Остров Забвения

Над востоком пестрело мягкое утреннее солнце. Его лучи нежно обрамляли черты приморского города Плимута, чьи жители неповоротливо и нехотя вырывались из тёплых объятий Морфея, чтобы отправится по своим делам. С пристани уходили старые рыболовные суда, на которых твёрдым басом покрикивали рыбаки, продавцы открывали свои лавки, на улицу стали выходить домочадцы. Вот стрелой пробежал в сторону площади мальчишка с кипой свежих газет… В это время по пыльной тропинке, ведущей с окраины в сторону города нёсся парнишка девяти лет. Хотя мальчик бы поспорил с этой цифрой, юнец сегодня отмечает свой десятый день рожденья. Его коричневые, длиной с полторы ладони. волосы тряслись в такт бегу, периодически загораживая взор глаз, цвета морской глубины. На лице мальчика играло световыми бликами счастье. Его впервые отправили одного в город за продуктами, к тому же отец припас денег и на подарок сыну. Этого маленького солнечного зайчика зовут Морган Мур. День ему пока кажется самым невероятным на свете. Но вскоре его судьба будет решена не в самую привлекательную сторону… Однако к этому мы придём чуть позже.... Купив все из списка, что ему наказала мать и отнеся продукты домой, мальчик отправился в лавку Гордона Миллера. С ним наш именинник знаком едва ли не с люльки. Сэр Миллер, старый приятель семьи, один из немногих оставшихся в городе моряков, которые находились в команде отца Моргана. Собой он представлял мужчину, видавшего виды, одного из тех старых моряков, что, шарахаясь по берегу моря, уносятся своими мыслями и взглядом куда - то, где нет ничего, кроме чаек и бесконечного простора. Чаще всего на улице он появлялся либо в потрепанной годами, но довольно прочной куртке, либо в просоленном сюртуке, что был в ходу ещё во времена плаваний. Его добродушное лицо, с которого уже не сходил морской загар, украшали густые усы. Во рту, по обычности, гуляла трубка, периодически дымя как пароход. Он создавал в своей лавке перочинные ножи, а если быть точнее ручки с узорами для них. Каждый раз, когда Морган с родителями заходил в его магазинчик, он не мог оторвать взгляд от представленных на деревянных полках ножей, которые мать величественно называла «произведения искусства», от чего у хозяина розовели уши. Он не считал свои работы чем-то необыкновенным и потому всегда смущался, когда их хвалили. Придя к лавке, паренёк остановился. Старик Миллер едва ли успел вставить ключ в скважину, запирающую его мастерскую. Морган топтался на месте, не решаясь окликнуть ремесленника этого, по его мнению, прекрасного места. Да в этом и не оказалось необходимости. Вскоре Гордон открыл лавку и развернулся на звук топчущегося мальчика. «Ох, доброе утро юноша. Чем могу быть вам полезен?» - продавец снял свою просоленную морским ветром кепку и качнул головой в знак приветствия. «Здравствуйте, сэр Миллер. Я тут…это.. За ножиком пришел, вот.» - запинаясь от неловкости произнёс Морган. «Так чтож ты топчешься то, а? Юность? » - так Гордон всегда называл сына своего старого друга - «Пойдём скорее, подыщем тебе что - нить» После чего оба зашли в лавку, надо бы сказать, на вид самую обыкновенную, каких полно бывает в приморских, да и в обычных городах. Звякнул колокольчик на двери. Справа от неё была небольшая застеклённая витринка, в которой на небольших подушечках из сукна лежали лучшие работы старика Миллера. Напротив двери был не очень высокий прилавок, позади которого висел рекламный плакатик, на котором, какой-то довольно таки рукастый художник изобразил руку, легко держащую нож. При чем ручка ножа, имевшая замысловатый растительный орнамент, напоминавший переплетения кустов винограда, плавно переходила в руку человека. Заголовок на плакате гласил - «Ножи с нашими ручками будут продолжением ваших рук» Вдоль оставшихся стен стояли деревянные полки с уже готовыми ножами и одиноко лежащими ручками. Один стеллаж был заполнен маленькими деревянными ящичками, на которых чёрной краской красивым почерком было выведено «Не продаётся. Зарезервировано». Была также ещё одна простенькая дверь, ведущая, скорее всего, в мастерскую. Морган привык все это видеть. Его отец частенько заходил к своему старому другу на чай или покурить табаку. В такие дни Мур младший напрашивался с ним, был готов сделать что угодно, лишь бы поглазеть на ножи. Эта любовь к лезвиям сохранилась и до сих пор. Мальчик, по обыкновению, первым делом прилип к стеллажам, да так бы и простоял до закрытия, если бы не голос Гордона, спрашивающего, какое лезвие нужно мальчику. От этого Морган растерялся. Не думавший, до этого момента, о подарке мальчик не знал, чего он хочет. Глаза суетливо забегали по полкам. Вот финка с ручкой из кости, на которой изображены фрукты, вот обычный кинжал с дубовой рукоятью, волнами идущей в сторону лезвия, вот «овечья нога» с ручкой - бараньим рогом, аристократичные кортики с завитками на перекрестье и гравировкой птиц на рукоятке, «коготь» с зигзагами на ручке. Повсюду блестит сталь, пестреет дерево и кость. Блуждающий взгляд выцепляет коробку, лежащую отдельно от полки подзаказных ножей, находящуюся в самом углу, небрежно прикрытою старой, пыльной, обветшалой тканью. «Сэр, а что там в ящике?» - раздался голос паренька Гордон, до этого разбиравший бумаги за прилавком, поднял на Могана глаза - «А? В каком ящике?» Мур указал на верх стеллажа. Проследив взглядом за направлением, указанным ребёнком, Гордон посмотрел на коробку. Рука, держащая металлическое перо, еле заметно дёрнулась. «Ах, ты о нем. Давненько на него не обращали внимания. Погоди Юность, сейчас сниму его оттуда» Поставив небольшую стремянку к шкафам, старик достал ящик и снял с него ту тряпку. В воздух, серыми тучками, взметнулась пыль. Поставив его на прилавок, торговец снял с него крышку. В полном одиночестве на дне коробки лежал, с первого взгляда, обычный Шеффилдский боуи. Небольшой характерный изгиб на довольно широком лезвии. Лежащие рядом ножны из, уже давно потемневшей, телячьей кожи. Однако, когда на нож падает свет, цвет клинка из металлически - серого становится бронзовым. Дерево, из которого была выточена рукоять, имело довольно яркий голубой оттенок. Скорее всего оно было покрашено перед тем, как на него нанесли лак. Её украшали волнистые бороздки, кольца из кости и выточенный символ дерева без листьев. Вид ножа привёл Моргана в восторг. Символ и орнамент можно было разглядывать часами,так искусно он был сделан. А отражающиеся от лезвия блики скакали по лавке, когда прямо на него попадали лучи солнца. Детское, ничем ещё не осквернённое счастье, излучали глаза мальчика. Взяв в руки нож, Морган почувствовал бороздки от резьбы, провёл по ним пальцами. Поднёс лезвие чуть ближе к глазам, чтобы рассмотреть переливающийся цвет металла. «Хей Юность, давай по осторожнее с ним. Его лезвие ещё не бывало в работе и до сих пор сохранило свою заточку. Поверь мне, старому моряку, порезы от такого будут довольно неприятно ныть. Помню лет 5 - 7 назад, когда какому - то фермеру понадобился нож, да поострее, чтоб скотину резать, он решил взглянуть на него, да и порезался. Бедняге тогда пришлось швы накладывать, настолько он себе ладонь распорол...» В этот момент, из вспотевших и чуть дрожащих от волнения рук именинника, нож, словно почувствовав, что речь зашла про него, выскользнул, при этом, будто подшучивая над нерасторопностью Моргана, слегка резнул по ребру ладони. Ножик выпал, стукнувшись рукоять об пол. Пара камель алой крови окропила голубое дерево, заполнив собой метку древа без листьев и стекая по гладкому лаку на пол. Мальчик едва заметно шикнул от неприятного ощущения, особо сильной боли не было. Но из небольшой царапинки на ладони, длиной в полтора дюйма, все ещё капала кровь. «Эх ты черт, я ж говорил аккуратнее быть. Постой тут, юнец, принесу что нить перевязать твоё ранение» - усмехаясь, произнёс Гордон, уходя в свою каморку - мастерскую. Морган тряхнул рукой, смахивая натекшую красную жидкость и поднял нож. Тот немного потеплел в его детской руке. Лежал он в ней как влитой. Через пару минут пришел Гордон с чистым бинтом в руке и ёмкостью с тёплой водой. Промыв в плошке ладонь и перевязав её бинтом, сэр Миллер вновь зашёл за прилавок и посмотрел на Моргана. Тот, не смотря на ранку, смотрел на нож с восхищением. «Ну что, Юность? Брать то будешь?» «Конечно сэр! Это лучший нож, который я когда либо видел. Сколько с меня?» «Сойдёмся с тобой на одном шиллинге и 5 пенни, Юность. Его все равно никто не берет, а за то, что он у меня место занимал я больше и не возьму. Ножны тоже забирай, на кой черт они мне.» Сказав это, Гордон протянул мальчишке руку, дабы скрепить сделку рукопожатием. Его рука была грубой и шершавой, вся в мелких шрамиках оставшихся от его ремесла. Деньги отданы, товар получен. Довольный, как сытый кот, Морган весело зашагал в сторону выхода. Брякнул дверной колокольчик. Мальчишеский бег стал удаляться. «Вот сорванец, а? Весь в отца пошёл. » - трубка вновь задымила. Взяв её в руку и пыхнув дымом Гордон задумался. У того ножа была довольно интересная история... О которой он давно уж и не вспоминал... Лет двадцать, двадцать пять тому назад, когда Гордон ещё не был знаком с Эдвардом Муром, отцом Моргана, он бороздил воды северной части Атлантического океана. Их корабль вёз товары в Португалию. Океанская гладь была спокойной, даже очень для того времени. В один из привычных и рутинных дней на судне, Миллер гулял по палубе. Остановившись у правого борта от бросил взгляд в бесконечную синеву, идущую в даль к горизонту, и ныряющую под него. Вокруг кружило штук пять чаек, лениво разглядывая происходящее на корабле. Время обеда было ещё не скоро, так что морские крысы не особо интересовались чем - то. С левой стороны палубы матрос тёр по обыкновению досчатый пол. Швабра лихо гуляла по мокрому дереву. Вдруг он застыл. Орудие труда выпало из рук и стукнулось о поверхность корабля. Парень ухватился за борт и стал вглядываться куда - то вдаль. Минута - две. Раздаётся пронзительный крик: «ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ» Суета. Пару человек из команды, что были рядом сразу к матросу. Кто - то в каюту капитана. Люди спускают шлюпку и спускаются сами. Весла загребают морскую воду Через минут двадцать судёнышко возвратилось. Его поднимают наверх. Пара крепких парней на палубу вытаскивает топляка. Тот уже посинел и закоченел. Глаза пустые. Тело местами покрылось пятнами. Пришёл капитан. Разглядев тело, повертев кисти и голову приказал сказать парусному мастеру, чтобы тот готовился зашивать тело. Труп решено было отнести в трюм и каждому поочерёдно проститься с ним, а после, как его зашьют в парус, всем вместе скинуть его обратно в воду. Тело отнесли. Моряки начали постепенно приходить к нему. Дошла очередь и до Гордона. Зайдя в трюм, сразу стало неуютно. Ощущение смерти пробирало холодком до костей. Мертвец лежал на паре ящиков, уставившись в потолок. Миллер подошёл к нему. Рассматривая тело пару минут в молчании, он вдруг заметил странные неровности на горле. Приблизившись, он заметил, что то были очертания какого - то предмета. Мужчину охватило, невиданное до этого, любопытство. Пересилив себя, он открыл ему рот. Помимо пары листочков водорослей и другого морского сора, выходя из глотки, торчало что - то металлическое. Взяв платок, Гордон ухватился за объект и потянул. К его удивлению и страху, из гортани вышел нож. Его покрывала густая, уже свернувшаяся кровь. «Во дела...Чтож это делается то...Забили паренька видать, да прямо в глотку. Царство небесное тебе» - перекрестясь, Миллер, как машинально, завернул нож в кусок мешковины и вышел из трюма. Придя в каюту, он стал рассматривать нож. Тот был мастерски сделан и имел отличную заточку «Чай капитану нужно сказать об этом, мало ли, нож редкий какой, может и убийцу узнать удастся» После этих слов нож был убран в маленький рундук. А события дня начали раскаляться. Сначала были похороны и сброс покойного в море, потом через пару часов погода испортилась,полил ливень и усилился ветер, так что почти вся команда, включая Гордана, была занята то там, то тут. Все плавание было проведено в делах и заботах. Клинок был забыт до прибытия порта. Тогда, как только корабль причалил к земле, капитан послал письмо местным властям, с упоминанием мертвеца в море. Конструктивного ответа они не дождались. В тот год много народу пропало в океане, всех вспомнить было невозможно. Гордон тогда решил походить по пабам, поспрашивать, не было ли у какого - либо богача в округе ножа, ручной работы, с голубой ручкой. Таких здесь не знали, да и в округе ни кто не слыхал от своих, чтоб у кого - то такая побрякушка появилась. Так, он и пролежал, никому не нужным свёртком, пройдя вместе с кораблём до портов Португалии и обратно. Уже в родных краях, когда команда прощалась друг с другом, сидя в баре, о ноже вспомнили вновь. Было уже не лучшее время говорить о нем капитану. Так, он остался в банковской ячейке Миллера, до того момента, пока ему не пришло в голову остепениться и отрыть лавку. А дальше, о том что он лежал не выкупленным, вы уже слыхали от самого Гордона. Теперь же у ножа был законный владелец, по уши счастливый Морган, и он больше не будет бесхозным куском металла. В его голове крутились идеи, что можно будет провернуть с новым ножом. Такую покупку, непременно, нужно было показать всем городским мальчишкам. А потом, с его помощью, может быть выточить себе рогатку... Так или иначе, он же теперь совсем взрослый! Ему доверили опасный, острый предмет. Может быть папа возьмёт его с собой на рыбалку. Они вместе будут качаться по волнам, закинув вдаль удочку. А потом, вечером на берегу, жарить одну из пойманных рыбёшек на костре. Маленькому Моргану казалось, что теперь его жизнь будет разделена на до и после. И он даже не представлял, на сколько был прав...