Признание

От урагана шквал отличается непродолжительным характером. Он возникает преимущественно в зонах атмосферных фронтов и линий неустойчивости. Шквал на море сопровождается высокими волнами и может приводить к затоплению парусных судов. Непродолжительный…неустойчивость…затопление… Этими словами можно описать не только природное явление. Если взглянуть на это с другой стороны, то можно дополнить ряд словами «ссора, конфликт…» с непредсказуемыми последствиями. Ощущение того, что платье будет подниматься вверх на пару сантиметров при каждом моем шаге, никак меня не покидало. Что ж, вывод такой: нужно носить платья чаще, начинаю отвыкать. Покрутившись у зеркала, я снова одернула подол вниз, теперь он почти доставал до колена. Вполне себе прилично, но со вкусом. Добавим сюда пару туфель на шпильке, кокетливую улыбку и вуаля, вечер идеального свидания можно считать открытым. И на подготовку ушло гораздо меньше времени, чем я думала. Может навык хождения на романтические ужины я и подрастеряла, зато всё еще могла в рекордно короткий срок привести себя в полный порядок, не имея под рукой нужных вещей. По словам Сары, я выглядела «сногсшибательно», по словам Сэма, он должен был вернуться час назад, но куда-то пропал. Других людей, чье мнение было бы мне интересно, в доме не имелось. В целом, если судить по глухой тишине, повисшей в воздухе, дома вообще никого не было. Неожиданно, осознав этот факт, я ощутила прилив горького чувства одиночества. В последнее время это случалось всё чаще. Постоянные командировки, переброс из штата в штат не находили положительного отклика в моей душе. Единственная тихая гавань, курс на которую брало моё сердце, это дом Сэма Уилсона, и его двери всегда открыты. Но в свете последних событий Капитан был крайне занят, и вечно где-то пропадал. Сара составляла мне компанию на выходных или оставляла мальчишек скрашивать мое грустное существование, но сегодня никого из них не было. Достав телефон, я сверилась с часами. Густав, а именно так звали смельчака, который пригласил меня в «Ди Би Эй», должен был заехать ровно в восемь, и значит, что я опередила события на целых тридцать минут. Полчаса свободного времени. Из открытых окон доносился запах воды и мокрого дерева, тянуло теплым летним воздухом. В этой части острова влажность была особенно высока, отчего мои волосы имели привычку завиваться сами по себе. Предвидя это, я не стала сильно заморачиваться с прической, поэтому сейчас могла со спокойной совестью прислониться к оконной раме и позволить легкому ветру … распущенные пряди. Наверное, нужно было предложить Густаву прогуляться по набережной вместо того, чтобы добровольно замуровывать себя в стенах ночного клуба. Но отменять свое решение было уже поздно. Я твердо решила довести это дело до конца хотя бы потому, что все предыдущие попытки заканчивались на этапе общения по телефону. Нужно было выбираться из своей раковины. На один вечер снова почувствовать себя живой. Отвлечься от мыслей о работе и о… — Как вульгарно. Я вздрагиваю. Его голос застает меня врасплох. Первая мысль: срочно уходить! Но выход один, и как раз в этом дверном проеме стоит человек, которому и принадлежит недовольный голос. Остаюсь стоять на месте, изображая всю непоколебимость этого мира. — Твоего мнения я не спрашивала. Шкала хорошего настроения моментально ползет вниз. Еще раз смотрю на часы. Выходить рано. — Раз Сэм не вернулся домой, а больше сказать горькую правду некому, тогда это сделаю я. — Засунь свою правду себе знаешь куда, Барнс? Я стараюсь не встречаться с ним глазами, но четко ощущаю, как два холодных стальных лезвия скользят по моей фигуре сверху вниз, к самому краю платья. — Знаю, Клэр, ты не устаешь указывать мне это направление. — Вот и славно. Мужчина громко фыркает, без слов выказывая свое ко мне отношение, и исчезает из поля зрения. Первый раунд, на этом ничего, как правило, никогда не заканчивается. Но сегодня я не стану лезть на рожон. Хватит уже вытрепанных нервов и глотания слез в подушку. Раньше мои визиты к Уилсону никогда не заканчивались на эмоциональном дне, но сейчас приходилось делить своего друга с другим человеком, и это слишком больно ударило по моему чувству собственничества. А потом мы перестали вплетать Сэма в свои разборки, перешли на личности, и стало еще хуже. Всегда, когда рядом не было незаинтересованной стороны — становилось хуже. Мы достигали максимального уровня угрозы. Какое-то время я пыталась расслышать шаги, чтобы понять, в каком направлении удалился Барнс, но ответом мне была тишина. Теперь точно нужно было уходить, но с видом победителя. В надежде, что Густаву хватит ума заехать немного пораньше, я уверенной походкой от бедра двинулась к выходу. Правда уверенной она была только в моем воображении, потому что в жизни отработанный годами навык хождения на высоком каблуке куда-то испарился. Грешным делом, я даже подумала подняться обратно в комнату и сменить туфли, но тут же представила сердитое выражение лица Сары. Нет. Нет, нет, нет, двигаться только вперед. Команды «отступать» не было. Дом у Сэма не самый большой даже по меркам этого района, но впервые дистанция от кухни до входной двери кажется мне непреодолимой. И я вижу его, Барнса, по-хозяйски развалившегося на большом диване. Удивительно, на Барнс при его росте сумел визуально уменьшить этот предмет мебели. Он вытянулся и ногами доставал до дальнего подлокотника, плечо его левой руки находилось на весу, поскольку бедный диванчик не только в длину, но и в ширину не мог вместить этого накачанного киборга. В мою сторону мужчина больше не смотрит. Однако наличие зрительного контакта не является необходимым условием для нашего «теплого» общения. — Твой принц прискачет прямо сюда на белом коне? Мне нужно преодолеть последние несколько метров и выйти из дома. Но вместо этого я останавливаюсь. Последнее слово не будет за ним. — Да, и вызволит меня из лап злого дракона. Или волка. Напомни, как ты там себя называешь? — Я не похищал тебя. И в заложниках тоже не держу, но если бы пришлось, то очень сомневаюсь, что тебе удалось бы сделать и шаг из дома. — Ты себе льстишь, Барнс, — из груди вырывается нервный смешок. В каждой шутке есть доля шутки. — Вся проблема в том, что есть мир реальный, а есть тот, который ты сам себе нарисовал. Так вот девушки из этого, реального, вольны делать всё, чего им хочется. — Давай, Клэр, оторвись сегодня на славу, — медленно, почти нараспев тянет он. Мужчина закидывает руки под голову, обнажая не только идеальные мышцы, но и всю красоту начищенного до блеска металла. — Только Бога ради, когда вернешься обратно, не греми посудой на кухне. Его взгляд — откровенная насмешка. И мне не остается ничего, кроме как отплатить ему той же монетой. — Я всё время забываю, что рядом на коврике спит малыш Баки. И с чего ты взял, что я собираюсь возвращаться сегодня? У нас на этот вечер большие планы. Вряд ли Барнсу вообще есть дело до того, чем я собираюсь сегодня заниматься. Его основная цель — уколоть посильнее. Потому что именно так мы и существуем: при каждом удобном случае напоминаем друг другу, что нас тут быть не должно. — Как я и сказал ранее: вульгарно. — Завидуй молча. — Лучше посочувствую тому бедняге. — Он — проведет вечер в приятной компании, ты — в обществе телевизора. Кому повезло меньше, Барнс? — Думаю, что ответ очевиден. Когда я улавливаю всю серьезность его тона, то становится обидно. Мы ведь пытались наладить контакт, сделали шаг навстречу друг другу. Правда, первый и последний. И я была согласна на мирную жизнь без взаимных претензий, но, как оказалось, это что-то из рода фантастики. Его бесило, когда я устраивала ночные рейды по первому этажу в поисках забытого зарядного устройства. Меня раздражал тот факт, что Сэм почти всегда вставал на его сторону никак это не аргументируя. Барнс вставал слишком рано, и так же рано предпочитал ложиться спать. Моя же активность приходилась на вторую половину дня начиная с четырех вечера и до поздней ночи. Он всегда забирал последнюю бутылку минеральной воды из холодильника или же оставлял её на столе, чтобы та грелась. Я «случайно» смахнула накидку с его мотоцикла во время дождя. И у всего этого должен был быть логичный конец. Обычно он выпадал на день моего отъезда. — Слушай, зачем ты это делаешь? Если мы настолько друг друга бесим, тогда давай заведем правило? Или несколько правил? Хотя хватит и одного «не находиться одновременно на одной территории». — Ты бываешь здесь раз в месяц, стабильно. — И каждый раз здесь находишься ты. У вас что, с Уилсоном нет возможности решать рабочие вопросы в другое время? — А почему кто-то вообще должен подстраиваться под твои желания, Клэр? Он всегда называл меня по имени, хотя я в свою очередь намеренно подчеркнуто говорила: «Барнс». — Рассказала бы я тебе о принципах джентльменства, да не хочу попусту время тратить. — Ну разумеется, тебя ведь ждет идеальный мужчина. — И после этого ты скажешь, что не завидуешь. Ваши неудовлетворенные потребности, мистер Барнс, видно невооруженным глазом. Вся двусмысленность этой фразы дошла до меня с запозданием, и предательский румянец выступил на щеках. Я буквально ощущала, как мое лицо вспыхнуло до кончиков ушей. Это фиаско. Неожиданно на улице раздался автомобильный сигнал, который послужил мне знаком свыше — пора бежать! Краем глаза я заметила, как Баки двинулся следом. — Не смей! — Что? — Ходить за мной. — Мне теперь из дома нельзя выйти? — Выйди через пять минут, раз так надо! — Но мне надо сейчас, — пожал плечами он и толкнул рукой входную дверь. — Нет, не надо, — я попыталась вклиниться вперед, чтобы перегородить ему путь, но сделала только хуже. Оказавшись зажатой между дверным косяком и каменной грудью Барнса, я забыла, как нужно дышать. Он посмотрел на меня сверху вниз, вопросительно выгнул бровь, но не удосужился отодвинуться ни на дюйм. — Разогреваешься перед «большими планами» на вечер, да? — Как ты смеешь… — Если ты настолько не уверена в своем кавалере, то могла бы сразу сказать. — И что? Кинуться в твои горячие объятия? Барнс, остынь, у тебя на лбу написано «не подходи — убьет» 24/7. И даже сейчас его невозмутимое лицо выражало именно эту мысль. — Ты специально это делаешь. — Может быть, — невинно пожал плечами он. — Пусти. — Я не держу. Лишь на секунду. На одно короткое мгновение при взгляде на его преисполненное невероятно сексуальной уверенностью лицо мне вдруг захотелось послать Густава погулять одного. Мы едва ли не вывалились из дома. Повезло, что в вечернем полумраке этой потасовки было незаметно. На подъездной дорожке стоял темно-бордовый шевроле, из окна которого с радостной улыбкой показалась голова Густава. Признаюсь, что первое впечатление оказалось совсем не таким, каким я себе его представляла, тратя пол дня на наведение марафета. — Привет! — крикнул он, активно замахав рукой. — Так и будет там сидеть? — «поинтересовался» Барнс склонившись так низко, что я почувствовала его дыхание на своей шее. Отпрянув в сторону, я бросила на него сердитый взгляд. — Твое какое дело? Сидит и сидит. Всё, можешь разворачиваться и возвращаться в дом. Шоу окончено. — А, по-моему, оно только начинается, — довольно ухмыльнулся он и, проследив за направлением его взгляда, я поняла, о чем идет речь. Густав всё-таки вышел из машины. Двигаясь в нашу сторону, он то и дело переводил взгляд с меня на Барнса и обратно, видимо, пытаясь найти этому логичное объяснение. Нужно было срочно прояснить ситуацию. — Привет, — широко улыбаясь, я зачем-то протянула парню руку. Да, подобное приветствие никак не вяжется с фразой «большие планы». Больше похоже на деловую встречу двух не особо терпящих друг друга коллег. Густав ответил коротким кивком и немного нерешительно пожал мою руку. Беспечность постепенно сходила с его лица. — Привет, — пришла очередь Барнса проявить чудеса дружелюбия. Только вот весь его вид говорил, нет, даже кричал об обратном. Густав принял второе рукопожатие, украдкой взглянув на бионику. — Спасибо, Баки, — сказала я, делая шаг от крыльца, — что проводил. Теперь я пойду. — Мы не договорили, — категорично отрезал он, чем ввел Густава в еще большее замешательство. — Я…мне в машине подождать? — спросил тот, и мне захотелось расплакаться в голос. Какой. Позор. — Было бы славно. Барнс даже не смотрел в сторону своего оппонента, когда говорил с ним. Вместо этого он пытался прожечь дыру где-то в районе моего затылка. — Жалкое зрелище, Клэр, — без тени сожаления в голосе сказал Баки, — очень сомневаюсь, что он подарит тебе тот незабываемый вечер, о котором ты говорила. — А кто подарит? — мгновенно вспыхиваю я, — в любом случае тебя это заботить не должно. Занимайся своими делами, а я буду своими. На расстоянии друг от друга, окей? Всё, Барнс, потеряйся, умоляю! За этим последовала долгая пауза в полной тишине. Почему он молчал? И почему я ждала вместо того, чтобы сойти с этого гребаного крыльца и сесть в машину к человеку, который не будет выматывать мне нервы забавы ради? — Позвони мне, если нужно будет забрать, — наконец изрекает он, бросив последний взгляд на припаркованный автомобиль. — Ты — последний человек, кому я буду звонить. — Меня это не особо беспокоит, Клэр. Главное, что ты позвонишь.