***
Что же, всё шло под хвост Бегемоту, пьесу - отменили и изъяли, выгнали из союза писателей, идёт дождь и тут ещё зажигалка перестала работать. Чёрт возьми! Я закрыл глаза не в силах уже смотреть на эту действительность, вдруг, как будто из не откуда звук трости и шагов, тишь. -Прекурить? - дичайший немецкий акцент и я распахиваю свои зеницы очей на незнакомца, тот же любезно лыбится во все свои клыки /* Неужели Мастера это не смутило? Я думаю, что это довольно таки странно и одновременно жутко. Времени мало надо писать*/. Они были словно заточены пилкой и отшлефованы наждачкой, блестели белёсые зубы, от сего вида становилось жутко и слегка мутило - не надо было есть те щи, Маргарита та ещё повариха конечно. -Мг, - киваю беспомощно мокрой головой, похоже свою шляпу где то я посеял, мне ж в тот же миг зажигают источник никотиновой дозы. Рука мужчина утончённая в чёрной кожаной перчатке, всё была так элегантно, что вскружило в тот момент мне мою голову. Мужчина хитрыми глазами осмотрел меня, изучающий до неприличия мою персону, а если уж точнее моё тело. Я под его взглядом чувствовал, как становлюсь полностью голым - ещё больше расплывалась его ехидная ухмылка, она была довольно жуткая и взгляд такой страшный. По телу пробежали табун холодных и морозных мурашек, душевное трепещущие сердечко рвалось отсюда, ему было интересно наблюдать за моими эмоциями. -Liebling, deine Verlegenheit ist so schön , - мужчина наконец-то по-доброму улыбнулся без той жуткой ухмылки, она честно меня сперва пугала, но эта улыбка наоборот успокоило мои нервы, которые уже были натянуты до предела. -а? - моё глупое изречения выдавало о полном невежестве в немецком, я когда был маленький нарочно не хотел учить и уж думал, что он мне ну никак не пригодится, а вон оно как! Как же позорно я стоял, хлопая глазами, как ворона клювом. Это был полный провал, ведь мой собеседник засмеялся и опёрся об свою чёрную трость с позолоченой собакой - цербер, чтобы не упасть от смеху на землю и не заморать свой дорогой немецкий костюм ( возможно купленный в Вене! ). Я в ту же секунду решил уйти с места моего позора, намеренно развернулся в сторону тёмных силуэтов московских домов и коммуналок, сделал первый шаг - хвать, меня поворачивают к себе и опять полудобро лыбятся. -Я не хотел вас расстраивать, но ваш лицо меня рассмешить, писатэл! (Передам в точности его немецкий акцент, ведь так хотел мастер) - новоиспечённый знакомый похлопал меня по плечу, - я считать, что мы теперь друзья, я бы хотел попасть внутрь, с вами можно? -Извините, но кажется со мной вам туда не попасть, - его глаза по ощущениям заглядывали в душу и рылись по-хозяйски, как домой пришли, а я как вкопанный стоял ничего не в силах сделать, словно мертвец пред ним стоял! -Мгх, почему о великий писатель? Неужто, я для вас слишком плох, что войти не смогу? - он как-будто издевался надо мною, в ожидании ответа тот стал свистеть. -Скорее я слишком плох, не имея права вас пустить, - тяжёлый вздох вылетел с моих уст и очи мои снова закрылися от сего мира веками, там царило спокойствие и полное одиночество - вещи нужные мне, чтобы не впасть в состояние истерии. -Вы слишком плохого мнения о себе, писатель! - руки вспорхнули в ночную мглу, молящий жест был адресован силам добра в нём было столько надежды и мольбы, сколько не было в моих руках никогда /* смею предположить, что в тот момент Мастер был психически здоров и не утверждал о том, что профессор лингвистических и филологических наук мистер Воланд - нечисть*/. -Какого есть и другого не надо мне, - желание продолжать диалог испарилось, так и не появившись, а ветер подул с тройной силой и дождь стал мне бить в морду /* да-да именно так он мне рассказывал!*/. Ледянные, мокрые клинки обжигали мою кожу, оставляя на ней неприятно красноватые пятнышки, она покрылась мурашками и стала похожа на гусиную кожицу. Я стоящий в одном бежевом костюме, стал мёрзнуть, а моему знакомому хоть бы хны! Не дрожит, глас твёрдый уверенный, улыбка добрая, а цербер блестящий на его трости, как будто только что купил и решил зайти на вечеринку писателей! -Я полагаю вы атеист? - вопрос был осторожный, собеседник явно чего-то боялся в моём будущем ответе, глаза стали как хищники - взгляд выжидающий, нетерпеливый, как у маленького ребёнка когда ему сказали что завтра купят игрушку, которую он давно хотел. -Нет, - мой собеседник попятился и убежал к колоне, там стояла стройная женская фигура /* ух, ты! Чёрт возьми, свет отключили придётся отложить до завтра*/ в обтягивающем красном платье, на высоких каблуках, как ей не холодно? Мужчина долго там мялся, но когда я уже собирался уходить иностранец вернулся обратно и схватил за плечо. -Я примного извиняюсь, но вы в этом уверены? Не передумали? Вам правда...? -Я верующий, что вам? - я демонстративно стал креститься и лепетать едва слышно "Отче наш", не страшась что это кто-то увидет и накатает за это донос. Моего собеседника перекосило, тот схватился за сердце и стал молить прекратить читать молитву, глас его стал совсем уж не человеческий и тот пал на землю. А я всё читал, всё молился, всё крестился. Пока он не перестал подавать признаков жизни, - что с вами? А в ответ лишь тишина, тело лежит, тихо смирненько около моих ног. Силуэт молодой девушки подбежал и сразу же пригнулся при моём виде, она так тихо кралась к телу иностранца - боялась, нервно лыбилась и сразу же становилась серьёзной. Схватила его за чёрный плащ и куда то поволокла, во время эвакуации нечисти из его кармана выпала визитка. Я её подобрал и сразу же обжёгся, она была жутка горячая, как будто бы из самой преисподни. Она была чёрного цвета и с золотыми полосками, а в центре красовалась большая красивая позолоченная "W". С другой же стороны была написано "Mstr. Woland" той же золотой краской. Я её аккуратно вертел в руках, держа за края потому что это приносило боль. Подняв карий взгляд глаз своих, некого иностранца засунули в дорогую чёрную немецкую машину, туда же сел чёрный мейн-кун - вроде мой кот? Или не? Стоп, кот сел сам в машину как человек!? Туда же сел растрёпанный белобрысый мужчина, он глядел на меня со страхом и опаской, как будто я вселенское зло, крупный чёрненький мужчина и та женщина, прожигающая испуганным и не уверенным взглядом мою оболочку. Следом они уехали в тёмные проулки древнего русского города, основанного Юрием Долгоруким. А я продолжал стоять под холодным майским дождём. И только, когда перестал чувствовать свои ноги поплёлся в свой уютный подвал. Я долго шёл, мои думы опять заполнялись мыслью о том как теперь жить, как кота кормить и как заткнуть в себе настоящего писателя. Слишком сложно, ведь для меня это будет духовная гибель если я перестану писать и верить. Да я не смог так же переобуться в воздухе и отказаться от веры, ведь считал это самым настоящим предательством. Сколько раз мне помогало небо спастись, а сейчас всё это забыть! Свою веру, язык, народ. До сей поры который являлся религиозным и верующим. Так я доплёлся до своего родного подвала, дверь деревянная с шумом и скрипом распахнулась. Меня встречал приглушённый свет свечей и запах церковного масла, кот же дрыхнет на моей постели. Я закрыл дверь на замок и пошёл принять ванну, не подумайте я не зажиточный горожанин, а ванна не моя-хозяев сверху. К ним я мог попасть через небольшую лестницу находящиесю за дверью, меж кроватью и стеной разлеляющую спальню и основное помещение. Идя по скрепучим сосновым доскам половиц, старался не разбудить живущих сверху потомственных врачей. Открыв дверцу я попал в просторную ванную комнату, включил тусклый мигающий свет и открыл краны, с горячей и холодной водой. Взял немного эфирных масел Акульнива - вчера сломал мою сковороду, считаю так будет честно. А дальше принял тёплую ванну, под симфонию дождя и мощного ураганого ветра, который вольнодумно матался по городу и окрестностям снося слабые деревца, линии электропередач, некоторые крыши и трубы домов. Наконец-то я смог ощутить свои нижние конечности отмороженные на улице, забыть об всех проблемах и просто радоваться жизни. Вскоре закончив водные процедуры, воротился в свою квартиру, одел тёплую синию пижаму - подарок Маргариты. Моё тело расположилось рядом с котом, там я и попал в мир грёз/сновидений.***
Мастер был довольно верующий, даже не удивительно, отец у него был священником в ярославской губернии, а мать учителем в приходской школе. За жизнь до встречи с Воландом, он много раз видел чудеса и чувствовал помощь небес. В нём не было сомнений о том, что ему всегда помогут. Пожалуй, моя первая глава о жизни Мастера готова. Я до сей поры не понял, что он забыл в моей квартире и зачем сводит меня с ума. Это и мой крик души, надеюсь мои рукописи кто-то увидит. Москва 1942 год, 22 февраля. Подпись Ёлкина.