Взаправду

      — Ты не кот, — уверенно промяукала кошка, заставив Короля, вздрогнув, проснуться. Он на автомате потянулся, изогнувшись обратной дугой, и огляделся. С высоты мягкого трона никого пока видно не было.       — Ты отважна, говорящая, раз утверждаешь подобное, — громко заявил Король. В тени, ближе к коробкам у занавешенного окна, он заметил чёрный тонкий хвост.       — Я не отважна, я несу правду.       Она выскользнула из своего убежища, вышла на лунный свет. Это была сиамская кошка. Возраст не угадать, но точно не молодая. Может, даже столь же долгоживущая, как и он. Король прищурился, нервно дёрнул кончиком хвоста.       — Больше похоже, что ты пришла распространять ересь, — ответил он, царственно надув усы. Впервые не-люди обращались к нему с таким пренебрежением.       — Порицание лгуна — не ересь, — в свою очередь махнула хвостом кошка и села, элегантно накрыв сложенные лапы.       — Называешь Короля котов лгуном? — угрожающие прищурился он.       Ни грозный вид, ни статус, казалось, не действовали на неё. Она, хоть и находилась ближе к земле, смотрела на него сверху вниз, будто ни во что не ставя. Король к такому не привык. Обычно его уважали или, на крайний случай, боялись, так как он мог не поручиться за обидевшего его кошачьего.       — О, Его я лгуном не называю. Тебя — да, — ответила сиамская кошка.       — И по какой же причине?       — Как я и сказала, ты не кот.       Король спрыгнул с высоты своей обители, обогнул лёгкую ткань, ограничивающую запретную ночью для чужих лап территорию, и сел напротив вторженки. Король был чуть больше сиамской, но ей это не помешало оглядеть его печально-презрительным взглядом, как глупого новорожденного.       — И кто же я по-твоему? — хитро спросил Король, думая, в свою очередь, кем является она, если не просто бродячей кошкой.       — Не кот, — повторила сиамская.       Король зло дёрнул хвостом. Никто никогда с ним так не разговаривал с самого появления на Земле, в этом небольшом городке. Слухи сюда доходили редко, да и его подчинённые не особо болтали, так как они были приближены к самому Королю! Что им дело до сплетен? Сто сорок шесть кошачьих было достаточно для размеренной жизни и потери воспоминаний о гонениях и неуважении.       — А точнее, милая?       — Думаю, человек.       Король фыркнул.       — Я общаюсь с людьми, не моя вина, что их запах такой прилипчивый.       Сиамская кошка вперилась в него взглядом ещё сильнее. Хотя смысл, если она не может его видеть нормально — кошачьи дальнозорки, и шести метров между ними явно нет, чтобы она могла по-настоящему его рассмотреть. Он мог. Но он другой.       — Ты самозванец, — прошипела сиамская, нетерпеливо перебрав лапами.       — Осторожнее со словами, дорогая. Ты говоришь с Королём.       — Что тогда ты делаешь здесь?       Король почти перешёл на человечий французский, вовремя опомнившись.       — Прошу прощения?       — Почему ты находишься здесь, а не собираешь прошения наших товарищей?       — Я делаю, что захочу, — самодовольно заметил он — Гуляю, где захочу, и сижу, где хочу. Могу себе это позволить.       — Не можешь.       — Почему это?       — Король наш эмиссар. Он не отсиживается в захолустье, — её хвост дёрнулся ещё раз, когти слегка шкрябнули по полу.       — О, ты обижена из-за этого? — прищурился Король, усаживаясь поудобнее для прыжка.       — Нет, самозванец, я обижена за братьев и сестёр.       — Я что же, их притесняю?       — Ты не даёшь им правды.       — Это плохо?       — Они заслуживают знать.       — О, не думаю, — сладко промурчал Король. — Они заслуживают хорошей жизни, и я им её даю.       — То есть, всё же признаёшь, что не являешься Королём?       Он метнулся вперёд стремительно, словно молния. Сиамская кошка проворно прыгнула в сторону, выгнула спину и пронзительно зашипела. Никто из верноподданных не ворвался внутрь узнать, что происходит: все были заняты сном или охотой. Король снова прыгнул, пытаясь цапнуть противницу. Та увернулась, зацепилась когтями за оставленную кем-то сеть и проворно юркнула за спасательные круги.       — Что, за слова ответить не можешь? — злобствовал Король, пока они водили хоровод вокруг остатков людского инвентаря.       — Я пришла не за дракой, лжец, а ради мечты.       Прыжок, выпад. Король почти задел кошку, но та снова ушла из-под самых усов. Это бесило. Никто не мог быть настолько проворным, чтобы дважды уйти от него, и вот какая-то нахалка так просто играется с ним в кошки-мышки! Он гонялся за ней почти тридцать минут, прежде чем остановится. Ещё не хватало потерять лицо перед ней, задохнувшись. Всё же он не привык передвигаться вот так, без магии.       — Кто ты такая? — спросил Король.       — Проповедница, — ответила кошка, остановившись достаточно далеко, чтобы его чётко видеть.       — Странно, что ты не веришь тогда в меня. Все проповедники молятся.       — Не тебе.       Кошка села, не потеряв грации. Она была гибче, как и полагалось, и быстрее, что могло быть признаком многолетнего удачного опыта выживания. Всё же чтобы добраться сюда была необходима либо удача, либо превосходная чуйка, которая подводила самых матёрых котов в океане и воздухе. Королевский хвост ходил ходуном, выдавая эмоции, старательно закрытые ленивым прищуром.       — Кто ты такой? — на этот раз спросила сиамская.       — Думаешь, просто сдамся?       — Не своим котам так мне. Почему ты претворяешься нашим царём?       Король осмотрелся, принюхался, прислушался. Поблизости не было котов, которые могли бы услышать их разговор и разнести по миру.       — Что тебе с того?       — Я храню правду. Твою сохраню тоже.       — И скажешь остальным?       — Я не за этим пришла.       Король недоверчиво смотрел на незваную гостью. Был ли резон ей доверять? Она говорит, что его подчинённые заслуживают знать правду, но будет ли она тем, кто её принесёт? Или же проповедница скажет лишь свою правду, оставив его в покое? Всё же сто сорок шесть котов — не так много, чтобы считать угрозой остальному кошачьему обществу и их идолам. Идолу. Тому самому настоящему Королю.       — И что будет, если я не раскрою, кто я?       Кошка чуть выпрямилась, снова приняв образцовую позу для статуи Бастет.       — Тебя оскорбляет, что я кот, а не кошка?       — Вот ещё, — фыркнула она.       — Что тогда?       — Мне важно знать, что ты, лоботряс, не тот, кому были адресованы мои молитвы.       — Почему же?       — Я потеряла детей, — с грустью сказала она. — И столько лет надеялась, что Король меня слышит и договаривается со Смертью, пытаясь вернуть их к жизни. Но если ты и есть он, — её уши слегка поникли. — то, боюсь, мои дети потеряны навсегда.       Король размышлял. Его одолевали мысли, утерянные, казалось, несколько сотен лет назад. Обычно коты молились ему об успешной охоте, о тёплом очаге и о понимающих хозяевах, выпускающих их бегать самими по себе. Им не получалось сопереживать в полной мере, но Король всегда делал вид, что благословляет их или разговаривает с людьми ради них. Никогда к нему не обращались с подобными просьбами. Было бы человечно сказать ей правду, не смотря на то, что ему нельзя раскрывать свою суть. В конце концов, будет ли вред от того, что одна единственная кошка помимо него будет знать правду?       — Поклянись, что не скажешь, — сказал Король.       — Клянусь шерстью Кота Снов.       Ох, клясться Морфеем — серьёзное дело.       — Я не Король.       Сиамская, казалось, облегчённо выдохнула, прикрыв глаза в благодарных молитвах.       — И не кот, — добавила она.       — Есть такое, — признался Король.       — Зачем притворяешься?       — Почему нет? Мне дают уважение и почёт, в обмен получают защиту.       — А кто защищает тебя?       Её глаза сверкнули в свете луны. Вся энергия кошек будто лилась через неё, вся энергия претворения мечт в жизнь. Откуда бы она ни пришла и кто бы ей ни покровительствовал, он был… Котом Снов, видимо. Просто так его не упоминают. Но для чего Морфею бессмертная кошка?       — Один из Вечных.       — О, — произнесла самская. В её взгляде читался вопрос: «и ты тоже?» — Какая у тебя миссия?       — Наслаждаться прекрасной жизнью, — оскалился (в желании улыбнуться) Король. — И нести страсть к ней другим.       Кошка смиренно опустила мордочку.       — Теперь, полагаю, будешь проповедовать? — спросил Король.       — Да, если будет позволено.       — Разумеется.       Она рассказывала ста сорока шести кошкам о своих грёзах этим же утром. Пока хозяева обеспокоено звали своих питомцев, свободолюбивые животные, растянувшись в тёплых лучах, слушали о жестокости людей Старого Света. Они слушали об утопленных котятах и скорбели вместе с сиамской кошкой, они слушали о скелетах, о птице, об отсутствующей во всех мирах справедливости и невозможной во снах мудрости. Они слушали о полном опасностей пути: о лесе мёртвых, о снежных лавинах, о бурных реках и о всепоглощающей темноте. Они слушали о мире, в котором коты сильнее и больше людей и могут позволить жить в своё удовольствие без оглядки на род человеческий. Они слушали, и у них загорались глаза от грёз или, наоборот, сужались в неверии, пока Король цинично думал, что в том мире перевёртышу было бы затесаться среди истинных кошек намного труднее.       — Мечтайте о мире. Не об этой бледной тени действительности. Мечтайте об истинном мире, в котором кошки являются царями и царицами мироздания. Таково моё послание.       Перед тем, как уйти, оставив этот город навсегда, кошка тихо, доступно только уху Короля сказала:       — И ты мечтай ради них, человек. Тогда, может, взаправду станешь одним из нас в истинном мире.