Из личных писем Александра его супруге Марии, первого чисто обращённого эссенцией вампира и главы родов вампирских Европейской земли.
Я мало, что помню из своей старой жизни. Наверное, это из-за того, что перестал о ней думать уже очень давно, да и времени на размышления у меня никогда не хватало. Но для тебя, моя дорогая Мария и твоего любопытства, я попробую что-нибудь вспомнить. Хотя при твоем очень хрупком состоянии это не самая хорошая история. Тогда было невероятно трудно жить, богачи грабили бедных, а отчаявшееся бедняки грабили и богатых, и бедных. Хоть моя семья и была не самой богатой и не самой бедной, весь ужас я прекрасно ощущал. Бывало, выйдешь утром сбегать за водой или за свежим хлебом, но дальше порога ступить не можешь. Это всегда значило, что кого-то опять убили не важно, как или кем, это всегда был один и тот же исход. Тело лежало уже несколько дней под грудой мусора или чем-то другим. Когда я мне было около двадцати, я точно и не вспомню, ведь давно перестал считать свои года, я решил уйти. Я невероятно устал от всего ужаса, что со мной происходил и от того, что он продолжался и продолжался бы без конца. Ты могла бы подумать, моя дорогая Мария, неужели меня ничего не держало? В том- то и дело, что держать меня было некому. Моя мать давно умерла толи от чумы или неудачной беременности, а своего отца. я отцом не считал, как и он меня не признавал меня сыном. Я ушел. Просто ушел, не думая о том будут ли меня икать или нет. Я ушел, и я никогда не чувствовал вины за то, что бросил свою семью. Время шло, я уж и не помним как долго бродил по разным уголкам Европы. Я все хотел найти место, где будет лучше, чем там, где я жил. Но всегда результат меня не радовал. Куда бы я не шел, в одном городе убивали больше, в другом было так много грязи, что казалось, даже от роз в соду богачей несло этим омерзительным смрадом и тухлостью. Из-за этого я всегда уходил. Я не мог найти того места, где моя юношеская душа могла найти покой и опору. Но все решил один человек, хотя более правильно его стоит считать существом. В тот день, когда я шел в один город, мне пришлось остановится в одной пещере у скал, ведь другого места не было. Хоть я и знал, что в этой местности мало кто водится и может мне навредить, но я заснул с клинком в руках. Было очень холодно. Хоть я и спал, но снов я не видел, до одного момента. В моей голове стали появляться образы идеальной жизни. Моя мать, которая была жива, все мои умершие еще при рождении братья и сестры и наша счастливая жизнь. Но все было не так… Такие сны мне никогда не снились, да и себя я знал хорошо, не мог мой разум создать столь приторную жизнь. Тогда я проснулся, а на до мной возвышался старик с широко открытой пастью. Он был безобразен. Длинная грязная борода, худое, пости без мышц, белое тело, безумный взгляд и клыки, торчащие из его десен. Мой кинжал в ту же секунду вонзился в его горло, я ожидал, что из шеи это старика начнет хлестать фонтаном кровь, но это не произошло. Из разреза на его шее медленно по острю моего оружия, начала стекать бордовая жидкость, похожая на оливковое масло. Вынув кинжал из его горла и откинув этого старика подальше от себя. Я рассматривал ту жидкость, которая осталась на лезвии и не мог понять, почему меня так она притягивала. Запаха она не имела и на ощупь напоминала оливковое масло. Я уже потянулся к ножу языком, чтобы попробовать ее, как в ту же секунду, меня окликнул, самый старик. Он не умер, а его рана медленно затягивалась, пропадая из моего вида. Он говорил, чтобы я не смел даже пробовать ее, что я пожалею и никогда не смогу жить как прежде, что я стану такой же жадной до плоти и крови тварью, а прелести жизни и дня для меня оборвутся. Тогда я понял, что эта жидкость мой шанс, моя жизнь изменится и будет другой. Моя дорогая Мария, ты не представляешь, какой меня атаковал тогда восторг. А сейчас я не смогу тебе рассказать финал, меня ждут дела, но я обещаю тебе, моя Мария, в моем следующем письме обязательно тебе расскажу все до конца. С огромной и чистой любовью, твой верный супруг и отец нашего будущего ребенка, Александр.