наверное, мы просто задохнулись однажды
в порыве чувств, пережимая артерию сонную
мы будем и дальше сидеть на подоконнике в трауре
и будем рыдать.
это, наверное, здорово.
тусклый свет монитора слабо освещает комнату — шторы задернуты, чтобы свет фонаря или, чуть позже, солнечные лучи не смогли пробраться к нему, нарушая столь хрупкий покой. саша и без того устал, а сейчас вовсе почти без сил из-за терзающего сна и воспоминаний. ему обещали, что весь кошмар закончится, когда он смирится с той мыслью, что все это было временно. но почему тогда его кошмар длится до сих пор? почему он все ещё краем глаза видит образ этого человека, а когда оборачивается — не видит никого? почему ему кажется, что он все ещё рядом? это его бесполезные попытки пропасть в другом человеке, будто в бездне. бездна, в которую ему так хотелось окунуться и забыть про себя, свои мысли и расстройства. это место могло было бы стать спасением. эти отношения были странными, быстро развивающимися, но особенными. ясюкевич клянётся, что никто не дал ему столько же, сколько глеб. даже сейчас можно вспомнить, как глеб сидел на этом же блядском кресле, сводил их первую совместку. эти картинки будут только в памяти. саша не найдет его физически, но только будет помнить — те же шрамы на руках напомнят лишь о боли. как он говорил? со шрамами красивее? снова. снова из пустых строк и тревожных мыслей собрал образ викторова, потому что боялся самого обычного одиночества. он не один — с ним постоянные загоны и воспоминания о хорошем. просто невозможно не вспомнить глеба при любой мелочи. раздражает других, скорее всего, но ничего с этим сделать не может. слабый, наверное. но утешить себя хочется. вспомнить того, с кем так спонтанно свела судьба. того, с кем была разделена одна, последняя сигарета на балконе. того, с кем сидел на кухне, рассказывать разные мелочи : начиная строками для куплета, заканчивая тем, как было больно. больно до сих пор. того, кого укладывал спать, несмотря на все возражения. того, кто остался размазанной точкой в аккуратной записной книжке со строгим распорядком дня. это как приставлять к собственной голове дуло пистолета ー вроде страшно, но еще ведь ничего не произошло? произошло. саша потерял часть себя. не частичку, не крупинку — целую половину. теперь там только некрасивая пустота. теперь он ничего не знает про глеба. не знает о его страхах. не знает его истории. не знает его жизни. не знает, с чем ему пришлось сталкиваться. знает только, что он любил когда-то безумно. это была та история, которую не хотелось обрывать на второй странице, все больше и больше расписывая ее. но даже самые хорошие книги когда-то кончаются — будь там только вступление или целых восемьсот страниц. конечно, все когда-то встанет на свои места. саша снова найдет себе место и сможет жить дальше. он перестанет петь их совместные песни, гордясь собой, что отпустил и не хочет вспоминать лишний раз. когда-то заменит. когда-то уберет окурки с пепельницы и пустые бутылки у кровати. когда-то перестанет убивать себя нагрузками и музыкой, лишь бы забыться. но не сейчас, пока место ему только в чужих объятиях.среди печальных лиц людей, которых не любишь
мне кажется, теряешь очень важное в принципе
это, наверное, здорово, что я уже умер
но никогда не забывай своего грустного принца