song:
Feels like — Gracie Abrams
Сердце пустилось в пляс еще пару часов назад, когда Амелия не была уверена в случившемся. Она надеялась, что ошиблась. Надеялась, что это нелепая случайность, которая всего навсего испортит ей настроение на день. Она и подумать не могла, что все это — суровая реальность. Дрожащие руки отказывались слушаться, к горлу подступил комок тошноты, она с трудом сглотнула его и схватила край раковины, чтобы не упасть. Ноги стали ватными, и ей кое-как удавалось держаться в вертикальном положении. Амелия Грудстар стояла в грязном туалете заправки и смотрела на две полоски на тесте. Это было, пожалуй, худшее что с ней могло случиться. Она почти было рванула к телефонной будке, но что Амелия скажет? Как сказать женщине, которая потеряла ребенка, что у нее будет внук или внучка от девушки, которая виновата в смерти её сына? Как сказать ей, что этот ребенок внутри Амелии — его и при этом не задеть старые раны? Амелия почувствовала, как заслезились глаза, и вздохнула, вытирая мокрые щеки рукавом старой, потрепанной кофты с заплатками. На что она будет содержать ребенка? Как ей жить дальше? Ей всего семнадцать, Амелия даже школу не закончила. А если ребенок будет волшебником, таким же как она — что ей делать тогда? С такими детьми в разы труднее совладать, чем с обычными, Амелия помнит это по себе. В её детские годы надзирательница кое-как справлялась с шумным, неугомонным ребенком, из которого так и плескала магия. Ребенок, с которым не могут совладать даже взрослые, ребенок, который может с легкостью ранить других. С таким ребенком, Амелия знала, она не сможет справится, даже несмотря на то, что когда-то была точно такой же, а может быть, даже хуже. Возможно, все дело в том, что девушка знала — ей никто не поможет. Она осталась одна и искать помощи не от кого и не от куда. Есть еще вариант, который пришел в её голову почти сразу после увиденного. Это было шансом избавиться от ноши в её животе и продолжать жить как не в чем не бывало. Это могло бы сыграть ей на руку, потому что в таком случае у Грудстар был бы выбор. Проблема в том, что Амелия не могла этого сделать. Даже если хотела очень-очень сильно. Этот ребенок — единственное, что осталось после Марселя и единственное, что хоть как-то напоминало о них, об их возможном будущем. Единственное, что связывало их обоих было в её животе, всего навсего эмбрион, пока еще не ребенок, но Амелия чувствовала, что этот малыш уже будет так сильно похож на ее любимого. Она судорожно сглотнула и поднесла ладонь к месту, где уже через пару недель начнет биться маленькое сердце. Ей показалось, что она почувствовала его, как будто он уже был там и вот-вот должен был родиться. В её голове промелькнуло множество воспоминаний, где она и Марсель обсуждали жизнь после всего этого: после школы, после магической войны. Грудстар вспомнила, как примеряла его фамилию на себя, вспомнила как смеялась, когда он говорил о маленьком домике где-нибудь далеко, где их небольшую семью никто не достанет, где они смогут увеличивать её, заведут собак и кошку, потому что Марсель очень любил кошек. Через мгновение Амелия поняла, что задыхается. Буквально задыхается. Её грудь сдавило так сильно, что, казалось, вот вот разорвет, она не представляла, как жить дальше. Как жить без Марселя. Магическая война никуда не денется после рождения ребенка, она будет с ними, и Амелия не знала, что может произойти с ними, а случится может что угодно. Она не знала, сможет ли спасти малыша или спасти себя, потому что не хотела, чтобы этот ребенок остался сиротой, как это было с ней. Она не хотела, чтобы все, что они с Марселем обсуждали оказалось просто их фантазиями, сплошными мечтами. Грудстар надеялась, что переживет эту войну. Надеялась, что после всего этого она все таки сможет уехать в тот маленький домик, хотя бы ради Марселя и этого малыша. В сумке лежала незаконченная пачка сигарет, дурацкая привычка, за которую Марсель постоянно её отчитывал. В последний раз они поссорились как раз из-за этого — он не хотел, чтобы курение стало её зависимостью и погубило ей жизнь, а Амелия посоветовала ему не лезть не в свое дело. Что ж, сейчас девушка отдала бы все что у нее есть, чтобы еще раз услышать от него лекцию. Хотя бы одну. Ей было бы достаточно его простого «не надо». Но теперь Грудстар в любом случае придется отказаться от сигарет и алкоголя, поэтому её успокаивало то, что все причитания Марселя были не напрасны. Амелия собрала волосы в небрежный хвост. Дрожащими руками убрала выпавшие пряди за уши, смочила лицо водой, щеки горели нещадно. Она выбросила сигареты в мусорное ведро, прежде чем положить тест в пакет с прокладками, которые не понадобятся ей еще долго, и с салфетками и выйти из туалета. Женщина, ждущая её снаружи, недобро посмотрела на Амелию и скривив губы, с грохотом захлопнула за собой дверь. Честно, Грудстар было плевать на это, но почему-то захотелось накричать на женщину. Хотя бы на кого-то накричать. Ее захватило чувство несправедливости ко всему: к самой себе, к ребенку, к Марселю, к их будущему и прошлому. Она думала, что все что с ней произошло было чьим-то злым роком, не иначе. Судьба как всегда та еще сука. Солнце слепило глаза, Амелия нацепила кепку и солнечные очки, но глаза по-прежнему болели, возможно она плакала очень долго, пока стояла в туалете. Запах жаренного масла, бензина и кофе ударил в нос, её замутило, желудок скрутился в тугой узел, и Амелия поняла, что не ела уже больше двенадцати часов. Пока она на заправке вряд ли ей удастся съесть что-то более менее нормальное, а от здешних ароматов её могло вот вот стошнить, поэтому Грудстар решила найти что-нибудь по дороге. Машина была припаркована на стоянке у заправки, залив бензин, Амелия выехала и направилась прямо по шоссе. На десятом километре, как помнила девушка, находилась небольшая забегаловка, почти перед самым въездом в Лондон. За окном простирались знакомые с детства лондонские поля, засеянные пшеном и горохом, чуть дальше зеленая полоса леса, у которого ходили люди. Совсем близко находилась небольшая деревня, а еще дальше — ферма. Амелия помнила эти места наизусть, она ни раз бывала здесь, иногда с Марселем, иногда одна. В детстве, когда Грудстар сбегала из приюта, то всегда бежала в эту деревню — к людям, что относились к ней с добротой и теплом. Там ей всегда были рады, в отличие от любого другого места в мире, так думала маленькая Амелия. Интересно, сможет ли она купить ферму и вырастить на ней своего ребенка? Чтобы он так же как многие другие дети бежал домой, зная, что ему там рады, что его встретят с добротой и бесконечной любовью. Даже несмотря на эту деревню и ее жителей, Амелия всегда знала, что мешает им. Даже если они были бесконечно добры, она все еще оставалась чужой для них. Просто неприкаянным ребенком, которого жалко оставлять на улице, как брошенного котенка. Единственный, кто по-настоящему ценил Амелию, был Марсель. Вскоре мелькнула вывеска «У Джошуа», и показалось небольшое кафе с красной отделкой и выцветшими синими полосами по углам. Кафе было старым, Амелия знала, что оно стояло тут еще с двадцатых годов, когда семья Джошуа, в частности, его дед — Джошуа — открыл это место для путников, которые мечтали отведать местной лондонской еды. Кафе быстро набрало популярность в те годы, но из-за его расположения и большой конкуренции в Лондоне, о нем быстро позабыли. Ремонт здесь не делался казалось бы вечность, но еда всегда была самой вкусной. Амелия припарковалась, немного посидела в машине, схватила сумку и захлопнув машину, вошла внутрь. Внутри все так же повсюду пахло молочными коктейлями и гренками с утреннем кофе по собственному рецепту. Небольшие столики с диванчиками на четверых почти все были пустыми, кроме самого дальнего, в углу. Там разместилась какая-то компания парней. Еще один столик у туалета заняла девушка с яркими розовыми волосами, которая поедала бургер и читала какой-то комикс. — Амелия? Девушка оглянулась и увидела Джошуа, от вида которого на губах сама собой расцвела улыбка, впервые за пару дней. Она была рада видеть его, даже если чувствовала себя странно. Амелия никогда не приходила в кафе одна до этого и на самом деле, всего полтора месяца назад и не планировала. Джошуа изменил прическу, выбрил виски, оставляя копну каштановых волос на затылке. Его волосы в некоторых местах уже покрыла седина. На нем была испачканная в машинном масле майка алкоголичка, он подрабатывал механиком, чтобы содержать это заведение, в память о своем деде. Из-под майки выглядывали татуировки, напоминающие черные языки пламени. Амелия подумала, что может быть попросит адрес его тату мастера, после рождения малыша, разумеется. — Привет, а ты ничуть не изменился. Все такой же дерзкий в свои пятьдесят. — Мне сорок восемь, мерзавка.— улыбнулся мужчина и расставил руки, приглашая девушку в свои объятия. Амелия почти сразу прильнула к нему, почувствовав знакомый запах табака. Джошуа был для нее почти что отцом. Они знали друг друга с тех самых пор, как Амелии исполнилось девять. Он всегда угощал их с Марселем коктейлями бесплатно, а ей ни один раз подавал бесплатный завтрак, зная, что Амелия часто голодала. Джошуа отдавал ей свою комнату наверху для ночлега, и Амелия знала всех его детей в лицо. Несмотря ни на что, она любила Джошуа Хенберга очень сильно и понимала, что этот человек стал её семьей. Она была уверена, что он считал так же, несмотря на то, что своя семья у него уже была. Все его дети были уже взрослыми и разъехались, поэтому за Амелией он присматривал с радостью и без возражений. Наверное, ему нравилось думать, что ему есть о ком заботиться, а девушка не была против этого. Ее снова замутило и Амелия незаметно скривилась, отодвигаясь от Джошуа и слегка натянуто улыбаясь ему, как ей показалось счастливой улыбкой, но судя по нахмуренным бровям мужчины, выходило у нее скверно. — Что-то случилось? — С чего ты взял? — Выглядишь не очень. Амелия рассмеялась и кивнула. — Спасибо за комплимент, Джош. — она нашла свой столик, за которым всегда сидела, и продвинулась к окну.— Лучше бы приготовил мне поесть чего-нибудь. Может быть, моё фирменное? Джошуа какое-то время наблюдал за ней, Амелия начинала нервничать. Она уже чувствовала, как её маска трескается и не хотела, чтобы Хенберг увидел это в такой обстановке. Амелия все расскажет ему, но позже, когда сама приведет мысли в порядок и наконец, поест. К счастью, прежде чем произошло непоправимое, Джошуа тяжело вздохнул и вышел на кухню, чтобы принести ей поесть. Улыбка спала с лица как только мужчина скрылся за дверью, а глаза закрылись от усталости. Она моргнула, чтобы смахнуть сон и посмотрела на окно. На подоконнике было выгравировано большими и неаккуратными буквами «Т&Т». Второе имя Амелии, которое знал только Марсель и которое было самым дорогим в её жизни. Она вспомнила, как любовалась своим парнем, пока тот пытался вырезать ножиком по дереву их имена. «— Что ты делаешь, дурак? А если Джош увидит? Марсель усмехнулся и бросил короткий взгляд в сторону дверей. — Брось ты, уверен, тут полно таких надписей. К тому же, он обожает тебя, так что простит нам эту шалость. Амелия улыбнулась. — Хочешь поиграть на его чувствах? Как нехорошо, Марселус. Очень нехорошо. Марсель посмотрел на нее, Амелия замерла. Он всегда смотрел на нее так. Только на нее. Как будто Амелия Грудстар была всем его миром, как будто только она одна была для него важна. Он перегнулся через стол и приблизился к её лицу, их разделяло всего пару сантиметров от поцелуя и Амелия была готова сорваться и сократить их в любой момент, если бы не её любопытство и мучающий вопрос:А что дальше? — Что с лицом, Грудстар? Амелия сглотнула и нахмурилась. Она прекрасно знала, как смотрит на него, но её бесило то, что Марсель всегда слишком хорошо это распознавал. — Иди нахрен, Марсель. — Только с тобой.— он сократил оставшееся расстояние и прикоснулся к её губам. Это был нежный, ласковый поцелуй, от которого в теле Амелии зажигались огоньки, а по сердцу разливалась любовь. Она еще не знала, что значит любить по-настоящему, сильно, неистово, но была уверена в том, что то, что она испытывает к Марселю было очень близким к этому. Парень улыбнулся и отодвинулся, но ничего не сказал по поводу разочарованного лица Амелии, продолжая что-то вырезать на дереве. — Почему «Т» и «Т»? — пытаясь привести дыхание в норму, спросила Грудстар. — Первая «Т» означает Теодор — моё второе имя. А со второй «Т» начинается твое второе имя. Разве не очевидно? — Почему «Т»? Я имею ввиду, почему не «А»? Почему именно второе имя? Марсель посмотрел на нее так, будто это был самый глупый вопрос в его жизни. — Ты ненавидишь свое первое имя. — Не то чтобы…— смущенно промямлила Амелия, хотя знала, что его слова были довольно близки к истине.— Просто оно напоминает мне о годах, вспоминать которые я не хочу. — Знаю.— мягче сказал парень.— Поэтому и «Т». Хочу чтобы люди, которые будут приходить сюда запомнили тебя и меня, как «Т» и «Т». Пускай остальные зовут тебя Амелией. А твое второе имя всегда будет принадлежать нам. Как и моё. Нашим чувствам. Оно будет означать, что несмотря ни на что, даже если в будущем мы расстанется или разъедемся по разным странам, даже если заведем собственные семьи, наши вторые имена всегда будут принадлежать только друг другу. Амелия почувствовала, как от слов парня, который вот так просто сказал это, который чувствовал к ней то же, что и она к нему, который бесконечно любил её, сердце забилось с молниеносной скоростью, а в животе взорвалась сотня фейерверков. — Мне это нравится.— все еще дрожа от переполняющих ее чувств сказала Амелия и, увидев ответную улыбку Марселя, поняла, что хочет оставаться вместе с ним всегда. Ей не нужна другая семья или другая страна, она будет там, где будет Марсель, а Марсель отправится туда, куда захочет Амелия. У них есть вся жизнь чтобы провести её вместе и поведать мир.» — Ты шутишь? Амелия вздрогнула, услышав мужские голоса позади себя и поняла, что плачет. Воспоминания все еще были болезненными для нее, да и это неудивительно, но гормоны беременности сыграли с ней злую шутку и её психическое состояние было на пределе. — Погоди, это она? Уверен? Грудстар поняла, что голоса кажутся ей знакомыми, но решила не обращать на это внимание. Вполне возможно это кто-то из деревни, которого она встречала раньше, но просто забыла. Вскоре Джошуа вышел с кухни с набитым едой подносом и с обеспокоенной улыбкой поставил его перед Амелией. Она поняла, что он видел её слезы и скорее всего предпочел не лезть в это до тех пор, пока Амелия сама ему все не расскажет. За это девушка любила Джошуа еще больше, чем обычно. — Спасибо.— её голос был слегка хрипловатым, она откашлялась и повторила:— Спасибо, Джошуа. — Как всегда, тебе не за что благодарить, Амелия. Ты же знаешь, я рядом, если что. — Знаю.— Грудстар улыбнулась краешком губ и подождала пока Джош уйдет, прежде чем приступить к долгожданной еде. Расстраивало то, что от яиц и любимого бекона Амелию тошнило, как и от сендвича с красной рыбой, но девушка заставила себя съесть хотя бы часть из этого многообразия. Она не знала, когда в следующий раз сможет нормально поесть, пока не решит что ей делать со своей жизнью, поэтому питательный завтрак был действительно необходимым. Амелия запивала все это молочным коктейлем и сладкий привкус на языке казался облегчением. Боковым зрением она увидела парня, стоящего рядом с ней и повернула голову. Её глаза расширились, а брови почти поднялись до линии волос. — Сириус Блэк? Какого черта ты здесь делаешь? — О, — его губы разошлись в широкой улыбке, а глаза выглядели удивленными.— Неожиданно. Так ты знаешь меня?! Это просто отличная новость, а я уже собирался долго и терпеливо объяснять, кто я такой и надеяться, что ты не посчитаешь меня, как там ты сказал, Джеймс? Точно, маньяком. Ну, так даже легче. — Ты же в курсе, что мы учимся в одной школе, на одном курсе? — все еще ошеломленная внезапным появлением парня, сказала Амелия.— Само собой я тебя знаю. С другой стороны, откуда меня знаешь ты? Грудстар почувствовала, как в её голове вертятся шестеренки. Откуда? Как? Почему? Зачем? Вопросы, на которые ей нужны были ответы. Она старалась вычислить по виду парня, что тот хочет от нее, чтобы побыстрее свалить, но в голову ничего не приходило. Это кафе было известно совсем небольшой группе людей, по крайней мере тех, что знали Амелию. И Сириус мать его Блэк не входил в эту группу до сегодняшнего дня. Амелия вспомнила, что увидела парней, когда только зашла в кафе и вспомнила пристальный взгляд кого-то за столиком. Она поняла, что эти парни смотрели на нее с самого начала, но погруженная в свои мысли Грудстар не заметила этого. Конечно, Сириус пришел сюда не один, он почти никогда не был один, особенно в маггловских районах. Рядом с ним всегда был Поттер, Люпин и Петтигрю. Эти четверо, будь их воля, жили бы вместе весь год, даже летом. Может быть, это одна из их целей на будущее? И Амелия все поняла. Конечно же, тот кто показал Сириусу это место и есть тот, кто напомнил Блэку о ней, потому что Грудстар отказывалась верить в то, что Сириус вспомнил о ней сам. Девушка нахмурилась и повернула голову в сторону столика с парнями. Трое действительно сидели там и улыбались ей, а один из них улыбался уж слишком виновато. — Римус Люпин значит.— проговорила Амелия и снова посмотрела на Сириуса. Теперь ей было без разницы, что он забыл тут, она хотела спокойно поесть и уехать как можно дальше отсюда.— Рада встрече, ребят. И благодарю, что вспомнили обо мне. Впервые за шесть лет.— она закатила глаза.— Но лучше просто сидите и занимайтесь своими делами, ладно? Я хочу поесть. — Мы можем составить тебе компанию, верно, Джейми? Рядом с Сириусом появился парень с копной непослушных темных волос, с очками, за стеклами которых весельем сверкали глаза цветы горячего шоколада. Его улыбка была светящейся, словно солнечный свет, и сам Джеймс напоминал гребанное солнце, от которого сердце Амелии слегка дрогнуло. Это испугало её. Испугало так сильно, что на секунду она почти почувствовала как теряет самообладание, но вовремя спохватилась. Это предвещало проблемы, от которых голова Амелии уже начинала болеть. — Конечно составим.— Поттер перекинул руку через плечо Сириуса.— Мы должны пообщаться с кем-то, кто знает эти места так же хорошо, как наш Римус. Лунатик не говорил, что ты живешь поблизости и это стало для нас приятным сюрпризом. Ты же не возражаешь? Джеймс смотрел пристально. Глядя на него Амелия могла понять, почему половина девочек Хогвартса были без ума от этого гриффиндорца и падали от одной его улыбки. Возможно, если бы Амелия не встретила Марселя и не влюбилась бы в него до безумия, то тоже стала бы одной из жертв чар Джеймса Поттера. Может быть, где-то в другой вселенной, где никогда не существовало Марселя Эрнандо, Амелия Гудстар влюблена в этого безумного мародера? Где-то невероятно далеко. — Делайте, что хотите, но не мешайте мне завтракать.— Амелия махнула рукой и продолжила есть сэндвич, думая, что совсем скоро им наскучит находиться с ней и они уйдут сами.