***
Королевский шатёр отличался богатым убранством, даже в полевых условиях слуги смогли устроить всё так как нравится их господину, словно украли кусочек дворца и поместили его в эту бескрайнюю пустыню. Наследник любил спать на мягкой перине в окружении множества цветастых подушек и здесь всё было сделано по его желаниям. Войдя в жилище Арс увидел, что на его перине, спиной ко входу на коленях сидел омега. Пока он разговаривал с друзьями ярость омеги немного поутихла и появилась усталость и беспокойство. Страха, как ни странно, не было. Руки омеги были крепко связаны веревкой на кистях и лежали на бедрах. Подойдя ближе, стало видно, что рот тоже был плотно завязан платком. Омега шумно дышал через нос и услышав, что кто–то зашёл, начал вертеть головой, пытаясь увидеть кто это и мычать, видимо требуя, чтобы его развязали. Зеленые глаза метали молнии. Эти глаза цвета живительного оазиса, как мираж в пустыне тянут к себе. Шехзаде быстро подошёл к принцу и начал развязывать узел на затылке, путаясь в русых кудряшках. Тогда же он увидел, что ноги омеги были связаны грубой веревкой на коленях и лодыжках. — Приношу вам свои глубочайшие извинения, принц Антон, произошла чудовищная ошибка, мои люди немедленно вернут вас в…— Арс не успел договорить, потому что как только он развязал платок на затылке, омега выплюнул импровизированный кляп и прервал извинения. — Как вы посмели меня похитить! Я принц, а не базарная девка, чтобы хватать меня и тащить в чужой шатер. Хотя, конечно, я забыл с кем разговариваю, гнусный завоеватель вольных городов, наследник кровавой империи. Родился в праздности и вседозволенности и привык, что всё ему приносят на блюдечке с голубой каёмочкой, — принц не давал и слово вставить альфе, с каждой фразой он всё больше повышал голос. — Тебе ничего не стоит обесчестить омегу, даже на титул и семью не посмотришь. Будь ты прокл… ммм… — Шехзаде прикрыл ладонью рот омеги, боясь, что кто–то в лагере может их услышать и тут же почувствовал укус. Перс отдёрнул ладонь и начал искать глазами, куда отлетел кляп. — Ты не заткнёшь мне рот тиран, я ммм… — кляп заткнул рот омеги и на затылке снова затянулся узел. Альфа быстро выглядывает из шатра, проверяя не привлекли ли они лишнее внимание, и снова приближается к принцу. — Видимо иначе конструктивного диалога у нас не выйдет. Я понимаю, что вы расстроены, принц, но не забывайте в чьем шатре вы находитесь. В ваших же интересах вести себя тихо и кротко, — последнюю фразу Арс проговорил, близко наклонившись к лицу омеги и глядя прямо в глаза. Альфа начинал заводиться. Омега оказался с острым язычком, это было проблемой для дела, но нравилось альфе. Он устал от слишком покорных омег в своём гареме, а эту крепость хотелось завоевать. Тем более его вид будоражил скрытые желания Арса, таившиеся глубоко внутри о которых тот сам не подозревал. Такой связанный за тонкие кисти и лодыжки и обездвиженный с заткнутым ртом омега вызывал странные чувства. Из одежды на принце было только чоли из тончайшего красного шелка с золотой вышивкой по краям, что открывало плоский животик, и лёгкие шальвары из прозрачной органзы. Глаза были подведены сурьмой, которая немного смазалась, в правом ухе висело золотое колечко серьги. Омега с удивлением посмотрел альфе в глаза и перестал брыкаться. — Завтра я со своим войском войду в ваш город, и он мне покорится, а вы добровольно займете место в моём гареме. Мы уже обо всём договорились с вашим отцом, осталась только официальная часть. Чтобы всё и дальше оставалось в рамках приличия мои люди вернут вас обратно во дворец, и никто ничего не заметит. Вы согласны? — Омега все так же неотрывно глядел в голубые глаза наследника, пытаясь что-то в них рассмотреть. Потом тот перевел взгляд вниз и обратно, намекая на кляп у себя во рту. — Я вытащу кляп, но вы должны говорить тихо, чтобы нас никто не услышал, — альфа вздохнул и подобрался к омеге сзади, встал на колени за его спиной, развязал узел платка и вытащил кляп. — А что будет, если я не согласен, — тихо произнёс принц. Альфа положил руку на оголённую талию омеги, приблизился и прошептал на самое ухо: — Тогда мне придется вас заставить. Арс провёл носом от уха к шее принца, вдыхая его терпкий цветочный запах. Острота совсем пропала и появилась пьянящая сладость, аромат пустынной розы всё больше раскрывался и манил наследника. Хотелось ощутить вкус кожи на языке, она наверняка такая же бархатная, как и на талии. Принц шумно сглатывает от этих слов и неосознанно принюхивается к запаху альфы. Перс пахнет самой пустыней, горячим песком, нагретым иссушающим полуденным солнцем. Этот запах резво забирается в лёгкие и окутывает всё тело, такой сильный и властный, что внутренняя омега хочет подчиниться. Но упёртый характер еще сопротивляется его влиянию. — Я буду кусаться. — Я тоже, — шепчет альфа и приближается к шее, губами едва касаясь чувствительного места за ушком и ниже. Клыки уже начинают немного удлиняться и нежно царапают кожу. В это время уже обе руки уверенно оглаживают желанные бока. Пальцы поднимаются выше, пересчитывая ребра, и проходятся по гладкой ткани чоли, находят чувствительные соски. Тонкая, шёлковая ткань не может скрыть, как те начинают твердеть. Ловкие пальцы ласкают горошины, нежно поглаживают и постукивают подушечками по ним, распаляя всё сильнее. Это так приятно, что изо рта омеги непроизвольно вырывается громкий вздох. Дыхание сбивается, Антона еще никто так не касался. Движения рук такие нежные, но в тоже время уверенные и умелые, что хочется закрыть глаза, откинуть голову назад, оголить шею и поддаться, но… — Я не ваш наложник, чтобы вы меня так касались. — Я Шехзаде великой Персии, наследник престола, я могу трогать любую омегу в своей империи, — одна ладонь продолжает терзать сосок через ткань, а вторая спускается к талии и оглаживает мягкую кожу плоского животика. — Аламут — не часть Персидской империи, — разум пытается придумать аргументы, но глаза всё–таки закрываются и хочется просто утонуть в ощущении сильных рук на теле, что захватывают в свой плен. — Это пока, — обрывает альфа, — завтра будет заключён союз, и ты и твой город станут моими, — альфа не выдерживает и начинает нежно покусывать шею, немного оттягивая кожу, и сразу же зализывает укушенное место. От этих действий предательские мурашки бегут по позвоночнику, заставляя издать тихий стон. Запах омеги становится сильнее и слаще, в нём чувствуется возбуждение. От этого и альфа распаляется сильнее, всё настойчивее сжимает тело в руках. — Я никогда тебе не покорюсь, ты можешь сломить тело, но до моего сердца тебе не добраться, — несмотря на громкие слова, от настойчивых ласк тело становится податливым и прижимается спиной к груди. — Тогда начну с тела, — руки спускаются ниже и начинают оглаживать соблазнительные бедра и попку, натыкаются на веревку, стягивающую колени, и развязывают её. Арс не планировал брать омегу сегодня, но он так заведён, что просто не может оторваться от этой длинной гладкой шеи. Еще и протестующие слова, лишь раззадоривают альфу, он точно должен сделать его своим. Руки уверенно разводят бедра чуть в стороны и те поддаются и расходятся, открывая доступ к промежности и ладонь ложится на небольшой омежий член. Альфа оглаживает его через одежду, чувствует, как он уже напрягся и начинает истекать смазкой. — Для такого бунтаря, ты слишком отзывчив на ласку, — шепчет перс в покрасневшее ушко и наседает на омегу. — Это лишь … глупое тело, — тихо выдыхает принц. Легкие заполнены запахом альфы, это уже не просто запах песка, а песчаная буря, которая поглотит любого, кто не преклонил голову, кто не скрылся в спасательной палатке. Голова затуманена и под тяжестью феромонов опускается вниз, тело отклоняется вперед, и Антон опирается на связанные руки. Арс сзади напирает всё сильнее и не отрывается от шеи, начинает вылизывать её широкими мазками. Одна ладонь остается на паху омеги, вторая ведёт по бедрам назад, скользит внутрь, забирается в шальвары и осторожно касается между ягодицами, там уже влажно. Ему приятно то, как отзывается на его ласки тело омеги, он не хочет брать его насильно. Не торопится проникнуть внутрь, сначала дразнит — кружит по мышцам, распределяя естественную смазку, размазывает по своим пальцам. — Мой принц, — горячо шепчет альфа, — как сильно я хочу почувствовать твой вкус, как сильно я хочу ласкать тебя изнури, чтобы ты срывал свой чудесный голос от стонов. Омега слышит низкий, гортанный рык возбужденного альфы и отвечает на это тихими поскуливаниями. Это звук покорности, омегу можно покрыть. Альфа хватает принца за шею и прижимает его ниже, заставляя того опереться на предплечья и прижимает щекой к бархатной подушечке, которая так удачно лежит перед тем. — За твоё неповиновение, я покрою тебя сегодня, но моего узла и семени внутри ты пока не получишь. Ты должен быть тихим, иначе я верну кляп, — на этих словах Шехзаде стягивает с омеги шальвары и проникает внутрь пальцем на всю длину. Охваченный непривычными ощущениями принц судорожно хватает ртом воздух, непривычная наполненность сбивает с толку и гормоны накрывают с головой. Альфа оглаживает внутренние стенки лона, наслаждаясь тем, какое оно еще тесное и не разработанное. Ни один альфа не касался здесь до него, ни один не вдыхал этот запах возбуждения цветущей розы, ни один не чувствовал приятную вязкость естественной смазки на своих пальцах. Шехзаде грубо разрабатывает дырку, а принц, вывернув голову видит, как внушительный член оттягивает чужие шаровары в предвкушении скорого сношения. Уже три пальца проникают в него на всю длину и нащупывают внутри комок наслаждения. Не в силах сдерживаться, омега утыкается лицом в подушку заглушая громкий стон. Перед глазами альфы лишь чистая кожа загорелой шеи, так и хочется подарить ей свои отметины, заставить засосы расцветать на ней алыми бутонами. Но нельзя. Нельзя оставлять следов, запаха, феромонов иначе кто-то во дворце можешь заподозрить. Заметив, что омега начинает невольно подмахивать движениям пальцев внутри, Арс решает, что пора. Он стягивает с себя шаровары и вводит изнывающий член внутрь, медленно погружает сантиметр за сантиметром, крепко удерживая трепыхающееся тело руками. Не даёт отклониться и избежать болезненной близости, присваивает это нежное существо себе, отнимая навсегда его невинность. Член методично долбит по комку нервов внутри, не оставляя омеге шансов остаться равнодушным. Связанные конечности и склонённая поза усиливают ощущение беспомощности, заставляют чувствовать свою принадлежность этому альфе, внушают покорность. Нутро покоряется сильному завоевателю и признает его власть над собой, добровольно приносит клятву в верности. Не выдержав быстрого темпа и всех ощущений на теле, принц кончает на ложе. Анус пульсирует и сжимается от оргазма, сильнее стимулирует член внутри. Тело ослабевает, руки уже давно не держат, колени разъезжаются в стороны, но связанные лодыжки не дают совсем развалиться. Крепкие руки всё еще удерживают омегу в нужной позе, не давая завалиться набок. Чувствуя приближение конца, альфа выходит из растраханной дырочки и отклоняется от омеги, чтобы на того не попало семя, рвано проводит несколько раз рукой по члену и с наслаждением изливается на пол. Обессиленное дрожащее тело сжимается и кажется маленьким, несмотря на рост. После оргазма неприятные ощущения от верёвок становятся невыносимыми и омега с жалостью смотрит на альфу. Шехзаде хватает какой-то платок и быстро вытирает с себя остатки спермы. Затем торопится помочь омеге, он вытаскивает из рядом лежащих ножен свою саблю и разрезает веревки на ногах и руках. Бережно укладывает омегу на свою перину, подкладывает под голову подушки и дает место разложить длинные конечности. Аккуратно растирает онемевшие кисти и ступни, разгоняя кровь по ним. Принц блаженно растягивается и разминает затекшие суставы. — Шехзаде! Вы не спите, повелитель? — у входа в шатер послышался громкий шёпот, пришедший боится разбудить, но при этом хочет быть услышанным. Наследник быстро подходит ко входу, боясь, что сюда заглянут. Выглянув из шатра, он видит снаружи дежурного стражника. — Почему ты потревожил меня в столь поздний час? — недовольно звучит альфа. — Простите, владыка, но там пленные из Аламута, они стучат и гремят цепями, а вы запретили их бить кнутами. Они мешают спать нашим воинам, а мы не знаем, как еще их усмирить. Мы говорили им, что завтра мы войдем в город и они вернутся домой, но они словно воском залили свои уши. Позвольте их высечь, раз они не понимают доброго отношения. — А что они говорят? Почему они гремят и не спят сами? — Они молчат, как воды в рот набрали. — Дайте им финики… — слышит Арс за спиной тихий голос. Он прикрыл вход от дежурного, чтобы тот не услышал и обернулся к Антону. — Что ты говоришь? — Я говорю, что не нужно сечь их розгами, просто раздайте каждому по финику. Только пусть раздающий стражник и не произносит ни слова. Молча раздаст каждому по финику и уйдет. Выслушав, Шехзаде снова повернулся и приподнял полог. — Слушай меня внимательно, ступай сейчас в главный шатёр, там еще осталось блюдо с финиками. Возьми его и раздай каждому пленному по финику. Только делаешь это всё молча! При пленниках не издавай ни звука! Понял меня? — Да, Шехзаде, всё будет исполнено. — И не тревожь меня больше сегодня, о выполнении доложишь завтра, после подъема. — Да, повелитель, — стражник поклонился и быстро направился в сторону главного шатра. Арс проследил взглядом за удаляющимся стражником, огляделся и удостоверившись, что рядом нет больше ни души, вернулся в свой шатёр. — Что это за молчаливый мятеж? — Арсу хотелось узнать мотивы пленных, — раньше с ними не было проблем, и мы хорошо с ними обращались. — Сегодня день памяти Алефти Шастун, — покорно ответил омега. — Кто это? — заинтересовался перс, — поведай мне о нём, — альфа устроился рядом с омегой желая услышать рассказ. В голове принца тут же всплыли все рассказы его отца и предания что он прочёл в своих книгах. — Легенда повествует, что в древние времена и минувшие столетия один праведный купец со своим верблюдом отбился от каравана во время песчаной бури. И бродил он по бескрайней пустыне шесть дней, и одолела его беспощадная жара, а на седьмой день вышел он к огромному оазису со свежим источником и высокими финиковыми пальмами. Это было его спасением. Вода била прямо из-под земли и была чистой и свежей, а финики росли такие крупные и сладкие как нигде больше. Алефти основал в оазисе перевалочный пункт для караванов, где торговцы могли передохнуть и пополнить запасы воды, и вскоре он разросся до крупного города со своими жителями. Алефти воцарился в городе и справедливо управлял подданными, и жители его земель полюбили его, и было имя его рода Шастун. Царствовал он честно, был справедливым судьёй своих подданных и жил в полнейшем довольстве и радости. Однажды город посетил король из Европы, он держал путь в Персию и был с целой делегацией из слуг, невольников и вельмож. И была с ним его младшая дочь Арен. И была та омега с фарфоровой кожей и изумрудными глазами, и красотой своей и теплым нравом покоряла она сердца всех, кто её видел. Алефти и Арен влюбились друг в друга, и правитель города попросил у короля руки его дочери, но король не хотел отдавать свою дочь замуж так далеко от дома и потому ответил, что выйдет она только за титулованного короля. Благодарные караванщики услышали это и стали называть Алефти своим королём и этот титул закрепился за его семьёй. Тогда заморский король стал причитать, что Алефти не станет верным мужем его дочери, ведь здешние правители держат гаремы из омег. Тогда Алефти издал закон о запрете гаремов в Аламуте и с тех пор ни один король Аламута не держал наложниц. Алефти и Арен прожили долгую жизнь и были достойными правителями города, а в день его смерти принято чтить его память, угощая друг друга его любимыми финиками и поедая их в тишине. Алефти Шастун — это основатель Аламута, его первый правитель и мой предок — закончил принц свой рассказ. — Видимо пленники, понимая, что не смогут сегодня почтить память основателя так, как требуют традиции, решили хранить тишину весь день, — догадался альфа, — а мои стражники сегодня веселились и шумели днём и поэтому пленники стали шуметь ночью. — Верно, так и было, в городе мы сегодня, как и каждый год проводили Час тишины и обменивались финиками сразу после ужина, — в шатре воцарилась тишина. Арс представлял как жители города рассказывали эту легенду своим детям и угощали сладкими аламутскими финиками, а после ужина сидели в тишине поминали своего первого правителя и ели, полученные от друзей и родственников финики. Это сплачивает народ не хуже массовых гуляний. Хорошая традиция. Со стороны прохода Шехзаде снова слышит шорохи и поднимается, чтобы посмотреть, что там. У входа в шатёр он увидел своих друзей. — Эфенди, скоро начнёт рассветать, нужно торопиться, чтобы никто из города не заметил пропажи, — говорит Дима. — Мы готовы к отъезду, лошади ждут за большим барханом у границы лагеря, нас никто не заметит, а ты как? Смог совладать с этой бестией? — спрашивает, ухмыляясь Серж. — Прояви уважение к принцу, — осёк его Арс, — дайте нам еще две минуты и ждите у лошадей, я сам выведу его из лагеря. — Закрывшись от своих советников, перс возвращается к принцу. — Что со мной будет теперь, когда ты удовлетворил свою нужду во мне? — во взгляде омеги сквозит грусть, — если судьбы рука со мной позабавилась и гнев её опороченной честью поразил меня, то знай смерть для меня лучше, чем жизнь! — Наш план, с соизволения Аллаха, остается в силе. Я не оставил на тебе ни своих меток, ни своего семени, мой запах выветрится с тебя в дороге. Мои друзья украдкой проведут тебя во дворец, пока ночь не повернула на рассвет, а уже днём я приду за тобой к твоему отцу и ни один человек боле не узнает об этой ночи, Аллах тебе в том, что я говорю, поручитель, - альфа хотел успокоить своего юношу, он взял кубок с вином, что стоял у него в шатре, отпил из него, а потом дал отпить омеге. Когда принц отнял от своих алых губ бокал, Арс прильнул к ним нежным поцелуем, запечатывая на них своё обещание. Заручившись клятвой наследника, омега вернулся в свои покои в сопровождении верных приближённых, пока их не застигло утро. Оставшись наедине, принц опечалился. Запах альфы выветривался, и ему бы следовало омыть своё тело и натереться душистым маслом, чтобы прогнать его совсем. Но сердце не хотело отпускать запах, а тело всё еще помнило горячие прикосновения. Не обманет ли его альфа? Заберет ли так же в свой гарем? Почувствовал принц великую грусть и лицо его стало бледным и тело ослабло. Перс уже взял невинного парня и овладел не только его телом, но и душой. Обесчещенный, он не стоил ни единого дирхема.***
Наутро лагерь персов снарядился в путь. Дежурный стражник, что ночью приходил к шатру Арса, доложил, что выполнил приказ в точности и пленники успокоились после этого и смиренно дождались утра. При сборах не роптали и более не учиняли никаких неудобств. И преодолели воины и слуги великих персов последний клочок пустыни до города, и вошло войско в завоёванный Аламут как хозяева этих земель, и направился гордый наследник прямиком во дворец правителя. Король лично встречал делегацию возглавляемую Арсом. Его сопровождали его лучшие стражники и советники Серж и Дима. В присутствии двух сторон был подписан договор о добровольном вхождении прежде вольного, а ныне покорённого города Аламута в состав Персидской империи. В подтверждение своей смиренности король Аламута произнёс речь и закончил её фразой: — О, владыка, вверяю тебе самое драгоценное, что есть в нашем городе — судьбу моего единственного сына Антона. Арс пожелал видеть омегу. Тот вошёл в приёмный зал и сел подле своего отца. Арс почувствовал, как опьянел без вина от его запаха. Он смотрел тяжёлым взглядом на омегу и не мог оторваться. — О, владыка, мы благодарим тебя за твою милость, ты вернул домой всех пленных, захваченных тобой в сражении. Позволь моему сыну развеселить тебя. Антон любит читать книги, летописи и жития древних царей и предания о минувших народах, он собрал у себя тысячу летописных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. Антон может развеселить твоё сердце усладой поэмы. Омега смотрел в небесно-голубые глаза своего нового повелителя и из его губ полились слова: «Ночь продлилась, от заботы я не спал, Похудел я, размышляя без конца. Я поднялся и ходил то у себя, То блуждая в помещениях дворца. И увидел что–то чёрное я вдруг — Это белая под прядями волос. Месяц полный, что сияет и блестит, Иль ветвь ивы, что прикрылась от стыда. Выпил чашу я вина одним глотком, А затем я пятнышко поцеловал. И проснулась тут в смущении она, И склонилась, точно ветка под дождём. А затем, поднявшись, молвила она: «Друг Аллаха, что случилось здесь, скажи?» Я ответил ей: «То гость, пришедший в стан, Думает найти приют здесь до зари». И ответила в восторге: «Господин, Гостя зрением и слухом я почту!»***
«Скажи прекрасной в голубом плаще её: «Аллаха ради, дух мой, мягче будь! Поистине, когда с влюблённым друг суров, Вздымаются в нем вздохи от волнения. Ради прелести, что украшена белизной твоей, Пожалей ты сердце влюблённого сгоревшее! Над ним ты сжалься, помоги ему в любви, Речей глупца о нем совсем не слушай ты».***
«Ты будешь ли справедлив к другим, коль жесток со мной — В любви отдаляешься, другим наслаждение дав. Найдись для влюбившихся судья, я бы жалобу Ему принесла на вас — быть может, рассудит он. И если мешаете пройти мне у ваших врат, Тогда я привет вам свой пошлю хотя издали». Омега закончил читать стихи, что так отзывались в нём и его сердце так громко билось, что не было сомнений в том, что Арс его слышит. — Я не желаю, чтобы твой сын становился моим наложником, — сердце Антона пропустило удар от слов перса, что-то оборвалось в его душе, но альфа продолжал, — ибо я из тех, кто оказывает добро и благодеяния. Позволь мне взять твоего сына в мужья. Я буду заботиться и почитать его как величайшую благость, дарованную Всевышним, — Арс поднялся и приблизился к Антону, он встал перед ним на колени, и взял его руки в свои. — В моём сердце родилась любовь к тебе и мои глаза не будут знать сна пока ты не станешь моим, — прямо сказал он, — и целый гарем не заменит мне благоухающий цветок пустыни, потому будь моим единственным омегой. Сердце принца забилось с удвоенной силой. Прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось. — Я стану твоим мужем, с любовью и охотой, если разрешит мне безупречный Шехзаде. — Да благословит тебя Аллах и да приветствует, — король был рад, что его сын попадет не просто в гарем, а станет мужем наследника великой Персии.