с профессиональным теннисистом, покорившим сердца всех любителей этого спорта, первый их страны спортсмен, вышедший на мировую арену и одержавший на ней безоговорочную победу. раздражает – и ситуация, и сам спортсмен, ведь интервью должно стать пиком рейтинга просмотров вечерних новостей. говнюк согласился на него в последний момент, заставляя перекроить выпуск новостей всего за несколько часов до выхода – пришлось, они ведь первые, к кому он согласился прийти на допрос. и с этого момента на студии воцарился полный бардак. стоило бы познакомиться заранее, обсудить список вопросов, дабы выйти сухими из воды, но времени не осталось критически, когда обо всём узналось. теперь приходится идти по привычным коридорам, стачивая каблуки на лакированных туфлях, к комнатке – небольшой, комфортабельной – со звучным названием «гримерная», и читать на ходу о достижениях небезызвестной в стране личности: последние турниры, соперники, речь на вручении кубка. и всё это слишком уж гладко. стук разносится по всеобщей тишине. расслышав лишь краем уха приглушенное «войдите«, зуко приоткрывает дверь, служебная улыбка растягивается на лице сама собой. проходит внутрь. – я принёс примерный список вопросов. пожалуйста, ознакомьтесь с ним, так нам обоим будет проще не облажаться в прямом эфире. зуко шутит легко и непринуждённо, вынимая из папки нужный лист. в комнате раздаются шаги. гость наконец выходит из-за ширмы. зуко заметно мрачнеет лицом и тон его сразу же меняется на враждебный. – джет? – не знал, что какие-то паршивые листки разносят гостям сами ведущие. – какого чёрта ты здесь делаешь? мужчина заметно не торопится, подходит ближе, почти вплотную, лёгким движением забирая лист с чужих рук. опускает взгляд, пробегается им по печатному тексту, не слишком вдаваясь в суть. и отходить заметно не собирается. – приехал на интервью. – так это ты. – не ожидал? джет подмигивает совершенно обворожительно и наконец скидывает лист на туалетный столик. отходит, принимается застёгивать пуговицы на рубашке. – выходит, с момента нашего расставания я всё же чего-то добился. – поздравляю тебя. встретимся за камерами. два шага, вздернутый в гордости нос. зуко закрывает за собой дверь. идёт быстро, чеканит шаг, заглушая стуком каблуков гулко бьющееся сердце в грудине. и плевать уже на папку. – джет, каковы ваши впечатления от этой победы? – я всё ещё "никто" для тебя? последний удар сердца раздаётся где-то в глотке. зуко чувствует, как холодеют собственные руки, но на лице не смеет проявиться ни единая эмоция – камеры такого не прощают. «ты бросаешь меня, потому что я никто?» шум дождя приглушает слова, и позволяет держать голову холодной, не позволяя тлеющей страсти разгораться вновь – этот балласт нужно сбросить сейчас. или привязаться к нему, уходя на дно. «да» – извините, боюсь, я не совсем вас понимаю? – это именно то, что я хотел бы спросить у каждого человека, который в меня не верил. джет смотрит на него. так ясно и пронзительно. зуко под этим взглядом словно голый, но может лишь смотреть в ответ. «он всё помнит» повисает в воздухе словно общей мыслью и сейчас в этом огромном зале нет никого кроме. однако, этого чувства хватает и на доли секунды. зуко в первую очередь профессионал. и он сделает это интервью лучшим, что видели зрители четвёртого канала. но череду ошибок уже не остановить. когда директор, осчастливленный результатами рейтинга, зовёт всю команду на ужин, джет идёт с ними, не стесняясь. зуко держит дистанцию, стараясь не светиться. директор то и дело отмечает их прекрасную работу, возникая вместе с гостем прямо за его спиной. джет лишь улыбается и щурит глаза, точно ослеплённый чужой звездой. когда директор предлагает зуко собственную программу, джет без раздумий соглашается быть на ней первым гостем – о джете-спортсмене мы знаем всё, но что насчёт узнать о джете-человеке? зуко о человеке знает всё, и это всё ему не нравится. джет словно всеми силами старается показать, что изменился. зуко не верит. когда директор даёт им свободу выбора, джет берёт бразды правления в свои руки и настаивает – на солнечном острове репортаж выйдет просто восхитительный. определённо, он хочет сниматься исключительно там, и нигде больше. зуко отказывается – у него дел по горло и в душной студии, его может заменить кто угодно, но теперь на его отъезде настаивают двое – это первый выпуск шоу, всё должно быть идеально. зуко чувствует, как его воротит, стоит увидеть умилительную картину воркующего с молодым персоналом джета. тот красуется перед камерами, и вот уже половина страны завидует его будущей девушке, но мужчина лишь косит взгляд в сторону строгого ведущего – лёгкая блуза красит его, наделяя особой красотой. на острове сегодня душно, и поправлять грим приходится каждые пять минут. – начинаем через три... два... один! природа словно слышит призыв и по облакам прокатывается гром. первые капли падают куда-то на траву, прежде, чем ливень обрушивается на них непроглядной стеной. намокшие люди разбегаются кто куда, и зуко может лишь терпеливо смотреть им вслед, прежде, чем уйти в номер. ткань неприятно липнет к телу. зуко едва успевает закрыть за собой дверь, прежде, чем за его спиной раздаётся стук. джет на пороге выглядит не лучше. проходит внутрь по-хозяйски. разговор начинает издалека. – почему твоя жена не прилетела? я звал вас вместе. – у неё дела. джет кивает понятливо, подходит ближе, разглядывает комнату, пока взгляд наконец не останавливается на нём. глаза наглые, голодные, разглядывают с ног до головы, будто что-то изменилось. срывается, словно с цепи, преодолевая последние шаги. впивается в губы ненасытно, словно стараясь одним поцелуем заполнить все шесть лет расставания. и ладони блуждают по груди в попытке сдернуть пиджак. спускаются ниже, перехватывают запястья крепко, будто оковы, не давая сопротивляться. зуко от подобного нахальства успевает лишь опешить, широко распахивая глаза. и тело, будто в болезни, в лихорадке, слушается едва ли, изголодавшись по близости. отталкивает с трудом, преодолев себя изнутри. он столького добился не для того, чтобы всё потерять. – что ты себе позволяешь?! командный голос предательски подводит, и вопрос похож скорее на крик о помощи. вернуть бы всё, но нельзя. – тебя ведь тоже тянет ко мне. давай вернём всё, что было между нами. – убирайся! – ты не можешь забыть! – проваливай! зуко чувствует, словно его тело и разум рвётся пополам – настолько сильных головных болей не было уже давно. поэтому, когда ему предлагают место в правительстве, он уверен, что боли просто напросто вызвали слуховые галлюцинации. однако, сохраняя лицо, лишь кивает и улыбается, принимая предложение. расследование о его личности начинается сейчас. – мама сказала, что к ним сегодня приезжали представители правительства и спрашивали о тебе и о нас. кажется, они уже дошли до графы «личная жизнь» в твоём досье. зуко в бешенстве, когда хлопает дверью в чужом доме. на стол звонко приземляется конверт и из него плавно «вытекает» стопка фотографий, способных изничтожить его в прах – блестящая репутация будет похоронена совсем рядом с гордостью. – не подходи ко мне. не приближайся к моей семье. убирайся и никогда больше не возвращайся. иначе я выверну тебя наизнанку. я уничтожу тебя. – а я – тебя. и мы вновь попадём в начало. лишь я, ты и больше ни-че-го. мы снова станем никем. – я убью тебя. стены словно сжимаются, и в комнате трудно дышать. на кофейном столике брошь, чудесная, родная – мэй подарила её, когда зуко утвердили на роль ведущего вечерних новостей. потерянная парой недель назад. сейчас же мэй оставила её здесь со звоном. «джет передал. сказал, вы были очень заняты, что ты не заметил, как она упала». мэй оставляет его в звенящей тишине и не возвращается даже на третий день. зуко вновь одинок. – нам нужно встретиться. в машине для двоих тесно. джет на нём почти помешан, вряд ли месть может что-то исправить. желание овладеть за годы не угасло, напротив, стало лишь сильнее, подстегиваемое обидой, такой глубокой и поистине честной. что угодно, но не любовь. – шесть лет прошло, а ты цепляешься за прошлое, словно оно что-то значит. – прошло шесть лет, но ты всё ещё принадлежишь мне. – и близко нет. – ты был почти моим мужем! – да никогда! всё, хватит! джет, прекрати! я не хочу всё терять, я не хочу быть с тобой. я хочу запомнить того джета, которого я когда-то любил, но точно не сейчас. остановись. – ты всё так же слаб... ты любишь свою жену? – джет. – отвечай. ты её любишь? мэй – юрист в третьем поколении. железная леди, ведомая лишь собственными принципами и моралью, а от того уважаемая в обществе. количеству её связей и знакомств во всех сферах может позавидовать любой. грамотно умеющая ими пользоваться, она – та, кто готова провести его через ад. её огромной любви хватит им двоим с головою. – она нужна мне. места становится мало критически. джет целует страстно, со всей злобой, которая поглощает его изнутри. не способный отпустить. поглощённый собственной обидой и подпитываемый чужой болью, он заберёт всё, что принадлежало ему по праву. а зуко льнет к касаниям ближе, словно выплескивая в них всё своё отчаяние, пока не отталкивает его теперь уже навсегда. – кем вам приходится убитый? – гость, у которого я брал интервью.