***
Уилл натягивает пальто поплотнее, откидываясь на сиденье. В машине Джека всегда холодно, но на сей раз дело в нем самом, словно тепло не способно достичь его. — Ты точно себя хорошо чувствуешь? — Джек немного усиливает печку. — Я в порядке. — Уилл глядит прямо перед собой. «Уверены, что кончили в принятии решения насчет ужина?» «Не кончай до того, как я вернусь». «Как долго я могу это продолжать?» Уилл закрывает глаза, но это мало помогает заблокировать перегрузку ярких воспоминаний. Он должен был быть готов к этому. Когда он согласился работать на Джека, то допустил вероятность столкнуться с теми, кто его знал. На этот риск, как он думал, он был готов пойти. Теперь же он не столь уверен. Он не отводит взгляда от окна: — Откуда ты знаешь Лектера? — Да его компания делала для моего друга кое-какую работенку. Я познакомился с ним на рождественской вечеринке несколько лет назад. — На миг Джек замолкает, и Уилл понимает, что есть еще что-то, что Джек ему недоговаривает, но решает не прессовать. Он не уверен, что хочет узнать очередной секрет, касающийся Ганнибала. Их и так уже более чем достаточно. — Тебе стоит увидеть один из его ужинов, — продолжает Джек. — Он правда знает, как сервировать стол. — Я бывал на его столе раньше, — бормочет Уилл себе под нос. — Что? Он качает головой: — Ничего. Просто голова болит. Кроуфорд бросает на него слегка обеспокоенный взгляд, и вдруг Уиллу становится невтерпеж выйти из машины, даже если там его поджидают скрывающиеся в тени напоминания о прошлом. На кой черт он возвратился в Балтимор? В течение поездки он глядит в окно. Ему стоит рассказать Джеку. О том, что тот мужчина... Как-то раз он заплатил мне за целые выходные секса, а потом... а потом он убил другого моего клиента и оставил меня наедине с его трупом. Нет, пожалуй, не стоит. С тех пор как он рассказал Джеку о своем прошлом (рано или поздно оно бы неизбежно вышло наружу. Теперь он должен знать.), тот не упомянул о нем ни разу. По какой-то причине он пометил его как «Не относящееся к делу», чем вызвал у Уилла облегчение и признательность. Он не говорит об этом сейчас. Джек хотел, чтобы он приехал в Балтимор. Уилл рассказал ему о прошлом, но не все. Уилл сидит в машине, слушая болтовню Джека о готовке Ганнибала. Вокруг него странная диссоциация. Он знает, где он находится и что происходит. И все же как может это быть реальным? Правда ли он только что видел Ганнибала в здании суда? Из всех возможных мест, из всех возможных людей, с кем бы мог быть знаком Ганнибал, — Джек Кроуфорд? Искоса он взглядывает на Джека. Джек реален, Джек здесь. Наконец, Джек меняет тему: — Как сейчас голова? — Немного лучше. — Почти приехали. — Джек снова поворачивает налево.***
Уилл выбирается из машины и машет рукой, наблюдая за уезжающим Кроуфордом, а затем идет в дом. Воздух в нем прохладный, и он включает отопление, после чего падает в кресло, даже не утруждаясь снять пальто. Теплый шершавый язык облизывает его ладонь, и он раскрывает руку пошире, позволяя первой собаке обнюхать себя. — Наверно, надо бы вас покормить, — говорит он, когда прибегают и все остальные собаки, жаждущие внимания. Они выглядят согласными с ним. Уилл вскакивает на ноги, направляясь на кухню. Он даже не знает, чему удивляется. Рано или поздно это должно было произойти, и теперь это и произошло. «Ты знал об этом риске, когда вернулся», — говорит ему голос. Уилл размышляет, наполняя каждую миску поровну, собаки наблюдают за ним выжидающими глазами. Но разве поэтому он вернулся? Это ли пряталось на задворках его сознания, когда он согласился на предложение Джека? Он не слишком уверен. Он расставляет миски в ряд, отступает назад и смотрит на собак: — Вот. Они едят с жадностью. Уилл гладит каждую, гладит им уши, после чего поднимается наверх. Он снимает одежду и идет в душ. В ванной он останавливается, смотрит вниз на шрам. С годами тот несколько поблек, но никуда не делся.***
Ганнибал едет домой из здания суда. До прибытия гостей у него есть примерно час. Он чувствует искушение отменить сегодняшний ужин, но какую причину он может назвать? Точно не правду. Уилл вернулся. Уилл Грэм. Здесь. Близко. Ганнибал наливает себе бокал вина и медленно попивает его. Прошло десять лет, и Уилл превратился в портрет мужчины, вновь восхититься которым Ганнибал никогда не ожидал. С щетиной, измученный, и теперь носит очки. Ганнибал закрывает глаза. В уборной Уилл пах потом, собаками и каким-то дешевым одеколоном, который вызвал у Ганнибала желание затащить Уилла в душ и тереть его с головы до ног до тех пор, пока запах не исчезнет. Однако сочетание всего этого было опьяняющим. Как и сам Уилл.***
В душе Уилл стоит, горячая вода становится еле теплой, стекая со спины. Голова все еще болит, невзирая на аспирин. Он наклоняет голову вперед, позволяя струе упасть на шею. Бессознательно рука перемещается вниз к шраму на бедре и потирает его. Мысли Уилла блуждают. Дело закрыто, но он обещал Джеку полный отчет о планах убийцы и ему нужно проверить работы своих учеников. Он не хочет завтра ехать в Куантико. Не хочет рисковать тем, чтобы опять столкнуться с Ганнибалом. Это паранойя, он знает, но все равно не может перестать об этом думать. Откуда Ганнибал знает Джека? Просто совпадение или где-то с ним встретился? Или нечто большее? Он вновь думает о том, что Джек ему недоговаривает. Ему стоило надавить, но он столь благодарен за готовность Джека игнорировать его собственные секреты, что не может навязываться. Изначально, когда Джек впервые сделал ему предложение о работе, примерно пять минут он думал о том, чтобы ничего не рассказывать. А потом он просто понял, что должен сказать ему. Лучше сейчас, чем позже.***
— Тебе следует кое-что знать, прежде чем ты наймешь меня. — У него потеют ладони. Он не говорил об этом... когда-либо. Никогда, ни с одним человеком за последние десять лет. Джек откидывается в кресле: — А? — Он выглядит слегка любопытствующим, но ничего более. — Да. Я жил в Балтиморе. Джек приподнимает бровь: — Вот как? — Он слегка любопытствует, не настораживается. — Да. — Уилл вытирает руки о штаны, дважды сглатывая, прежде чем заговорить вновь: — Это было десять лет назад. — Значит, эта местность тебе как минимум знакома. — Джек кивает самому себе. — Это хорошо. Уилл сдерживает поднимающееся внутри фырканье: — Мне знакома эта местность. — Он делает глубокий вдох. — Я пытаюсь сказать, что, если я соглашусь на эту работу, всегда будет вероятность, что я столкнусь с кем-то из моих бывших... клиентов, и я осознаю, что это может поставить бюро в неловкое положение. — Он ждет, гадая, придется ли ему объяснять еще прямее. К его чести, Джек не реагирует на скрытый смысл: — Думаешь, за время своего предыдущего пребывания в Балтиморе ты сталкивался с убийцами? Довериться Джеку и посмотреть, есть ли потенциальная опасность. Сначала серийные убийцы. Возможно, занимающиеся проституцией даже не были отмечены как угроза. «Только с одним», — подумал Уилл. Если наверняка. — Вряд ли, но... Джек пожимает плечами: — Я понимаю, что ты имеешь в виду, и понимаю твои опасения. — Мои опасения. — Наверняка здесь нечто большее? — А у тебя нет опасений? — Разве бюро не должно опасаться? — Но они не кажутся мне настолько серьезными, какими их видишь ты. Вероятность того, что ты столкнешься с кем-то, с кем ты встречался в прошлом через проституцию, ничтожно мала. Как ты и сказал. Прошло десять лет. Очки ему за то, что произнес это слово раньше, чем удалось Уиллу. Джек только смотрит на него через стол с ожиданием в глазах. Его это не беспокоит. И впервые Уилл думает, что прошлое может значить не так много, как ему казалось.***
Он выходит из душа, оборачивая полотенце вокруг талии. Пол отдает прохладой под босыми ступнями. Пижама холодная. Уилл дрожит, ожидая, когда она нагреется. Он не голоден, хотя знает, что должен поесть. Вместо этого он наливает себе виски и медленно пьет его, проверяя заднюю дверь, чтобы убедиться, заперта ли она. Глупо. Если бы Ганнибал захотел попасть внутрь, его бы не остановил какой-то замок. Уилл в этом не сомневается. Он укладывает всех собак спать и идет наверх, в кровать.***
Ганнибал склоняется над ним: — На этот раз ты не убежишь. — Обнаженная фигура скользит вниз по спине Уилла, прижимая его к кровати. Легкой, навязчиво знакомой, лаской пальцы смыкаются на шее. Он знает тело Уилла как никто другой. Зубы оцарапывают его сосок, напоминая о своей остроте. Обжигающий жар наводняет Уилла до тех пор, пока он не чувствует ничего, кроме пожирающих его зубов Ганнибала. Уилл рывком просыпается. Он трясется, лежа в собственной постели. Футболка пропитана потом. Он садится, стягивает ее и бросает в корзину для белья. Он переодевается в свежую футболку, ему холодно, несмотря на пот. Дотягиваясь до одеяла на изножье кровати, он оборачивает его вокруг плеч, после чего идет вниз. Сейчас пять часов утра. Собаки смотрят на него с любопытством. Уилл выглядывает из кухонного окна, обозревая ноябрьский пейзаж. Там нет Ганнибала, маячащего где-то в утреннем мраке. Сон это всего лишь сон. Сон, что оставил его без дыхания и с мучительным стояком. Уилл рассматривает свою эрекцию затуманенными глазами. Значит, тот все еще его заводит. Ничего удивительного. Его пальцы медлят на кромке пижамных штанов. Потом они сдаются, пускаются под нижнее белье и обхватывают его. Глаза Уилла закрываются, дыхание учащается, член скользит между пальцев. Хотя бы там он теплый, кровь приливает к члену, наполняя его. Ладонь горит от быстрых нуждающихся взмахов. Он опирается левой рукой о стойку, надрачивая себе: обыденное действие, ставшее излишне интенсивным из-за сна, из-за таящегося присутствия Ганнибала. Воспоминания, задерживающиеся под самой кожей. Дыхание Ганнибала на его затылке. Уилл тихо кончает на своей кухне, ладонь его покрыта спермой. Он ждет, по-прежнему смотря в окно, в то время как ослабевший прилив оргазма меркнет. Нет причины продолжать смотреть в окно. Ганнибал не свалится с небес и не унесет его. «Он отпустил меня, — напоминает себе Уилл. — Он мог выяснить, куда я купил билет. Он мог последовать за мной». Он споласкивает руку в раковине, силясь не зацикливаться на том, что только что сделал. Беспокойство сна не покидает его. Коробка в глубине шкафа шепчет ему, но он не поддается тому, чтобы ее проверить. Собаки скулят, толпясь вокруг его ног. Уилл гладит их, ощущая тепло их шерсти, мокрые, шершавые и ласковые мазки их языков. Он чувствует благодарность за отвлечение внимания, перед тем как выпускает их побегать по двору. Холодный утренний воздух ударяет по коже, и он дрожит, отступая обратно в дом. Он наблюдает за собаками из кухонной двери. Логическая часть заключается в том, что... чего на самом деле он боится? Что вообще Ганнибал может сделать? Не то чтобы он собирается схватить Уилла и держать его пленником в своем доме. Если бы ему хотелось сделать просто это, он бы изначально не позволил Уиллу уйти. Уинстон возвращается первым, и Уилл впускает его, дверь закрывается позади собачьего хвоста. Остальные все еще заняты, по-прежнему исследуют округу двора, делая свои дела. Он вспоминает то, как Ганнибал посмотрел на него через коридор здания суда. Черт. Уилл опускается на кухонный пол и прислоняется спиной к тумбе. Ему нравится то, что у него тут есть. Ему нравится работать с Джеком, и, хоть ему и часто видятся ночью сны, с момента своего возвращения он помог закрыть три дела. Это ведь что-то значит, да? Это считается. Раньше он просто был. Плыл по течению каждый день, испытывая облегчение относительно того, что находится вдали от своей прежней жизни, изо всех сил стараясь не поддаваться распространяющемуся в уголках своего разума искушению. Все, что он должен сделать — закрыть глаза и... Паранойя. Уилл потирает виски. У него паранойя. Ничего больше. Уинстон трусит по кухонному полу и утыкается носом в его голову. Уилл машинально гладит его, прочесывая пальцами знакомую шерсть. Вот что реально. Он, сидящий здесь, на своей кухне, и ему не о чем беспокоиться. Во всяком случае, не сейчас.***
Следующим утром, перед тем как уйти в офис, Ганнибал отправляется на пробежку. В воздухе веет холодок. Он видит свое дыхание, пробегая по тротуару. Дождь закончился, но по асфальту все еще тут и там разбросаны лужи. Огибая квартал к концу пробежки, он невольно вспоминает тот день, когда он возвращался точно так же, только вот тогда его ждал Уилл, связанный, с заткнутым ртом и пробкой в заднице. Ждущий его. Ганнибал входит в дверь и закрывает ее. Наверху в спальне его никто не ждет. Уилл в милях отсюда. И все же он ближе, чем был за последние годы. Он быстро принимает душ, горячая вода приятно скатывается с кожи. Какими бы чарующими Ганнибал ни находил воспоминания об Уилле (и то хорошие воспоминания, воспоминания, которые ему более чем нравятся), при мысли об Уилле сейчас возникает неоспоримое любопытство. Он выглядит немного помятым и уставшим, не утруждающим себя побриться или же забывающим это сделать. Очки, которые Уилл теперь носит, придают его лицу определенную беззащитность, как будто он прекрасно понимает, что прячется, и все же не прятаться не может. Порой мир очень тесен, и вот они опять здесь. Ганнибал наклоняет голову назад, под струю, думая о том, какие средства понадобятся, чтобы убедить Уилла вернуться к нему домой.