В такт танца.

Два разных, противоположных, но чертовски схожих самоцвета сейчас стояли друг напротив друга. Находясь под открытым небом, освещаемые только луной. Полнолуние, прекрасное время для призыва духов. Местные насекомые стрекотали и светили маленькими огоньками в ночной мгле. Ветер неспешно развивал траву и волосы, висела спокойная, даже приятная атмосфера. —Альфи, ну не будь такой занудой! – с легкостью в голосе говорил морион, в округе знакомый Джастом. Камень, что слишком схож с чертом своими рогами, с насмешкой подходил к другому минералу. Алфедову. Тот же, с свойственной воздушностью отходил назад, как-то мягко улыбаясь. Только вдвоем они позволяли себе так проказничать, отлынивая от работы. —Меня до сих пор забавляет это…Имя. Но мы должны быть начеку, разве ты сам не говорил мне это 10 минут назад? – расслабленно говорил горный хрусталь, вскидывая брови. Он приостановился, для того чтобы поправить свою маску, надетую набок. Из-под неё виднелся глаз, прозрачный и стеклянный. Также был виден нос и рот. И маленькая погрешность, которая придавала свой шарм и изюминку самоцвету. Черные точки, издали напоминающие пуговицы, так говорил Джаст. Такая фора понравилась черту, поэтому тот в пару широких шагов приблизился к кварцу, добрым жестом обхватывая ладони хрусталя. —Попался. – победно подытожил морион, давая понять, что отпускать чужие конечности не намерен. —Негодник. – сказал Алфедов, своеобразно принимая поражение в этой битве, но никак не войне. —Какой есть, - не сдерживая улыбки и складывая одну руку на талию, а другой сцепляя пальцы минералов воедино. Уже понимая намек проводника в загробный мир, Алф лукаво улыбнулся, склоняя голову в бок, отстраняясь от самоцвета, на что тот недовольно свел брови. —Мистер Алфедов, ваши чувства и замыслы мне видны как открытая книга, я чувствую и впитываю их как губка… Отстраняясь от меня, вы раните мое сердце… - начиная спектакль двух актеров, Джаст прикрыл один глаз, зеркально склоняя голову в бок. Кварц состроил глаза полные невинности, но его спутник знал, что вся миловидность – лишь обложка красивой книги, имеющая совершенно другое содержание внутри. —Красноречивый ты мой, будь рядом тут Альцест, ты бы так не разглагольствовал.—Вписывать его сюда не надо! Хоть раз отрекись от миссии, когда на горизонте все спокойно. – рыкнул морион, сам того не осознавая. Его раздражало, что иногда хрусталь давил и дергал тонкие нити, зная, что нужно дергать и куда давить. Но он продолжал его любить, чувствуя взаимность со стороны партнера, с упоением впитывая эти чувства. Черт спустя пару мгновений ощутил, как на его щеку ложится на вид хрупкая рука ледяного друга, поглаживая и охлаждая то место, до которой дотрагивался самоцвет. Обычно он так делал, когда чувствовал переход через дозволенные границы, таким образом извиняясь. Рука вновь легла на талию и чуть сильнее сжала участок тела, а голова сама тянулась к ласкам. Такое действие обычно означало, что извинения приняты. Слов для них не надо было, в подобных ситуациях они чужды, роднее всегда были действия. Они дрались в пике азарта, держались за руки, когда чувствовали необходимость в присутствии другого, обнимались, когда Джасту нужно было охладить свой ярый пыл и нрав. И делали еще кое-что… —Станцуем? – с просьбой взглянул в глубокие глаза самоцвет. Ну а те с радостью приняли этот взгляд, утаскивая в путешествие этой глубины. —Я не против. – давая зеленый сигнал партнеру, Алфедов, с азартом глядя на него, осторожно прикоснулся губами к чужой щеке, уже убирая руку с лица мориона, кварц отходит в пару шагов, а после, проводит ногой в своеобразном вычерчивании круга на земле, сопровождая начало танца изяществом рук. Уже зная, куда течет продолжение этих движений, черт вильнул бедром, подхватывая такт танца партнера, обнажая свой меч, вытягивая его острием к противнику, разминая плече с самоцветом, а после щуря глаза на Альфи, который, нескромно проводил кончиками пальцев по своим чертам в ритме, доставая саблю легким движением руки. Между взглядами самоцветов промелькнула искра, оба играючи и со всей страстью смотрели в глаза друг другу. Трехсекундная заминка, хрусталь до конца снимает маску, ловким движением руки цепляя её у себя на бедре за ремень, уже глядя на любимого обеими глазами. Джаст басисто смеется, понимая, что уже с самого начала минерал решил действовать с козырей. В этом бою они будут бороться за ведущую фигуру танца, для них это уже было обыденностью. Оба двигались в такт, черт решил нападать первым. С большой скоростью Алфедов разворачивает корпус, обороняясь от удара, легким прыжком тот взмывает выше головы, оставляя за собой слабый, морозный ветер. Черт, зная изученный трюк его "акробата" подставляет ладонь, на которую приземляется Федов, а после, его отправляют назад вверх. Посмотреть на это зрелище выползают черепки, буравя самоцветов светящимися глазами. Морион лишь бросает на них взгляд, а после подхватывает прилетевшего напарника, мимолетно проводя носом по шее, на что тот подмораживает его, прикосновением кончика пальца. Мгновение и оружие звонко стукается между собой с характерным звуком, все больше завлекая в шуточный бой. Удары расслабленные, но достаточно четкие. Рука самоцвета проводит по чужой, от светлого запястья до сгиба локтя, после, возвращается к пальцам, заключая их в замок. Самоцветы минералов заблестели пуще прежнего, от чего побочным действием вокруг начали летать белые, крохотные снежинки, что сразу таяли в горячем пылу пары. Руки, в которых покоилось оружие, также соединились, втыкая предметы в мягкую землю, уже ведя друг друга в темпе своего вальса. В борьбе за главенство, Джаст начинал думать, что обрел победу, крутя напарника вокруг своей оси, как почувствовал с какой силой другой завел его в такое же кружение, и уже руки Алфедова покоились на талии мориона, заигрывая и подмигивая. Атмосфера накалялась, что только раззадоривало самоцветов, заставляя сиять их камням все сильнее и сильнее. Иногда парни наступают друг другу на ноги, ловя съедающие за оплошность взгляды друг друга. Меняя положение конечностей на тела Алфедова, легко подхватывая упомянутого на руки, Джаст подкинул его, закручивая словно юлу в небе. Секунда, две, и самоцветы сливаются, чувствуя, как становятся единым целым. По телу приятно пробегают тысячи мурашек, а голова заливается свинцом, но эти ощущения приятны обеим сторонам. Вдыхая воздух полной грудью, разминая конечности и шею, слияние лучезарно улыбнулось самому себе. —Так, какое наше имя? – раздался в голове голос алфедова, на что второй с гордостью ответил: —Джастфедов.