Дрянь

— Дрянь. — Как угодно. Именно эти слова были первыми слетевшими с их губ после влажных, продолжавшихся, казалось, вечность поцелуев. Веритас Рацио, во всей своей горделивой красе сидел на деревянном стуле прямо сейчас в строгом костюме тройке и выглядел безупречно. А нет, не безупречно. Идеальный, как с иголочки наряд был изрядно подпорчен не только отсутствием красного галстука, но и смазанный следами рубиновой помады тут и там. Кипельно белая рубашка, что всегда так сильно раздражала Т/и, теперь приобрела яркие, пускай и небрежные, красные пятна. Однако наслаждалась этим зрелищем, по видимому только она одна. Величайший ум буквально испепелял её взглядом. Обычно говорят, что взглядом раздевают, но от взгляда Веритаса ты уже делаешь судорожные затяжки на балконе, одетая лишь в халат на нагое тело. — Немедленно развяжи меня. Щёлкнув языком Т/и села на парту прямо напротив доктора, скрестив изящные ножки в чёрном капроне. Вид такого разгоряченного и не теряющего своего высокомерия, даже будучи связанным собственным галстуком, Веритаса что-то разжигал внутри неё лесным пожаром. Он всегда был слишком идеален. Слишком пунктуальный, слишком внимательный, слишком дотошный. Гордый. О да, гордости ему точно не занимать. Особенно это видно именно сейчас, когда очертания стоящего колом члена видны сквозь натянувшуюся ткань дорогих брюк. — Тебе нужно научиться просить, Веритас. — Дрянь. — Уже слышала. Придумай, что поновее. Издевается. Ухмыляется, скидывая черную лакированную туфлю с носка, позволяя ей упасть с громким стуком каблука. Она поднимает взгляд вверх, сталкиваясь с ним взглядом, прикусывает губу, слегка отпечатывая след яркой помады на зубах, а затем прислоняется носком стопы к ноющему возбуждению мужчины. Веритас шипит сдавленно. Приятно, но слишком мало, чтобы унижаться. — Убери. Выгнув бровь Т/и проводит пальцами ног вверх-вниз, слегка оказывая давление на плоть сквозь ткань. Судорожный вздох со стороны мужчины не заставляет себя долго ждать. — Ты серьезно стал больше? — усмехнувшись, она подняла стопу проводя ей уже по поджарому животу, вверх по груди и замирая на чужой ключице. В ответ на такие провокационные и наглые действия девчонки он дернулся, тщетно пытаясь вырваться из оков своего же атласного галстука. Беспомощно резко дрыгая руками, он глядел на нее так по-блядски, смотря из-под прикрытых век, и пускай связан он, Т/и прекрасно понимала, кто победитель в этом молчаливом сражении. — Я не двинусь ниже пока ты не попросишь. Ухмылка. На лице Веритаса Рацио появилась чертова ухмылка. Пускай его грудь вздымалась так, словно он теряет голову от возбуждения, кусает губы как дешевая проститутка – в глазах всё еще сохраняется тот самый огонь неповиновения и самодовольства. Под таким взглядом даже самая сильная личность падет на колени, но не она. Точно нет. Это принцип. Удушливое, навязчивое желание подчинить и превратить в скулящий беспорядок его. Но пока она решает играть по его правилам. Пока. Неторопливо и не сбавляя силы давления, Т/и снова опускает уже всю стопу на выпуклость его штанов обхватывая ее между большим и указательным пальцами ног. Желваки Рацио напряженно заходили, а веки напряженно затрепетали. Через пару мгновений стало виднеться небольшое мокрое пятнышко в области головки его члена. Как только Т/и его почувствовала, то тут же отдернула ногу, натыкаясь на раздраженный взгляд снизу. — Верни. — Попроси. Упертые бараны. Горделивые, несносные. И… нет, не влюбленные. Ни в коем разе. Здесь явно не было место каким-либо чувствам кроме похоти и страсти, застилавшим глаза полупрозрачной дымкой желания. Искусанные губы, румяные щеки и растрепанные волосы – несменяемые атрибуты их встреч. Таких редких, но таких ярких. Стены этой большой поточной аудитории, казалось, не были предназначены для сдавленных тихих стонов и рваных выдохов. Несмотря на такие игры, даже Т/и уже становилось жарко. Спрыгнув с парты, она наклонилась над Веритасом, демонстрируя свое декольте в красном кружевном бюстгальтере прямо перед его носом. Чертовка, словно угадала и специально надела сегодня именно его, под цвет галстука доктора. Он на мгновение жмурится, поворачивая голову в сторону, в который раз кусая губу. Т/и одним ловким движением расстегивает пуговицу его штанов, а затем торопливо дергает собачку молнии, чем вызывает возмущенный цок мужчины. — Они стоят как твоя полугодовая зарплата. — Я выгляжу так, словно меня это волнует? Снисходительно сведя брови домиком она мягким, и даже нежным, движением высвободила его горячую плоть из тесного белья, чем заслужила тихий стон изо рта Веритаса. — Даже сейчас выглядишь почти идеально. Раздражаешь. — прошипев, Т/и принялась расстегивать рубашку, а затем и жилетку на широкой груди Рацио, смазанно целуя его в шею. — Меня раздеваешь, а сама целиком одета. Несправедливо, не находишь? «Это ненадолго, поверь.» Т/и промолчала, лукаво улыбнувшись. Сделав шаг назад она довольно оглядела представшую перед ней картину: следы от ее красной помады оплетали шею и ключицы Веритаса, рубашка расстегнута на четыре пуговицы сверху, а жилетка полностью; крепкий член периодически дергался, капая предэякулятом на линолеум внизу. Сев обратно на парту, она снова вернула носок стопы к члену мужчины обхватывая его теперь без сдерживающего барьера в виде дорогой ткани брюк. Рацио нахмурился, поджав губы и закрыл глаза. Ее движения, дразнящие, не оказывающие должного давления на головку возбуждали немыслимо. Он никому, даже под угрозой расстрела, не признался бы в том, что был готов позорно кончить в первую же секунду прикосновения ее красивой стопы к его члену. Эта мерзавка знала, на какие кнопки стоит нажимать, чтобы заставить его умолять. Прямо как сейчас. Когда она вновь отняла ногу от него и, разведя свои колени в сторону, погладила себя сквозь ткань белья. Разочарованный стон вырвался изо рта Веритаса, заставляя его елозить на стуле и безвольно дергать связанными руками за спиной. Член, на котором уже начали проступать несколько венок из-за напряжения, беспомощно дернулся вместе с хозяином. — Сучка. Произнесено так отчаянно, словно в один миг напыщенный Веритас растерял всю свою спесь, стоило лишь слегка повысить его чувствительность и начать дразнить. Усмехнувшись Т/и в ответ на это лишь тяжело сглотнула, задрав юбку еще выше, обнажая бедра и отодвинув указательным уже намокшее белье, провела средним вверх-вниз собирая и размазывая по всей поверхности прозрачную смазку. Кадык Рацио тревожно резко подскочил, а затем также внезапно опустился обратно. Не сводя взгляда с мужчины Т/и неспеша надавила на свой вход, слегка согнув палец и погрузила палец внутрь. Неглубоко, всего на две фаланги, но об истинных ощущениях Рацио знать необязательно: она сильно закусила губу, сведя брови домиком и томно взглянула ему в глаза, двинув пальцем наружу и обратно внутрь. Грудь Веритаса вздымалась минимум дважды в секунду. Через несколько секунд к первому пальцу присоединился второй, но все также неглубоко. Повторив те же движения но уже с двумя пальцами внутри, помимо тяжелого дыхания аудиторию начал наполнять пошлый мокрый звук. Плечи девушки ссутулились, а щеки вместе с ушами покраснели. Она затеяла очень рисковую игру, из которой проигравшей могла выйти и сама. Уже собираясь сдаться, и самой напрыгнуть на Рацио, она услышала тихое: — Пожалуйста. Сначала ей показалось, что она ослышалась. Что это была лишь слуховая галлюцинация, морок подступающего оргазма. Но нет. Веритас Рацио просил. — «Пожалуйста» что? — Дай мне кончить. Пожалуйста. Намек на легкий румянец появился на его скулах, а челюсть угрожающе напряглась. Кажется, не только Рацио сходил с ума от перевозбуждения, но и сама Т/и, которая уже собиралась подчиниться его просьбе и самолично сесть на его член. Но Веритас снова подал голос. — Не так. Ногой. Лицо Т/и в один миг показало целый спектр эмоций. От удивления до неверия и садисткого наслаждения. Она с громким хлюпом вытащила пальцы и наклонившись смазала его член, смешивая свои и его соки воедино. Раздался скулеж, у Рацио определённо ехала крыша. Удовлетворенно ухмыльнувшись, Т/и вновь обхватила ствол доктора между двумя пальцами ног, принявшись мягко сдавливать нежную плоть. С каждым движением вверх-вниз Веритасу становилось все труднее контролировать выходящие из его рта звуки. Сначала сдавленные хрипы постепенно превращались в открытые постанывания, а затем в полноценный скулеж. На глазах Т/и надменный доктор превращался в нуждающийся комочек нервов, отчаянно просящий внимания и ласки. Прогнувшись в пояснице Рацио податливо двинул тазом навстречу движениям Т/и, желая поскорее ощутить такую долгожданную разрядку. — Смотри на меня когда кончаешь. До оргазма оставалось еще несколько мгновений, но Веритас сработал на опережение, не стесняясь смотрел ей прямо в глаза из-под опущенных ресниц. Смотрел в глаза, а не на ее пальцы рук, так быстро соскользнувших обратно в ее белье и снова начав создавать развратные хлюпающие звуки. Еще немного, и она сама не выдержит. То, как он смотрел, то как он двигал бедрами, помогая ей довести его до оргазма. Все это было чересчур. Это было слишком. — Хороший мальчик. Кончай. С громким стоном и запрокинувшейся головой на спинку стула Рацио настиг оргазм. Лавиной, волной, штормом, цунами. Такого сильного удовольствия он не получал никогда, никакая мастурбация не могла сравниться с этим. Никакие руки не смогут дать ему такого кайфа. Тяжело дышав, и видя перед глазами звезды вместо четкого зрения, он не заметил как Т/и сама сжалась и сведя колени вместе закончила вслед за ним, почти рухнув на парту; опасно накренившись на один бок. Когда белое семя уже начало капать с напрочь промокшей ноги Т/и они опомнились. Красные, запыхавшиеся и удовлетворенные. — Поцелуй меня. Хрипло сорвалось с губ Рацио, а Т/и повиновалась. Встала на дрожащих ногах и наклонившись к нему поцеловала. Лениво, словно завершая этот ритуал похоти. Оперевшись одной рукой о спинку стула, другой она развязала бантик галстука связанных рук Рацио. Его руки безвольно повисли, наконец ощущая долгожданный приток крови. — Ты уберешь за собой. — прошептала она ему в губы. — Несомненно.