«Ты прости, что я совершенно не к месту, но я тебя люблю. Скрывать больше не могу, чувства победили рассудок, я жертва своей же бойни.»
Пасмурные уставшие глаза бестолково уставились на лист бумаги, который сегодня, почему-то, кричал громче всяких книг. Наверное, стоило завидовать, ведь в голове Айеши царил лишь белый шум и полное непонимание того, как же реагировать на это признание. — Совершенно не к месту? Да это ещё мягко сказано… — Айеша измученно закрыла глаза руками и подняла голову к потолку, — И что мне прикажешь с этим делать? Потолок скромно помалкивал. — Вариантов масса, да только жаль, что на большинство ты не согласишься. Айеша вздрогнула и неверяще подняла затуманенный взгляд. Справа от неё стоял Шон собственной персоной, и проморгавшись пару раз на всякий случай, она спокойно ответила: — Ты вовремя как всегда. — Я не могу оставаться в стороне, когда ты забиваешься во все возможные углы и тихо страдаешь. — Где поместье Дмох, там и страдания. Это аксиома, — Шон в ответ на это лишь согласно улыбнулся и присел рядом в уголок, — Так про какие варианты ты там говорил? — Один и самый злободневный ты уже знаешь: сбеги с любимым. У Айеши не было сил ни кривить лицо, ни закатывать глаза, ни опускать какие-либо язвительные фразы. Она всем телом заметно напряглась и тяжело выдохнула, от чего на мгновение Шону показалось, что та всерьёз решила обдумать его предложение. Он устало усмехнулся, но Айеше было не до шуток. — Даже если мой любимый — это загадочный принц из старой пыльной библиотеки? — Особенно если твой любимый это принц из библиотеки, — не услышав никакого ответа, Шон продолжил, — Ты же уже давным давно обо всём догадалась, зачем притворяешься? Неужели тебе настолько противно признать, что этот человек может быть мной? — Я не знаю, — Айеша понимала, что этот диалог обязан был наступить, но никогда не была к нему готова, — Наверное, я сама себе же отказываюсь в этом признаться. Я доверяю тебе, но мне кажется, что этого недостаточно. Мне сложно, прости. — Айеша, посмотри на меня. Просьба осталась нескромно проигнорированной. — Айеша, я прошу тебя ещё раз, посмотри на меня, — повторил Шон, ожидающе наблюдая за девушкой, взгляд которой будто бы магнитом тянулся к полу, — Так и думал. Даже в глаза мне глядеть боишься. В чём дело, Айеша? Я действительно такой страшный? — Умоляю тебя, Шон, ты не страшный, ты просто какой-то дурак, — на Айешу упал очень жалобный и оскорбленный взгляд, — Просто как колдун из самых страшных сказок. Хочешь знать ответ? Да если я посмотрю тебе в глаза, то точно влюблюсь окончательно. А из любви с подорванным доверием вряд ли сложится что-то хорошее. Шон ошарашено уставился на девушку, сначала не поверив своим ушам. Признание в любви вкупе с недоверием сбивали с толку, пусть именно этого и следовало было ожидать от Айеши. Тогда Шон и понял, что нужно срочно искать правильные слова, ведь здесь ни в коем случае нельзя ошибаться. Придав своему выражению лица как можно более серьёзный вид и предприняв попытки успокоить бешеное влюблённое сердце, он произнёс: — Ты всё до сих пор из-за этого шрама? Айеша, я клянусь, я не хотел обозначить какую-то вражду этим жестом, у меня и в мыслях не было, — взгляд упал на её кружевную перчатку, — Неужели моих нынешних поступков недостаточно, чтобы ты поверила в то, что я питаю к тебе самые светлые чувства? Я хочу искупить вину и сделаю всё, что попросишь, только молю тебя, не отворачивайся. — Откуда мне известно, что все эти поступки совершены не ради твоей собственной выгоды? Вдруг хочешь воспользоваться моей благосклонностью и совершить что-то ужасное на пару с матерью? Вдруг специально поддерживаешь меня, чтобы ослабить бдительность? Вдруг замышляешь что-то и моя глупая влюблённость будет только на руку? — на одном дыхании выговорила взволнованная Айеша, всё-таки встречаясь взглядом с собеседником и на мгновение замирая. Да, смотреть этому человеку в глаза было определённо очень опасным делом, девушка крупно рисковала попасть под чужие чары, — А вообще-то, наверное, я где-то придумываю. Если говорить честно, в последние дни мне действительно показалось, что ты был искренен, но именно это меня и смущает. С тобой мне спокойнее, и Ада тебе доверяла больше всех, так что, наверное, это что-то значит. Спасибо, что защищал её, когда я с этим не справлялась, я всё-таки многим тебе обязана. Айеша немного помолчала. — Но не могу я так сразу и полностью тебе довериться. Я вообще больше ничего не могу. — Ты можешь всё и даже больше, — ничуть не медля с ответом выпалил Шон, — Мне иногда кажется, что ты берёшь на себя чересчур много ответственности. Я понимаю, что ты… безумно сильно любила и опекала сестру, но ты почти всегда забываешь о самой себе. О том, что ты также заслужила любви и защиты. Или о том, что твоё ощущение безопасности тоже очень важно, и ты не обязана всё и всегда контролировать. Я не знаю, сама ли ты поставила себя на пост извечного защитника или вынудили обстоятельства, но я решительно хочу тебя с него снять. Ветер за окном грозно взбесился. — А кто, если не я, Шон? Я не доглядела, я не была рядом с ней. Теперь ты видишь, что произошло. То ли от холода, то ли от поступающих слёз плечи Айеши стали мелко подрагивать. Слова терпкой горечью выливались из дрожащих уст, и тупая ноющая боль снова колючим букетом распустилась в уставшей от рыданий груди. Все оттенки вины перемешались в одной серой картине и навечно впитались в потертую испытаниями душу. От сильного ветра окно распахнулось, поднимая ввысь исписанные страницы и узорчатую занавеску, а также впуская ледяной дождливый воздух в пропахшую горем комнату. Непрошеная слеза скатилась с холодной щеки, и за ней последовали бурные реки, сопровождающиеся тихими всхлипами и дрожью по телу. — Тише-тише, тш-ш-ш, — попытался успокоить Шон, касаясь хрупкого плеча своей сильной рукой, — Ты ни в чём не виновата, слышишь? И слёзы ещё пуще стали покидать свою затопленную обитель. Мужские руки аккуратно заключили в объятия рыдающую Айешу, позволяя уткнуться лицом в его сильное плечо. Мягкими поглаживаниями Шон касался спины, всё шепча на ухо что-то успокаивающее и доброе. Чужое тепло согревало и зябнущее маленькое тело, и оголённую страдающую душу, и становилось так хорошо, так спокойно от родного присутствия рядом, что в холодной ладони рядом с шрамом медленно расцветало скромное подобие силы. Горячая рука Шона всё также нежно переместилась на светлую голову, пытаясь передать сквозь прикосновения хоть каплю своей стойкости. Он крепче сжал девушку в своих руках, и когда тихие всхлипы перестали слышаться, Айеша проговорила: — Шон, а знаешь что? — Что такое, душа моя? Девушка сглотнула и попыталась всеми силами сделать свой дрожащий голос увереннее. — Я согласна на твоё предложение. Давай сбежим, — глаза Шона в ту же секунду загорелись чистейшим энтузиазмом, — Стащим побольше драгоценностей из дома, и пусть Сильвия удавится этим паршивым наследством. Я всеми фибрами души ненавижу эти аристократические распорядки, знаешь? Нам пора строить что-то новое, мы не можем вечно сидеть и смотреть на свои раны. — Ты точно в этом уверена, Айеша? Или это минутный ни к чему не приводящий порыв от отчаяния? — Мечтать я ещё не разучилась, а это значит, что всё со мной в порядке, — уверенно отрезала девушка, встав с холодного пола и вытирая влажное от слёз лицо, — Сегодня. В три часа ночи. Ты со мной? Лицо напротив озарило Айешу улыбкой. — Ну разумеется. Рыцарь всегда должен охранять свою королеву. Айеша легонько улыбнулась, завороженно подошла к Шону и положила свои ладони на его широкие плечи. Дождь тарабанил по крышам и окнам. — Я почему-то думала, что тебе больше подходит принц. И губы возлюбленных слились в нежном и пламенном поцелуе, от которого подкашивались и так ослабевшие ноги. Шон уверенно обхватил девичью талию рукой, и где-то в пыльной библиотеке начал появляться набросок счастливого будущего.***
Бесконечно бегущие волны разбивались о бесконечно печальный берег. От бушующего моря веяло колючим холодом, а промозглый ветер путал волосы и заставлял сильно зябнуть. Далёкие звёзды шептали благодушные напутственные речи, при этом отстранённо скрываясь за чёрными тучами. Ночь, как ни странно, не устрашала, совсем наоборот: скрывала два до одури влюблённых силуэта от посторонних глаз, смывая волнами их следы и заглушая шумом мечтательные разговоры. Шон и Айеша благоговейнно упивались долгожданной свободой, радостно смеясь во весь голос и шутливо дурачась стоя по колено в холодной воде. Не существовало уже ни старой привычной жизни, ни надоедливых душных стен, ни ненавистных всем сердцем и душой людей, жаждующих отнять их святую самостоятельность и подарить извечное рабство. Влюбленные танцевали на обломках спонтанно уничтоженного и негодного существования, чтобы начать своими руками строить здесь светлую и мирную жизнь. Шон радостно подскочил к хохочущей Айеше, крепко обнимая со спины и, насколько это возможно, крутя на месте. Бархатный смех смешался с заливистым колокольчиковым, и на белую макушку невесомой птицей опустился лёгкий поцелуй. — Ха-ха, Шон, отпусти! Мы сейчас вместе упадём! — А кто тогда будет греть мою королеву? Ни за что! — шутливо продолжал Шон, касаясь губами солёной от морских брызгов щеки, — Я так тебя люблю, ты даже представить себе не можешь. Я хочу быть с тобой, ты моё счастливое место, Айеша. Я так давно ждал, когда наступит этот момент, даже дней не сосчитать. Айеша, не прерывая чувственного монолога Шона, развернулась и молча обняла его, сердце к сердцу выражая свои чувства. — Наши записки в книгах, твоё чтение под мою музыку, наши разговоры порой — всё было единственным спасением в этом гадком змеюшнике. Звучит ужасно ванильно, но я сразу увидел в тебе родственную душу. Шон крайне редко говорил что-то настолько искреннее и задушевное. Он вообще не мог похвастаться открытостью характера — все его речи были в основном напускные, театральные и бесчуственные. Однако Айеша творила с ним какие-то сказочные вещи: заставляла сердце биться чаще, вечно притягивала к себе его взгляд и внимание, баловала его своим присутствием и резко остранялась, после чего Шону оставалось только уныло смотрел ей вслед. Даже его собака души не чаяла в этой девушке, преданно и послушно выполняя её команды и прибегая на один лишь зов. Шон всегда сравнивал Айешу со снегом: что-то невероятно красивое, но ужасно холодное. Что-то очень далёкое и недоступное, но тающее от близкого тепла. — И я тебя, Шон. Спасибо тебе огромное за всё, ты действительно прекрасный принц и мой личный герой. Я тебе безмерно благодарна, — возлюбленные одновременно перевели взгляд на мешки со стащенными драгоценностями и прочими нужными вещами, — Я не знаю почему, но именно в эту минуту я как никогда уверена в своём будущем. Особенно в том, что с тобой я никогда не пропаду, и мы, наверное, действительно созданы друг для друга. Твои старания не напрасны, у нас всё обязательно получится. Зелёные прищуренные глаза снова загорелись боевой уверенностью, а в тусклых серых мелькнул игривый огонёк надежды. Всё ещё холодно, и мир по-прежнему кажется страшным, однако вместе они пройдут дальше, чем по отдельности. И все звезды нашей галактики будут освещать их путь.