Мне снилось, что, пока я стоял и слушал соловьев, над зелеными кронами дубов и ясеней взошла луна, — вот, вот она уже сияет в небесах.
© Райдер Хаггард «Дочь Монтесумы»
Он хотел взять в жены самую красивую девушку, но никак не мог такую встретить; все казались имеющими какой-то изъян. Не те волосы, не те глаза, не те черты лица, не та фигура. Не тот смех, не та походка и жесты. Он не сдавался и не отчаивался, ибо времени у него была целая вечность: падут империи, а он останется неизменным. Духи не стареют и не боятся смерти. Люди… с людьми было сложнее. Люди старели и умирали, и человеческая женщина, став его женой, не избежала бы этой участи, и отчасти поэтому отношения с людьми были запретными, а также — потому, что дети от таких союзов рождались… опасными. Отношения с людьми порицались испокон веков. Люди поклонялись духам. Духи были их покровителями, но никак не теми, кто мог стать супругом. Даже соблазнять людей было запрещено. Но ни одна дева из тех созданий, что подходили ему, ему не нравилась, и давно прошли те времена, когда духи населяли эти земли, не таясь и не прячась. Их изгнали огнем, мечом и оспой. Люди — другие — нахлынули из-за моря стаями саранчи, разграбили Теночтитлан и Куско, убили вождей, на протяжении веков уничтожали народ, а богов и духов вытесняли своей религией. Он помнил эти события, но тогда был еще совсем молодым духом. Чуть ли не младенцем. Жениться ему захотелось намного позже, когда Америку заполнили города едва ли не величественнее, чем былые, ибо хоть и не были их здания построены из золота, но зато намного превышали размером, по улицам ездили колесницы, именуемые автомобилями, а в небесах летали железные птицы, несущие в своем брюхе людей, но не пожравшие их, а временно принявшие внутрь себя. Люди говорили друг с другом на расстоянии многих километров, управляли жизнью нарисованных людей на листках своих диковинных книг и были способны стереть с лица земли целые города, сбросив с железной птицы ее железное яйцо. Ему нравились люди. Чем-то даже восхищали. Чем-то пугали. Но запрет на отношения с ними оставался неизменным, и он честно не собирался его нарушать.***
— Взяла крем от загара? — деловито спросила Рейенис. Дейенерис поморщилась. — Мы прилетели не отдыхать, — напомнила она. Смерила племянницу взглядом — яркие фенечки на запястье, солнечные очки на голове, счастливый взгляд… — По крайней мере, я приехала не отдыхать. — Зануда, — беззлобно огрызнулась Рейни. — Как будто нельзя совместить работу и отдых. И, возможно… как ты относишься к курортным романам? — она проводила взглядом симпатичного мужчину, прошедшего мимо них в аэропорту. Иногда Дейенерис не верилось, что Рейенис старше нее на четыре года — та вела себя, как подросток, и Дени часто чувствовала себя с ней настоящей тетей, воспитывающей племянницу, хотя была даже ниже ростом. — Никак не отношусь, — отрезала она. — Да брось, а как же тот парень из Канады? — Джон Сноу, — уточнила Дени. — Никак. Мы расстались. — Но познакомились на горнолыжном курорте. — Поэтому я и разочаровалась в курортных романах. В тот раз все вышло достаточно печально. Они познакомились, между ними вспыхнула страсть, они сутками не вылезали из постели, забыв обо всех лыжах, а потом, когда пришла пора уезжать, обменялись контактами, и при переписке Дени обнаружила, что Джон совершенно не интересен ей вне постели. Он не был идиотом, как типичный капитан школьной сборной по регби, но и не мог поддержать разговоры на интересные Дейенерис темы. — У тебя слишком высокие запросы, — припечатала Рейенис. — Да, я собираюсь добиться от Сэндов как минимум пятидесяти процентов. Дени опустила солнцезащитные очки на лицо, закрывая глаза и тем самым дав понять, что разговор окончен. К ним подъехал черный Mercedes-Maybach, из него вышел личный водитель, помогая обеим девушкам сесть на заднее сиденье и проследив, чтобы они пристегнулись. — Включи Дассена, — распорядилась Дейенерис, наливая себе апельсинового сока со льдом. — Почему Дассена? — возмутилась Рейни. — Я хотела послушать новый альбом Кэти Пэрри. — Ты выбирала в прошлый раз. Барристан, включите Дассена, — повторила Дени, и в салоне заиграла приятная мелодия A toi. Рейенис закатила глаза.***
Гостиница, где они остановились, была такой же роскошной, как вся их жизнь, где желаемое тут же преподносили на блюде. Родиться в семье Таргариенов было выигрышем в лотерее судьбы. Успешные, могущественные, сказочно богатые; если обычно элиту называли светскими львами и львицами, то для них даже сравнение с царями зверей было недостаточным. Они были драконами. Алый дракон на черном фоне украшал логотипы их компаний и герб их семьи. Их родословная тянулась чуть ли не до времен легендарной Атлантиды. Говорили, что они — члены Масонской ложи или иного тайного общества, управляющего миром. Говорили, что они владеют несметными сокровищами, в список которых входил по некоторым слухам даже Святой Грааль. Дейенерис не верила во всю эту шумиху вокруг их имени, и была склонна считать, что правда в этом есть только насчет масонов, но если и так, ни отец, ни мать, ни братья, никто из родственников не упоминал об их принадлежности к чему-то подобному. Они просто выделялись, и прежде всего внешне: белые волосы, но не седые, скорее серебряные, лиловые глаза и светлая кожа. Вопреки всем законам, они часто заключали родственные браки путем подделки документов. Всегда они были при власти, но никогда не занимали королевский трон либо кресло президента, оставаясь в тени. Когда монархия медленно упразднилась, Таргариены начали уделять большее внимание бизнесу. Дейенерис увлеклась предпринимательской деятельностью гораздо больше, чем Визерис. Даже больше, чем Рейегар. Младшая в семье, она проявляла хватку намного лучшую, чем старшие братья, что не раз с удовольствием подмечал отец, став совершеннолетней, начала работать над собственным делом, и от Сэндов планировала добиться выгоды не только для Эйериса, но и для себя. Будь ее воля, она бы поехала в Коста-Рику одна, но Рейенис буквально увязалась следом, воодушевленная перспективой отпуска. Ей, может, и отпуск; Дени до последнего надеялась, что племянница будет развлекаться сама, встретит какого-то парня и не станет докучать, но зря надеялась; как только она устроилась за письменным столом в номере и открыла ноутбук, дверь открылась и внутрь заглянула Рейни. — Чего? — спросила Дейенерис, но и эта грубость не заставила Рейенис понять, что с ней не намерены общаться в данный момент. — Только не говори, что собираешься торчать здесь целыми днями, — ужаснулась она. — Давай сходим искупаемся! — Искупаемся? — Дени вскинула бровь. — Ночью? — Вечером. На часах было 22:43. Дени смерила Рейни скептическим взглядом. — Допустим. Но солнце уже село. Пойдешь купаться днем. И почему на реку? Здесь есть пляж. — Но также есть живописные реки, а ночью особенно… — надулась та. — А какие живописные там маньяки… — Пф, — хохотнула Рейенис. — Будто я маньяка не вырублю. Забыла, что у меня второй дан? — Единственное, что Рейегар тебе не купил. — Водительские права папа тоже мне не купил. Ну Дени, — она надула губы. — Не веди себя, как тетя. Аргумент был действенным; с детства Дейенерис жутко злилась, когда Рейни звала ее «тетей», и никакое прозвище не было для нее обиднее. Даже став взрослой, она терпеть не могла слышать из уст детей старшего брата «тетя». — Ладно, — Дени закрыла ноутбук.***
Реки здесь и правда были живописными. Лунный свет лился на камыши и блестел на водной глади, в черной воде отражались звезды и круглый серебряный диск. — Клубничная луна, — сказала Рейенис. — Что? — Индейцы майя называли июньское полнолуние «клубничной луной». Это время, когда всякие магические обряды и ритуалы наиболее действенны, а вот заниматься бизнесом лучше не надо, потому что энергия полнолуния обостряет любые эмоции и негативно влияет на нервную систему. Может обостриться чувство тоски и неудовлетворенности. — Сексуальной? — фыркнула Дени. — В том числе… хм, кстати об этом. У тебя давно не было мужчины. — Я удовлетворена. У меня есть пальцы и вибратор. Рейенис закатила глаза. — Это не заменит живого мужчину. — Если ты не заткнешься, я вернусь в отель, — предупредила Дейенерис. Племянница проворчала что-то про явное влияние неудовлетворенности, но так неразборчиво, что Дени предпочла притвориться, будто не слышала. Она до сих пор не верила, что делает это — тащится среди ночи купаться в реке, но то ли Рейни удалось разбудить в ней азарт, то ли и правда Клубничная луна как-то влияла на эмоциональный фон. На берегу Дейенерис сбросила одежду, аккуратно сложив юбку и топ рядом друг с другом, сняла туфли, вынула из волос заколку и серебряные пряди рассыпались по плечам. Рейенис восхищенно ахнула: она не могла похвастаться той же красотой. Она была красива, но унаследовала волосы цвета черного шоколада от матери. Глаза Рейни были лиловыми, чем она гордилась, но все же завидовала красоте счастливых обладательниц локонов, словно сотканных из серебра. Вдруг Дени ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулась, уверенная, что за спиной кто-то есть, но там было пусто. — Чего ты? — удивилась Рейенис. — Показалось… ты не видела никого по пути сюда? — Не нервничай, здесь абсолютно безлюдно, Барристан проверил. Я люблю рисковать, но не совсем же я чокнутая, — успокоила ее Рейни. — Идем в воду?***
Он смотрел и не мог отвести взгляда, оцепенев и потеряв дар речи. Это была человеческая женщина, но выглядела она совсем не как та, что принадлежит к миру смертных. Она казалась ожившей и спустившейся на землю луной. Она словно источала лунный свет. Она была грациозной, нежной, и в то же время каждый ее жест был наполнен величием, достойным королевы. Это была та самая, которую он искал. Это была красивейшая из женщин. Если бы она была здесь одна, он бы непременно появился перед ней, но она была с другой; в них обеих ощущалось кровное родство, что дух мог определить с первого взгляда, но красота второй была красотой служанки по сравнению с императрицей. Зато благодаря «служанке» он узнал, что ожившую луну зовут Дени. Дени… такое простое имя, но даже это его завораживало. Все в ней завораживало, от кончиков пальцев до кончиков волос. Он коснулся порывом ветра ее тела и задрожал, ибо кожа ее была шелковой, и пахла она чем-то невообразимо прекрасным. Решение было принято. Он знал, что однажды пожалеет, но это не стоило того, чтобы отступать.