Девять минут

      Когда я, отдышавшись, оборачиваюсь, Олежек глядит на меня своими здоровущими зелеными глазами. Сейчас он без очков. Щурится так немного, близоруко и ласково. Не помню, был ли он в очках, когда я пришёл… Он смотрит взволнованно, будто ждёт оглашение приговора. Наклоняется ко мне, накрывая мою мокрую голую спину своим телом, протискивает кисти между моими бедрами и животом, — обнимает, — заглядывает в лицо, робко целует в кончик носа. — Ты в порядке? — Я в ахуе. — отзываюсь и подаюсь чуть вперёд, чтобы по-кошачьи боднуть его, а затем поцеловать. — Ты восхитительный. — А ты мокрый. — Олежек ложится на пол и смотрит на меня расслаблено. Молчит минуту, потом спрашивает: — Тебе честно понравилось?       Тяжело заваливаюсь на бок, чтобы лежать с ним нос к носу. Целую, мягко толкаясь в губы языком. — Посмотри, — указываю подбородком вниз, — я, блять, всё полотенце тебе обкончал. — М-м-м… — задумчиво тянет Олежек, проводя пальцами по толстым дорожкам спермы, выстрелившей из меня на полметра вперёд. — Жаль, презик не понадобился. — вздыхаю и с тоской гляжу на его напряженный член, заключенный под стражу латексом. В резинке он выглядит неестественным, нарисованным, будто из мультика. — Сколько я продержался с твоими пальцами?       Олежек вскидывает на меня глаза, отвлекаясь от размазывания моего семени по полотенцу, глядит на наручные часы, хитро улыбается. — А сам-то как думаешь? — Двадцать минут? — Нет. — Пятнадцать? — Семь. — На две минуты дольше, чем ты в прошлый раз. — Разве меня можно винить? — Олежек делано возмущается. — Ты втянул в рот мой сосок. Я не мог оставить это без внимания. — О. — это было очень выразительное «о». — Хочешь сказать, если я сейчас возьму тебя, ты сразу кончишь? — Думаю, да. — кивает он. — Проверим? — я переворачиваю его на спину и снимаю с его члена не использованный по назначению презерватив, обхватываю у основания и успеваю лишь раз поднять и опустить кулак. — О-хо-хо! Не так быстро! — останавливает он меня. — Сперва в душ, жеребец. — Олежек притягивает к себе мою голову и чмокает в лоб.       Я хочу заупрямиться. Сдвигаю брови, надуваю губы… Олежек проскальзывает между ними языком, и я тут же плавлюсь, становлюсь покладистым и послушным… С ним я — домашний кот. Урчу ему в губы и посасываю кончик языка. Мне хорошо с ним. — Пойдёшь со мной? — я прошу, даже умоляю. Олежек раздумывает, проводит ладонью по моей груди, потом кивает. — Передохни пока, а я вещи возьму. — он целует меня в висок и поднимается. Я рухаюсь на пол, ощущая в теле приятную дрожь и усталость. Так люди чувствуют себя после потрясного секса?..       Олежек ласково улыбается и заботливо накрывает меня пледом.       Он относит вещи в ванную и включает воду. Я всё ещё лежу на полу, ленясь шевельнуться, и затягиваюсь запахом Олежкиной кожи. Олежек уговаривает меня поднять задницу, но лишь потому, что у него железобетонные аргументы — стояк. Я с жалостью гляжу на оттопырившиеся тонкие шорты, встаю, держась за протянутую Олежеком руку. Он подхватывает испачканной мною полотенце, быстро складывает его несколько раз и ведёт меня в ванную.       Горячая вода уже набралась, и я хотел бы сразу залезть в ванну, но Олежек останавливает. — Дай вытру. — он снимает с крючка на двери маленькое полотенчико, смачивает его и заботливо обтирает меня, избавляя от спермы. Затем, держа меня под локти, помогает перебраться через бортик. Когда я опускаюсь в воду, пугаюсь, что высокая температура ошпарит моё раздолбанное очко, но Олежек идеально подобрал соотношение горячей и холодной воды.       Я прислоняюсь спиной к бортику и вытягиваю ноги, расслабленно выдыхая. — Ты не будешь против компании? — смущенно спрашивает Олежек, заключая левое запястье в кольцо пальцев. — Думал, придётся затаскивать тебя силой. — я мягко улыбаюсь и сгибаю ноги в коленях, освобождая ему место.       Раздевание Олежека превратилось в самый эротичный стриптиз, который я когда-либо видел.       На его носик с россыпью веснушек вернулись очки.       Он глядит на меня через стёкла, робко заломив брови и закусив нижнюю губу. Будто спрашивает: «То, что я хочу сделать, … — это плохо?» Снимает с запястья часы и оставляет их на бортике раковины, циферблатом ко мне. Расстёгивает мелкие пуговички медленно, словно у нас есть всё время вселенной, а я и не тороплю. Мне нравится видеть, как он обнажается постепенно, сантиметр за сантиметром.       Ямочка на шее. Уголок ключицы, второй. Треугольничек груди, не тронутый волосинками. Солнечное сплетение.       Пауза. Движение языка по губам. Тихий выдох.       Рёбра. Кусочек живота.       Я кусаю губы, боясь моргнуть и пропустить хоть что-то.       Твёрдый живот со слабо проглядывающими кубиками пресса. Низ живота. Последняя пуговица. Он оставляет её застёгнутой.       Шорты. Олежек прижимает ладони к бокам. Скользит вниз. Проникает пальцами под резинку. Спускает медленно. Дорожка мягких волосиков спускается к основанию его напряженного члена.       Облизываюсь.       Шорты уже у коленок. Олежек отпускает их, позволяя соскользнуть на кафельный пол. Остаётся в трусах и почти расстёгнутой рубашке. — Иди ко мне. — сипло прошу я, протягивая к нему руку.       Подходит. На носочки встаёт, покачивается, кусая губы. Хитрец. Показывает себя. Играет.       Я расстёгиваю нижнюю пуговичку и Олежек избавляется от рубашки. Я вижу его оголяющиеся ключицы и плечики, локти, предплечья. Я вижу его розовые, уже набухшие соски. Чёрт… вот она, моя слабость: прямо напротив — жаркая, нежная плоть…       Беру Олежека за запястье и притягиваю к себе. Гляжу на него снизу вверх и спускаю трусы. Хочу сразу затащить его в ванну, но Олежек усмехается и отступает — хочет, чтобы я хорошенько рассмотрел его со всех сторон.       Встаёт ко мне боком, поднимается на носочки и покачивается, сцепив руки в замок за спиной. Заводит. Дразнит. Моя маленькая дразнилка. Так хочу тебя…       Глядит на меня сквозь свои стёклышки и улыбается, кот.       Обнаженный.       Идеальный.       Для меня. — Кис-кис-кис, — я тяну к нему руки, — иди ко мне, мой хороший.       И он подходит. Мягко, не слышно, грациозно. Садится на бортик ванны и складывает руки на коленях, будто не знает, куда их деть. А у самого стоит, гордо смотрит в потолок.       Я приподнимаюсь, встаю на колени, целую его, оттягиваю губы. Руками обнимаю талию, поглаживаю подушечками пальцев, чтобы мягко, приятно, интимно. Всё делаю, чтобы он понял: хочу его безумно.       Он встаёт, отстраняясь, и я пугаюсь, что перешёл черту, но тут Олежек, тяжело дыша и кусая губы, переносит ногу через бортик и через мои колени. Я, словно зачарованный, гляжу на него округлившимися глазюками. Он перелезает, мягко опускается, седлает меня. Руками неловко обнимает мою шею, поглаживает плечи. И мне рядом с ним становится так жарко, что перед глазами всё плывёт, как в летнем мареве.       Он краснеет, смущенно отводит взгляд, а сам притирается ко мне, соблазняет. Я притягиваю его к себе, прижимаю к груди и всхлипываю, когда его набухшие и чуть твёрдые соски упираются в меня, щекочут. Олежек ёрзает на мне, и я подмахиваю ему бёдрами, толкаюсь, скулю, впиваюсь губами в шею. Хочу его. Безумно хочу.       Олежек сипло стонет, впиваясь пальцами мне в плечи и запрокидывая голову, чтобы дать мне больше места для манёвра. Я сгибаю ноги в коленях и толкаю его в плечи, укладывая, подаюсь к его груди, обхватываю губами сосок и втягиваю его в рот, сосу, облизываю. Олежек стонет резкими громкими выдохами, царапает ноготками мою шею, трётся, просит быстрее, жарче. Я оставляю его левый сосок и перехожу к правому. Олежек дрожит у меня на коленях, дышит часто и рвано, — подходит к черте. Я втягиваю его очень глубоко, прикусываю и тут же зализываю. Олежек берёт моё лицо в ладони и шепчет: — Бери меня. Всего бери, без остатка.       Приподнимается, обхватывает мой член, ставит его. Внезапно тяжелая рука опускается на моё плечо, отталкивает, прижимает к бортику — не хочет, чтобы я останавливал. — Олежек…       А презик? Смазка? Нельзя же на сухую… — Давай. — кивает он и опускается на мой член. — Останови, когда пожелаешь.       Жмурится, будто от солнца, руку к губам прижимает, сладко выдыхая. Я боюсь шевельнуться — вдруг сделаю больно?.. Олежек насаживается, тихо постанывая и расслабленно улыбаясь. Я вхожу в него почти без сопротивления. Он внутри мягкий, скользкий и пиздецки горячий. Его стенки чуть сжимают меня и с моих губ срывается жалкий писк. — Я готовился. — шепчет он, слабо усмехаясь. — Не так, как ты, но… — он наклоняет голову к правому плечу и хитро ухмыляется. Видя мой растерянный взгляд, его улыбка пропадает. — Не нравится? — он приподнимается, опускается, и мой член находит его простату. Олежек восхитительно вскрикивает и сам пугается этого звука. Мои глаза распахиваются. Я должен снова услышать его.       Обнимаю Олежека за бёдра и помогаю подниматься и насаживаться. Ноги сами собой выпрямляются. Олежек запрокидывает голову, выгибается мне навстречу, руки заводит за спину и упирается мне над коленями, больно царапая. Его очки бликуют и ослепляют. Его бёдра двигаются у меня перед глазами, и я завороженно наблюдаю, как дергается его член, когда Олежек резко насаживается на мой.       Я оборачиваю свои грабли вокруг его талии, чтобы дать отдых, чтобы в воду не упал, когда руки ослабнут. Прижимаюсь ухом к взмокшей груди. Слышу, как зарождаются его громкие высокие стоны, и как сердце гулко ухает внутри. Отрываюсь от него, смотрю со страхом — ему точно не больно?.. Олежек насаживается на меня резкими глубокими толчками, прерывая своё дыхание хрипом. Его живот исполняет какой-то внеземной танец: растягивается, напрягается, расслабляется. Я смотрю на Олежека и понимаю кое-что очень важное.             Левую руку освобождаю, веду по его щеке, зарываюсь в волосы и переворачиваю нас, меняю местами, когда Олежек отзывается на моё касание надрывным и громким «Да!» Перехватываю его руки, поднимаю вверх и прижимаю запястья к бортику. Олежек тут же разводит колени шире, обретая опору и коротко кивает. Я распластываю правую руку у него под ямочкой шеи и начинаю входить в него, атаковать, вдалбливаться. Так, как делал он — резкими глубокими толчками. И Олежек восхитительно стонет. Неспокойная вода омывает его соски, делает его грудь блестящей.       Я смотрю на него. Покрасневший, стонущий, желающий. И не верю, что делаю это. С парнем. С Олежеком. Я тра-… занимаюсь с ним сек-… любовью. Я занимаю с ним любовью.       Наклоняюсь к нему, увеличивая темп толчков, и Олежек утробно стонет разрешающее слово. — Да! Да, вот так! — он сам не свой от возбуждения. Подмахивает мне бёдрами, дрожит и просит. Я вхожу частыми глубокими толчками, почти целиком выскальзываю из него, чтобы снова погрузиться в любимое тело и ощутить опаляющий жар. Вбираю в рот его сосок, и руки Олежека выскальзывают из захвата. Он вцепляется в мою спину и раздирает её ногтями. Внезапная боль подталкивает к разрядке, но я не хочу кончать в него. Лучше спущу в унитаз — безопаснее. Но мне нужно ещё продержаться, дождаться кульминации Олежека, провести его через это, чтобы он не один…       Левой рукой стискиваю его розовый сосок, правой быстро отдрачиваю, подстраиваясь под толчки. Олежек изгибается, всхлипывает, вскрикивает, и его тёплые струи врезаются мне в грудь, расчерчивают её. Я не перестаю входить в него и дрочить, пока из члена Олежека вытекает сперма. Постепенно сбавляю темп и останавливаюсь.       Наклонившись к нему, целую в шею. Он обхватывает меня слабыми руками, притягивает к себе, прижимается. Кот…       Ласкаю рукой его покрасневшее личико, чешу за ухом, глажу шею. — Ты как?       Он с трудом открывает глаза. Они у него блестят от слёз. — Как лего в коробке. — Это как? — не понимаю я. — Разобран на части и счастлив.       Прижимаюсь к нему, целую в висок. Олежек проводит ладонями по моей груди и ласково нажимает на соски. Я дёргаюсь. Член предупреждает о скорой разрядке. — Ты не кончил? — осторожно спрашивает Олежек, когда я достаю из него свой аппарат. — Не могу я в тебя. — извиняюсь, вылезаю из ванны и подхожу к туалету. — Есть другой выход. — вдруг говорит он, подходя ко мне. Я оборачиваюсь. Олежек встаёт на колени. — Позволишь? — робко спрашивает он, обхватывая мой стояк тонкими пальчиками. Ротик свой приоткрывает, язык вытаскивает. Дотрагивается до моей истекающей дырочки. Целует, вбирая головку в рот. Я хватаюсь за стиралку, чтобы не упасть. Олежек толкает меня к ней, прижимает. Накрывает ладонями мои бёдра и берёт меня по самые яйца. Сосёт медленно, глядит на меня, откинувшегося через стиралку к стене. Его зеленые глаза блестят и-за стёкол очков. Я подношу руку к его щеке и ласково поглаживаю. Олежек урчит вокруг меня, тихонько постанывает, сосёт. Глаза свои невозможные прикрывает, лижет меня, целует ствол, головкой по губам водит. Левой рукой у меня между ног прикасается — вход поглаживает, толкается пальчиком, входит. Сосёт и трахает меня. Невыносимый. Хороший. Любимый… Простату нащупывает и гладит её, заставляет меня дрожать. Сладкий. Милый. Красивый. Надавливает пальчиком и глотает. В самое горло пускает головку. И пьёт меня.       Изо рта выпускает, облизывает кончик. Я на колени падаю, его язык, как пёс, вылизываю. Кот. Котик… котёночек мой…       Поднявшись, прижимаемся друг к другу, целуемся, к ванне пятимся, в воду залезаем. Я спиной к бортику прижимаюсь, колени развожу. Олежек на боку между ними устраивается, руками меня обвивает, голову на грудь мне укладывает, глаза прикрывает и сердце моё слушает.              Смотрю на его часы, оставленные на раковине. Девять. За девять минут любви я подвёл его к черте.